– При условии, что войско он сформирует сам и что земляки-оранстонцы тоже окажут ему поддержку.
Король прищелкнул языком, и Гарранон понял, что поворот событий по-настоящему увлек его.
– На что будем спорить? – спросил Джаковен.
– Если выиграю я, вы отдадите мне меч нашего деда, если вы, тогда получите моего боевого жеребца.
Гарранон заметил, как засияли глаза короля. Он всегда мечтал о резвом скакуне Ализона.
– Идет!.. Каллис может начинать собирать войско. Если через шесть месяцев они прогонят ворсагцев из Оранстона, меч деда станет твоим, Ализон, – сказал Джаковен. – Если нет, тебе придется распрощаться со своим жеребцом!
– Конечно, если у Хавернесса нет возражений, – пробормотал Ализон.
Как запросто они превратили мольбу благородного воина в шутку, печально подумал Гарранон. Дело чести обратили в забавную игру…
– Я принимаю предлагаемые вами условия, ведь поклялся хранить вам верность, Ваше величество, – с достоинством ответил Хавернесс. – К тому же безмерно люблю свои земли и готов драться за них до последней капли крови.
Гарранон почувствовал гордость. Величие души старого оранстонца наверняка не оставило равнодушным ни единого человека в зале.
– Храбрый человек, – негромко произнес король, неожиданно переводя взгляд на Гарранона.
У Гарранона замерло сердце.
Теперь король все знает – все знает о том, как я отношусь к нему! Он прочел это в моих глазах… – тревожно запричитал его внутренний голос.
Нет , – твердо сказал он себе, прогоняя страх. – О том, как сильно я ненавижу Джаковена, известно только мне.
– Хавернесс невиданно храбр. – Голос Гарранона прозвучал спокойно и мужественно. – Уверен, что ради освобождения своего Оранстона этот человек готов на любые подвиги.
Проницательные глаза короля начали приобретать скучающее выражение. Он повернулся к придворному правоведу.
– Запиши условия спора с Ализоном. А Хавернессу предоставь недели две на формирование войска и подготовку к войне. Расходы на снаряжение и провиант понесу я.
Перешли к рассмотрению других дел, а Гарранон углубился в безрадостные мысли.
Был ли этот мир честным и справедливым хотя бы когда-то? Таким, каким я представлял его давным-давно? – размышлял он, обводя стены зала и собравшихся в нем людей задумчивым взглядом.

Куда идут бесстрашные герои,
Прощаясь без оглядки с суетностью лет?
На вечный ратный бой, где правят честь и совесть,
Туда, где идолам трусливых места нет.

Куплет услышанной им на постоялом дворе унылой песенки, где они остановились на ночь во время глупой погони за беглой рабыней, еще и еще раз звучал в его голове. Идолы трусливых … Ему нравилось это выражение. Оно очень подходило для описания его самого.

