– Та же, что вставала со своего места? Которую вы ранее идентифицировали?
– Да, сэр.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Бергер к Мейсону.
Минерва Хамлин повернулась к адвокату защиты с неприязнью во взгляде. Ее манеры ясно показывали, что она намерена ему отомстить, и что никакой хитрый перекрестный допрос уж ее-то не смутит.
Мейсон заговорил, словно старший брат, который просит импульсивную младшую сестру довериться ему.
– Мисс Хамлин, вы не знали Дикси Дайтон, не так ли?
– Я ни разу в жизни ее не видела до того, как она вышла из той комнаты.
– Вы тогда не знали, кто она?
– Я видела ее, но имени не знала, нет.
– А полиция показала вам фотографию Дикси Дайтон и спросила, та ли это женщина, не так ли?
– Да.
– Что вы им сказали?
– Что та женщина.
– Разве вы не говорили им, что вы думаете, что она выглядела, как та женщина?
– Но если это была та же женщина, она и выглядит, как она, не так ли?
В зале послышался смех.
– Все правильно. А если уж вы задали мне вопрос, я с радостью на него отвечу, мисс Хамлин. Простите меня, но я хочу заметить, что даже если это и не была фотография мисс Дайтон, она все равно могла быть на нее похожа. Фотографии часто приводят к недоразумениям.
– Я не могла ошибиться. У меня очень острый взгляд.
– И, тем не менее, вы не смогли с абсолютной уверенностью идентифицировать женщину, когда вы в первый раз увидели фотографию, не так ли?
– Я сказала им... Все зависит от того, что вы имеете в виду под «уверенностью».
– А _в_ы_ что под ней имеете в виду? – улыбнулся Мейсон.
– Если я уверена, значит, уверена.
– Об этом можно догадаться. Но тогда вы не были так уверены, как сейчас.
– С тех пор мне представилась возможность взглянуть на саму женщину. Фотография не... ну, она...
– Вы имеете в виду, выглядела не совсем так, как она?
– Нет, именно как она.
– Но все равно у вас оставались сомнения?
– Я хотела быть абсолютно честной, мистер Мейсон.
– И до сих пор хотите?
– Да, сэр.
– Когда вы в первый раз увидели фотографию, вы не могли быть абсолютно уверены. Вы не были абсолютно уверены. Вы сказали, что думаете, что это может быть та же женщина, но вы не уверены.
– Когда я в первый раз взглянула на снимок.
– И вы стали изучать его, не так ли?
– Да, сэр.
– И становились все увереннее, пока его изучали?
– Да, сэр.
– Однако, только увидев фотографию, вы не были абсолютно уверены?
– Нет, сэр. Абсолютная уверенность появилась у меня, когда я увидела обвиняемую в ряду других заключенных в Управлении полиции.
– Тогда у вас появилась полная уверенность?
– Я выбрала ее из пяти женщин. Причем без малейших колебаний.
– Это произошло после того, как вы изучали ее фотографию?
– Да, сэр.
– Давайте будем откровенны, мисс Хамлин. Нет ли шанса, что, после того, как вы так внимательно изучали фотографию, сознательно пытаясь определить, запечатлена ли на ней или нет та женщина, которую вы видели выходящей из номера, что, когда вы увидели обвиняемую, вы подсознательно совместили ее с фотографией, а, следовательно, произвели опознание?
– Когда я увидела ее в ряду других заключенных, у меня появилась абсолютная уверенность, что это та женщина, что выходила из гостиничного номера.
– Объясните, пожалуйста, Высокому Суду, где вы находились, когда та женщина выходила из номера.
– Вы имеете в виду из семьсот двадцать первого?
– Да.
– В конце коридора рядом с пожарной лестницей, я притворялась горничной.
– Чем вы занимались?
– Делала вид, что стучу в дверь, словно проверяю полотенца.
– По вашим манерам я предполагаю, что вы чрезвычайно компетентная и знающая свое дело женщина, не так ли, мисс Хамлин?
– Пытаюсь быть.
– И, изображая горничную, вы сознательно приложили все усилия, чтобы вести себя, как настоящая горничная при подобных обстоятельствах?
