Если два бородатых дебила ему под стать, они могут вырвать у него руки с такой же легкостью, с какой мальчишки обрывают крылья у бабочек.
– Так, посмотрим, – сказал Реза, уставившись на экран, на котором мелькали светящиеся точки, – похоже, наша ловушка работает прекрасно!
Ловушка. Выходит, эти подонки все предвидели с самого начала. А теперь Роман, Д'Анкосс и несчастный старик Сальвани тоже окажутся в плену. Но почему столько сложностей? Почему было просто не убить всех по очереди, задавал он себе вопрос, в то время как Реза поднялся, потирая руки:
– Ну что ж, пора отправляться в Парадный зал.
Влад тотчас же представил себе пыточный столб, вокруг которого отплясывают страшного вида бородачи, с ног до головы покрытые татуировкой. Тяжелоатлетическое игрище каннибалов.
Влада, разозленного и беспомощного, бесцеремонно отволокли к большой настенной карте Центральной Азии, испещренной цветными кнопками. Реза сделал какое-то движение, и стена повернулась вокруг своей оси, открыв проход в сумрачный, отвратительно пахнущий канал. Они набились вчетвером в электрический челнок, который тихо заскользил вперед, и через несколько десятков метров уже оказались во втором зале, который он тотчас же узнал: пещера с покрытыми рисунками стенами.
– Они даже не догадывались, что мы так близко от них! – усмехнулся Реза, в то время как Влад, не веря собственным глазам, с горечью разглядывал место, где они были не далее как сегодня утром.
Он не мог отделаться от ощущения, что с тех пор прошло несколько недель, а на самом деле все это было часов пятнадцать назад, не больше.
Обнаженный подросток с палкой в руке разглядывал его со стены, на которой неизвестный художник нарисовал его шесть тысяч лет назад. Котелок тоже был на месте. Но на этот раз из него шел пар. Повешенный над потрескивающим огнем, он источал запах пряностей и торфа.
Два коротконогих колосса, на которых были только белые штаны с напуском и высокие кожаные сапоги, с торсами, покрытыми уже знакомой линейной татуировкой, с руками, упертыми в бока, казалось, несли стражу по обе стороны от котелка.
Влада толкнули вперед. По сигналу Реза два стражника отступили, и его взгляду предстала женщина в жесткой ярко-красной маске, в бурке по моде Минаба в Персидском заливе, в длинной тунике, тоже красной, а запястья и лодыжки были покрыты шелковыми платками того же цвета.
Это, без сомнения, и была та самая Великая Жрица.
Влад выпрямился, силясь сохранить самообладание. Не хватало еще потерять лицо перед этими дикарями.
Женщина приблизилась к котелку и склонилась над его содержимым, словно пытаясь втянуть запах. Затем быстро погрузила обе руки в дымящуюся воду, и Влад ожидал, что она сейчас вытащит оттуда труп новорожденного младенца или отрезанную голову, но руки ее оказались пустыми, и кипящая жидкость стекала вдоль ее запястий, между тем как мощный барабан отбивал ритм, как на похоронах.
– Что мы делаем с этим? – спросил Реза, подводя к ней Влада, которого крепко держали его подручные.
Она протянула руку к одному из стражников, протянула открытой ладонью вверх, и Влад с ужасом увидел, как тот положил туда остро отточенный кинжал. Женщина положила кинжал в воду; она перережет ему горло, это точно, он почувствовал, что бешено заколотилось сердце, когда она вновь вытащила его из воды и направила на него, но женщина быстрым движением полоснула его предплечье. Потом поднесла окровавленное лезвие к своим губам под маской.
– Это есть плоть его, а это его кровь, и он будет съеден в память о нас! – произнесла она зловещую пародию на таинство евхаристии.
– Свихнувшиеся подонки, вы просто банда душегубов, дебилов, убийц детей, пожирателей человеческой плоти! – бросил ей Влад, не обращая внимания на удары, которые ему наносили.
– Запечатай свои нечестивые губы, не то я тебе их зашью! – крикнула женщина. – Твои предки решили уничтожить Народ. Они выгнали его и сожрали. Те же немногие, кому удалось выжить, попрятались и в течение тысячелетий вынуждены были пресмыкаться и жить под землей, как колония тараканов. Но сегодня…
– Сегодня, гомо сапиенс, Народ вновь обрел силу и объявил войну тем, кто захотел их уничтожить! – гневно проговорил Реза.
Влад, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого страха, не понимал ничего из того, что ему говорили.
– Я не знала… – задумчиво продолжала женщина, – я ничего не знала… Но я слышала голоса.
