Это была голова Малис.

Апрель 1969 года
Район 350, Камбоджа

Первый раз Киеу увидел Макоумера, когда тот спускался с содрогающегося от пулеметного и зенитного огня неба.
Киеу из укрытия следил за его приземлением. Макоумер раскачивался на стропах парашюта как маятник, – воздух дрожал от разрывов снарядов, этот звук бил по барабанным перепонкам, а паузы между выстрелами заполнял жалобный вой ветра, который пригибал пальмы к самой земле. Мир был соткан из пробирающей до самых костей вибрации и расцвечен яркими бутонами взрывов.
Красные нити трассирующих пуль словно лучи лазера вспыхивали рядом с Макоумером, озаряя его напряженное, мрачное лицо. Он показался Киеу гигантом – по мере снижения короткие очереди его автомата ложились все ближе и ближе к лагерю красных кхмеров. С ним были еще четыре парашютиста.
Даже много лет спустя Киеу находил странным, что он сразу же опознал в этих белых людях американцев, несмотря на то, что все они были одеты как красные кхмеры. Да, это было более чем странно.
После смерти Сама командование взял на себя Рос, вот и сейчас он окликнул Киеу, пытаясь перекричать грохот канонады. Над самой головой низко висели черные животы Б-52, вышедших на позицию бомбометания.
Отряд Макоумера приземлился в тот самый момент, когда взорвались первые бомбы, широкие плечи Макоумера вздрогнули – казалось, это он своими ногами сотряс землю. За ним, словно ординарец, последовал грохот. Воздух был пропитан запахом взрывчатки, по долине расползался жар.
Киеу с трудом отвел взгляд от непрошенных гостей. Рос уже охрип от криков:
– Груз! Они пришли, чтобы забрать груз! Не забывай приказ, мит Сок! Мы жизнью отвечаем за этот груз!
Рос и трое бойцов – всего их оставалось чуть больше десяти – побежали, пригибаясь, дальше. Пули американских десантников уже уложили троих. Киеу поразился: еще находясь в воздухе, обстреливаемые со всех сторон, американцы сумели сделать такие точные выстрелы. Киеу почти восхищался этими людьми: Мусаши Мурано был бы поражен их мастерством.
Издали снова послышался голос Роса:
– Нас призывает революция, товарищи! Будем же достойны ее!
Идиот, неприязненно поморщился Киеу, этот идиот понятия не имеет о тактике ведения боя. Обыкновенный мясник, революция представляется ему сплошным потоком крови, которой он жаждал, которую любил и умел проливать.
Когда-то, подумал Киеу, я и сам был такой. Об этом ему сказал и Мусаши Мурано:
– Они идиоты, – прошептал перед смертью японец, – эти люди сражаются за идею, сути которой им понять не дано. Если бы они только могли все осмыслить, им сразу же стало бы ясно, что вожди их жестоко обманули.
Он печально покачал головой:
– Боюсь, мит Сок, мир в Камбодже невозможен. Слишком сильны разногласия... повсюду одни фанатики. Я сам принадлежу к нации фанатиков и потому знаю: компромисс невозможен, мира никогда не будет.
И вот, наконец, после всего, что с ним произошло, после стольких смертей, которые легли на его совесть, Киеу понял последние слова наставника.
– Я покидаю этот мир без злобы, – спокойно сказал Мурано. Голова его покоилась на коленях Киеу. – Ты будешь – нет, ты обязан быть моим преемником. Но прежде ты должен выбраться из этой обезумевшей страны, иначе ты здесь погибнешь.
Революция. Что она значила для него сейчас? Ложь, обман. Их предали, предали всех, именно об этом говорил Мурано.
Американские десантники приближались, ряды их противников редели. Старые, требующие ремонта «томпсоны» красных кхмеров ничего не могли противопоставить АК-47, которыми были вооружены американцы: матово поблескивающие заводской смазкой новенькие автоматы хлестали свинцовой плетью позиции кхмеров, порою перекрывая даже рев разверстой пасти небес.
Пули настигли еще двоих красных кхмеров, и только после этого американцы понесли первую потерю. Это был высокий блондин с голубыми глазами. Он схватился за горло, между пальцами хлынула кровь, и он медленно опустился спиной на траву. Вскоре был убит еще один десантник, но к тому моменту в лагере красных кхмеров едва насчитывалась половина личного состава.
Американцы приближались, и Киеу вдруг понял, что не хочет смерти пришельцев. Он еще не сделал ни одного выстрела, чтобы поддержать заградительный огонь своих товарищей.
