Роман с тревогой смотрел на него.
– Мы не большие обезьяны, а люди! – возразил Реза. – Различия между нашими видами не так заметны, а вы для определения того, что называете расами, зациклились на цвете кожи. Очень забавно, однако между европейцем и африканцем раз в десять меньше генетических различий, чем между двумя африканцами разных этнических групп!
– А вы сами, какого были… цвета?
– Он различался в зависимости от широты, от одного до трех граммов меланина. Здесь мы белые, и у наших предков, заключенных под землей, цвет лица был бледнее, чем у северян. Как у многих существующих ныне видов, – продолжал он, – некоторые характерные черты обострились, другие, наоборот, смягчились. Разумеется, на всех уровнях вашего общества работают именно те, чьи отличия незаметны.
– А… смешение рас? – с трудом выговорил Антуан, голова которого была откинута.
– Все как у вас, профессор. Мы не можем скрещиваться с самками вашей расы, – услышал он саркастичный голос Реза.
Значит, они все знали о нем. Все было тщательно продумано, экспедиция являлась всего лишь приманкой. Он закрыл глаза, чтобы хоть немного отдохнуть, одну минутку, чтобы не видеть, как кружатся стены, эти покрытые засохшей кровью и смертью стены. Макс. Он покинул Макса. Он хотел бы, чтобы Макс мог положить свою окровавленную руку на его щеку, оставить на ней след…
– Антуан! – воскликнул Роман. – Антуан! Вы меня слышите?
Да, конечно, он все прекрасно слышал, но ему было лучше вот так, с закрытыми глазами, так мир меньше вращался. И так он был ближе к Максу.
– Он в шоковом состоянии, он потерял слишком много крови! Ему нужна медицинская помощь!
Роман увидел, как Реза обменялся с Татьяной взглядом, и со всей отчетливостью осознал, что они не собираются спасать Антуану жизнь. Они оставят его истекать кровью, потом выставят его тело наружу, под заходящее солнце. Одной случайной смертью больше.
В отчаянии он посмотрел на Нею, потом на Яна. Нея по-прежнему лежала без сознания, и ее простреленная кисть посинела и опухла. Ян тоже еще не очнулся и находился под действием лекарства. Роман был один. Он снова проиграл. Но приговор окажется гораздо менее мягким, чем в первый раз. Сейчас он не мог рассчитывать на отсрочку, на пресловутую словоохотливость «плохих парней», когда им наконец представился случай вцепиться когтями в героев-заключенных!
Но пока он подыскивал хоть какие-то слова, вошел бородатый колосс, который приволок сюда Яна.
– Да, Горза? – спросил Реза, смерив его взглядом.
– Телефон! – бросил Горза. – Яхья Рахим-Сафари, – добавил он почтительно.
Начальник стражей Революции. Один из хозяев Реза. Тот вздохнул. Телефон был в джипе, и он вышел в сопровождении одного из подручных. Роман повернулся к Татьяне. Заставить ее говорить. Выиграть время.
– Татьяна, дорогая, просветите меня в моем невежестве. Вы работаете на Народ или являетесь его частью?
Не отвечая, она приблизилась к одной из стен и приложила свою левую ладонь к одному из самых маленьких отпечатков, полностью его закрыв. И тогда Роман заметил, что большие пальцы везде состояли из двух фаланг равной длины и что кончики пальцев были утолщены.
– Доволен, дорогой Роман? – спросила она, возвратившись к нему.
– «Доволен» – это слово кажется мне в данной ситуации не вполне уместным.
Она засмеялась своим звонким, переливчатым смехом, а сердце Романа замерло, словно забыв сделать один удар. За ее спиной Ян открыл глаза, моргнул и вновь их закрыл. Надо отвлечь ее.
– Где Лейла, Влад, Уул?
Она подняла руку, словно коп, который обороняется от слишком нескромных вопросов прессы.
– Без комментариев. Ложный след, попробуем другой.
– Нея сказала мне, что Народ был расколот в результате междоусобных войн.
– Я принадлежу к касте воинов, – высокомерно ответила ему Татьяна. – Я не занимаюсь политикой.
– Политика и война зачастую сидят на спине одной и той же лошади.
– Я выполняю приказы Царя, остальное меня не касается.
Ян медленно, очень медленно шевельнул рукой, осторожно подбираясь к бедру.
– Кто решил, что вы будете учиться в России?
– Я там родилась. Моя мать получила точные инструкции и деньги, необходимые для того, чтобы я смогла проявить свои способности.
– Но как Народ может быть уверен, что никто из его членов не предаст его? Из-за денег, из-за любви.