Она глубоко вздохнула, встряхнула руками, словно прогоняя так некстати нахлынувшие воспоминания, и заговорила вновь:
– Будь благословен Глагол, энергия, рожденная совокуплением Богини и Быка, которая воплотилась в Великой Книге Плоти, где люди – это слова. Из наших деяний соткано повествование. Некоторые из нас – заголовки глав, другие – лишь трудноразличимые запятые. Все необходимы, все взаимосвязаны, все заменимы. Так хочет закон пространства, который повинуется синтаксису сущего.
Влад пожал плечами. Пусть она прекратит нести свою белиберду, пусть скажет наконец, что сейчас произойдет! Словно услышав его, она замолчала на мгновение. Потом вновь заговорила, между тем как барабаны ускорили темп.
– Получается так, – тихо продолжила она, снимая маску, – что именно в этот момент действительно необходимо…
Она приставила лезвие к нежной коже его сонной артерии, а он, потрясенный, вытаращив глаза, смотрел на ее мраморное лицо.
– …чтобы это свершилось! – закончила Лейла.
ГЛАВА 12
Большую часть вечера они провели в каком-то полусне, измученные и встревоженные. Роман очнулся внезапно, когда наступили сумерки, принеся немного прохлады. Ему было немного лучше, он, несмотря на жажду, чувствовал себя отдохнувшим.
Д'Анкосс тоже проснулся и смотрел вдаль, погруженный в какие-то свои мечтания. Роман склонился над Маттео и увидел, что глаза ученого широко открыты, это его успокоило. Он дотронулся до его плеча и спросил, как Маттео себя чувствует.
Плечо было холодным и жестким. Маттео умер.
Умер один, молча, пока они спали, вдали от жены и семьи, растянувшись на обжигающем песке, как старая больная собака.
Д'Анкосс повернулся к Роману в тот самый момент, когда тот закрывал глаза старика.
– Боже мой! Он…
– Да. Он умер во сне, не мучась.
– Бедняга Маттео. Но это даже к лучшему, – добавил он, помолчав. – Если сюда никто не придет, мы в скором времени последуем за ним. А смерть от жажды, должно быть, не самая приятная смерть. Что до меня, я решительно не способен пить кровь этих солдат, чтобы выжить. Кстати, – добавил он, – вы не могли бы подтянуть сюда одно из этих тел?
Роман, взволнованный и расстроенный смертью старого ученого, недоуменно поднял голову. Он не ослышался?
– Вы хотите, чтобы я сюда приволок один из трупов? Но я их уже обыскал. Вы хотите воды?
– Да, хочу, спасибо, – ответил Д'Анкосс, отпивая из фляги. – Но сейчас дело не в этом, мне просто нужно осмотреть какой-нибудь из них.
– Зачем?
– Я потом вам скажу.
– Я должен похоронить Маттео. Не хочу, чтобы его сожрали шакалы.
– Конечно, но сейчас еще светло, а через два часа я не смогу ничего рассмотреть.
– Я не понимаю…
– Я знаю. Обещаю вам, что все объясню, если только я не ошибся…
Пожав плечами, Роман подошел к трупу, который лежал ближе. Это был мужчина лет тридцати, грузный и приземистый, с простодушной физиономией, заросшей бородой, с глубоко посаженными глазами. Пилотка свалилась, обнажив череп, формой похожий на сахарную голову. Он мог бы быть братом капитана, подумал Роман, подтягивая его за ноги к скале, возле которой они лежали. Такой же коротконогий тяжелоатлет. Человек скользил по песку, беспомощный и покорный, оставляя за собой широкий отпечаток безжизненного тела, руки, заведенные за голову, волочились сзади.
Запыхавшийся Роман остановился возле Д'Анкосса, по-прежнему сидевшего, прислонившись к скале.
– Вот, развлекайтесь!
Он приподнял Маттео и отволок чуть в сторону. Роман-могильщик, копающий могилу в песке. Как ни странно, дотторе , будучи довольно плотного сложения, оказался очень легким. Как если бы смерть оставила только оболочку от этого пузатого весельчака.
Роман принялся собирать камни, складывать их на тело, защищая рот и глаза, но легкое головокружение заставило его остановиться. Это от голода и жажды, подумал он. Роман вернулся к Д'Анкоссу, погрыз немного фисташек, выпил пару глотков воды, затем только обратил внимание, что палеоантрополог, приподняв у солдата рубашку цвета хаки, внимательно разглядывает торс культуриста и татуировку, покрывающую живот от паха до пупка. Такую знакомую татуировку, что Роман даже не удивился.