– Как же сглупил Джаковен, с такой легкостью предоставив этому типу свободу действий в Оранстоне! – донесся до Гарранона знакомый голос.
Залитый тусклым прозрачным светом луны, сад казался еще темнее. Гарранон повернул голову и увидел Тамерлейн, удобно устроившуюся на мраморной резной, обвитой разнообразными вьющимися растениями ограде.
Создавалось такое впечатление, что мрамор прогнулся под тяжестью тела диковинной твари.
Если бы Тамерлейн не заговорила, Гарранон прошел бы мимо. Ее живописная яркая шерсть, столь примечательная днем, сейчас, в тени ночного сада, была практически незаметна.
Это мифологическое волшебное животное возникло перед Гарраноном много лет назад, изрядно напугав его. Он до сих пор не мог понять, почему Тамерлейн решила однажды сделаться для него видимой. Сама она объяснила это тем, что ей было ужасно скучно.
Когда-то в основные обязанности Тамерлейн входила охрана Менога. Теперь, особенно потому, что Меног давно разрушили, в ее существование никто не верил.
Тамерлейн говорила, что падение Менога было предопределено судьбой, хотя, произнося это, гневно размахивала хвостом, подобно разъяренной кошке. Желающих посетить полуразрушенный Атервонский храм находилось немного, поэтому она развлекалась тем, что следила за происходящим при эстианском дворе и общалась с оранстонским любовником короля.
– Почему ты считаешь, что Джаковен поступил глупо? – спросил Гарранон.
Он знал наверняка, что они одни в саду – об этом свидетельствовали полная расслабленность и спокойствие Тамерлейн.
Тамерлейн потянулась и легла поудобнее, непонятно каким образом удерживаясь на ограде шириной с человеческую ладонь.
– Неужели оранстонцы не в состоянии сами себя защитить, без вмешательства войска короля? – поинтересовалась она, не отвечая на вопрос Гарранона. – Ведь раньше они прекрасно справлялись с подобными задачами.
– Все дело в том… – Гарранон на мгновение замолчал, задумавшись, стоит ли продолжать. – Понимаешь, все лорды Оранстона не сидят в своих владениях, а болтаются здесь, в Эстиане. Это продолжается со времен последней войны, вспыхнувшей пятнадцать лет назад. Все не так просто, Тамерлейн. На протяжении всего этого времени люди Оранстона не проходили военную подготовку, потому что нам запрещено иметь собственную армию.
– За этим Хавернессом пойдут сотни людей, – успокаивающе промурлыкала Тамерлейн. – Он герой, и благородство его не напускное, а истинное. Может, и тебе следует присоединиться к его войску.
Гарранон пожал плечами.
– Не уверен, что он меня примет.
Тамерлейн спрыгнула с ограды, мягко приземлившись на булыжную дорожку. Ее когти красиво блеснули в свете луны.
– Ты спросил, почему я назвала короля глупцом, – напомнила она. – Только представь себе, что будет, если Хавернесс и его сотня воинов выиграют эту войну! О заключенном Джаковеном и Ализоном споре к этому моменту будут знать во всех Пяти Королевствах. Народ любит победителей, а если король окажется проигравшей стороной, его положению не позавидуешь. Не исключено, что в таком случае ему придется уступить свой трон кому-то другому – скорее всего брату. Будь я на месте короля, я давно бы убила Ализона. Он чертовски умен, а это слишком опасно.
– А почему эти вопросы так сильно тебя волнуют? – спросил вдруг Гарранон.
Совершенно неожиданно Тамерлейн изменила обличие. Однажды ему уже доводилось быть свидетелем подобного превращения. Теперь вместо животного, похожего на медведя и на кошку одновременно, перед ним стояла женщина. Ее кожу покрывали те же желтые и золотистые пятна. Во всем остальном она смотрелась в точности как обычная обнаженная девушка, даже глаза ее стали человеческими – светло-карими, почти янтарными. Гарранон опять подивился тому, как молодо она выглядит. Лет на восемнадцать-девятнадцать, не больше.
Тамерлейн шагнула вперед и коснулась ладонью щеки Гарранона.
– Грядут светлые времена, Гарранон из Бурила. Мраку конец. Он слишком долго правил не только людьми, но другими волшебными созданиями. Гномы ушли на недосягаемую глубину, но и там их терзают болезни и раздоры. Много лет назад что-то пагубно подействовало на магию. Настал тот момент, когда землю можно спасти.
– Ты полагаешь, что очищение Оранстона от ворсагцев поможет развитию колдовства? – удивленно спросил Гарранон.
Тамерлейн часто заговаривала о загубленной магии, но ни разу – так конкретно.
Она улыбнулась.
– Ответить тебе определенно я не могу. Предсказать будущее очень сложно, даже для Атервона.
– Атервона?.. – переспросил Гарранон, изумленно расширяя глаза.
– Меног представляет собой жалкие развалины, но это вовсе не означает, что Атервон позабыл о своих обещаниях. – Тамерлейн по-кошачьи прищурилась. – В качестве оплаты за передачу Менога последователям Атервона он пообещал верховному королю присматривать за королевством. – Она насторожилась, понюхала воздух и вновь приняла облик диковинного животного. – Он идет. До новой встречи, дитя мое.
Гарранон шагнул к мраморной ограде, опустился туда, где несколько минут назад отдыхала Тамерлейн, и принялся рассеянно водить пальцем по гладкой прохладной каменной поверхности, не зная, как воспринимать только что услышанное.
– Гарранон, – сказал, приблизившись, король. – Помню, ты сидел именно на этом месте, когда пришел ко мне впервые. О чем ты грустишь?
Гарранон выпрямил спину и напрягся, но Джаковен велел ему расслабиться, ласково прижав рукой к своему плечу.
Довольно лжи , – подумал Гарранон и ответил:
– Меня беспокоит судьба Оранстона, Ваше величество.
Рука Джаковена замерла на его плече, став вдруг твердой и жесткой.
– Твой отец бросил тебя однажды, отправившись на борьбу за свободу Оранстона. Бросил, не подумав, что вас будет некому защитить, когда в ваши края придут солдаты. Поэтому твою сестру и убили прямо у тебя на глазах. Поэтому тебя и твоего брата жестоко изнасиловали. Если бы твой отец не нарушал данных когда-то клятв, в страшные минуты он находился бы рядом с вами и не дал бы вас в обиду.
Тебе в обиду , – мрачно подумал Гарранон, чувствуя внезапный приступ ненависти.
И тут же испугался – ему показалось, он произнес эти слова вслух.
Но понял, что ошибся, услышав в следующее мгновение, как потеплел голос Джаковена:
– Ты был так травмирован, когда пришел ко мне. Такой маленький, такой напуганный. Когда я смотрел на тебя, у меня сжималось сердце. И я постарался тебе помочь.
Он наклонил голову и принялся нежно целовать Гарранона в шею.
Гарранон радовался лишь тому, что его брат далеко от короля.
Пожалуй, мне следует отправиться в Оранстон вместе с Хавернессом , – подумал он, по привычке отвечая на ласки Джаковена. – Взглянуть на родные земли, на жену…

