Даже если бы они столкнулись лицом к лицу, она просто прошла бы мимо.Его это устраивало, давало ему колоссальные преимущества. Он-то знал, кто она такая, а для нее был простым встречным.Взяв корзинку, он набросал туда каких-то мелочей и продолжал кружить за Черил по магазину.Она катила перед собой тележку, постепенно заполняя ее пакетиками сладостей, кипами журналов, блоками сигарет, упаковками презервативов и бутылями газировки.Потом она направилась в отдел алкогольных напитков и загрузила в тележку три громадные бутылки коктейля «Маргарита» и две бутылки текилы.Он стоял за ней в очереди в кассу и прекрасно видел, как она расплачивалась золотой кредитной карточкой. Затем он последовал за ней на стоянку, где она долго перегружала покупки в машину.«Ну же, ты, сука, отправляйся домой! – мысленно повторял Он. – Поезжай домой, чтобы я мог узнать, где ты живешь».Наконец заурчал мотор, и Он поехал вслед за ней по направлению к Бенедикт-Каньон, а потом свернул на Беве-рли-Гроув-Парк-Роуд.Она повернула на частную дорогу. Он остановился и выждал несколько минут, а потом, оставив машину, пошел по этой дороге пешком. Он успел как раз вовремя, чтобы засечь Черил перед дверью домика, построенного в деревенском стиле, выгружающую покупки при помощи горничной-мексиканки.Теперь он знал, где она живет.План. Нужно срочно выработать план. Потому что с Черил Лендерс не так-то легко справиться. Она должна так же мучиться перед смертью, как он в свое время страдал в тюрьме.Ему надо было побыстрее сматывать удочки. Последний чек, полученный им от одного из людей Луки, был на шесть тысяч долларов. Он аккуратно переделал сумму на шестьдесят тысяч и вложил чек на банковский счет, открытый им на вымышленное имя. Через несколько дней Он снял со счета сумму наличными. В один прекрасный день дядюшка обнаружит его фокус, и тогда ему несдобровать.Он уже начал приготовления на будущее. Неделю назад Он закупил оружие – среди прочего автомат «Узи» – и достаточное количество патронов. Теперь у него были и деньги, и оружие, и Он чувствовал себя почти всемогущим. Никто больше не посмеет его обидеть.Подъезжая к своему дому, он внезапно почувствовал, как по спине пополз неприятный холодок. Что-то было не в порядке. За время, проведенное в тюрьме, он научился нутром чувствовать опасность. И чутье никогда не подводило его.Побоявшись въезжать на дорожку, ведущую к дому, Он припарковал машину на улице, а потом, со всяческими предосторожностями, стараясь ступать как можно тише, прокрался к дому, прячась в зарослях кустарника.У черного хода стоял длинный лимузин, а рядом с ним попыхивал толстой сигарой не кто иной, как Боско Нанни, один из подручных его дядюшки.Ужас парализовал его. Неужели дорогой родственник пожаловал к нему в гости?Дознался про чек?Вполне вероятно.Он, крадучись, вернулся к своей машине, где чувствовал себя в относительной безопасности. Потом он отъехал на некоторое расстояние и припарковал машину так, чтобы держать входную дверь дома в поле зрения.Он злился на самого себя. Ему уже давно надо было смыться. А теперь поделом ему, дураку.Придется ждать, когда они уберутся восвояси, собрать пожитки и мотать отсюда. Когда-нибудь Он сумеет разделаться и с дядей. Его мозг лихорадочно работал. Несколько дней назад Он обнаружил на своей двери записку от Шерри. Она писала, что уезжает, но будет рада, если когда-нибудь он заедет навестить ее. И приписка – ее новый адрес.Он скомкал листок бумаги и машинально сунул его в карман рубашки, не придав ему никакого значения. Сейчас он достал записку и перечитал еще раз.Что ж, теперь к Шерри явится гость. ГЛАВА 33 Майкл наконец изложил Квинси суть дела и свои соображения на этот счет. Едва только Квинси услышал версию Мака Брукса, он понял, что нужно действовать немедленно и решительно.– Нужно что-то предпринять, чтобы не допустить расправы над оставшимися двумя свидетельницами.Майкл был с ним совершенно согласен.– Ты возьми на себя мисс Левитт, – предложил Квинси, – а я буду наблюдать за Черил Лендерс.– А как ты намерен это осуществить? – спросил Майкл, шаря по карманам в поисках сигарет. – Ты случайно не запамятовал, что у тебя рука в гипсе?