– Наша организация отличается четкой структурой. Предателям там нет места.
Рука Яна добралась до кожаного сапога, вытащила из голенища остро заточенный клинок. Роман сглотнул.
– Прямо как у мафиози, – бросил он.
– Мы не преступники и не террористы… – возмутилась Татьяна.
Ян медленно поднимал руку.
– …мы просто воюем. Вот и все.
– Малоубедительный аргумент, вам не кажется?
Роман увидел, как лезвие тянется прямо к узкой спине, Татьяна продолжала пристально смотреть на него, но именно в этот момент вернулся Реза, и она обернулась к нему. В это самое мгновение клинок вонзился в ее левую лопатку, исторгнув у нее возглас боли и удивления. Ее левая рука инстинктивно рванулась к ране, ослабив тем самым железный поводок Романа, который бросился на нее, опрокинул, сделав из нее прикрытие, и захватил ее автомат.
Он направил его на Реза, который, в свою очередь, целился в Нею. Татьяна, не в силах пошевелиться из-за тисков, обхвативших ее шею, тяжело дышала. Тягостное молчание. Застывшие силуэты.
– Один-один, – внезапно произнес Роман. – Предлагаю перерыв.
– Что еще за перерыв? – высокомерно произнес Реза.
– Ну, не знаю… Вы можете убрать свою пушку и дать нам воды.
– Иначе вы выпустите пулю в голову нашего дорогого майора? Один из лучших кадров СВР!
СВР, служба внешней разведки русских. Прекрасный пример внедрения.
– Давайте, стреляйте, убейте майора! – продолжал Реза. – И что дальше? Я тогда выпущу пулю в хорошенькую головку Неи.
– А я прострелю вашу, капитан, возможно, вам это понравится меньше. Вы ведь не можете стрелять одновременно и в Нею, и в меня.
– Горза! – крикнул Реза. – То же самое могу сказать про вас, – усмехнулся он. – Вы тоже не можете стрелять одновременно в славного Горзу и в нашу дорогую Татьяну!
– Вы заблуждаетесь! – ответил ему Роман, бросая автомат Яну, который подхватил его на лету и, ни секунды не колеблясь, выпустил очередь во входящего в помещение колосса.
Горза рухнул в брызгах крови и мозгового вещества, между тем как Роман выдернул нож из раны Татьяны, которая испустила резкий крик боли, и приставил его к ее горлу, расцарапав кожу.
Все это заняло не более пяти секунд.
– Теперь ситуация изменилась, – бросил Роман. – Вы убиваете Нею, я убиваю Татьяну, а Ян убивает вас. Знаменитый номер: пляска смерти. Такое можно увидеть только в фильмах категории Z, но впечатляет! Реза поморщился, не отводя автомата от Неи.
– Все это просто смешно! – проворчал он. – Вы же прекрасно понимаете, что, даже если я вас отпущу, мои люди вас схватят и убьют! Вы должны исчезнуть, Роман. Так же как и ваши приспешники, потому что ваши индивидуальные судьбы входят в противоречие с нынешним ходом истории, это проще простого!
– Как говорил старина Адольф…
– Это вы фашисты, Роман, и всегда ими были… Жаль, что вы поняли это слишком поздно.
Холокост… Антуан открыл глаза с абсолютной убежденностью, что сейчас, именно в эту самую минуту, в Париже умер Макс. Он медленно приподнялся, теперь его голова оказалась на уровне колен Реза. Он видел ткань хаки на брюках, растянувшихся на выпуклых мышцах неандертальца. На уровне большой берцовой кости зияла прореха.
– Антуан! Лежите! – приказал ему Роман.
Антуан прищурился. Роман вонзил лезвие ножа в шею Татьяны. Он увидел, как по белой коже потекла струйка крови. Он не мог лежать. Его звали. Настойчивая вибрация, словно золотистый пучок, вырывающийся из груди и заставляющий выпрямиться. Чтобы помочь себе, он ухватился за брюки Реза.
– Оставь меня, болван! – закричал тот, встряхивая ногой.
Но Антуан обхватил ее обеими руками, худыми и жилистыми, с силой утопающего, вцепившегося в спасательный круг.
Жаль, ему придется уйти; он никогда не узнает всех ответов, подумал он. Во всяком случае, при жизни. Хотя как знать, возможно, не позже чем через пять минут он получит их столько, сколько и не ожидал.
– Я иду, Макс, – произнес он в каком-то розоватом мареве, продолжая цепляться за ногу Реза, его пальцам удалось схватиться за пояс капитана.
– Чертова мокрица!
