Я наклонился, взял с пола полено и бросил его в затухающий огонь. Даже жарким летом по вечерам в этом каменном здании становилось прохладно.

Глава 3
ВАРДВИК

Я попался в паутину, сплетенную мною же. И вместо того чтобы вырваться из ее цепких оков, убеждал себя, что так надежнее.


– Хотя бы драться умеет, – послышалось у меня за спиной.
Там стояли несколько воинов, но увидеть, кто именно произнес эти слова, я не мог, так как не должен был отводить глаз от оппонента.
– Хорошо, что в спарринге не надо особенно напрягать мозги, даже запоминать чьи-то команды не требуется, – продолжил рассуждать человек. – Но через каких-нибудь три года он сам станет командовать нами. К счастью, к тому моменту я уже буду в отставке…
Я узнал голос. Он принадлежал заместителю Стейлы. За три недели, прошедшие после смерти отца, мне не раз доводилось слышать подобные разговоры.
Мой противник негромко выругался, и я, прогнав посторонние мысли, сосредоточил все свое внимание на борьбе.
Иландер из Эйвинхеля был новичком в Синей Гвардии. Сегодня ему впервые выпало вступить в поединок со мной.
Солдат в Синюю Гвардию набирали из четырех королевств: Шавига, Толвена, Эйвинхеля и Сифорда. Если человек был в состоянии продержаться в ней несколько лет, а потом переходил в любую другую гвардию, то на новом месте его признавали одним из лучших. Не было в рядах Синей Гвардии лишь оранстонцев, потому что пятнадцать лет назад солдаты моего отца во главе с ним подавили по приказу верховного короля Оранстонское восстание.
Иландер, хоть и являлся новичком, прекрасно знал, что моя тетка обучала меня военному делу с тех самых пор, как я только взял в руки меч. Он понимал, что справиться со мной – задача не из легких, поэтому на протяжении всей прошедшей недели, начиная с того дня, как Стейла объявила состав пар в предстоящих поединках, внимательно наблюдал за мной.
Я же решил пошутить над ним. Всю неделю во время тренировок я умышленно вел себя вяло и двигался весьма медленно. Но на обычной тренировке, когда мы просто отрабатывали удары, скорость и реакция не так важны.
Поединок – совсем другое дело.
Уверенный в том, что он изучил меня и что выиграть бой у идиота не так уж и сложно, Иландер поначалу чувствовал себя вполне уверенно. Но когда увидел, с каким блеском я провел намеренно неумело начатый защитный прием, несколько растерялся. А потом, сообразив, что я с ним просто играю, пришел в неописуемую ярость.
Стейла прервала наш поединок пронзительным свистом в тот момент, когда кончик моего меча только коснулся металлической брони на животе противника. Если бы схватка была настоящей, Иландер отдал бы Богу душу. А если бы я не остановил его меч пару мгновений назад, то сам отправился бы в мир иной.
Иландер жаждал продолжения боя – когда я взглянул ему в глаза, то увидел в них кипящее неистовство.
– Отличная схватка! Верно ведь, Стейла?
Я сказал это серьезным тоном, потом отступил на шаг назад и убрал меч.
Стейла фыркнула.
– Иландер, ты ведь не мальчишка! И должен знать, что раздражение – не помощник в бою. Когда сражаешься с человеком, который явно сильнее и быстрее тебя, верх глупости поддаваться эмоциям. Тебе еще повезло, что ты не получил настоящего ранения.
– Прости за то, что намеренно привел тебя в бешенство, Иландер, – сказал я, одаривая оппонента одним из своих наиболее гениальных коровьих взглядов. – Этого больше не повторится, обещаю.
Иландер, который пришел в еще большее негодование после замечания Стейлы и моих слов, побагровел. Его ноздри раздулись и побелели.
– Ты…
– Поосторожнее! – рявкнула Стейла, и Иландер стиснул зубы.
Удостоверившись, что он ничего не собирается добавлять, тетка довольно кивнула и заметно расслабилась.
– На сегодня ты свободен, Иландер. Твое место в бою займет Лаки. А ты ступай помойся.
Лаки стоял среди воинов за спиной Стейлы с правой стороны. Будучи человеком сравнительно умным, он сразу сообразил, на что намекает командирша.
Она сидела, глядя перед собой, не поворачивая головы.
– Я уже говорила тебе прекратить вытягивать деньги из молодых бойцов, Лаки. На что вы поспорили?
– На серебряную монету.
– Учти, иногда колдовать у меня получается лучше, чем у Лисленга! – Стейла вскинула сжатую в кулак руку и помахала ею в воздухе. – О своем споре забудьте!
По-видимому, в первый момент Лаки хотел возразить. Он приоткрыл рот, тут же закрыл его, очевидно, передумав, и ответил лишь:
– Слушаюсь.
Стейла перевела взгляд на меня.
– А ты даже не вспотел, Вард.
Я нахмурился, размышляя, не понюхать ли мне собственную подмышку, но, решив, что это слишком, просто кивнул.
– Когда остальные отработают в поединке, мы с тобой попытаемся это исправить, согласен?
Стейла прищурилась.
Я улыбнулся и еще раз кивнул.
Если бы даже никто из окружавших меня людей никогда в жизни не считал меня дураком, то моя улыбка убедила бы их в этом.
Стейлу еще никому не удавалось одолеть.
Я задумался. Знала ли Стейла, что я намеренно сыграл с Иландером злую шутку? Понимала ли, что я способен на это? И желала ли наказать меня за мою выходку?