– Мистер Мейсон, я интересуюсь театром. Я изучала актерское мастерство. Я считаю, что у меня есть данные, чтобы стать хорошей актрисой. Я стараюсь компетентно делать все, за что берусь. Я понимаю, что для того, чтобы изобразить кого-то и успешно сыграть эту роль, следует представить, что ты и есть этот человек.
– И вы представили себя горничной?
– Да, сэр.
– И делали все, как делала бы горничная?
– Да, сэр.
– А горничная не стала бы слишком интересоваться лицом, выходящим из комнаты и направляющимся по коридору к лифту, не так ли?
– Только раз взглянула бы и все.
– И вы, прекрасно играя роль горничной, только раз взглянули на ту женщину.
– Да, сэр.
– Почему вы отправились в конец коридора к пожарной лестнице?
– Я думаю, это очевидно, мистер Мейсон. Я не хотела, чтобы выходящее из комнаты лицо слишком хорошо меня разглядело. Поэтому я отправилась в дальний конец коридора. Я знала, что, выйдя из номера, независимо от того, куда она направится – к лифту, или к лестнице – ей все равно придется идти по коридору. Так она не столкнулась бы со мной лицом к лицу.
– Другими словами, она повернулась к вам спиной?
– Да, но после того, как я взглянула на ее лицо, когда она выходила из номера.
– Как далеко находилась дверь номера от того места, где вы стояли в конце коридора?
– Не знаю. Возможно, в двадцати или тридцати футах.
– Как освещался коридор?
– Довольно тусклыми лампами, но я ее хорошо видела, мистер Мейсон. Я намеревалась ее рассмотреть, и я ее рассмотрела.
– Вы только взглянули на нее, как сделала бы горничная, выполняющая свою работу?
– Я... я хорошо ее видела.
– Несколько минут назад вы заявили, что только раз взглянули на нее.
– Для меня достаточно раз взглянуть на человека. И я его хорошо рассмотрю.
– Понятно. Но этого оказалось недостаточно, что бы быть абсолютно уверенной в ее идентификации, когда вы первый раз увидели фотографию?
– Человек обычно колеблется перед тем, как с абсолютной уверенностью идентифицировать фотографию.
– Это все, – сказал Мейсон.
– А теперь я приглашаю своего главного свидетеля, – объявил Гамильтон Бергер. – Мистер Перри Мейсон, займите, пожалуйста, место для дачи показаний.
Мейсон без колебаний прошел вперед, поднял правую руку, принял присягу и сел на стул, предназначенный для свидетелей.
– Это, конечно, крайне необычное положение вещей, – заметил судья Леннокс.
– Я пытался избежать подобной ситуации, – возразил Гамильтон Бергер. – Всеми доступными мне средствами.
– Просить адвоката защиты давать показания, которые приведут к вынесению обвинительного приговора его клиентам – ненормально, – с сомнением в голосе произнес судья Леннокс.
– Поэтому считается неэтичным выступление адвоката в двойной роли, сказал Бергер. – Я пытался избавить мистера Мейсона от такого неприятного положения.
– Он совершенно необходим вам, как свидетель? – уточнил судья Леннокс.
– Абсолютно, Ваша Честь. Рассмотрев доказательства, уже представленный по этому делу, Высокий Суд должен понять, что мне необходимо доказать, кто были люди, участвовавшие в разговоре, имевшем место в том номере.
– Но сам разговор пока не был представлен.
– Я закладываю основу именно для этого, Ваша Честь.
– Ситуация, конечно, облегчилась бы, – заметил судья Леннокс, – если бы обвиняемых представлял другой адвокат, сотрудничающий с мистером Мейсоном, по крайней мере, на этой стадии процесса.
– Такой вариант не устраивает ни обвиняемых, ни меня, Ваша Честь, возразил Мейсон. – Здесь уже было произнесено достаточно речей об этике. Я хотел бы процитировать решение из Сто восемьдесят седьмого Сборника судебных решений штата Калифорния, дело шестьсот девяносто пять, которое гласит: «Мы пришли к мнению, что слишком много значения уделяется и слишком много раздражений вызывает тот факт, что большую часть доказательств в пользу истца представил один из адвокатов, выступающий в качестве свидетеля по слушаемому делу. Что касается Суда, мы считаем, что подобные показания должны быть приняты и рассматриваться, как показания любых других свидетелей, несмотря на заинтересованность адвоката в конечном результате. Пристойность и правильность выступления адвоката в двойной роли является вопросом этики, что, в основном, определяется совестью самого адвоката. Хотя не стоит поощрять подобную практику, бывают случаи, когда возникают такие условия, что адвокат не может оправданно и честно отстраниться от своих обязанностей защищать клиента и выполнения долга гражданина, выступая, как свидетель».