Глава 7
ВАРДВИК

Благочестивые жители Толвена всегда задавались вопросом: кто такой этот Атервон?
Если он и впрямь бог, то почему же тогда допустил разрушение собственного храма?
К счастью, большинство из них не привыкли боготворить кого бы то ни было и что бы то ни было, а посему не слишком терзались от этого незнания.


– Объясни мне еще раз, Вард, почему мы выбрали дорогу, которая проходит так близко к Эстиану? – спросил Тостен, наступая на меня с мечом.
– Это самая лучшая горная тропа, и ведет она прямо на юг, – ответил я, отражая удар. – Судя по тому, что ты мне рассказал, Гарранон оставил затею изловить беглую рабыню брата. Значит, он уже добрался до Эстиана кратчайшим путем и не повстречается нам.
Мы с Тостеном тренировались в том, чему нас учила Стейла с первых занятий владения мечом, – разговаривать во время поединка. По ее мнению, воин, умеющий во время схватки с врагом думать о посторонних вещах, является более умелым. Это означает, что его действия в бою доведены до автоматизма.
– Полагаешь, мы достигнем Эстиана уже сегодня? – спросил Тостен, увеличивая скорость нанесения ударов.
– Думаю, да, – ответил я, тоже добавляя темпа.
– Тебе не кажется, что мы могли двигаться быстрее, если бы меньше тренировались? – выпалил Тостен на одном дыхании и с шумом втянул в себя воздух, однако движения лишь еще немного убыстрил.
– Кажется. Но мы должны чувствовать себя уверенно, когда достигнем Оранстона, – также на выдохе ответил я и тоже прибавил скорости. – Не хочу… – Мой голос оборвался, но, переведя дух, я все же закончил фразу: – Не хочу терять своих людей просто потому, что они не умеют держать в руке меч.
Краем глаза я заметил, что все остальные прекратили тренировку и глазеют на нас.
– Почему у меня такое впечатление, что Вард двигается быстрее? – донесся до меня голос Бастиллы.
– Потому что так оно и есть, – с отеческим удовлетворением в голосе ответил Аксиэль. – Хотя все должно быть наоборот. Более высокий и мощный человек обычно более медлителен.
– Наблюдая за сражающимся с кем-нибудь Вардом, я не перестаю удивляться, – признался Орег. – Разговаривает он всегда медленно, как будто недоразвитый, даже когда не старается казаться дураком. Да и двигается весьма нерасторопно. Но когда участвует в схватке…
– Ты не прав, – возразил Аксиэль. – Вард все делает вполне нормально. Медлительным он только кажется. Взгляни на мерина Пенрода! Самое быстрое и выносливое животное из всех, что у нас есть. А производит впечатление нерасторопного. Так всегда оно бывает.
– Давай покажем им, что такое высшее мастерство, – сказал Тостен и улыбнулся.
Я поразился. Видеть брата улыбающимся мне доводилось весьма нечасто.
– Предлагаю закрыть глаза, – произнес Тостен на выдохе.
Этому нас тоже научила Стейла. Но она завязывала глаза только одному из участников поединка. К тому же обоим сражающимся давали мечи с деревянным клинком, и оба надевали шлем, бармицу, поножи и наручи. Поэтому ни один из них не получал более серьезного ранения, чем царапина или небольшой синяк.
– Закроем глаза оба? – быстро спросил я – разговаривать становилось все труднее.
Тостен кивнул, и мы закрыли глаза.
В первое мгновение я почувствовал, что теряю равновесие, но уже через несколько секунд привык к необычным условиям ведения боя. Все мои ощущения постепенно сконцентрировались на руке, в которой был меч. Удивительно, но это сражение оказалось чертовски бодрящим и увлекательным. Оно дарило больший прилив сил и большее удовлетворение, нежели быстрая езда на Перышке.
