Шарлин завела роман на стороне, а Мак хочет, чтобы вы за ней следили.– В воображении вам не откажешь.– А вы такой же, как частные детективы в крутых романах Раймонда Чандлера? Вбегаете с «Полароидом» в спальню, чтобы сделать компрометирующие снимки?– Вы отстали от времени. Если бы я собирался это делать, я бы воспользовался электронной камерой, укрепленной на потолке.– Весьма современно.– Тихо, пожалуйста! – закричал первый ассистент Мака. – Готовимся снимать. Все по местам!Майкл наблюдал, как снимали сцену между Бобби и Седриком Фаррелом, игравшим его отца. Сцену повторяли пять раз. Наконец Мак остался доволен и, посоветовавшись с оператором, направился к Майклу.– Рад, что вы пришли, Майкл. О Квинси все превосходно отзываются. Где он сейчас?– Несчастный случай на лыжной прогулке.– Значит, вы партнеры?– Да, мы вместе работали в полиции в Нью-Йорке. Теперь мы снова вместе.– То, что я собираюсь рассказать сегодня, конфиденциально, – сказал Мак. – Строго конфиденциально. Я не хочу читать о себе в «Инквайере».– Мы должны поддерживать репутацию агентства. Можете нам доверять.– Пойдемте в мой трейлер.Они покинули площадку, прошли через пустой отель и подошли к роскошному трейлеру Мака.– Садитесь, – предложил Мак. Майкл сел на встроенный диван.– Так вот, почему бы вам не сказать мне, что вас беспокоит?– Я давно работаю в кино. – Мак расхаживал взад-вперед. – Снял множество фильмов.– Знаю. Я видел большинство ваших фильмов. Прекрасная работа.Маку понравилось, что этот детектив достаточно умен, чтобы посмотреть все его фильмы, или хотя бы большинство их.– Вы видели «Контракт»?– Да. Впечатляющая вещь.– Правда?– Конец фильма – это что-то неописуемое. Я еле усидел на месте.– Не помните, о чем писала вся пресса, когда я делал этот фильм?– М-м-м… Нет, не припомню.– Произошло убийство. Молодую актрису задушил один из снимавшихся в фильме актеров. Мы старались не акцентировать на этом внимание, но пресса, разумеется, набросилась на сенсацию.– Теперь, когда вы сказали об этом…– Я назначил на эти роли других актеров. Ни Ингрид, ни тот актер не появились на экране. Был суд, и он отправился в тюрьму. Больше я ничего не знаю.– И что?– Во время суда шесть женщин свидетельствовали против него. Все шесть видели сцену убийства.– Так-так.– За истекшие два месяца три из шести были убиты.– Извините?– Вы все расслышали верно. Три были убиты.– Актер все еще в тюрьме?– Вот для этого я и пригласил вас. Зейн Мерион Рикка был приговорен к четырнадцати годам за непредумышленное убийство.– Четырнадцать лет назад?– Нет, семь. Но я почти уверен, что он на свободе.– Похоже, что вы правы. В Калифорнии его срок автоматически уменьшается вдвое. Вы известили полицию?– Зачем, вы думаете, я пригласил вас? Никаких заголовков в газетах! Я не смогу себе позволить оказаться замешанным в подобное дело. Узнайте, освобожден ли он, и если да, то… мы должны защитить трех оставшихся в живых женщин. Потому что, если он составил список жертв, поверьте мне, они в этом списке. ГЛАВА 30 Кеннеди очень не хотелось возиться с интервью с Чарли Долларом. С тех пор, как было совершено новое убийство, расследование этого дела стало ее основной заботой.Ее появление на телевидении вызвало целый переполох.– Мы добились своего, – сообщила Роза. – Я слышала, что начальник полицейского управления лично занялся этим. Им придется пошевелиться, иначе публичный скандал им обеспечен.– Великолепно, – подытожила Кеннеди, радуясь, что все наконец сдвинулось с мертвой точки.– Мой редактор новостей хочет, чтобы ты снова выступила. Он считает, что из этой истории можно многое выжать. Он хочет, чтобы ты появлялась на экране раз в неделю, пока они не поймают этого маньяка.Кеннеди согласилась. Все что угодно, лишь бы найти убийцу. Она знала, что откуда-то издалека Фил и ее отец следят за ее работой. И ей хотелось надеяться, что им есть чем гордиться.Тем не менее нельзя было забывать, что ее ждет беседа с очередной кинозвездой. Теперь счастливой жертвой стал Чарли Доллар. Договариваясь с ним о встрече, она и вправду хотела побеседовать с ним, что в ее практике общения с разными знаменитостями случалось крайне редко. Он дал ей свой адрес и объявил, что ждет ее около полудня.