Обливаясь потом – в достаточном количестве даже для того, чтобы удовлетворить самолюбие Стейлы, – я с трудом поднимался по крутым ступеням замка. Каждое движение доставляло боль, но ничего другого и не стоило ожидать.
Стейла была очень высокой женщиной, а тридцать с лишним лет, проведенных в армии, сделали ее крепкой и мускулистой. Я обладал большей силой и скоростью, но она дралась с невиданной свирепостью. В поединках главной задачей было одолеть противника, а моя воинственная тетка любила выходить из боя победительницей, поэтому вовсю применяла запрещенные приемы.
Я осторожно потер глаз. Пускать в ход нечестные трюки мне не следовало, хотя я знал их немало. У идиота на подобное не хватило бы ума.
Когда я открыл дверь в спальню, поджидавший меня Орег ухмыльнулся. Если бы не стоявшая у дальней стены ванна с горячей водой, то я не простил бы ему ухмылки.
Эту ванну изготовили когда-то специально для отца. Она и Аксиэль – единственное, что я присвоил после его кончины.
От моих одежд жутко воняло, поэтому, не теряя времени даром, я скинул их с себя, погрузился в воду и с облегчением вздохнул, чувствуя, что напряжение мгновенно начало отступать.
– Кого мне благодарить за ванну, тебя или Аксиэля? – спросил я у Орега.
– Обоих, – ответил он. – Аксиэль натаскал воды, а я ее подогрел.
– Спасибо.
Лучшего метода для снятия усталости, чем принятие ванны, было невозможно придумать. Я набрал в легкие побольше воздуха, окунулся в воду с головой и на некоторое время замер.
Но неприятное впечатление от того, что я совершил сегодня, не исчезало. Нет, я думал не о проигрыше тетке. В Синей Гвардии не было такого человека, кого она не могла бы «положить на лопатки». Меня тревожило другое – схватка с Иландером.
Я вынырнул из-под воды.
– Я наблюдал за твоим боем, – сказал Орег.
Он сидел на стуле, непринужденно раскачиваясь на двух задних его ножках, причем не касаясь пола ступнями. Меня распирало от любопытства: как это у него получается? Скорее всего ему помогала магия. Я не стал задавать лишних вопросов, а определить, насколько мощными магическими силами обладает тот или иной человек, мог с большим трудом.
Вообще-то Орег всегда наполнял волшебством пространство, в котором находился, и я был не в состоянии уследить за всеми его мелкими колдовскими штучками. Я ясно ощущал силы призрачного парня, они ничем не отличались от волшебства Хурога. Возможно, он сам и являлся той магией, которую я всегда чувствовал в замке.
Орег применял свои удивительные способности на практике гораздо чаще, чем все остальные известные мне колдуны, даже самые талантливые. Не знаю, для чего он это делал – потому ли, что просто был наделен большим, чем все они, даром, или желал произвести на меня впечатление.
– Ты видел, как родная тетка чуть душу из меня не вытряхнула? – спросил я.
– Нет. – Орег загадочно улыбнулся. – Я имею в виду тот бой, в котором ты выставил полным идиотом нового бойца Синей Гвардии. Иландей – кажется, так его зовут… А, нет, его имя звучало бы так, если бы он был из Толвена, а не из Эйвинхеля. Иландер?.. Точно, Иландер!
Отец умер, думал я. А дядька ведет себя как добросовестный регент, даже того усерднее. Управляет Хурогом так, будто он полностью принадлежит ему.
В последние три дня Дараха почти не было дома. Он выезжал на поля, почва которых засолилась, и вместе со специализированной командой пытался предпринять все возможные меры по восстановлению земель.
Я с удовольствием оказал бы ему в этом посильную помощь. Но кто доверит идиоту более или менее ответственное задание?
Я чувствовал себя жутко виноватым. И к тому же испытывал непонятный страх. Теперь это был не страх за собственную жизнь, а гораздо менее благородное переживание…
Стремясь заглушить терзавшую душу вину, я и решил заполнить время, которое дядя тратил на попытки спасти хурогские земли, игрой с несчастным новичком.
– Ты показал этому Иландеру, где раки зимуют! – продолжая улыбаться, сказал Орег. – В следующий раз пусть знает, что к Хурогметену следует относиться с большим почтением.
Я внимательно следил за почти не изменявшимся выражением лица Орега. Зачем он завел со мной этот разговор? Пытается что-то выяснить? Или чувствует, что меня гложут угрызения совести? Я не мог определить.
По милости отца я был вынужден научиться «читать» людские души еще в детском возрасте. Но Орег представлял собой нечто совершенно непохожее на обычных людей. К тому же на протяжении веков ему приходилось быть чьим-то рабом.
Я взял кусок мыла с расположенной рядом тумбочки и принялся смывать темные следы с запахом металла, оставленные рукояткой меча.
– Каким был мой дядя в детстве? – спросил я у Орега, желая отвлечь его от мыслей о моем поединке с Иландером.
– Не могу сказать точно, но, по-моему, он мне нравился, – спокойно ответил Орег, все так же раскачиваясь взад и вперед на задних ножках стула. – Раньше я помнил абсолютно все. А теперь стараюсь многое забыть. Чем раньше, тем лучше.
Выражение его лица стало несколько странным. У меня возникло ощущение, что он смотрит в глубины прошлого. Это выглядело жутковато.
– Ты считаешь, что я должен обо всем рассказать Дараху, верно? – с обидой в голосе воскликнул я. – Но ведь именно ты посоветовал мне прислушаться к собственным инстинктам и не торопиться раскрывать перед кем бы то ни было свои карты!
Орег медленно опустился на пол на стуле, поднялся на ноги и предусмотрительно отошел в дальний угол комнаты, подальше от меня. Нарцисс проникся ко мне полным доверием гораздо быстрее. Хотя ему для этого потребовалось забыть всего лишь четыре года прошедшей жизни…
– А чего ты боишься? Что страшного может сделать тебе твой дядя? – невозмутимо заговорил Орег. – Тебе ведь… давно не двенадцать лет. Мне кажется, притворство приносит тебе больше страданий, чем защищает от чего бы то ни было.
– Я должен прогуляться. Пожалуй, немного прокачусь, – заявил я, резко поднимаясь и выбираясь из ванны, не обращая внимания на то, как испуганно вздрогнул Орег. – Надо проветрить мозги.
Я схватил полотенце и принялся вытираться, погружаясь в раздумья.
А ведь Орег все верно сказал. Независимо от того, насколько порядочным или непорядочным человеком был мой дядя, мне давно следовало поведать ему о своей тайне. Но именно этого я и боялся.
О необходимости рассказывать Дараху про свое притворство, рожденное страхом перед отцом, было неприятно даже думать. Я разговаривал об этом лишь с Орегом, но он знал недавно умершего Хурогметена не хуже, чем я, и видел, как родитель избивает меня до полусмерти…
Смешно! Я, на протяжении трети своей жизни прикидывавшийся идиотом, боялся оказаться в положении дурака!..
Ухмыльнувшись, я отбросил в сторону полотенце и прошел к шкафу.
– Когда вернусь с прогулки, пойду и расскажу дяде, что на самом деле я не настолько глуп, каким меня привыкли считать.