– «Народ вернется», – произнес он, вспоминая слова Лейлы. – Вы именно это хотели проверить?
– Не только, – ответил Д'Анкосс, ощупывая затылок трупа.
– Если вы ищете причину смерти, думаю, она, скорее, с другой стороны, – бросил Роман, указывая на горчащую из самого сердца мертвеца стрелу.
– Роман, вы что-нибудь понимаете в генетике? – спросил Д'Анкосс.
– Так, обрывки, как все: законы Менделя о наследственности, геном, ДНК и так далее.
– И вам, разумеется, известно, что человек – это один из четырех ныне существующих биологических видов семейства гоминидов, в свою очередь представителей таксономической единицы человекообразных, подотряда узконосых обезьян…
Роман в нетерпении поднял руку:
– А если перейти к фактам?
Д'Анкосс кивнул:
– Я как раз о фактах! Хотя основная тема моих исследований – это степные цивилизации, я занимался доисторическим периодом.
– Знаю.
– Так вот, я изучил много скелетов. Я без ошибки могу назвать приблизительный возраст останков или их принадлежность к той или иной ветви человекообразных.
– Вы имеете в виду крупных приматов? Первых человекообразных? Ваших узконосых?
– Нет, нет, хотя сравнительно недавно ученые заговорили о необходимости причисления крупных приматов – шимпанзе, горилл – к семейству людей. Нет, я имею в виду то, что было между гомо сапиенс и неандертальцами.
– И что же?
– Я полагаю, вам известно, что вопреки тому, что считалось в течение долгого времени, неандертальцы не просто первобытные люди, принадлежавшие к другой культуре или эволюции. – Он выдержал паузу. – Это вообще не гомо сапиенс.
– Да, я это знаю, но тем не менее это все-таки люди! – воскликнул Роман. – Они хоронили своих мертвых, они…
– Да, это были люди, но люди другого вида, не нашего. Вида, который исчез тридцать тысяч лет назад, после того как в течение более пятидесяти тысяч лет сосуществовал с нашими предками гомо сапиенс. Никто не знает, почему они исчезли. Во всяком случае, мы, новые гомо сапиенс, быстро распространились.
– Какое отношение это имеет к тому, что с нами происходит?
– Так вот, – вздохнул Д'Анкосс, немного выпрямляясь, – череп, который я нашел в озере, знаете…
Роман сделал нетерпеливое движение, но собеседник не собирался дальше испытывать его терпение.
– Это был череп вытянутой формы, скулы отсутствуют, носовая впадина грушевидная… И все кости, поднятые на поверхность, обладают теми же характерными признаками: короткие и сильные нижние конечности, невероятно мощный скелет, сверхразвитые мышечные сочленения, очень объемная грудная клетка, рост в целом от метра пятидесяти до метра семидесяти.
– Мм…
Темнело. Маттео был мертв. Они находились в пустыне, не зная, как выбраться отсюда. А Д'Анкосс что-то нес о первобытных людях.
– Вы понимаете, что я хочу сказать? – бросил он, хлопая Романа по плечу.
– Да, и что?
– Тем, утонувшим в подземном озере, не больше восьми тысяч лет! Но они никак не могли тогда существовать!
Роман сощурился. Ценой огромного усилия ему удалось сосредоточиться на том, что только что сказал Д'Анкосс, и слова внезапно обрели смысл.
– Но о чем именно вы говорите?
– О костях неандертальцев, которые мы обнаружили на затонувшем корабле! – прокричал Д'Анкосс.
– Это невозможно. Эти утопленники никак не могут принадлежать к человеческому виду, исчезнувшему почти тридцать тысяч лет назад.
– Вот именно, – подтвердил Д'Анкосс. – Это невозможно. Итак, или я сошел с ума, или мы проскочили какой-то эпизод эволюции.
– Но вы же не смогли прибегнуть ни к углеродному методу датировки, ни…
– …Ни к термолюминесценции терракоты, ни к анализу пыльцы и так далее и так далее. Я знаю, знаю, но, каков бы ни был метод датировки, невозможно найти неандертальцев с медным ожерельем на шее или с мечом на поясе. Потому что они жили в те времена, когда всего этого просто не было!
– Значит, это были не неандертальцы.