Когда она приехала, то была приятно поражена тем, что хозяин собственноручно открыл ей дверь.– Здравствуйте, леди журналистка, – тепло приветствовал он ее. – Заходите.Показались две огромные собаки.– Не обращайте внимания на этих бандюг, – сказал он, ведя ее в гостиную. – Я их выдрессировал – они кидаются только на других актеров.Он одарил ее широчайшей улыбкой и сверкнул глазами. На голове у него уже начинала просвечивать небольшая лысина, да и брюшко намечалось, но он все равно был чертовски привлекателен в своей яркой гавайской рубашке, светло-бежевых, довольно потертых шортах и белых матерчатых туфлях на босу ногу.– Присаживайтесь, – пригласил он, указывая на диванчик.Она окинула взглядом комнату и решила, что здесь ей определенно по душе. Комната была очень уютная, и чувствовалось, что рука дизайнера не касалась ее, в отличие от большинства домов на Беверли-Хиллз. Было совершенно очевидно, что Чарли окружил себя любимыми вещами. Старый диван, обтянутый кожей, был мягким и удобным, на стенах висели довольно любопытные живописные полотна, рядом резвились собаки – совсем как в ее собственном доме, а сам Чарли производил впечатление очень приятного человека.– Давайте-ка начнем нетрадиционно и выключим диктофон, – сказал он с усмешкой.– Ладно, – согласилась она.– Знаете, мне безумно хочется подымить косячком, если только вы не возражаете. Да, не вздумайте упоминать об этом в своей статье.А знает ли он, в какую опасную игру он играет? Его безыскусность и открытость были несколько чрезмерными, чтобы не поддаться искушению написать о них очень подробно.– Могу ли я доверять вам, Кеннеди? – спросил он, глядя на нее в упор своими плутоватыми глазами, проникавшими, казалось, в самые глубины ее сердца.– Полагаю, да, – ответила она неохотно.– Хорошо, – успокоился он, закурил сигарету с наркотиком и глубоко затянулся.Это было что-то новенькое – актер, который не спасовал перед журналистом. Она приняла правила его игры.– Вы просто уничтожили Бобби Раша, – заметил он, предлагая ей затянуться.Она покачала головой.– Это не я. Хотя косвенно, конечно, к этому руку приложила.Чарли невозмутимо затянулся еще раз.– Что же произошло?– Мою запись изменили и урезали. Из-за этого я чувствую себя отвратительно. Но поверьте мне, это больше никогда не повторится.– Надеюсь.– Не беспокойтесь, вы в полной безопасности. Сейчас я заключила такой контракт, который не позволит им изменить ни строчки.– Бобби – парень неплохой, – произнес Чарли, выпуская струю дыма. – Это родитель у него скандалист, а он всегда ведет себя вполне пристойно.– Мне казалось, что быть ребенком знаменитости очень здорово. Деньги, привилегии и все такое.– Не в моих правилах спорить с журналистами женского пола, но вы не правы.Она решила, что безопаснее будет сменить тему.– У вас ведь есть маленький сын, правда? Он расплылся в добродушной улыбке.– Точно. Его зовут Спорт. Он у меня самый-самый.– Это уже для записи – вы собираетесь жениться на его матери?Чарли снова засмеялся.– Вы лучше у Далии поинтересуйтесь, не собирается ли она за меня замуж? Я просто делаю то, о чем меня люди просят. И если мне когда-нибудь удается избежать этого, я чувствую себя просто счастливым.У Чарил была подкупающая, непринужденная манера вести себя. Это еще более усиливало его обаяние.– Вы не будете, возражать, если я начну записывать?Она потянулась за сумкой, порылась в ней и выудила оттуда маленький потративный диктофончик фирмы «Сони».– Я последую вашему примеру.– Вы что, собираетесь записывать меня?– Думаю, что каждый из нас захочет подстраховаться от надувательства.Он поднялся с места, а когда вернулся, у него в руках был небольшой «Панасоник», который он положил на стол перед собой.– Мы готовы, – объявил он. Кеннеди хмыкнула.– Я не знала, что вы отличаетесь подозрительностью. Они обменялись долгими взглядами.– Вы довольно привлекательная штучка, – наконец нарушил молчание Чарли.– Штучка? – переспросила Кеннеди. Этот эпитет одновремено и позабавил ее, и обидел.– Хо-хо. У меня в комнате запахло феминизмом. Она холодно улыбнулась.– Вы очень любезны. Она включила диктофон.– Может, мы обсудим вашу картину?