– Пора заканчивать эту игру. Не представляю, как вам удалось проникнуть сюда, но сейчас вы должны признать, что проиграли свою скачку. Сдайтесь добровольно, или мои люди застрелят вас.
– Почему же они не сделали этого до сих пор? – равнодушно осведомился Трейси.
Мицо нахмурился и разгладил пальцем усы.
– Да, вы правы. Я не хочу, чтобы Маленький Дракон пострадал. Но вас, мистер Ричтер, необходимо устранить.
– Кто отдал вам такой приказ?
Мицо улыбнулся:
– По крайней мере этого вы не знаете, – лицо его снова сделалось непроницаемым. – Признаюсь, вы изумляете меня. Совершенно очевидно, что вы осведомлены о моей наркосети, но связи вам неизвестны. Любопытно. И вот теперь я пытаюсь понять, каким образом вам вообще удалось выйти на меня.
Он шагнул вперед и взялся за кованые перила лестницы.
– Система моей безопасности работает очень четко, поэтому хотелось бы знать об источнике утечки информации.
– Вот видите, у нас есть информация, которой мы можем обменяться.
Мицо снова улыбнулся, но вскоре опять нахмурился.
– Увы, нет. Вы, мистер Ричтер, сейчас не в том положении, чтобы предлагать какие бы то ни было сделки. Пока мы с вами здесь беседовали, два моих человека вошли в дом с другой стороны и сейчас находятся у вас за спиной. Если только вы причините Маленькому Дракону хоть малейший вред, они убьют вас.
– Допустим, я вам поверил, – почти весело парировал его угрозу Трейси, – но у меня есть для вас кое-что еще.
Он опустил левую руку, чтобы Мицо видел, что в ней.
– Крем для бритья? – в голосе Мицо звучало неприкрытое презрение.
– Подарок от моего отца, – Трейси наблюдал за выражением лица японца. – Помните? Эта штука разнесет всех нас в клочья.
– Крем для бритья?
– А как вы думаете, я протащил бы это через таможню?
Лицо Мицо посерело. Он замер, щека его еле заметно подергивалась.
– Похоже, я снова недооценил вас, – тихо сказал он. – Но, обещаю, это в последний раз.
Мягко ступая обутыми в тапочки ногами, он спустился по лестнице и сделал знак охране. Они сразу же убрали пистолеты и вышли из комнаты.
– Игру действительно пора кончать, – устало проговорил Мицо. Сцепив руки за спиной, он подошел к Трейси. – Вы уже нанесли мне значительный урон. Того, что вы сделали, более чем достаточно. Вот уже почти двадцать лет я живу в Гонконге и делаю здесь все, что хочу, – он задумчиво пожал плечами. – В конце концов, что мне еще надо? – Он кивнул своим мыслям. – Только Маленький Дракон. А что останется? Может, Маленький Дракон, и вереница дней, как две капли воды похожих один на другой.
Он был уже совсем близко, потухший взгляд его, казалось, говорил: жаль, что я проиграл, но я уважаю вас за то, что вы меня победили. Мицо производил впечатление очень уставшего человека, но в какой-то момент глаза его сверкнули, и Трейси вдруг понял, что сделал ошибку. Слишком близко, мелькнула мысль, я позволил ему подойти слишком близко!
Но Мицо уже выбросил руки вперед и вырвал Маленького Дракона из объятий Трейси. В ту же секунду он сделал нырок с одновременным выпадом вперед и нанес короткий режущий удар правой рукой.
Он почти достиг цели, но страх, который на мгновение охватил Трейси, послал в кровь мощный поток адреналина, и в последний момент он все же успел среагировать на удар, опоздав, правда, на какую-то долю секунды. Пропустив скользящий удар, Трейси все же сумел поймать руку Мицо на захват, и простейшим приемом из арсенала айкидо, используя силу противника как оружие против него самого, взял запястье Мицо на болевой изгиб.
Он слегка повел заломленную кисть Мицо вниз, и тот вскрикнул от боли. Продолжая удерживать его, Трейси нагнулся и поднял с пола упавший баллончик.
– Считайте, что вам повезло, – шепнул ему на ухо Трейси. – А если вы столь же умны, сколь удачливы, вам удастся остаток своих дней провести с Маленьким Драконом. Если же нет, – он снова рванул намертво зажатую кисть, – умрете прямо здесь. Подумайте.
От боли Мицо едва не плакал, ему уже явно было тяжело дышать.
– Олл райт, – наконец сдался он, – достаточно. Я расскажу вам то, что вы хотите знать. Только отпустите меня. Вы же медленно меня убиваете.