– Роман, поверьте, мне отнюдь не мерещатся повсюду эти неандертальцы! – воскликнул Антуан немного слишком эмоционально. – Все скелеты, которые я смог осмотреть, имели характерную особенность: грудную клетку гораздо шире, чем у наших лучших атлетов! Не говоря уже о тазовой области с верхним ответвлением на тазовой кости, об объеме черепа, гораздо большем, чем наш, в среднем полторы тысячи кубических сантиметров по сравнению с тысячью тремястами современного человека, или еще соотношение между рукой и предплечьем, более коротким и…
Роман поднял руку, призывая его замолчать:
– Ладно, ладно. Перед нами археологическая загадка, которая пересекается с событиями этих последних дней, если я правильно улавливаю вашу логику. Вы прослеживаете связь между утопленниками, убийствами и всем этим… – закончил он, обведя жестом трупы, пустыню, обломки скал.
– Это не просто связь, это роковая последовательность! Черт возьми, да вы сами взгляните на этого типа!
Он указал на череп в форме сахарной головы.
– Если вы обреете ему бороду, то увидите, что у него практически отсутствуют скулы.
– Таких людей сколько угодно!
– Разумеется, признаки несколько ослабли тридцать тысяч лет спустя, но все-таки! Вы же видели мышечные сочленения его плеч? Если бы можно было сделать вскрытие, держу пари, что обнаружили бы аномалию таза. Внутреннее ухо тоже отличается…
Роман потер виски:
– Послушайте, Антуан, вы сейчас доказываете мне, что у современных людей могут присутствовать те же физические характеристики, что и у ваших дорогих неандертальцов?
– Ради бога, Роман! Я как раз говорю вам, что этот тип и есть гомо неандерталенсис! Вы слушаете меня или нет?
Роман вновь опустил глаза и взглянул на труп, на живот с выпуклыми мышцами, на татуировку синими чернилами, возвещающую, что «Народ вернется», на темные остекленевшие глаза, глубоко сидящие в орбитах, и почувствовал, что по спине пробежал холодок.
Нет, этого не может быть. Это просто навязчивый бред археолога, который слишком долго пробыл на солнце, страдает от жажды и к тому же ранен.
– «Неандерталец жив», так, кажется? – глупо хохотнул он. – Я читал такую книгу, давно уже.
– Доктор Хевельман, тысяча девятьсот семьдесят четвертый, – машинально пробормотал Д'Анкосс.
– Вот-вот! Там рассказывалось о так называемом диком человеке, найденном в леднике русскими охотниками с Камчатки и выставленном в замороженном виде на одной ферме в Миннесоте. «Ледяной человек из Миннесоты»! – закончил Роман со смешком.
Д'Анкосс в отчаянии замотал головой:
– Я говорю вам не о каком-то ярмарочном балагане! Я привожу вам факты. Факты, которые, вне всякого сомнения, связаны один с другим. Народ жив. И как раз сейчас он возвращается.
Тысячи вопросов и возражений теснились в голове Романа, который не мог оторвать взгляд от человека (но был ли тот человеком – человеком, действительно ему подобным?), распростертого у его ног. Он был так погружен в свои мысли, что поначалу даже не обратил никакого внимания на пучок света, рыщущий по скалам.
Затем резко вскочил на ноги.
– Там! – бросил Д'Анкосс.
Роман повернулся. Свет исходил от какой-то большой и тяжелой гудящей громады, которая быстро приближалась.
Тяжелая громада. Мощные фары тяжелой громады. Танк?
Силуэт вырисовывался все четче. У этой громады, которая тряслась по степи, гудя клаксоном, были очень знакомые очертания.
«Серебряный Рейнджер».
Роман рывком выпрямился, усталость последних дней была забыта, и он принялся энергично размахивать руками. Д'Анкосс, облокотившись на скалу, тоже попытался кое-как выпрямиться. Значит, их последний день еще не наступил. Не то, что для бедняги Маттео.
Непрекращающийся вой клаксона разрывал прозрачную тишину ночи, и вскоре Роман сумел различить Ли, сидящего за рулем.
Ли? Значит, этот старый мерзавец не сбежал? А где остальные? «Серебряный Рейнджер», отчаянно гудя, приближался, а Роман все махал руками, словно семафор, пришпиленный фарами. Он не смог сказать с уверенностью, что же все-таки его насторожило: неподвижные черты и застывший взгляд Ли, тот факт, что трейлер не замедлял хода, или зловещая настойчивость, с какой гудел клаксон, но внезапно он понял, что тот не остановится, и быстро отскочил назад, как раз за мгновение до того, как машина на полном ходу пронеслась в нескольких сантиметрах от него, проехала по телу Маттео с отвратительным скрежетом раздавленной скорлупы и продолжила свою безумную езду, подпрыгивая на выбоинах, затем, в ста метрах от них, ударилась о крутой откос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Так, посмотрим, – сказал Реза, уставившись на экран, на котором мелькали светящиеся точки, – похоже, наша ловушка работает прекрасно!