Можно сказать, он занял нейтральную позицию и просто наблюдал за боем.
Языки пламени облизывали крыши убогих хижин и настойчиво тянулись к гремящему от разрывов небу, с которого сыпался град раскаленных добела осколков. Волна коврового бомбобометания катилась вдоль долины на северо-восток по направлению к Сре Ктум. В густом влажном воздухе послышался мерный рокот: за бомбардировщиками шла лавина боевых вертолетов. В небо поднимался дым пожарищ, но мощные пропеллеры снова прижимали его к земле. Запах пепла и бензина забивал запах крови и вонь свежего кала. И страха.
Макоумер тем временем уже скрылся за покосившейся сто ной хижины, которую сотрясал град пуль и мощные порыв ветра. Боковым зрением Киеу засек какое-то движение справа два других американца, умело прикрывая друг друга, коротки ми перебежками обходили лагерь с фланга. Прицельный огон их автоматов разрывал оборону красных кхмеров: они не знали, как защищаться, красные кхмеры умели только внезапно нападать. Киеу видел, что американцы – мастера своего дела их отличная подготовка не позволяла в этом усомниться. Сердце его замирало от восторга, так красива и безупречна был атака десантников.
Рос и его люди увидели наступающих с фланга американце и спрятались в укрытии.
Наконец обороняющиеся открыли ответный огонь. В это момент из-за осевшей почти до самой земли стены показало Макоумер и зигзагом начал обходить левый фланг обороны. Он ни на секунду не прекращал стрельбу, быстро сокращая рас стояние до того места, откуда огонь его автомата будет иметь максимальный разрушительный эффект.
План его сработал бы идеально, если бы один из американцев на противоположном фланге не наступил на замаскированную мину.
Взрывная волна подбросила его тело в воздух. Мощный кумулятивный заряд разорвал его тело пополам, десантник умер мгновенно. Его товарища ранило осколком, но не смертельно, по левой ноге его текла кровь – зазубренный кусочек металла содрал кожу вместе со штаниной. Американец, не прекращая стрельбы, опустился на колено здоровой ноги, но его тут же накрыл ружейный залп, и тело его безжизненно обмякло.
Макоумер продолжал стрелять. Еще один красный кхмер схватился за грудь, изо рта его хлынула кровь. Теперь Макоумер бил короткими очередями – и три защитника лагеря, истекая кровью, рухнули на траву. Остались только двое, Рос и его помощник, но в плотном дыму разрывов Киеу потерял их из вида.
Вынырнувший из облака пыли кхмер бросился на Макоумера, и они покатались по земле. Киеу выскочил из укрытия: он не хотел, чтобы этот американец погиб, пусть лучше смерть настигнет его противника. Он заслужил смерти, как заслужили ее все кхмеры – за то, что сделали со страной, за то, что сделали с Самом.
Красный кхмер – а это был Мок – вытащил нож. Киеу видел, как над головой американца сверкнуло лезвие. Киеу бросился вперед, на бегу расстегивая кобуру своего именного пистолета 38 калибра.
Он уже приготовился стрелять, как вдруг Макоумер сделал неуловимое движение левым локтем. От удара по глазам Мок взвизгнул, но правая рука Макоумера уже была свободна – он вырвал нож из ослабевших пальцев Мока и коротким ударом рассек ему шею от уха до уха.
Американец отбросил тело в сторону и мгновенно вскочил на ноги. Но в это самое мгновение Киеу увидел Роса, спрятавшегося за невысокой полуосыпавшейся каменной стеной. Он целился в Макоумера.
– Нет! – крикнул Киеу.
Рос инстинктивно повернулся на голос, и Киеу дважды выстрелил. Рос рухнул, как подкошенный.
Очень спокойно, аккуратно перешагивая через трупы, Киеу пошел к американцу. Под ногами, словно глаза злых духов, ярко тлели угли, в воздухе повис запах гари.
Макоумер опустился на колени, Киеу видел, что на комбинезоне его в нескольких местах проступила кровь от неглубоких ранений. Он подошел к нему и, приставив к голове Макоумера «смит-и-вессон» 38 калибра, сказал на превосходном французском:
– Так, так, кто это у нас здесь?
Оранжевое небо и почерневшие от копоти пальмы. Вот и все, что было вокруг, все, что видел Киеу. Сердце его колотилось так сильно, словно хотело выпрыгнуть из груди.
Но прежде ты должен выбраться из этой обезумевшей страны.