Произнесенная Мейсоном цитата оказала большое впечатление на судью Леннокса.
– Прекрасно, мистер Мейсон, – сказал он. – Ваша позиция юридически обоснована. Фактически, время от времени, вы оказываетесь в таком положении, что вам приходится пользоваться необычными методами, которые, в конце концов, оказываются неоспоримыми с точки зрения права. Суд считает, что вы в состоянии позаботиться как о ваших собственных интересах, так и об интересах клиентов. Возможно, рассмотрение нами этого дела войдет в историю.
– Мистер Мейсон, – обратился к адвокату защиты Гамильтон Бергер, находились ли вы в семьсот двадцать первом номере гостиницы «Кеймонт» ранним утром третьего числа текущего месяца?
– Да, находился.
– Один?
– Нет.
– С вами была молодая женщина?
– Часть времени, что я провел в том номере.
– Она вошла в комнату после того, как вы там оказались?
– Да, сэр.
– Вы отправились в гостиницу из дома?
– Да, сэр.
– В этот номер?
– Да, сэр.
– Вы вошли в номер?
– Да, сэр.
– И вскоре после вас появилась та женщина?
– Да, сэр.
– Вы прибыли в тот номер по просьбе Морриса Албурга, одного из обвиняемых по этому делу, не так ли?
– Заданный вопрос неуместен, – заметил Мейсон. – Он требует раскрытия конфиденциальной информации, сообщенной адвокатом клиентом.
– Суд принимает возражение, – постановил судья Леннокс.
– Я не спрашиваю о сути разговора, – возразил Гамильтон Бергер. – Я только интересуюсь, отправился ли мистер Мейсон туда, потому что этот разговор имел место.
– Это то же самое, – сказал судья Леннокс. – Вы фактически спрашиваете его о том, просил ли его клиент отправиться в тот гостиничный номер. С моей точки зрения подобное является конфиденциальным сообщением клиента адвокату. Вы же должны понимать, мистер Бергер, что в сложившейся ситуации есть ряд своеобразных аспектов, несколько сковывающих как вас, так и адвоката защиты.
– Я понимаю, Ваша Честь.
– Мистеру Мейсону приходится выступать в двойной роли – свидетеля, дающего показания против своих клиентов, и адвоката, представляющего тех же клиентов. Суд разрешает допрос мистера Мейсона, как свидетеля, но, несомненно, Суд намерен охранять интересы обвиняемых.
– Хорошо, Ваша Честь. Мистер Мейсон, во время вашего нахождения в той комнате не заявляла ли вам женщина, также присутствовавшая в комнате в одно время с вами, что Моррис Албург в тот момент пытался разыскать Джорджа Файетта с целью убить его?
– Как адвокат Морриса Албурга, я возражаю против поставленного вопроса, так как он несуществен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу. Как адвокат Дикси Дайтон, я возражаю на том основании, что если та женщина была не Дикси Дайтон, то ее заявление совершенно не относится к делу и сделано с чужих слов, а если та женщина была Дикси Дайтон, то ее заявление – это конфиденциальное сообщение клиента адвокату.
– Я предполагал, что оба эти возражения будут высказаны, – заявил Гамильтон Бергер. – Доказательства показывают, что в комнате находилась Дикси Дайтон. Так как разговор относился к пока еще не совершенному преступлению, он не является конфиденциальным сообщением клиента адвокату. Я, конечно, готов показать сам разговор. Другими словами, если мистер Мейсон станет отрицать, что подобное заявление было сделано, я в состоянии неопровержимо обвинить его в даче ложных показаний путем воспроизведения дисков, приобщенных к делу в качестве доказательств. Я могу воспроизвести определенную часть разговора, и мистер Мейсон услышит как собственный голос, так и голос лица, находившегося вместе с ним в комнате.
– Вы не можете подвергать сомнению слова своего собственного свидетеля, – заметил Мейсон.