Мы продолжали поединок до тех пор, пока я не определил по неритмичному лязганью встречающихся в ударе клинков наших мечей, что оба мы устали.
– На счет три прекращаем бой, – прошептал я.
– Один, – тихо произнес Тостен.
– Два, – так же тихо ответил я.
– Три.
Я отпрыгнул назад, открыл глаза и увидел, что Тостен сделал то же самое. От того, что к обострившимся остальным моим чувствам внезапно добавилось зрение, у меня сильно закружилась голова. Я опустился на землю, чтобы не упасть.
– Ненормальные! – вскрикнул Аксиэль. – Такие шутки могут плохо закончиться!..
Мы с Тостеном обменялись понимающими взглядами и подмигнули друг другу. Я ясно ощутил, как между нами возрождается давно утраченное чувство братства, и моя душа возликовала.
Аксиэль же оставался нахмуренным и строгим.
– Я всегда говорил Стейле, – проворчал он, – что бой с завязанными глазами приводит лишь к разжиганию в стеранах желания устроить такое вот безумие.
Мое головокружение заметно ослабло, и я поднялся на ноги, подошел к Аксиэлю и протянул ему меч, как подобает раскаивающемуся ученику.
Он покачал головой, отказываясь принимать мое оружие, и обнажил зубы в ухмылке. Выражение его лица смягчилось.
– Признаюсь, я многое бы отдал за то, чтобы еще раз взглянуть на подобное зрелище. Только никому об этом не рассказывайте!
– А кто такие стераны, Аксиэль? – поинтересовался Орег невинным голосом, делая мне какие-то знаки.
– Это глупые молодые мальчишки, – ответил Аксиэль, искусно маскируя недовольство.
Если бы Орег не заострил на этом слове мое внимание, я даже не заметил бы, что ему этот разговор не очень приятен.
Будучи лордом одного из Пяти Королевств, я знал несколько языков. Слова «стеран», однако, никогда не слышал.
– Хитрый старый гном, – съязвил Орег.
Аксиэль напрягся и резко повернул голову в его сторону, но не успел и слова вымолвить, как Тостен, тоже отдыхавший на земле после боя, вскочил на ноги и взревел, обращаясь к Орегу:
– Чертов ублюдок! Имей хоть каплю уважения к старшим!
Орег вызывающе улыбнулся.
– Пора отправляться в дорогу! – скомандовал Аксиэль.
Вообще-то он отдавал приказы лишь во время утренних и вечерних тренировок. Но сейчас хотел предотвратить назревавшую между Орегом и Тостеном драку. А еще, по-видимому, был взвинчен издевкой Орега.
Я мог напрямую спросить, о чем он думает, но не желал лезть ему в душу. Этот человек на протяжении долгих лет верой и правдой служил моей семье и вполне достоин уважения. К тому же мне никогда не нравилось кому-нибудь подыгрывать, даже Орегу.
Я углубился в раздумья. Действительно ли отец Аксиэля – гном? Это кажется столь же невероятным, как история Орега. Вообще-то и в то, и в другое можно просто поверить. Как относиться к заявлению Аксиэля о том, что его отец был королем гномов? Ведь, сильно напиваясь, он только об этом и твердит.

Нарцисс пребывал в хорошем настроении – скакал бодро и ровно, добродушно фыркал, радуясь солнечному дню. На меня тепло и безветрие тоже действовали благотворно. Теперь я уже не страдал от того, что нахожусь не в Хуроге, хоть и ощущал некоторый дискомфорт, сравнимый с давнишней раной, дающей о себе знать лишь время от времени.
– Милорд, – сдержанно и уважительно обратился ко мне Орег, сравнявшись со мной. – Где остановимся на отдых? К Эстиану мы сможем приблизиться только поздно вечером, если будем ехать без передышек.
– Знаю, – ответил я. – Мой отец любил въезжать в Эстиан утром, а на ночь мы разбивали лагерь на расстоянии нескольких миль от него, перед тем местом, где эта тропа встречается с главной дорогой. Думаю, сегодня мы заночуем там же. А завтра двинемся дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30