Ездить подолгу на Нарциссе я еще не решался. А сейчас мне требовалась такая прогулка, которая для его перевоспитания не принесла бы никакой пользы. В горах я катался обычно на крупной гнедой кобыле по имени Перышко. На ее широком лбу красовалось белое пятно, похожее на лебединое перо, поэтому-то я и дал ей такую кличку. У нее была широкая кость и мощные ноги, и она обожала быстро бегать, что мне сейчас и требовалось.
Ей доставляло истинное удовольствие нестись вверх и вниз по Хурогским горам, а мне частенько хотелось просто исчезнуть из дома. Мы поднимались по горным тропинкам, летели по узким ущельям, и я, зная, что обязан показывать Перышку направление, находился в постоянном напряжении и таким образом отвлекался от тревожных мыслей.
Мы проводили в горах по нескольку часов. Я ни о чем не думал, лишь слушал стук копыт своей лошади и ее мерное дыхание. Только когда она уставала и сбавляла скорость, я разворачивал ее назад.
Путь, который я выбрал сегодня, был весьма опасным – тут и там дорога резко сворачивала то вправо, то влево. Мы оба прекрасно это знали. Обычно, достигнув поваленного молнией дерева на скалистом хребте, я останавливал Перышко, и мы поворачивали назад, причем ехали домой с меньшей скоростью.
Сегодня же, когда поваленное дерево осталось позади, Перышко была еще полна сил, а я продолжал чувствовать себя совершенно растерянным.
Мы свернули на внезапно возникшем перед нами повороте, и я подался вперед всем своим немалым весом, чтобы помочь кобыле осмотреться в незнакомом месте на крутом склоне. Вдруг земля под ее копытами дрогнула и стала обваливаться.
Мы могли запросто сорваться вниз, но я, действуя чисто инстинктивно, плотно прижался к напряженному телу лошади и ударил ногами ей в бока, заставляя рвануть вперед.
Мы двигались дальше, пока не очутились на неустойчивой площадке. В расположенном внизу ущелье росли невысокие деревья. Высота была небольшой, но из-за деревьев прыгать представляло собой немалую опасность. Идти назад мы не могли, оставался один выход.
Кобыла подошла к краю обрыва и, с силой оттолкнувшись, бросилась вниз.
Любая другая лошадь, хоть на каплю менее смелая, чем Перышко, не решилась бы на столь отчаянный поступок. Не знаю, как она сумела так ловко приземлиться на небольшую лужайку, как я усидел в седле. Казалось, произошло настоящее чудо.
Кобыла содрогалась от напряжения и пережитого потрясения, ее дыхание было прерывистым и громким. У меня по лбу текли струйки холодного пота.
– Перышко, девочка моя, – пробормотал я, придя в себя, и принялся гладить ее по шее.
Через некоторое время она тоже немного успокоилась и добродушно фыркнула, отвечая на мои ласки.
Мы спустились вниз по ущелью и направились домой. Когда половина пути уже осталась позади, Перышко окончательно пришла в себя.
А у меня все клокотало внутри. По моей вине мы оба чуть не распрощались с жизнью.
Как только вернусь домой, сразу поговорю с Дарахом , – твердо решил я.