– Могу по существу вопроса, но не по характеру, – ответил Гамильтон Бергер.
– Предположим, в комнате находилась _н_е_ Дикси Дайтон? – обратился к окружному прокурору судья Леннокс.
– Минерва Хамлин совершенно определенно дала показания, что это была Дикси Дайтон.
– Это показания всего лишь одной свидетельницы.
– Но это единственное доказательство, _п_о_к_а_ представленное Суду, – заметил Гамильтон Бергер.
Судья Леннокс провел рукой по лбу, поджал губы и наполовину развернулся на стуле, очевидно, чтобы не встречаться глазами с представителями сторон и сосредоточиться.
На несколько минут в зале наступила напряженная тишина.
– Задайте _е_м_у_ этот вопрос, – наконец сказал судья Леннокс. Прямо спросите его об этом. Была ли та женщина Дикси Дайтон или нет?
– О, нет, – ответил Гамильтон Бергер. – Это единственный вопрос, который я не намерен задавать.
– Почему нет? – решил выяснить судья Леннокс.
– Потому что если мистер Мейсон станет отрицать, что с ним в комнате находилась Дикси Дайтон, он будет давать показания, как мой свидетель. Я собираюсь ставить мистеру Мейсону только такие вопросы, на которые я уже получил ответы, причем правильные ответы, так что, если мистер Мейсон хочет победить меня, разнеся в пух и прах мою версию своими показаниями, я, в таком случае, смогу отправить его в тюрьму за лжесвидетельство.
– Наверное, я сам открыл дверь для подобного, господин окружной прокурор, – улыбнулся судья Леннокс. – Вы хотели передать эту угрозу мистеру Мейсону, а я предоставил вам прекрасную возможность.
– Факт остается фактом: я объяснил свою позицию, – мрачно заявил Гамильтон Бергер.
– Несомненно, – подтвердил судья Леннокс.
Опять последовало молчание, затем судья повернулся к Мейсону:
– Мне хотелось бы выслушать ваше мнение по этому поводу, мистер Мейсон.
– Как адвокат Морриса Албурга, я утверждаю, что его не связывают никакие заявления, сделанные Дикси Дайтон.
– Связывают, как одного из двух обвиняемых и участника сговора, возразил Гамильтон Бергер.
– В таком случае, любой человек может зайти в гостиницу, заявить, что господин судья охотится за каким-то человеком с целью совершения убийства, а потом вы станете доказывать, что судья Леннокс виновен в убийстве, предоставив труп и запись того разговора?
– Но это совсем другое дело, – рявкнул Гамильтон Бергер.
– В каком плане описанный мной вариант отличается от обсуждаемого?
– А что с обвиняемой Дикси Дайтон? – вставил судья Леннокс.
– Ваша Честь, даже если Дикси Дайтон находилась в той комнате и заявила, что Моррис Албург в тот момент совершал преступление, она все равно не может быть судима и доказательства не могут представляться таким образом, если она не причастна к самому убийству.
– Но она причастна, – возразил Бергер.
– Докажите.
– Именно это я и пытаюсь сделать.
– Тогда делайте это последовательно, а не шиворот-навыворот. Не впрягайте телегу перед лошадью.
– Минутку, – перебил судья Леннокс. – Сложилась странная ситуация. Я понимаю, что пытается донести мистер Мейсон. Он тщательно продумал вопрос и мне его точка зрения кажется разумной.
– Но, Ваша Честь, – запротестовал Гамильтон Бергер, – неужели вы не уяснили ситуацию? Перри Мейсон находился в той комнате вместе с Дикси Дайтон. Дикси Дайтон прямо заявила – я заверяю, что она говорила без обиняков, четко произнося каждое слово, потому что все записано на диске что Моррис Албург намерен убить Джорджа Файетта. Вскоре после этого был обнаружен труп Джорджа Файетта и достаточное количество доказательств, связывающих Морриса Албурга с тем преступлением.
– Очень хорошо, – сказал судья Леннокс. – Однако, вам, в первую очередь, придется доказать, что заявление сделала именно обвиняемая Дикси Дайтон, как уже указывал мистер Мейсон, и, как он также обращал наше внимание, была причастна, или как-то связана с убийством, или вступила в преступный сговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24