– Неубедительно, – возразил Трейси, – у меня пока нет оснований верить вам.
– Я дам вам доказательство своей искренности, – лицо Мицо побагровело, он уже находился на грани пароксизма.
– Весьма сомневаюсь.
– Дайте мне по крайней мере шанс. Уверяю вас, вы ошибаетесь, и я докажу вам это всего двумя словами.
– И что же это за слова? – поинтересовался Трейси.
– "Операция Султан".

* * *

Фирма «Моришез» размещалась в западной части Двадцать седьмой улицы. Это был район, где безраздельно господствовали компании, занимающиеся экспортом и импортом: небольшие складские помещения, конторы оптовиков, развернувших свой основной бизнес на Шестой авеню, филиалы агентств по торговле недвижимостью, которые базировались на Восьмой авеню.
Туэйт припарковал свой «шеви» в месте, где стоянка категорически запрещалась, и опустил солнцезащитный щиток с прикрепленной к нему карточкой «Полиция».
– О'кей, – повернулся он к Мелоди. – Пошли.
Это было здание из красного камня, грязное, с трещинами на фасаде – короче, оно ничем не отличалось от большинства зданий Нью-Йорка, построенных в самом начале века. Они вошли в узкий затхлый коридор, стены которого были выкрашены в казенный зеленый цвет. Из подвала тянуло плесенью.
Привинченная к стене потрескавшаяся стеклянная табличка утверждала, что фирма «Моришез» находится на втором этаже.
Туэйт левой рукой обнял Мелоди за талию, в правой уже был любимый 38-й. Они начали подниматься по ступенькам. На площадке Туэйт остановился, чтобы перевести дух. Пыльная полутемная лестница, единственный источник света – лампочка без плафона, которая висела на убегавшем в облупленный потолок проводе.
Туэйт находил интерьер неубедительным: последний раз живой человек поднимался по этой лестнице, наверное, еще при жизни президента Рузвельта. Мелоди хотела что-то сказать, но Туэйт крепко сжал ее руку и отрицательно покачал головой.
Офисы фирмы «Моришез» находились где-то в средней части коридора второго этажа. Туэйт жестом приказал Мелоди подойти к правой стене. Прижавшись губами к ее уху, он тихо прошептал:
– Пока я тебя не позову, не двигайся. Если в течение минуты ты не услышишь мой голос, беги отсюда что есть сил.
Она поглядела на него широко открытыми от удивления глазами:
– Что ты рассчитываешь найти здесь?
– Не знаю, – он пристально смотрел на нее, отлично понимая при этом, что смотреть надо совсем в другую сторону. – Может, ничего. А, может быть, все.
– Опять стрельба, опять оружие.
– С твоими друзьями по-другому не получается.
Она усмехнулась, обнажив ряд идеально белых, ровных зубов.
Он повернулся и быстро пересек линию двери, которая теперь отделяла его от Мелоди. Осторожно повернул ручку левой рукой – она подалась, и Туэйт тихо толкнул дверь. Никакого результата, дверь была заперта. Что ж, ничего иного он и не ожидал.
Туэйт достал из кармана связку отмычек и принялся возиться с замком. Изумленная Мелоди во все глаза наблюдала за его возней. Замок щелкнул и, не медля ни секунды, Туэйт резко распахнул дверь и, чуть присев с зажатым обеими руками пистолетом, застыл на пороге.
Пол кабинета был покрыт богатым ковром светло-зеленого цвета с длинным мягким ворсом. Стол и стулья красного дерева, обитый натуральной кожей широкий диван. В левой стене – бар, напитки для которого, это была ясно с первого взгляда, подбирались с любовью. На остальных стенах висели гравюры, почти на всех были изображены китайские парусники начала девятнадцатого века.
Туэйт подошел к столу: календарь, деловые блокноты-ежедневники, стаканчик с остро заточенными карандашами, бронзовый нож для открывания конвертов, набор ножниц, пресс-папье из белого оникса, огромная декоративная скрепка для бумаг на эбонитовой подставке. И все. Странно, подумал Туэйт. Где же телефон?
Рядом со столом находился шкафчик для бумаг. Туэйт открыл верхний ящик и извлек лист писчей бумаги. В верхней части страницы красовалась коричневая шапка: «Фирма Моришез», основана в 1969 году".
Больше на листе ничего не было. Туэйт сложил его вдвое и убрал в карман пиджака. Остальные ящики были пустые, ничего кроме пыли. Что ж, неплохо, решил Туэйт. Это «почтовый ящик»: одни доставляют сюда информацию, другие забирают ее.