Он наклонился и щелкнул кнопкой своего магнитофона.– Это было бы очень здорово. А то все постоянно стремятся сунуть нос в мою личную жизнь.Он помолчал немного, затем драматическим жестом простер руки к небу, входя в образ шекспировского персонажа.– С кем же я сплю – вот в чем вопрос? – продекламировал он с чувством и интонациями великого трагического актера, каковым он в действительности и являлся.– Итак вы не хотите ответить на мой вопрос?– Людей не интересуют душа актера, его внутренняя сущность; все, что им надо, – это покопаться в его грязном белье. Чем больше грязи, тем лучше, – это сегодняшняя Америка.– И вы в ней по уши!– Если угодно, да!– С этого и начнем. Какого вы мнения о сплетнях, которые про вас распускают?– Выдумки, – он печально вздохнул. – Но драматизм ситуации заключается в том, что люди этим басням верят.– Вы действительно так считаете?– Поговорите с любой сопливой девчонкой или пожилой матроной. Они являются ко мне, потрясая газетой и вопя: «Вы слышали о том, что натворил Майкл Джексон? или Марлон Брандо? или Джек Николсон?» Да, малышка, они на редкость доверчивы.– Неужели все – только грязные сплетни?– Иногда встречается малюсенькая доля правды. Но ведь сплетни – хлеб журналистов. А поскольку ничего такого в действительности не происходит, они вынуждены приукрашивать события. Господи, слово-то какое – «приукрашивать»!Казалось, он уж чересчур увлекся и уклонился от темы. Она сделала попытку вернуть его с небес на землю.– Давайте все-таки поговорим о вашем фильме, – напомнила она. – Почему вы решили сами стать его продюсером?Его брови взлетели вверх, придав ему еще более дурашливый вид.– А почему бы и нет? Когда я снимаюсь в кино, я хочу быть самому себе хозяином. Я не прав?– Но для вас это в новинку. Вы и в дальнейшем собираетесь ставить свои фильмы самостоятельно?– Я об этом еще не думал. Теперь была его очередь делать ход.– Итак, вы были замужем за Филиппом Чейзом. Он застал ее врасплох.– Д-да. А откуда вы узнали?– Я следил за его работой. И за вашей тоже. Мне понравилось то, что вы написали об Аните Хилл. А то, как вы отделали Буша, – просто восхитительно. Но больше всего из ваших с Филом статей мне нравится вещь, которую вы написали для «Нэшнл джеографик». Его иллюстрации просто бесподобны. Леди, вы действительно стоили друг друга.– Я тоже так думаю, – спокойно произнесла она, стараясь не показывать, насколько она поражена тем, что Чарли знает Фила.– Я был очень огорчен тем, что он погиб.На ее глаза навернулись непрошенные слезы. Воспоминание о Филиппе резануло по сердцу, как ножом. От Чарли ее состояние не ускользнуло.– Слушайте, у меня появилась идейка! – воскликнул он, вскочив с места. – Что, если нам смотаться на машине на пляж и закатить там обед? Я угощу вас крабовыми пирожками в «Айви», закажу вам какой-нибудь экзотический напиток, и мы будем балдеть, представляя, что у нас обоих каникулы. Идет?Это звучало довольно заманчиво. Зачем отказываться?– Ну, если вы настаиваете… – протянула она, чувствуя какое-то непривычное волнение.Он схватил ее за руки и буквально стащил с дивана.– Моя прелестная зеленоглазочка, за мной! Я позабочусь о том, чтобы рассеять вашу печаль и развеселить вас. Вперед!Черил Лендерс чувствовала себя большим человеком. Еще бы! Ей удалось обратить на себя внимание самых влиятельных особ в городе. Внезапно она оказалась в самой гуще событий. Она больше не была всего лишь дочерью Этана, она наконец стала свободной. И начала заколачивать кучу баксов. Какая неслыханная удача!Ее девочки были на высоте. Когда она занялась списком Донны, то первым делом выкинула из него всех сомнительных особ и скандалисток, заменив их парочкой юных дарований. Первоклассный сервис на любой вкус – это стало ее девизом. Вы платите по высшей таксе – вы получаете по высшему разряду. И все довольны и счастливы. Особенно Грэнт, который не только улаживал ее проблемы, дабы удовлетворить запросы нескольких новых клиентов, но и занимался наймом многообещающих и способных девиц почти ежедневно.Черил находила массу удовольствия в том, чтобы быть голливудской «мадам». Мужчины… Они все добивались ее внимания, и она могла выбирать их по своему усмотрению.