Рука схватила его за воротник, попыталась отцепить, затем отбросила.
– Я иду, Макс.
Гомо эректус, «человек прямоходящий» в последний раз…
Прежде чем навалиться на руку, державшую пистолет, Антуан последним усилием выпрямился на старых искалеченных ногах.
Мозг сапиенс: десять миллиардов нейронов, возможность переработать миллион миллиардов байт информации. Мозг Романа активируется вспышкой: видимость превосходная, движения словно расчленены на составляющие и замедлены, между тем как на самом деле все происходит со скоростью молнии.
Антуан падает, Реза поднимает руку, вскидывает его, как соломинку; Ян колеблется и не стреляет, потому что Антуан находится как раз на линии огня, дуло пистолета Реза разворачивается к Татьяне: чтобы попасть в Романа, он должен стрелять через нее; Роман швыряет ее вперед, Реза стреляет, одновременно с ним стреляет Ян; Татьяна разворачивается с простреленной грудью, фонтан крови, пуля ударяет о каменную стену; Реза ранен в предплечье, он ревет, как раненый зверь, поворачивается к Яну, пользуясь телом Антуана, словно щитом, стреляет не целясь; Ян катается по земле, увиливая от пуль; Антуан мертв, рот открыт, невидящие глаза уставились в пустоту; Роман бросается на Реза, выставив клинок наперевес, прямо в лицо ему летит труп Антуана, колени подгибаются, дыхание сбивается, тело падает на землю; Реза в пещере нет, Ян поднимается, устремляется в сторону галерей; Роман подбегает к Нее, возвращается Ян, отрицательно качая головой; Роман гладит лицо Неи, Нея открывает глаза, еще раз, опять, как и тогда, у камней, в первый раз, Нея открывает глаза.
Устанавливается тишина, в воздухе висит кислый запах пороха, тишина, наполненная кровью.
Татьяна лежит ничком, длинные светлые волосы разбросаны, пальцы вцепились в землю, рядом с ней Антуан, его тело, исхудавшее, съежившееся, похоже на мумию. Возможно, он уже встретил своего Макса.
Роман помогает Нее сесть.
– Очень больно? – беспокоится он.
– Это не слишком приятно. В кармане у меня есть упаковка анальгетика, – добавляет она сквозь сжатые зубы. – Дай мне парочку таблеток.
Роман достает лекарство из кармана, одновременно рассказывая, что произошло. Нея глотает таблетки, затем Роман отрывает полосу от рубашки Горзы, чтобы она могла зафиксировать раненую руку. Она, бледная, стискивает зубы.
– Мне очень жаль Д'Анкосса… Мне очень жаль, что я впутала вас в это дело, – внезапно произнесла она. – Вы здесь совершенно ни при чем.
– Теперь при чем, – ответил Ян, внимательно разглядывая просторный жертвенный зал. – Куда, по-вашему, мог побежать Реза? – продолжал он, переворачивая Татьяну, которая все еще корчилась на полу.
– Не знаю, но если мы останемся здесь, то погибнем! – ответила Нея.
Он склонился, рассматривая неподвижные зрачки Татьяны, приложил ладонь к ее рту.
– Она, во всяком случае, уже мертва! – спокойно сообщил он. – Вы же не думаете, что у входа нас поджидает делегация? – спросил он, кладя себе в карман небольшой пластиковый пакетик с документами, который Татьяна носила на поясе своих джинсов.
Нея задумалась на несколько секунд, между тем как Ян продолжал свои поиски, обшарил бронежилет Горзы и бросил Роману автомат Татьяны. Внезапно Роман расслышал шум мотора.
– Тише! Слышите?
– Они сейчас убьют нас, – сказала Нея. – Наш единственный шанс – это добраться до подземного канала.
– Как? – спросил Ян, подбирая наконец свой нож и вновь помещая его в чехол, спрятанный в голенище, предварительно вытерев клинок о джинсы Татьяны.
– Идя по следу крови, – ответила Нея, указывая на один из желобов, расположенных по четырем углам пещеры.
Мужчины молча рассматривали темные желобки и зловещие люки.
– Вы ведь не можете спуститься туда со своей раной, – заметил Ян. – Вы подхватите гангрену.
Говоря это, он продолжал осматриваться, затем внезапно подбежал к Горзе, снял с него непромокаемый нейлоновый чехол, в котором хранился его автомат.
– Засуньте руку сюда, – сказал он. – Он очень плотно закрывается.
Какое-то мгновение Нея колебалась, затем решила послушаться; кусая губы до крови, она втиснула руку в чехол, и Ян плотно, как только мог, застегнул его.