Когда мы въехали во двор, где располагались конюшни, я увидел конюхов, которые суетились вокруг незнакомых мне лошадей. Животные выглядели еще более измученными, чем моя бедная кобыла. По серо-золотым цветам недоуздков я понял, что эти лошади принадлежат Гарранону.
Гарранон был известным человеком из Оранстона и, кроме того, приближенным верховного короля. Обычно большую часть времени он проводил при дворе или во владениях многочисленных знакомых. Лордам Оранстона, даже королевским любимцам, запрещалось постоянно находиться в собственных имениях. Этот закон был принят после подавления Оранстонского восстания.
Я не мог понять, что могло привести Гарранона в Хурог.

Когда я вошел в тронный зал, там никого не было, кроме Орега. Он стоял у надписи в стене – проклятия Хурога, – сцепив пальцы за спиной.
Напряжение, в котором он пребывал, сильно встревожило меня. Я подошел ближе и тоже уставился на старинные руны.
В них не было ничего необычного. Огромные буквы, каждая высотой с меня, выглядели как всегда. Казалось, их вырезали когда-то громадным ножом. Хотя при помощи какого такого ножа можно резать по камню? – вновь и вновь недоумевал я.
– Орег?.. – произнес я, предварительно еще раз осмотревшись по сторонам и убедившись, что мы в зале одни.
Другие люди, за исключением Сиарры, не могли видеть Орега. Наверное, он становился для них невидимым благодаря какому-то заклинанию.
Я приучил себя быть крайне осторожным, чтобы не вступать с Орегом в разговор, когда он появлялся рядом со мной в людных местах. Я хотел казаться окружающим тупым, но не сумасшедшим.
– Моих рук дело. – Орег жестом указал на старинные руны. – Я сделал это после того, как он убил ту дракониху. У нее в глазах играли серебряные лучи… Но его ничто не могло остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30