– Я справлюсь, – заверил Квинси. – Поеду к ее дому и буду караулить в машине. Завтра же займусь этим.– А если кто-нибудь подкрадется к тебе сзади?– Спокойствие. У меня сломана левая рука. И потом я в хорошей форме. Слушай, погаси сигарету. Ты же знаешь, Эмбер этого не выносит.– Может, стоит передать это дело в полицию?– Ни за что! – отрезал Квинси. – Частные фирмы устанавливают особые отношения со своими клиентами, вроде как между психиатром и его пациентами. У них врачебная тайна, у нас – данное слово. Бизнес есть бизнес.– Значит, нам остается сидеть сложа руки и ждать, чем дело кончится?– Если то, что ты рассказал мне о Кеннеди Чейз, соответствует действительности, копы и так вскоре доберутся до истины. И начнут распутывать дело без нашей помощи.– Надеюсь, так оно и будет.– Кстати, возьми мой радиотелефон. Дай номер Марджори и мисс Левитт, скажи, что она в случае необходимости может связаться с тобой через Марджори.Майкл вернулся в особняк Сандерсонов.Марджори поджидала его с нетерпением. Не успел он войти, как она вручила ему сверток в подарочной упаковке.– Что это? – спросил Майкл, чувствуя себя крайне неловко.– Маленький подарок за то, что вы так заботливо отнеслись ко мне.Майкл нахмурился.– Марджори, я не могу этого принять.– Почему?– Потому что за заботу о вас мне было щедро заплачено.– Знаю. Но могу я себе позволить небольшой каприз, а?Он развернул сверток. Это были видеокассеты с записями «Крестного отца».– Очень тронут, – сказал он угрюмо, – но я не могу принять это.– Еще как можете! – возразила она. – Надеюсь, сегодня вы поужинаете со мной?Он подумал о Кеннеди. Она сказала, что будет занята, но он решил, что позвонит ей в любом случае.– Когда вернется Джорданна? – спросил он, чтобы переменить тему и не отвечая на ее приглашение.– Вы то и дело спрашиваете меня о Джорданне, – недовольно нахмурилась она.– С тех пор, как она поселилась здесь, я обязан постоянно держать ее в поле зрения.– Она не докладывает мне о своих планах, да и, собственно говоря, меня это совершенно не интересует.– У нее сегодня рабочий день?– Я что, ее начальник? Да, немного от нее толку.– Знаете что? Заеду-ка я попозже.И, к великой ее досаде, Майкл вышел вон.Лука уже много лет не был в своем калифорнийском доме. Он купил его двадцать пять лет назад для тайных свиданий с голливудской актрисой, которая в то время была его любовницей. Она жила в нем до тех пор, пока он не нагрянул без предупреждения, застав ее в постели с симпатичным статистом. Для начала он поколотил обоих, а потом вышвырнул их вон.После этого инцидента дом некоторое время пустовал, пока один из друзей Луки, собравшийся в Лос-Анджелес, не попросил разрешения остановиться в нем. Лука согласился. Потом друг замолвил словечко за одного приятеля, которому тоже нужно было пристанище. Так, мало-помалу его жилище превратилось в гостиницу для друзей и знакомых.Лука долго решал, какое применение найти огромному пустому особняку, но не удостаивал его своим посещением. И когда Зейн вышел из тюрьмы, это показалось Луке вполне подходящим местом ссылки.Появление хозяина до смерти перепугало престарелого японца-садовника.– Мистер Карлотти, – запричитал он, удивленно вытаращив глаза. – Вы меня помните?Лука мог бы поклясться, что никогда и в глаза не видел старика. Тем не менее он сердечно произнес:– Конечно, конечно.С маленькими людьми всегда следовало вести себя дружески. Никогда не можешь с уверенностью сказать, не пригодятся ли они тебе в будущем.– Ты Хуан, или Чико, правильно?– Тико, мистер Карлотти, – поправил садовник, все еще не в силах поверить, что владелец такого особняка действительно почтил его своим визитом.– Да, верно. Я бы хотел осмотреть свои владения. Тико, похоже, ты здесь неплохо потрудился.Голова садовника замоталась вверх-вниз.– Я старался изо всех сил, мистер Карлотти. Всегда.– Рад слышать это, Тико. Сколько народу здесь сейчас живет?– Только один человек, мистер Карлотти. Была еще одна молодая женщина, но она съехала несколько дней тому назад.– Один, говоришь? – голос Луки стал жестким. – Где он?Садовник указал на дом.– В задней комнате.Лука кивнул и направился в дом. Рено шагал рядом с ним.– Ты хочешь, чтоб я поговорил с ним по душам? – спросил Рено, устрашающе потрескивая костяшками пальцев.