– Ну как? – спросил Роман.
Она вытерла капельки пота со лба, сделала несколько глубоких вдохов и кивнула. Двое мужчин склонились над каменной плитой в полу, в четыре руки схватились за бронзовое кольцо, закрывающее люк, и с усилием потянули на себя.
– Черт побери! Да оно весит целую тонну!
– Не хочется вас торопить, но мне кажется, они уже близко, – прошептала Нея, которая стояла возле них, прижав раненую руку к груди.
Они изо всех сил уперлись в пол, вены на шеях вздулись, и им наконец удалось оторвать крышку от пола.
Открылась дыра около метра в диаметре. Роман наклонился, но не услышал ничего. Ян бросил монетку: никакого эха.
– Вы уверены, что эта штука хоть куда-то ведет? – спросил он. – Уж лучше получить чертову пулю в башку, чем сдохнуть замурованным заживо в этом вонючем застенке!
– Всегда приятно послушать истинного джентльмена! – бросила ему Нея. – Я знаю эти подземелья, я ведь провела здесь детство.
– Реза тоже, – возразил Роман.
– Да, но Братство Магов имеет доступ к зонам, которые не обозначены ни на одном плане. «Неведомая земля» для прочих смертных. И потом, даже если они и догадаются, то не узнают, через какой люк мы спустились.
Приближающийся шум заставил их замолчать, и Ян первым стал спускаться в дыру ногами вперед.
– Там перекладины, – прошептал он, прежде чем скользнуть вниз.
– Это ступени, – объяснила Нея, – они проложены несколько веков назад, чтобы можно было спускаться и чинить канализацию.
Она в свою очередь скользнула в узкий проход и стала спускаться, Роман, отправившийся следом, опустил плиту над их головами, погрузив колодец в полную тьму.
ГЛАВА 18
И снова бегство, словно они оказались пленниками какого-то фильма, где им без конца, дубль за дублем, приходится повторять одну и ту же сцену. Поскольку Нея велела им не зажигать электрический фонарь, который являлся частью снаряжения Горзы, они передвигались полной темноте. Внезапно Роман поскользнулся на сырой ступени и едва не сорвался вниз.
– Все в порядке? – раздался глуховатый голос Неи.
– Да, а у тебя?
– Оздоровительная прогулка! Осторожнее, здесь скользко.
– А я и не заметил! – бросил он, понапрасну всматриваясь в темноту узкого колодца.
Ему даже не было страшно. Более того, он не чувствовал себя уставшим. Не пролил ни единой слезы над Антуаном. Даже не удивился предательству Татьяны и не был потрясен ее гибелью. Он находился в состоянии, близком к трансу, когда привычный арсенал чувств и ощущений оказался словно заперт на каком-то складе, про запас. В состоянии, когда, как утверждает старая пословица, «нужда свой закон пишет». Именно это пыталась объяснить ему Лейла, говоря о своих репортажах с фронта. Лейла. Влад. Уул. Что с ними? Татьяна уклонилась от ответа, это позволяло надеяться, что они еще живы. Татьяна, агент русской разведки… А он-то считал ее глуповатой! Нет, Роман, маленькое уточнение: неандерталка – агент внешней разведки русских. Это как нельзя лучше подчеркивало всю абсурдность ситуации. Впрочем, не важно: трудно вообще допустить, что свора неандертальцев, жаждущих мести, резвится в подземельях пустыни.
Роман глубоко вздохнул, пахло так, как будто они приближались к выгребной яме.
– Что там внизу? – спросил он у Неи.
– Коллектор для крови и сточных вод, – объяснила она. – Канализация.
Он представил себе потоки крови и ошметки человеческой плоти, попадающие в сумрачный водосток, заливающие лестницу, прежде чем низвергнуться в канализацию, как если бы жертвы были всего-навсего экскрементами.
Его мысли унеслись далеко. Ему вспомнились газетные статьи, отголоски научных дискуссий, поскольку вымирание неандертальцев представляло собой загадку, которая будоражила общественное мнение. Разумеется, выдвигалась и гипотеза о массовом истреблении, о геноциде, но ее ничто не подтверждало. До сегодняшнего дня, подумал он, пока свидетелем не стал прямой потомок жертв! Появление Реза зашкалило бы рейтинг реалити-шоу.
– Внимание, мы внизу! – Голос Неи прервал его мысли.