Сейчас он понимал, как прав был Мусаши Мурано: более оставаться в Камбодже невозможно.
– Etes vous blesse?
Американец удивленно поднял глаза, и Киеу подумал: великий Будда! Как они могли послать сюда человека, который не знает французского?
– Вы ранены? – повторил он свой вопрос по-английски, на этот раз очень медленно.
Он опустился на колени и, убрав пистолет в кобуру, расстегнул пропитанный кровью и потом комбинезон американца.
– Не очень, – на превосходном разговорном французском ответил американец.
– Прекрасно, – сказал Киеу, – значит вы говорите по-французски. У меня не очень-то хороший английский.
Он поглядел на покрытое грязью лицо Макоумера:
– Мне жаль, что так получилось с вашими людьми. Но здесь я был бессилен что-либо сделать: если бы я вышел из укрытия, они пристрелили бы меня на месте.
– Благодарю за помощь, – американец с трудом поднялся. – Лейтенант Делмар Дэвис Макоумер.
– Киеу Сока, – он протянул ему руку. Бессознательно он представился так, как это принято на Востоке: вначале фамилия, потом – имя.
Они пожали друг другу руки.
– Рад познакомиться с тобой, Киеу.
Киеу. Пусть будет так, он не стал поправлять его. Он уже хотел было это сделать, но вдруг осознал, как важно то, что произошло: поменяв местами фамилию и имя, он окончательно порывал со своим прошлым.
– Я думал, вы собираетесь убить меня, – сказал Макоумер, – почему вы этого не сделали?
– Вы пришли сюда, чтобы уничтожить красных кхмеров, – ответил ему Киеу.
Макоумер кивнул:
– Да, нашей целью был этот лагерь.
– Я хочу, чтобы красные кхмеры были стерты с лица земли.
– Но вы же сами красный кхмер.
Киеу покачал головой:
– Мне больше не по пути с Черным Сердцем. Они убили моего брата. И вот сами пали от вашей руки, – он достал из кобуры свой именной пистолет и вложил его в руку Макоумеру. – Это единственное мое имущество, которое имеет хоть какую-то ценность, пусть даже, как сувенир.
Он поклонился американцу:
– Я перед вами в неоплатном долгу.
– Это не имеет для меня значения, Киеу, – мягко произнес Макоумер и положил ему на плечо. – Есть задание, которое я обязан выполнить, хоть и в одиночку.
– Я помогу вам, вы должны позволить мне помочь вам. Макоумер улыбнулся и сжал плечо Киеу:
– Олл райт, – по лицу его пробежало облако. – Но должен предупредить тебя: если ты мне действительно поможешь, для тебя будет очень рискованно оставаться на родине.
Киеу внимательно посмотрел на него. Взрывы наконец прекратились.
– Война пожирает Камбоджу как чудовищный тигр. У меня больше нет ничего, даже жизни. Я пойду туда же, куда и вы.
– Значит, отправляемся в Америку?
– В Америку, – кивнул Киеу.

* * *

День выдался туманный, но, к счастью, без дождя. Скрытое облаками солнце давало ровный, мягкий свет. Где-то далеко играла музыка, аккорды мчались по бесконечным проходам, над ними реяли насыщенные яркими красками полотнища мелодий и прекрасные гармонии. В их мирное звучание вдруг вторглись шум и ярость войны. Пальмы вдоль берега исчезли в охватившем их золотисто-матовом пламени. Дым толстой черной змеей потянулся к небу повис там, покачиваясь. Запах пороха и ужасный сладковатый аромат горящей человеческой плоти. Трейси очнулся от запахов войны, он попытался подняться и дико закричал. Ласковые руки удерживали его, тихие слова заушили взрывы снарядов в мозгу. Он сделал глубокий вздох, и запахи обуглившейся плоти вскоре сменились стерильной атмосферой больницы. Глаза его закрылись, Трейси осторожно положили на подушки.
– Доктор...
И он снова провалился в глубокий сон, дарованный сильнейшими транквилизаторами, но губы его продолжали произносить одно-единственное слово, занозой засевшее в его мозгу.
Доктор, доктор, доктор... Он тонул, снова погружался в темноту, из которой перед этим на короткое мгновение вынырнул.

* * *

Лорин в пятый раз пыталась сделать тройной pas de chat. Правда, сейчас она выполняла его с партнером, высоким датчанином по имени Стивен. Кроме него на репетицию пришли еще шестнадцать участников труппы: восемь юношей и восемь девушек.
