Через час мне пришла в голову мысль, что сбросив часть бревен,
составляющих основание для транспортировки массивной туши нашвонка и
теперь абсолютно бесполезной, я могу значительно уменьшить массу моего
транспорта. Я тут же отвязал их, получив таким образом дополнительные
ремни для лучшего крепления паруса, стянув мачту с выгнутыми кверху
полозьями. Скорость передвижения конечно же сразу возросла и, когда спустя
некоторое время к моей великой радости ветер изменил направление на
северный, я летел с такой скоростью, что вершины каждого холма, на который
взлетали мои сани, я уже начал всматриваться вдаль в поисках предмета -
цели моего путешествия.
Начало темнеть, однако я продолжал мчаться вперед. Стало холоднее, я
начал замерзать, но это не заставило меня прервать путешествие после
захода солнца. В моем распоряжении был свет двух, а потом только одной
луны.
Когда, однако, и эта закаталась за горизонт, я перестал видеть
дорогу. И мог легко повернуть не в ту сторону и ничего об этом не знать,
потеряв таким образом все, что наверстал за сегодня. Около полуночи я
остановился и оттащил сани на полкилометра в сторону, а может быть,
немного ближе, так как очень устал. Оказавшись возле небольшой рощицы
деревьев, я вырыл себе яму и заполз в нее.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ
Когда ранним утром я проснулся, оставалось уже совсем немного, чтобы
я навеки не открыл глаза. Ноги у меня так замерзли, что я не чувствовал
их. И вынужден был долго растирать их снегом, пока не почувствовал, как к
ним возвращается способность двигаться. Лицо я массировал еще дольше. Могу
сказать, что я остался жить только благодаря удивительным свойствам моего
комбинезона. Кроме того, я лег спать очень поздно и до рассвета прошло
совсем немного времени. Теперь я знал, что нужно иметь огонь, какое-нибудь
убежище и нельзя ложиться спать прямо на снег.
Когда я вернул чувствительность своим полуотмороженным конечностям,
то начал задумываться над тем, где раздобыть немного еды, хотя, странное
дело, я совсем не чувствовал голода. Возможно от Больших Саней меня
отделяло всего несколько километров, возможно... Однако, если это было не
так, то без пищи я скоро ослабну настолько, что не увижу следующего утра.
Поэтому я разжег костер; вспомнив, как женщины собирали съедобные
растения, взялся за поиски.
Вначале я искал среди деревьев, но ничего не нашел, потом припомнил,
что женщины выбирали открытый склон. Я обнаружил похожее место и вскоре
нашел несколько кустиков, которые показались мне похожими на те, что я ел
в лагере Длинного Ножа. С охапкой веток и корней я вернулся к огню.
Красная Клиу и другие женщины готовили еду, опуская раскаленные камни
в кожаный мешок с водой. У меня не было такого мешка, но после некоторых
попыток я убедился, что смогу обойтись и без него, выдолбив в замерзшей
земле ямку. Завтрак, который я приготовил себе, был невкусный, но сытный.
Конечно, мне хотелось мяса, но выбирать не приходилось.
Я закончил есть и уже приготовился двинуться в путь, когда услышал
голоса, доносящиеся с того места, где я собирал растения. Я осторожно
выглянул из-за кустов, укрывавших меня, и увидел на склоне больше дюжины
людей - мужчин, женщин и детей. Часть из них изучала мои следы, а часть
искала еду. Меня поразил их низкий рост и крепкое сложение тела, а также
то, что бегающие между взрослыми дети были разного возраста. Красная Клиу
объясняла мне, что дети рождаются только в одно и то же время года, когда
существует возможность добыть для них пищу, пока они не достигнут поры
взросления и только после этого рождается новое поколение.
Северный ветер подул в полную силу и мне нужно было трогаться в
дорогу, но незаметно воспользоваться санями, спрятанными в зарослях
поблизости от этого места было невозможно. В такой момент равномерно
дующий ветер сменился случайными порывами, делающими из падающего снега
подвижные, напоминающие призраков, колонны. Я подумал, что они выглядели
бы красиво в лучах солнца. Однако хмурое небо становилось еще темнее,
поэтому я страстно надеялся под покровом темноты проскользнуть к саням
незамеченным.