Ловушка. Выходит, эти подонки все предвидели с самого начала. А теперь Роман, Д'Анкосс и несчастный старик Сальвани тоже окажутся в плену. Но почему столько сложностей? Почему было просто не убить всех по очереди, задавал он себе вопрос, в то время как Реза поднялся, потирая руки:
– Ну что ж, пора отправляться в Парадный зал.
Влад тотчас же представил себе пыточный столб, вокруг которого отплясывают страшного вида бородачи, с ног до головы покрытые татуировкой. Тяжелоатлетическое игрище каннибалов.
Влада, разозленного и беспомощного, бесцеремонно отволокли к большой настенной карте Центральной Азии, испещренной цветными кнопками. Реза сделал какое-то движение, и стена повернулась вокруг своей оси, открыв проход в сумрачный, отвратительно пахнущий канал. Они набились вчетвером в электрический челнок, который тихо заскользил вперед, и через несколько десятков метров уже оказались во втором зале, который он тотчас же узнал: пещера с покрытыми рисунками стенами.
– Они даже не догадывались, что мы так близко от них! – усмехнулся Реза, в то время как Влад, не веря собственным глазам, с горечью разглядывал место, где они были не далее как сегодня утром.
Он не мог отделаться от ощущения, что с тех пор прошло несколько недель, а на самом деле все это было часов пятнадцать назад, не больше.
Обнаженный подросток с палкой в руке разглядывал его со стены, на которой неизвестный художник нарисовал его шесть тысяч лет назад. Котелок тоже был на месте. Но на этот раз из него шел пар. Повешенный над потрескивающим огнем, он источал запах пряностей и торфа.
Два коротконогих колосса, на которых были только белые штаны с напуском и высокие кожаные сапоги, с торсами, покрытыми уже знакомой линейной татуировкой, с руками, упертыми в бока, казалось, несли стражу по обе стороны от котелка.
Влада толкнули вперед. По сигналу Реза два стражника отступили, и его взгляду предстала женщина в жесткой ярко-красной маске, в бурке по моде Минаба в Персидском заливе, в длинной тунике, тоже красной, а запястья и лодыжки были покрыты шелковыми платками того же цвета.
Это, без сомнения, и была та самая Великая Жрица.
Влад выпрямился, силясь сохранить самообладание. Не хватало еще потерять лицо перед этими дикарями.
Женщина приблизилась к котелку и склонилась над его содержимым, словно пытаясь втянуть запах. Затем быстро погрузила обе руки в дымящуюся воду, и Влад ожидал, что она сейчас вытащит оттуда труп новорожденного младенца или отрезанную голову, но руки ее оказались пустыми, и кипящая жидкость стекала вдоль ее запястий, между тем как мощный барабан отбивал ритм, как на похоронах.
– Что мы делаем с этим? – спросил Реза, подводя к ней Влада, которого крепко держали его подручные.
Она протянула руку к одному из стражников, протянула открытой ладонью вверх, и Влад с ужасом увидел, как тот положил туда остро отточенный кинжал. Женщина положила кинжал в воду; она перережет ему горло, это точно, он почувствовал, что бешено заколотилось сердце, когда она вновь вытащила его из воды и направила на него, но женщина быстрым движением полоснула его предплечье. Потом поднесла окровавленное лезвие к своим губам под маской.
– Это есть плоть его, а это его кровь, и он будет съеден в память о нас! – произнесла она зловещую пародию на таинство евхаристии.
– Свихнувшиеся подонки, вы просто банда душегубов, дебилов, убийц детей, пожирателей человеческой плоти! – бросил ей Влад, не обращая внимания на удары, которые ему наносили.
– Запечатай свои нечестивые губы, не то я тебе их зашью! – крикнула женщина. – Твои предки решили уничтожить Народ. Они выгнали его и сожрали. Те же немногие, кому удалось выжить, попрятались и в течение тысячелетий вынуждены были пресмыкаться и жить под землей, как колония тараканов. Но сегодня…
– Сегодня, гомо сапиенс, Народ вновь обрел силу и объявил войну тем, кто захотел их уничтожить! – гневно проговорил Реза.
Влад, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого страха, не понимал ничего из того, что ему говорили.
– Я не знала… – задумчиво продолжала женщина, – я ничего не знала… Но я слышала голоса.