Первые два раза она немного отставала, а потом слишком разогналась и убежала вперед на целый такт. Партитура этого балета Стравинского, самого ее любимого, никак не выстраивалась в ее сознании. Мелодия жила отдельно от темпа, страшнее которого ни один танцор не встречал за всю жизнь. Она еще как-то справлялась с изменением тональности, но станцевать полностью всю фигуру, которую придумал Мартин, пока не удавалось.
Вот и сейчас, на втором прыжке, она завалилась на Стивена, и они оба едва не покалечились. Мартин немедленно остановил музыку, и девушки из кордебалета принялись шушукаться. Молодые люди с интересом поглядывали на солистов.
Мартин вышел в центр репетиционного зала, несколько раз звонко хлопнул в ладоши, и просторное помещение в одно мгновение опустело. В зале остались только он и Лорин.
Мартин стоял спиной к зеркальной стене – отражавшийся в ней зал казался в два раза больше. Я – как на необитаемом острове, подумала Лорин. Мартин стоял поодаль, скрестив руки на груди. На нем была белая рубашка с закатанными рукавами и старомодные черные брюки. На ногах – балетные тапочки.
– Лорин, – негромко окликнул он ее, – сколько лет ты уже танцуешь?
– С пяти лет. Всю жизнь.
Мартин положил руку на отполированный несколькими поколениями танцоров круглый деревянный поручень.
– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы сменить профессию?
– Нет. Ни разу.
Он резко повернулся к ней:
– А почему такая мысль даже не приходила тебе в голову, можешь сказать мне?
Красивая русская голова на идеально прямой шее. На таком расстоянии нервный тик одного глаза был едва заметен. Он пристально смотрел на Лорин.
– Я хотела только танцевать. Всегда.
– И хотела танцевать со мной. С Власким.
Лорин кивнула:
– Да. Нью-йоркская труппа лучшая в мире. А я всегда хотела быть лучшей.
– Вот поэтому-то ты и здесь! – отчеканил Мартин. – Здесь собраны лучшие силы... Но здесь требуется не просто танцевать. Танцевать можно в труппе Английского Королевского балета, в Сан-Франциско, в Американском балетном театре. Ты здесь для того, чтобы учиться, ты должна расти как балерина. Ты должна стать большим, чем танцовщица!
Голос его был по-прежнему спокойным, но в глазах появился стальной блеск. Мартин никогда не старался обратить танцоров в свою веру, для этого к его услугам была пресса и члены Гильдии американского балета. Он никогда не ставил между ними знак равенства: одни танцуют, другие восславляют танец, третьи финансируют его. Как он любил говорить, все звенья этой цепочки связаны друг с другом, ни одно не могло бы существовать без другого. Нет, танцоры сами шли к нему.
Он пересек зал и подошел к ней.
– Ты уже больше, чем просто танцовщица, Лорин. Но в то же время ты та, какой была всегда. Профессионал. Что бы тебя сейчас ни беспокоило, я хочу помочь тебе избавиться от этих проблем. Они встают между тобой и музыкой. Я создаю движения, ты даешь им жизнь. Если твоя концентрация нарушена, ты не сможешь этого сделать.
– Не знаю, что со мной происходит, – несчастным голосом пожаловалась она.
– Это не имеет никакого значения, – рассердился Мартин, – меня интересуют лишь последствия.
Мартин подошел вплотную к ней, Лорин чувствовала как ей передаются его спокойствие и уверенность.
– Если ты профессионал, ты будешь танцевать. Точка. Через неделю этот балет должен быть окончательно готов.
– Почему? Что произошло, из-за чего такая спешка? Глаза Мартина весело блеснули:
– Сезон окончен, но мы не едем в Саратогу. Нас пригласили в другое место: мы будем первой западной труппой, которая выступит в Китае.
– Китай! – у Лорин перехватило дыхание.
Мартин кивнул:
– Последние три недели велись весьма сложные переговоры, я бы сказал, стороны очень тонко прощупывали друг друга. Я никому ничего не говорил только потому, что в Госдепартаменте меня предупредили: контракт может в любую минуту сорваться. Китайцы непредсказуемы. Но сегодня утром мне позвонили из Вашингтона: через несколько дней мы отправляемся. Я собирался объявить об этом на следующей репетиции, но решил, что тебе стоит знать об этом чуть раньше остальных.
Он повернулся и пошел к станку. Руки его плавно взмыли над головой и медленно упали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88