В коридоре послышался какой-то шум, и он резко повернулся:
– Мелоди?
– Кто такая Мелоди? – ответил ему хриплый мужской голос.
Туэйт поднял пистолет и в ту же секунду услышал характерный звук спускаемого курка – бросившись на пол, он больно ударился плечом, но все же ушел от пули. На лице его появилась недобрая улыбка, он громко скрипнул зубами.
Лежа на ворсистом ковре, он отчетливо видел своего противника: человек со шрамом через все лицо снова целился в него из длинноствольного пистолета.
– Прощай, приятель, – человек со шрамом улыбнулся.
Туэйт негромко вздохнул. Пальцы его онемели, револьвер лежал прямо перед ним, в нескольких сантиметрах от его вытянутой руки.
Раздался еще один выстрел, но, странно, он не почувствовал никакой боли. Только сердце забилось чуть быстрее, и в дыхании появились хрипы, но пуля не задела легкие, в этом Туэйт был уверен. Он открыл глаза.
Человек со шрамом на лице сидел у порога, рука с длинноствольным пистолетом неподвижно лежала на полу. Взгляд его карих глаз был мутный, немигающий. В центре лба его виднелось красное пятно размером с куриное яйцо – выходное отверстие пули, угодившей в затылок.
Туэйт беспомощно моргал, не понимая, что произошло. Челюсть его отвисла от неожиданности. В коридоре, прямо под трупом, возникла какая-то фигура: Мелоди. В опущенной руке ее он увидел пистолет 45-калибра. Она пристально смотрела на Туэйта. Губы ее беззвучно шевелились, на лбу, у самых волос, он увидел тонкий порез, кровь уже запеклась. Лицо ее было очень бледным.
– Там был еще один, – еле слышно прошептала она. – Я не хотела никого убивать.
В глазах ее стояли слезы. Она провела ладонью по щеке, пистолет выпал из тонких пальцев и с глухим стуком упал на пол. Ее била крупная дрожь, но Мелоди, не отрываясь, смотрела на Туэйта.
– Полюбуйся, что я из-за тебя натворила.
Она перешагнула через труп в дверях и двинулась к нему – на лице ее было написано глубокое отвращение, но, увидев выражение лица Туэйта, взгляд ее изменился. Она присела рядом с ним на корточки и положила ладонь ему на плечо. Он поморщился от боли: именно этим плечом он ударился об пол.
Туэйт с трудом сел и прижался затылком к стене. Мелоди погладила его по щеке:
– Прости, – пробормотал он, – за все прости.
Она придвинулась ближе:
– Помолчи. Лучше отдохни.
– Я хотел сказать...
– Я знаю, что ты хотел сказать, – прервала она его деловым, решительным тоном.
Он видел, что она снова рассматривает его, как будто в первый раз увидела, – она все еще плакала, но страх в глазах исчез. Мелоди явно чувствовала облегчение, словно с души свалился огромный камень.
– Ты поработала на славу, – Туэйт с рудом шевелил пересохшими губами, голос его был хриплый и невыразительный.
– Нет, – прошептала она, – вся работа еще впереди.
Она наклонилась над ним:
– А сейчас я тебя поцелую, и ты превратишься в королевича.
И в то мгновение, когда губы их встретились, – Туэйт мог в том поклясться, – Мелоди улыбнулась.

* * *

По нью-йррским стандартам условия здесь были кошмарные: плохие, неприспособленные для репетиций залы, вдобавок жара в них стояла такая, что танцоры начинали потеть в первые же минуты занятий. Мартин непрерывно ругался с местными властями, пытаясь в кротчайшее время привести все в порядок. Мартин умел разговаривать с сильными мира сего, но все это чрезвычайно раздражало, и танцоры нервничали.
Однако с подлинными проблемами они столкнулись лишь после того, как поднялись на сцену, когда исправлять что-либо было уже поздно: вместо пружинистого деревянного покрытия, к которому они привыкли и которое помогало делать прыжки и поддержки, сцена, словно автострада, оказалась бетонной!
– Невероятно! – только и мог воскликнуть Мартин. Лорин разделяла его чувства. Но они работали в полную силу, по-другому танцоры этой труппы не умели, так их учили на протяжении всей жизни: они танцевали бы и в заболоченных по колено джунглях.
Великолепная труппа, и принимали ее с восторгом. Балет был одним из многих видов искусства Запада, запрещенных в Китае, и все прекрасно понимали, что китайцы истосковались по культуре.