Она глубоко вздохнула, встряхнула руками, словно прогоняя так некстати нахлынувшие воспоминания, и заговорила вновь:
– Будь благословен Глагол, энергия, рожденная совокуплением Богини и Быка, которая воплотилась в Великой Книге Плоти, где люди – это слова. Из наших деяний соткано повествование. Некоторые из нас – заголовки глав, другие – лишь трудноразличимые запятые. Все необходимы, все взаимосвязаны, все заменимы. Так хочет закон пространства, который повинуется синтаксису сущего.
Влад пожал плечами. Пусть она прекратит нести свою белиберду, пусть скажет наконец, что сейчас произойдет! Словно услышав его, она замолчала на мгновение. Потом вновь заговорила, между тем как барабаны ускорили темп.
– Получается так, – тихо продолжила она, снимая маску, – что именно в этот момент действительно необходимо…
Она приставила лезвие к нежной коже его сонной артерии, а он, потрясенный, вытаращив глаза, смотрел на ее мраморное лицо.
– …чтобы это свершилось! – закончила Лейла.
ГЛАВА 12
Большую часть вечера они провели в каком-то полусне, измученные и встревоженные. Роман очнулся внезапно, когда наступили сумерки, принеся немного прохлады. Ему было немного лучше, он, несмотря на жажду, чувствовал себя отдохнувшим.
Д'Анкосс тоже проснулся и смотрел вдаль, погруженный в какие-то свои мечтания. Роман склонился над Маттео и увидел, что глаза ученого широко открыты, это его успокоило. Он дотронулся до его плеча и спросил, как Маттео себя чувствует.
Плечо было холодным и жестким. Маттео умер.
Умер один, молча, пока они спали, вдали от жены и семьи, растянувшись на обжигающем песке, как старая больная собака.
Д'Анкосс повернулся к Роману в тот самый момент, когда тот закрывал глаза старика.
– Боже мой! Он…
– Да. Он умер во сне, не мучась.
– Бедняга Маттео. Но это даже к лучшему, – добавил он, помолчав. – Если сюда никто не придет, мы в скором времени последуем за ним. А смерть от жажды, должно быть, не самая приятная смерть. Что до меня, я решительно не способен пить кровь этих солдат, чтобы выжить. Кстати, – добавил он, – вы не могли бы подтянуть сюда одно из этих тел?
Роман, взволнованный и расстроенный смертью старого ученого, недоуменно поднял голову. Он не ослышался?
– Вы хотите, чтобы я сюда приволок один из трупов? Но я их уже обыскал. Вы хотите воды?
– Да, хочу, спасибо, – ответил Д'Анкосс, отпивая из фляги. – Но сейчас дело не в этом, мне просто нужно осмотреть какой-нибудь из них.
– Зачем?
– Я потом вам скажу.
– Я должен похоронить Маттео. Не хочу, чтобы его сожрали шакалы.
– Конечно, но сейчас еще светло, а через два часа я не смогу ничего рассмотреть.
– Я не понимаю…
– Я знаю. Обещаю вам, что все объясню, если только я не ошибся…
Пожав плечами, Роман подошел к трупу, который лежал ближе. Это был мужчина лет тридцати, грузный и приземистый, с простодушной физиономией, заросшей бородой, с глубоко посаженными глазами. Пилотка свалилась, обнажив череп, формой похожий на сахарную голову. Он мог бы быть братом капитана, подумал Роман, подтягивая его за ноги к скале, возле которой они лежали. Такой же коротконогий тяжелоатлет. Человек скользил по песку, беспомощный и покорный, оставляя за собой широкий отпечаток безжизненного тела, руки, заведенные за голову, волочились сзади.
Запыхавшийся Роман остановился возле Д'Анкосса, по-прежнему сидевшего, прислонившись к скале.
– Вот, развлекайтесь!
Он приподнял Маттео и отволок чуть в сторону. Роман-могильщик, копающий могилу в песке. Как ни странно, дотторе , будучи довольно плотного сложения, оказался очень легким. Как если бы смерть оставила только оболочку от этого пузатого весельчака.
Роман принялся собирать камни, складывать их на тело, защищая рот и глаза, но легкое головокружение заставило его остановиться. Это от голода и жажды, подумал он. Роман вернулся к Д'Анкоссу, погрыз немного фисташек, выпил пару глотков воды, затем только обратил внимание, что палеоантрополог, приподняв у солдата рубашку цвета хаки, внимательно разглядывает торс культуриста и татуировку, покрывающую живот от паха до пупка. Такую знакомую татуировку, что Роман даже не удивился.