– Нет, не здесь, – ответил Лука. – Не в моем доме. Мы увезем его прогуляться.– Он будет сопротивляться? – не терял надежды Рено.– Пусть только попробует.Появилась Эльдесса, тащившая допотопный пылесос. Увидев посетителей, она остановилась, как вкопанная.– Где парень, который здесь живет? – грозно спросил Лука.Она с невозмутимым видом кивнула в сторону комнаты Зейна, находившуюся буквально в нескольких шагах.– Там заперто, – сказала она. – Он никого туда не пускает.– У тебя есть ключ?– Нет, сэр.– Это мой дом, – сказал Лука. – Ты ведь это прекрасно знаешь, правда?– Вы платите мне за услуги в течение двадцати пяти лет.Он запустил руку в карман, вытащил стодолларовую банкноту и протянул женщине.– Меня здесь не было.– Я никого не видела, – согласилась она и удалилась, волоча за собой пылесос.Лука повернулся к Рено.– Взломай замок. Рено осмотрел дверь.– Без инструментов не обойтись. – Он покачал головой. – Тут замок с секретом.– Черт! – выругался Лука.– Будь у меня отмычки, я бы расправился с ними в два счета.Лука спустился в холл, отыскал черный ход и вышел наружу.Он заглянул в комнату Зейна из сада. На окнах стояли стальные решетки – защита от непрошеных гостей.– Все равно этого паршивца нет дома.Он повернулся и направился к плавательному бассейну. Постоял немного, изучая свое отражение в воде.– Славный домик, – подытожил он. – Мне кажется, ему можно найти более достойное применение. Выставить его с молотка, например.Рено кивнул в знак согласия.– Ладно, поехали, – решил Лука. – Вернемся сюда завтра. Все равно этого негодяя сейчас нет.На обратном пути он остановился рядом с садовником и тоже сунул ему сто долларов.– Меня здесь не было, ты ничего и никого не видел, – строго сказал он.Старик закивал головой, торопливо пряча деньги в карман.Лука забрался в свой лимузин. «Как хорошо иметь таких верных слуг».Визит к Луке нервировал Мака. Последний раз они виделись во время похорон его матери – три года тому назад, когда он прилетал в Нью-Йорк. Тогда он думал, что им не суждено увидеться снова.Кроме всего прочего, он злился на Луку за то, как он обращался с его матерью. Ведь они были вместе столько времени, и когда десять лет назад умерла жена Луки, Мак думал, что они поженятся.Но не тут-то было. Они продолжали жить порознь. Присцилла осталась в своем пентхаусе на Парк-авеню. А Луке неплохо было на Лонг-Айленде.Мак как-то заговорил с матерью на эту тему.– С чего это вдруг я должна выходить за него замуж? – фыркнула она, как будто это была последняя вещь на свете, которой ей бы хотелось.Но Мак-то знал, что она просто боготворила Луку.Это бесило Мака. Он рос сам по себе, для него у матери никогда не хватало времени.Холл отеля «Сент-Джеймс» был отделан в стиле модерн. С чего это Луке взбрело в голову остановиться здесь? Впрочем, он вообще был непредсказуемой личностью.Темные очки не помешали служащей отеля без труда узнать Мака.– Добрый вечер, мистер Брукс, – приветствовала она его в восторге от встречи с таким известным кинорежиссером. – Чем мы можем быть полезны?– У меня назначена встреча с мистером Карлотти, – пробурчал Мак, которого столь бурное проявление внимания в восторг отнюдь не привело.– Мистер Карлотти остановился в пентхаусе. Я просто в восхищении от вашего последнего фильма.– Вы очень любезны.Он поднялся на лифте наверх.Лука, импозантный как всегда, встретил его в дверях.– Рад видеть тебя, Мак, – сказал он, потрепав его по плечу, и тот вошел в роскошные апартаменты. – Как давно мы не виделись? Два года? Или, может быть, три?– С похорон моей матери, – сухо сообщил Мак.– Ах да, похороны Присциллы. Да упокоит Господь ее душу! Это была прекрасная женщина.«Я едва знал ее, – хотелось ответить Маку. – Для меня у нее никогда не хватало времени. Ты был для нее всем. Центром Вселенной. Она всегда принадлежала только тебе. Даже мой отец был для нее вторым номером».– Выпьешь что-нибудь? – спросил Лука, сделав приглашающий жест в сторону бара.– Виски, – попросил Мак, чувствуя себя крайне неуютно.– Налей себе сам.Он подошел к бару и смешал себе изрядную порцию шотландского виски, не забыв бросить туда несколько кубиков льда.