Для Лорин триумф был несколько омрачен растяжением мышцы левой ноги. Это произошло в самом конце ее сольного номера, и Лорин была вне себя от бешенства.
Она так и не поняла, как все случилось. Лорин лишь подозревала, что ее партнер Стивен, на которого она всегда могла положиться, слишком резко отпустил ее из поддержки. Не исключала она и того, что необычайно жесткая и непружинистая поверхность сцены вновь заставила ее вспомнить о только что зажившем бедре – возможно, она была слишком напряжена и на выходе из поддержки немного сместила центр тяжести. В общем, как бы там ни было, контакт со сценой произошел внешней поверхностью стопы, а не ступней – в сочетании с моментом вращения и ее собственным весом этого было достаточно для повреждения мышцы. Кажется, она даже услышала щелчок в голеностопе. Стивен мгновенно понял, в чем дело, и тут же подхватил ее.
Шквал оваций она почти не слышала и не вышла на «бис».
В гримерной она чертыхалась и морщилась, пока врач накладывал на ногу компресс со льдом. Быстрым шагом вошел Мартин, лицо его было озабоченным.
– Ну как она? – спросил он врача. Тот только пожал плечами:
– О характере травмы с уверенностью можно будет говорить не раньше чем через сутки. Но, как бы там ни было, вряд ли это разрыв связок.
– Лорин?
– Жутко болит, – сердито огрызнулась Лорин. – Черт бы все побрал!
Мартин похлопал ее по плечу:
– Завтра у нас день отдыха, а потом мы отправляемся в Пекин.
– Великолепно, – фыркнула Лорин, – завтра целый день буду валяться в постели.
Она закрыла лицо полотенцем, Мартин бросил быстрый взгляд на врача. Тот озабоченно покачал головой.
– Чепуха, – Мартин сел рядом с Лорин и улыбнулся. – Такой возможности ни у кого из нас больше не будет, и мы используем ее на все сто процентов. Завтра ты поедешь вместе со мной на частном автомобиле, который мне любезно предоставило народное правительство.
Лорин сбросила полотенце – совсем неплохо провести целый день с Мартином.
– Отлично, – глаза ее снова заблестели, – очень здорово!
– Вот и хорошо, – Мартин шлепнул ее по здоровой ноге. – А теперь мне надо пойти поговорить с одним из их советников по культуре. Кстати, тебе придется принять участие в беседе: он ждет не дождется конца концерта, чтобы встретиться именно с тобой. Твоя травма его очень расстроила. Честно говоря, я не ожидал, что он так это воспримет. Имей в виду, когда мы прилетели, он не встречал нас в аэропорту. Говорят, был в служебной командировке.
Лорин пыталась протестовать, но Мартин перебил ее гневную речь:
– Для нас это очень важно, Лорин. Важно с точки зрения успеха всего турне. Дружеские связи, сердечные отношения – в конце концов ради того, чтобы они завязались, мы и приняли приглашение правительства Китая выступить в этой стране.
Мартин встал и снова улыбнулся:
– И он действительно производит впечатление радушного человека.
Он вышел и через несколько минут вернулся в сопровождении плотно сбитого китайца.
– Лорин Маршалл, – церемонно, в традициях старого русского дворянства поклонился Мартин, – позвольте представить вам господина Донь Жиня, советника по культуре провинции Шанхай.
Донь Жинь пожал Лорин руку и слегка поклонился. Потом широко улыбнулся, и Лорин увидела ряд мелких, идеально ровных зубов, чуть пожелтевших, словно состарившаяся полированная слоновая кость.
– Очень рад встретиться с вами, мисс Маршалл, – он говорил по-английски чуть нараспев, но тем не менее весьма бегло. – Я получил истинное наслаждение, наблюдая за вашим выступлением. Дыхание свежего ветра на нашем древнем континенте, если вы позволите мне так выразиться.
– Благодарю вас.
– Пользуясь случаем, хочу выразить свое сочувствие, мне, право, очень жаль, что вы получили травму, – он снова улыбнулся, манера его речи теперь несколько изменилась, словно советник на время решил отбросить официальный тон, каким принято изъясняться высокопоставленному чиновнику. – Боюсь, это отчасти и моя вина, но в свое оправдание могу лишь сказать, что не имел представления о требованиях такой прославленной труппы к сценической площадке.
Его искренность растопила ледок сдержанности. Он действительно само очарование, подумала Лорин, и улыбнулась своей особой улыбкой, которую приберегала для самых ответственных случаев:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88