Роман осторожно поставил ногу в то, что показалось ему струйкой теплой воды, ощупал носком пол. Под илистым слоем, достигавшим щиколотки, он показался довольно прочным. Запах сырости, гниющей земли, холода, подвала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Мы не большие обезьяны, а люди! – возразил Реза. – Различия между нашими видами не так заметны, а вы для определения того, что называете расами, зациклились на цвете кожи. Очень забавно, однако между европейцем и африканцем раз в десять меньше генетических различий, чем между двумя африканцами разных этнических групп!
– А вы сами, какого были… цвета?
– Он различался в зависимости от широты, от одного до трех граммов меланина. Здесь мы белые, и у наших предков, заключенных под землей, цвет лица был бледнее, чем у северян. Как у многих существующих ныне видов, – продолжал он, – некоторые характерные черты обострились, другие, наоборот, смягчились. Разумеется, на всех уровнях вашего общества работают именно те, чьи отличия незаметны.
– А… смешение рас? – с трудом выговорил Антуан, голова которого была откинута.
– Все как у вас, профессор. Мы не можем скрещиваться с самками вашей расы, – услышал он саркастичный голос Реза.
Значит, они все знали о нем. Все было тщательно продумано, экспедиция являлась всего лишь приманкой. Он закрыл глаза, чтобы хоть немного отдохнуть, одну минутку, чтобы не видеть, как кружатся стены, эти покрытые засохшей кровью и смертью стены. Макс. Он покинул Макса. Он хотел бы, чтобы Макс мог положить свою окровавленную руку на его щеку, оставить на ней след…
– Антуан! – воскликнул Роман. – Антуан! Вы меня слышите?
Да, конечно, он все прекрасно слышал, но ему было лучше вот так, с закрытыми глазами, так мир меньше вращался. И так он был ближе к Максу.
– Он в шоковом состоянии, он потерял слишком много крови! Ему нужна медицинская помощь!
Роман увидел, как Реза обменялся с Татьяной взглядом, и со всей отчетливостью осознал, что они не собираются спасать Антуану жизнь. Они оставят его истекать кровью, потом выставят его тело наружу, под заходящее солнце. Одной случайной смертью больше.
В отчаянии он посмотрел на Нею, потом на Яна. Нея по-прежнему лежала без сознания, и ее простреленная кисть посинела и опухла. Ян тоже еще не очнулся и находился под действием лекарства. Роман был один. Он снова проиграл. Но приговор окажется гораздо менее мягким, чем в первый раз. Сейчас он не мог рассчитывать на отсрочку, на пресловутую словоохотливость «плохих парней», когда им наконец представился случай вцепиться когтями в героев-заключенных!
Но пока он подыскивал хоть какие-то слова, вошел бородатый колосс, который приволок сюда Яна.
– Да, Горза? – спросил Реза, смерив его взглядом.
– Телефон! – бросил Горза. – Яхья Рахим-Сафари, – добавил он почтительно.
Начальник стражей Революции. Один из хозяев Реза. Тот вздохнул. Телефон был в джипе, и он вышел в сопровождении одного из подручных. Роман повернулся к Татьяне. Заставить ее говорить. Выиграть время.
– Татьяна, дорогая, просветите меня в моем невежестве. Вы работаете на Народ или являетесь его частью?
Не отвечая, она приблизилась к одной из стен и приложила свою левую ладонь к одному из самых маленьких отпечатков, полностью его закрыв. И тогда Роман заметил, что большие пальцы везде состояли из двух фаланг равной длины и что кончики пальцев были утолщены.
– Доволен, дорогой Роман? – спросила она, возвратившись к нему.
– «Доволен» – это слово кажется мне в данной ситуации не вполне уместным.
Она засмеялась своим звонким, переливчатым смехом, а сердце Романа замерло, словно забыв сделать один удар. За ее спиной Ян открыл глаза, моргнул и вновь их закрыл. Надо отвлечь ее.
– Где Лейла, Влад, Уул?
Она подняла руку, словно коп, который обороняется от слишком нескромных вопросов прессы.
– Без комментариев. Ложный след, попробуем другой.
– Нея сказала мне, что Народ был расколот в результате междоусобных войн.
– Я принадлежу к касте воинов, – высокомерно ответила ему Татьяна. – Я не занимаюсь политикой.
– Политика и война зачастую сидят на спине одной и той же лошади.
– Я выполняю приказы Царя, остальное меня не касается.
Ян медленно, очень медленно шевельнул рукой, осторожно подбираясь к бедру.
– Кто решил, что вы будете учиться в России?
– Я там родилась. Моя мать получила точные инструкции и деньги, необходимые для того, чтобы я смогла проявить свои способности.
– Но как Народ может быть уверен, что никто из его членов не предаст его? Из-за денег, из-за любви.