– «Народ вернется», – произнес он, вспоминая слова Лейлы. – Вы именно это хотели проверить?
– Не только, – ответил Д'Анкосс, ощупывая затылок трупа.
– Если вы ищете причину смерти, думаю, она, скорее, с другой стороны, – бросил Роман, указывая на горчащую из самого сердца мертвеца стрелу.
– Роман, вы что-нибудь понимаете в генетике? – спросил Д'Анкосс.
– Так, обрывки, как все: законы Менделя о наследственности, геном, ДНК и так далее.
– И вам, разумеется, известно, что человек – это один из четырех ныне существующих биологических видов семейства гоминидов, в свою очередь представителей таксономической единицы человекообразных, подотряда узконосых обезьян…
Роман в нетерпении поднял руку:
– А если перейти к фактам?
Д'Анкосс кивнул:
– Я как раз о фактах! Хотя основная тема моих исследований – это степные цивилизации, я занимался доисторическим периодом.
– Знаю.
– Так вот, я изучил много скелетов. Я без ошибки могу назвать приблизительный возраст останков или их принадлежность к той или иной ветви человекообразных.
– Вы имеете в виду крупных приматов? Первых человекообразных? Ваших узконосых?
– Нет, нет, хотя сравнительно недавно ученые заговорили о необходимости причисления крупных приматов – шимпанзе, горилл – к семейству людей. Нет, я имею в виду то, что было между гомо сапиенс и неандертальцами.
– И что же?
– Я полагаю, вам известно, что вопреки тому, что считалось в течение долгого времени, неандертальцы не просто первобытные люди, принадлежавшие к другой культуре или эволюции. – Он выдержал паузу. – Это вообще не гомо сапиенс.
– Да, я это знаю, но тем не менее это все-таки люди! – воскликнул Роман. – Они хоронили своих мертвых, они…
– Да, это были люди, но люди другого вида, не нашего. Вида, который исчез тридцать тысяч лет назад, после того как в течение более пятидесяти тысяч лет сосуществовал с нашими предками гомо сапиенс. Никто не знает, почему они исчезли. Во всяком случае, мы, новые гомо сапиенс, быстро распространились.
– Какое отношение это имеет к тому, что с нами происходит?
– Так вот, – вздохнул Д'Анкосс, немного выпрямляясь, – череп, который я нашел в озере, знаете…
Роман сделал нетерпеливое движение, но собеседник не собирался дальше испытывать его терпение.
– Это был череп вытянутой формы, скулы отсутствуют, носовая впадина грушевидная… И все кости, поднятые на поверхность, обладают теми же характерными признаками: короткие и сильные нижние конечности, невероятно мощный скелет, сверхразвитые мышечные сочленения, очень объемная грудная клетка, рост в целом от метра пятидесяти до метра семидесяти.
– Мм…
Темнело. Маттео был мертв. Они находились в пустыне, не зная, как выбраться отсюда. А Д'Анкосс что-то нес о первобытных людях.
– Вы понимаете, что я хочу сказать? – бросил он, хлопая Романа по плечу.
– Да, и что?
– Тем, утонувшим в подземном озере, не больше восьми тысяч лет! Но они никак не могли тогда существовать!
Роман сощурился. Ценой огромного усилия ему удалось сосредоточиться на том, что только что сказал Д'Анкосс, и слова внезапно обрели смысл.
– Но о чем именно вы говорите?
– О костях неандертальцев, которые мы обнаружили на затонувшем корабле! – прокричал Д'Анкосс.
– Это невозможно. Эти утопленники никак не могут принадлежать к человеческому виду, исчезнувшему почти тридцать тысяч лет назад.
– Вот именно, – подтвердил Д'Анкосс. – Это невозможно. Итак, или я сошел с ума, или мы проскочили какой-то эпизод эволюции.
– Но вы же не смогли прибегнуть ни к углеродному методу датировки, ни…
– …Ни к термолюминесценции терракоты, ни к анализу пыльцы и так далее и так далее. Я знаю, знаю, но, каков бы ни был метод датировки, невозможно найти неандертальцев с медным ожерельем на шее или с мечом на поясе. Потому что они жили в те времена, когда всего этого просто не было!
– Значит, это были не неандертальцы.