– Ты прекрасно знаешь, Лука, – сказал он, присаживаясь на диван, – что не было никакой необходимости в нашей встрече.Лука не обиделся.– Ты хочешь сказать, что не хотел встречаться со мной, – уточнил он благодушно.– Мы же решили, что, когда я переселюсь в Голливуд, наши дорожки разойдутся в разные стороны. Сейчас я не испытываю особой радости.Хорошее настроение Луки моментально улетучилось.– А, значит, не испытываешь радости? Мак хранил гробовое молчание.– А как у тебя было с настроением, когда ты звонил мне по поводу Зейна?Мак сделал изрядный глоток виски.– Я позвонил, потому что считал себя обязанным сообщить тебе это.Кубики льда в его бокале слабо позвякивали.– Не вешай мне лапшу на уши, – хмыкнул Лука. – Ты сообщил мне это из страха, как бы не выплыло на свет Божий то, что он участвовал в твоей чертовой картине. Ты чувствовал свою ответственность за случившееся.– Не я несу ответственность за это, – отрезал Мак, – а ты.– Не нравится мне твое отношение к этому.Мак так стиснул бокал, что тот едва не треснул у него в руке. Он встал, подошел к окну и передернул плечами.– Если тебе не нравится мое отношение, я могу уйти в любой момент.– Нет, черт подери, никуда ты не уйдешь! – заявил Лука, угрожающе прищурившись. – Потому что мне нужно кое-что тебе сказать. Нечто такое, что уже давно следовало рассказать тебе, но твоя мать этого мне не позволяла.– Что же?– Тебе это не понравится. А может, и наоборот.В комнате витал аромат дорогого одеколона Луки. За двадцать пять лет его вкусы не изменились. Этот запах вызывал у Мака тяжелые ассоциации: с ним были связаны самые страшные воспоминания в его жизни. Воспоминания о дне, когда застрелили его отца. Он помнил все до мелочей. Это ужасное событие глубоко врезалось в его память. Роковую новость принес ему Лука. Крепко обняв его, Лука сказал:– Мальчик мой, твоего старика больше нет. Он теперь в мире ином.Вот так.С тех самых пор его просто тошнило от запаха парфюмерии Луки.«Я взрослый мужчина, – думал он. – Я всемирно известный режиссер. Мне даже «Оскара» дали. Какого же черта я сижу в этой комнате и выслушиваю бредни Луки Карлотти?»– Вот так-то, сынок, – вздохнул Лука.– Окажи мне любезность, – резко перебил его Мак. – Не называй меня «сынок».Наконец-то он осмелился сказать это вслух и сразу почувствовал громадное облегчение.Лицо Луки скривилось, будто от боли.– Разве я не заботился о тебе всю жизнь? – сказал он. – Я старался, чтобы у тебя было все самое лучшее.Мак кивнул. Он не мог отрицать, что Лука действительно делал все от него зависящее. Но иногда всего «зависящего» оказывалось недостаточно.– Ты получал все, о чем просил, – продолжал Лука, широко разводя руками. – Разве бывало такое, чтобы я в чем-нибудь тебе отказал?«Кроме того, ты спал с моей матерью», – хотелось сказать Маку, но он предусмотрительно сдержался.– Нет, Лука, ты всегда был добр ко мне, – произнес он ровным тоном. – В этом отношении тебя нельзя упрекнуть ни в чем. Но у нас с тобой две разные жизни, и по прошествии стольких лет я понял, что не могу простить тебе того, что пуля, попавшая в моего отца, на самом деле предназначалась тебе.Лука начал прохаживаться по комнате взад-вперед.– Понимаю, – сказал он наконец. – Но теперь пришло время тебе узнать правду.– Какую еще правду?– Мне нелегко это произнести, – сказал Лука, неожиданно выпрямившись и пристально глядя на Мака. – Но я считаю, что нужно разом покончить с этим.Долгая гнетущая тишина.– Твой старик не был твоим отцом. Еще одна убийственная пауза.– Твой настоящий отец я.Бокал треснул в руке Мака, осколки врезались в нежную кожу ладони между большим и указательным пальцами. Лед и виски выплеснулись на брюки Мака, смешавшись со струйкой крови.Лука ничего не сказал. Он направился в ванную комнату и вернулся оттуда с полотенцем.Мак прижал полотенце к своей раненой руке. Он был потрясен.– Я… Я не верю тебе, – только и мог выговорить он.– Мне наплевать, веришь ты мне или нет, – совершенно бесстрастно произнес Лука. – Я так долго скрывал это, носил в душе – только из уважения к твоей матери. Ты ведь знаешь, Присцилла и я – мы всегда любили друг друга, еще с тех пор как были детьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54