– Наша организация отличается четкой структурой. Предателям там нет места.
Рука Яна добралась до кожаного сапога, вытащила из голенища остро заточенный клинок. Роман сглотнул.
– Прямо как у мафиози, – бросил он.
– Мы не преступники и не террористы… – возмутилась Татьяна.
Ян медленно поднимал руку.
– …мы просто воюем. Вот и все.
– Малоубедительный аргумент, вам не кажется?
Роман увидел, как лезвие тянется прямо к узкой спине, Татьяна продолжала пристально смотреть на него, но именно в этот момент вернулся Реза, и она обернулась к нему. В это самое мгновение клинок вонзился в ее левую лопатку, исторгнув у нее возглас боли и удивления. Ее левая рука инстинктивно рванулась к ране, ослабив тем самым железный поводок Романа, который бросился на нее, опрокинул, сделав из нее прикрытие, и захватил ее автомат.
Он направил его на Реза, который, в свою очередь, целился в Нею. Татьяна, не в силах пошевелиться из-за тисков, обхвативших ее шею, тяжело дышала. Тягостное молчание. Застывшие силуэты.
– Один-один, – внезапно произнес Роман. – Предлагаю перерыв.
– Что еще за перерыв? – высокомерно произнес Реза.
– Ну, не знаю… Вы можете убрать свою пушку и дать нам воды.
– Иначе вы выпустите пулю в голову нашего дорогого майора? Один из лучших кадров СВР!
СВР, служба внешней разведки русских. Прекрасный пример внедрения.
– Давайте, стреляйте, убейте майора! – продолжал Реза. – И что дальше? Я тогда выпущу пулю в хорошенькую головку Неи.
– А я прострелю вашу, капитан, возможно, вам это понравится меньше. Вы ведь не можете стрелять одновременно и в Нею, и в меня.
– Горза! – крикнул Реза. – То же самое могу сказать про вас, – усмехнулся он. – Вы тоже не можете стрелять одновременно в славного Горзу и в нашу дорогую Татьяну!
– Вы заблуждаетесь! – ответил ему Роман, бросая автомат Яну, который подхватил его на лету и, ни секунды не колеблясь, выпустил очередь во входящего в помещение колосса.
Горза рухнул в брызгах крови и мозгового вещества, между тем как Роман выдернул нож из раны Татьяны, которая испустила резкий крик боли, и приставил его к ее горлу, расцарапав кожу.
Все это заняло не более пяти секунд.
– Теперь ситуация изменилась, – бросил Роман. – Вы убиваете Нею, я убиваю Татьяну, а Ян убивает вас. Знаменитый номер: пляска смерти. Такое можно увидеть только в фильмах категории Z, но впечатляет! Реза поморщился, не отводя автомата от Неи.
– Все это просто смешно! – проворчал он. – Вы же прекрасно понимаете, что, даже если я вас отпущу, мои люди вас схватят и убьют! Вы должны исчезнуть, Роман. Так же как и ваши приспешники, потому что ваши индивидуальные судьбы входят в противоречие с нынешним ходом истории, это проще простого!
– Как говорил старина Адольф…
– Это вы фашисты, Роман, и всегда ими были… Жаль, что вы поняли это слишком поздно.
Холокост… Антуан открыл глаза с абсолютной убежденностью, что сейчас, именно в эту самую минуту, в Париже умер Макс. Он медленно приподнялся, теперь его голова оказалась на уровне колен Реза. Он видел ткань хаки на брюках, растянувшихся на выпуклых мышцах неандертальца. На уровне большой берцовой кости зияла прореха.
– Антуан! Лежите! – приказал ему Роман.
Антуан прищурился. Роман вонзил лезвие ножа в шею Татьяны. Он увидел, как по белой коже потекла струйка крови. Он не мог лежать. Его звали. Настойчивая вибрация, словно золотистый пучок, вырывающийся из груди и заставляющий выпрямиться. Чтобы помочь себе, он ухватился за брюки Реза.
– Оставь меня, болван! – закричал тот, встряхивая ногой.
Но Антуан обхватил ее обеими руками, худыми и жилистыми, с силой утопающего, вцепившегося в спасательный круг.
Жаль, ему придется уйти; он никогда не узнает всех ответов, подумал он. Во всяком случае, при жизни. Хотя как знать, возможно, не позже чем через пять минут он получит их столько, сколько и не ожидал.
– Я иду, Макс, – произнес он в каком-то розоватом мареве, продолжая цепляться за ногу Реза, его пальцам удалось схватиться за пояс капитана.
– Чертова мокрица!