– Роман, поверьте, мне отнюдь не мерещатся повсюду эти неандертальцы! – воскликнул Антуан немного слишком эмоционально. – Все скелеты, которые я смог осмотреть, имели характерную особенность: грудную клетку гораздо шире, чем у наших лучших атлетов! Не говоря уже о тазовой области с верхним ответвлением на тазовой кости, об объеме черепа, гораздо большем, чем наш, в среднем полторы тысячи кубических сантиметров по сравнению с тысячью тремястами современного человека, или еще соотношение между рукой и предплечьем, более коротким и…
Роман поднял руку, призывая его замолчать:
– Ладно, ладно. Перед нами археологическая загадка, которая пересекается с событиями этих последних дней, если я правильно улавливаю вашу логику. Вы прослеживаете связь между утопленниками, убийствами и всем этим… – закончил он, обведя жестом трупы, пустыню, обломки скал.
– Это не просто связь, это роковая последовательность! Черт возьми, да вы сами взгляните на этого типа!
Он указал на череп в форме сахарной головы.
– Если вы обреете ему бороду, то увидите, что у него практически отсутствуют скулы.
– Таких людей сколько угодно!
– Разумеется, признаки несколько ослабли тридцать тысяч лет спустя, но все-таки! Вы же видели мышечные сочленения его плеч? Если бы можно было сделать вскрытие, держу пари, что обнаружили бы аномалию таза. Внутреннее ухо тоже отличается…
Роман потер виски:
– Послушайте, Антуан, вы сейчас доказываете мне, что у современных людей могут присутствовать те же физические характеристики, что и у ваших дорогих неандертальцов?
– Ради бога, Роман! Я как раз говорю вам, что этот тип и есть гомо неандерталенсис! Вы слушаете меня или нет?
Роман вновь опустил глаза и взглянул на труп, на живот с выпуклыми мышцами, на татуировку синими чернилами, возвещающую, что «Народ вернется», на темные остекленевшие глаза, глубоко сидящие в орбитах, и почувствовал, что по спине пробежал холодок.
Нет, этого не может быть. Это просто навязчивый бред археолога, который слишком долго пробыл на солнце, страдает от жажды и к тому же ранен.
– «Неандерталец жив», так, кажется? – глупо хохотнул он. – Я читал такую книгу, давно уже.
– Доктор Хевельман, тысяча девятьсот семьдесят четвертый, – машинально пробормотал Д'Анкосс.
– Вот-вот! Там рассказывалось о так называемом диком человеке, найденном в леднике русскими охотниками с Камчатки и выставленном в замороженном виде на одной ферме в Миннесоте. «Ледяной человек из Миннесоты»! – закончил Роман со смешком.
Д'Анкосс в отчаянии замотал головой:
– Я говорю вам не о каком-то ярмарочном балагане! Я привожу вам факты. Факты, которые, вне всякого сомнения, связаны один с другим. Народ жив. И как раз сейчас он возвращается.
Тысячи вопросов и возражений теснились в голове Романа, который не мог оторвать взгляд от человека (но был ли тот человеком – человеком, действительно ему подобным?), распростертого у его ног. Он был так погружен в свои мысли, что поначалу даже не обратил никакого внимания на пучок света, рыщущий по скалам.
Затем резко вскочил на ноги.
– Там! – бросил Д'Анкосс.
Роман повернулся. Свет исходил от какой-то большой и тяжелой гудящей громады, которая быстро приближалась.
Тяжелая громада. Мощные фары тяжелой громады. Танк?
Силуэт вырисовывался все четче. У этой громады, которая тряслась по степи, гудя клаксоном, были очень знакомые очертания.
«Серебряный Рейнджер».
Роман рывком выпрямился, усталость последних дней была забыта, и он принялся энергично размахивать руками. Д'Анкосс, облокотившись на скалу, тоже попытался кое-как выпрямиться. Значит, их последний день еще не наступил. Не то, что для бедняги Маттео.
Непрекращающийся вой клаксона разрывал прозрачную тишину ночи, и вскоре Роман сумел различить Ли, сидящего за рулем.
Ли? Значит, этот старый мерзавец не сбежал? А где остальные? «Серебряный Рейнджер», отчаянно гудя, приближался, а Роман все махал руками, словно семафор, пришпиленный фарами. Он не смог сказать с уверенностью, что же все-таки его насторожило: неподвижные черты и застывший взгляд Ли, тот факт, что трейлер не замедлял хода, или зловещая настойчивость, с какой гудел клаксон, но внезапно он понял, что тот не остановится, и быстро отскочил назад, как раз за мгновение до того, как машина на полном ходу пронеслась в нескольких сантиметрах от него, проехала по телу Маттео с отвратительным скрежетом раздавленной скорлупы и продолжила свою безумную езду, подпрыгивая на выбоинах, затем, в ста метрах от них, ударилась о крутой откос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33