Она и Грэнт стали регулярно устраивать у нее дома субботние ночные вечеринки, пользовавшиеся большим успехом. Список гостей был избирательным: очаровательные девушки, которым щедро платили за услуги, и влиятельные толстосумы, охотно опустошавшие свои тугие кошельки. Среди завсегдатаев этих вечеринок были и кинозвезды, там появлялась и одна английская рок-звезда – молодой парень, которому девочки требовались дюжинами, а также продюсеры, телеведущие и многие другие.Особняком стояли клиенты-арабы. Они поручали ей организацию своих собственных вечеринок, и она знала, что они заплатят вдвойне.Грэнт серьезно подумывал о том, чтобы покинуть свое агентство и стать полноправным партнером.– Тебе нужно расширять и улучшать дело, – пытался уговорить он ее. – Мы будем посылать девочек по всему земному шару, может быть, даже обслуживать выборы. Перед нами открываются неограниченные возможности.Она платила ему комиссионные за поставляемых девиц, и, пока дела шли хорошо, ничего не имела против того, чтобы он участвовал в ее бизнесе, но не как полноправный партнер, хотя почему бы и нет? Пока он не слишком зарывался, он был полезен. Он мог переложить на свои плечи массу ответственности, и она не прочь была держать его рядом с собой да еще и привязать покрепче.Он возгордился, когда она изложила ему суть своего плана, но поставил условие – или пятьдесят процентов, или он вне игры.– Тогда ничего, – отрезала она.Он согласился на тридцать процентов и покинул агентство.Черил была счастлива. Никто не знал, даже Джорданна, что она давно мечтала соблазнить Грэнта.Это началось еще тогда, когда она только-только из девочки превратилась в девушку, и продолжалось долгие годы. Она никому не говорила этого, ведь было совершенно очевидно, какие женщины в его вкусе, и это терзало ее самолюбие. Грэнт всегда охотился за дамами с пышным бюстом, длинной гривой и пухлыми чувственными губами. А ее не удостаивал даже мимолетным взглядом. Она никогда не была особо хорошенькой, да и грудь у нее слишком маленькая. И, кроме того, он всегда относился к ней так, словно она была мальчишкой. Они довольно весело проводили время вместе, не более того.Много лет Черил ждала своего часа. Сейчас она занимала выигрышную позицию: она была, можно сказать, его боссом и держала ситуацию под контролем.Черил давно убедила себя, что, если ты чего-то сильно хочешь, ты просто обязана это получить. А она хотела Грэнта. Она ждала почти двенадцать лет. Не слишком ли это долго?Чарли был интересным человеком: он не прикладывал ни малейший усилий, чтобы очаровывать, это получилось само собой. То, что он вел себя очень непосредственно, делало его еще более привлекательным.Люди любили Чарли. Ему махали из машин, когда он несся по эстакаде в черном «роллсе» со своей демонической улыбкой, слушая Синатру и потягивая из фляги жидкость, которая по виду напоминала дистиллированную воду, а на поверку оказалась чистым спиртом.– Я и не думала, что у вас такая шикарная машина, – пробормотала она, поглаживая сидение с дорогой кожаной обивкой.Он наморщил лоб и фыркнул:– Ну почему люди всегда говорят одно и то же? Она пожала плечами.– Понятия не имею. Это… это слишком великолепно!Он хохотнул.– Просто поразительно – я великолепен.– Сколько вам лет? – полюбопытствовала она.На этот счет имелись разные сведения – от сорока девяти до пятидесяти пяти.– Если по умственному развитию – то двенадцать. А физически – сто двадцать. И пятьдесят три – по внутреннему состоянию. Не слишком утешительно, но все же лучше, чем альтернатива.– Какая?– Откинуть копыта, – с горечью произнес он. – Я потерял кучу классных приятелей во Вьетнаме.– Вы были там?Он приглушил звук магнитофона.– Само собой, был. Где же, по-вашему, я мог получить такие ценные уроки, которые закалили меня на всю жизнь?– В колледже, – простодушно ляпнула она. Короткий смешок.– Нет. Ничего подобного. Я там никогда не был. Я бросил школу в пятнадцать лет и стал уличным бродягой. Никакое высшее образование не сравнится с этой школой жизни.– Не сомневаюсь.– А вы, зеленоглазенькая? Расскажите мне о себе.– Школа. Колледж. Вот, собственно, и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54