Рука схватила его за воротник, попыталась отцепить, затем отбросила.
– Я иду, Макс.
Гомо эректус, «человек прямоходящий» в последний раз…
Прежде чем навалиться на руку, державшую пистолет, Антуан последним усилием выпрямился на старых искалеченных ногах.
Мозг сапиенс: десять миллиардов нейронов, возможность переработать миллион миллиардов байт информации. Мозг Романа активируется вспышкой: видимость превосходная, движения словно расчленены на составляющие и замедлены, между тем как на самом деле все происходит со скоростью молнии.
Антуан падает, Реза поднимает руку, вскидывает его, как соломинку; Ян колеблется и не стреляет, потому что Антуан находится как раз на линии огня, дуло пистолета Реза разворачивается к Татьяне: чтобы попасть в Романа, он должен стрелять через нее; Роман швыряет ее вперед, Реза стреляет, одновременно с ним стреляет Ян; Татьяна разворачивается с простреленной грудью, фонтан крови, пуля ударяет о каменную стену; Реза ранен в предплечье, он ревет, как раненый зверь, поворачивается к Яну, пользуясь телом Антуана, словно щитом, стреляет не целясь; Ян катается по земле, увиливая от пуль; Антуан мертв, рот открыт, невидящие глаза уставились в пустоту; Роман бросается на Реза, выставив клинок наперевес, прямо в лицо ему летит труп Антуана, колени подгибаются, дыхание сбивается, тело падает на землю; Реза в пещере нет, Ян поднимается, устремляется в сторону галерей; Роман подбегает к Нее, возвращается Ян, отрицательно качая головой; Роман гладит лицо Неи, Нея открывает глаза, еще раз, опять, как и тогда, у камней, в первый раз, Нея открывает глаза.
Устанавливается тишина, в воздухе висит кислый запах пороха, тишина, наполненная кровью.
Татьяна лежит ничком, длинные светлые волосы разбросаны, пальцы вцепились в землю, рядом с ней Антуан, его тело, исхудавшее, съежившееся, похоже на мумию. Возможно, он уже встретил своего Макса.
Роман помогает Нее сесть.
– Очень больно? – беспокоится он.
– Это не слишком приятно. В кармане у меня есть упаковка анальгетика, – добавляет она сквозь сжатые зубы. – Дай мне парочку таблеток.
Роман достает лекарство из кармана, одновременно рассказывая, что произошло. Нея глотает таблетки, затем Роман отрывает полосу от рубашки Горзы, чтобы она могла зафиксировать раненую руку. Она, бледная, стискивает зубы.
– Мне очень жаль Д'Анкосса… Мне очень жаль, что я впутала вас в это дело, – внезапно произнесла она. – Вы здесь совершенно ни при чем.
– Теперь при чем, – ответил Ян, внимательно разглядывая просторный жертвенный зал. – Куда, по-вашему, мог побежать Реза? – продолжал он, переворачивая Татьяну, которая все еще корчилась на полу.
– Не знаю, но если мы останемся здесь, то погибнем! – ответила Нея.
Он склонился, рассматривая неподвижные зрачки Татьяны, приложил ладонь к ее рту.
– Она, во всяком случае, уже мертва! – спокойно сообщил он. – Вы же не думаете, что у входа нас поджидает делегация? – спросил он, кладя себе в карман небольшой пластиковый пакетик с документами, который Татьяна носила на поясе своих джинсов.
Нея задумалась на несколько секунд, между тем как Ян продолжал свои поиски, обшарил бронежилет Горзы и бросил Роману автомат Татьяны. Внезапно Роман расслышал шум мотора.
– Тише! Слышите?
– Они сейчас убьют нас, – сказала Нея. – Наш единственный шанс – это добраться до подземного канала.
– Как? – спросил Ян, подбирая наконец свой нож и вновь помещая его в чехол, спрятанный в голенище, предварительно вытерев клинок о джинсы Татьяны.
– Идя по следу крови, – ответила Нея, указывая на один из желобов, расположенных по четырем углам пещеры.
Мужчины молча рассматривали темные желобки и зловещие люки.
– Вы ведь не можете спуститься туда со своей раной, – заметил Ян. – Вы подхватите гангрену.
Говоря это, он продолжал осматриваться, затем внезапно подбежал к Горзе, снял с него непромокаемый нейлоновый чехол, в котором хранился его автомат.
– Засуньте руку сюда, – сказал он. – Он очень плотно закрывается.
Какое-то мгновение Нея колебалась, затем решила послушаться; кусая губы до крови, она втиснула руку в чехол, и Ян плотно, как только мог, застегнул его.
– Ну как? – спросил Роман.
Она вытерла капельки пота со лба, сделала несколько глубоких вдохов и кивнула. Двое мужчин склонились над каменной плитой в полу, в четыре руки схватились за бронзовое кольцо, закрывающее люк, и с усилием потянули на себя.
– Черт побери! Да оно весит целую тонну!
– Не хочется вас торопить, но мне кажется, они уже близко, – прошептала Нея, которая стояла возле них, прижав раненую руку к груди.
Они изо всех сил уперлись в пол, вены на шеях вздулись, и им наконец удалось оторвать крышку от пола.
Открылась дыра около метра в диаметре. Роман наклонился, но не услышал ничего. Ян бросил монетку: никакого эха.
– Вы уверены, что эта штука хоть куда-то ведет? – спросил он. – Уж лучше получить чертову пулю в башку, чем сдохнуть замурованным заживо в этом вонючем застенке!
– Всегда приятно послушать истинного джентльмена! – бросила ему Нея. – Я знаю эти подземелья, я ведь провела здесь детство.
– Реза тоже, – возразил Роман.
– Да, но Братство Магов имеет доступ к зонам, которые не обозначены ни на одном плане. «Неведомая земля» для прочих смертных. И потом, даже если они и догадаются, то не узнают, через какой люк мы спустились.
Приближающийся шум заставил их замолчать, и Ян первым стал спускаться в дыру ногами вперед.
– Там перекладины, – прошептал он, прежде чем скользнуть вниз.
– Это ступени, – объяснила Нея, – они проложены несколько веков назад, чтобы можно было спускаться и чинить канализацию.
Она в свою очередь скользнула в узкий проход и стала спускаться, Роман, отправившийся следом, опустил плиту над их головами, погрузив колодец в полную тьму.
ГЛАВА 18
И снова бегство, словно они оказались пленниками какого-то фильма, где им без конца, дубль за дублем, приходится повторять одну и ту же сцену. Поскольку Нея велела им не зажигать электрический фонарь, который являлся частью снаряжения Горзы, они передвигались полной темноте. Внезапно Роман поскользнулся на сырой ступени и едва не сорвался вниз.
– Все в порядке? – раздался глуховатый голос Неи.
– Да, а у тебя?
– Оздоровительная прогулка! Осторожнее, здесь скользко.
– А я и не заметил! – бросил он, понапрасну всматриваясь в темноту узкого колодца.
Ему даже не было страшно. Более того, он не чувствовал себя уставшим. Не пролил ни единой слезы над Антуаном. Даже не удивился предательству Татьяны и не был потрясен ее гибелью. Он находился в состоянии, близком к трансу, когда привычный арсенал чувств и ощущений оказался словно заперт на каком-то складе, про запас. В состоянии, когда, как утверждает старая пословица, «нужда свой закон пишет». Именно это пыталась объяснить ему Лейла, говоря о своих репортажах с фронта. Лейла. Влад. Уул. Что с ними? Татьяна уклонилась от ответа, это позволяло надеяться, что они еще живы. Татьяна, агент русской разведки… А он-то считал ее глуповатой! Нет, Роман, маленькое уточнение: неандерталка – агент внешней разведки русских. Это как нельзя лучше подчеркивало всю абсурдность ситуации. Впрочем, не важно: трудно вообще допустить, что свора неандертальцев, жаждущих мести, резвится в подземельях пустыни.
Роман глубоко вздохнул, пахло так, как будто они приближались к выгребной яме.
– Что там внизу? – спросил он у Неи.
– Коллектор для крови и сточных вод, – объяснила она. – Канализация.
Он представил себе потоки крови и ошметки человеческой плоти, попадающие в сумрачный водосток, заливающие лестницу, прежде чем низвергнуться в канализацию, как если бы жертвы были всего-навсего экскрементами.
Его мысли унеслись далеко. Ему вспомнились газетные статьи, отголоски научных дискуссий, поскольку вымирание неандертальцев представляло собой загадку, которая будоражила общественное мнение. Разумеется, выдвигалась и гипотеза о массовом истреблении, о геноциде, но ее ничто не подтверждало. До сегодняшнего дня, подумал он, пока свидетелем не стал прямой потомок жертв! Появление Реза зашкалило бы рейтинг реалити-шоу.
– Внимание, мы внизу! – Голос Неи прервал его мысли.
Роман осторожно поставил ногу в то, что показалось ему струйкой теплой воды, ощупал носком пол. Под илистым слоем, достигавшим щиколотки, он показался довольно прочным. Запах сырости, гниющей земли, холода, подвала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33