Однако, я слишком долго выжидал. Когда я уже почти решился, вся
группа людей внезапно неподвижно застыла, повернувшись в мою сторону, а
затем четверо мужчин, помахивая тяжелыми палками с короткими острыми
зубьями на конце, двинулись к моему укрытию. Убежден, что вполне мог бы
убежать от них, но тогда я должен был бы бросить сани. Низкие, плотные
мужчины двигались довольно быстро и не было никаких шансов на то, чтобы
успеть поднять парус и отъехать. Тем более, что снег был сыпучий, а ветер
порывистый, меняющий свое направление. Самым лучшим выходом из
создавшегося положения было показать свои мирные намерения.
Я вышел из-за кустов и вытянул вперед пустые руки, приготовившись,
однако, мгновенно убежать, если они решаться напасть на меня.
Подействовало. Все четверо остановились в метрах пяти передо мной и,
хотя все время они сжимали наготове свои страшные палки, казались скорее
удивленными, нежели воинственными.
Вид у них был отталкивающий. Лица круглые, словно очерченные
циркулем, маленькие глазки, упрятанные под нависшими надбровьями, нос
маленький и настолько курносый, что ноздри казались колечками.
- Я вам друг, - сказал я. - Я не хочу воевать с вами.
- И мы тоже, - ответил самый старший (волосы у него были седые) и
самый высокий из них.
- Позвольте мне уехать.
- Нет. Мы хотим, чтобы ты научил нас своей мудрости.
Он подошел ко мне, подав рукояткой вперед свое оружие. Я взял его,
пытаясь понять, что означает этот жест, и, видя, что он продолжает стоять
с протянутой рукой, отдал его обратно.
- Ты научишь нас своей мудрости?
Я вдруг понял, что ветер стих. Снег сыпал все сильнее.
- Сейчас не время трогаться в путь, - произнес вождь.
Я удивился, а не читают ли они мои мысли.
- Похоже, что так...
- Тогда пойдем к нашим шалашам. Мы дадим тебе еду и ты сможешь
отдохнуть. Когда снег перестанет падать, ты двинешься в путь.
Я немного поколебался, но затем весьма отчетливо вспомнил ощущение
жуткого холода, который я пережил во время ночевки под открытым небом. Я
кивнул головой, соглашаясь, и все четверо заулыбались (лица их стали не
такими отталкивающими) и явно успокоились.
Минутой спустя, когда под падающим снегом мы подошли к ожидающим на
склоне женщинам и детям, все окружили меня, удивляясь моей необычной
одежде.
Одеты они были гораздо хуже, чем люди Длинного Ножа. Они ходили
босиком по снегу, у многих руки были оголены до локтя. Дети, все без
исключения, были обнажены, их тело полностью было покрыто пушистыми
волосиками, которые по мере вырастания превращались в густую плотную
шерсть.
Самый старший и самый высокий в племени отзывался на имя Искатель
Гнезд. Он был почти на полголовы ниже меня. Однако, большие бугры мышц
выдавали недюжинную силу этих людей.
Искатель Гнезд и еще один мужчина возглавляли колонну, в середине шли
женщины, дети и я, замыкали шествие два мужчины.
Таким образом мы дошли до их стойбища, где я сейчас и нахожусь.
Немного волнуюсь о санях, тем более что не снял парус, но мне
думается, что вряд ли у кого возникнет желание бродить в такую метель,
которая разбушевалась снаружи. А кроме того, снег уже должно быть давно
засыпал сани.
Шалаш был построен из веток, изучив который я решил, что лучше жить в
вигваме, обтянутом кожей.
Ветки шалаша опираются о решетки, состоящие из двух деревьев и
привязанной к ним семиметровой жерди.
Дыра в одной из стен служила дверью, а дым от горящего в центре
небольшого костра выходил наружу через отверстие, в покрывающем весь шалаш
снеге. Пахнет здесь дымом м крепким запахом пота людей. Эти люди называют
себя памигака.
Когда мы вошли вовнутрь, женщины быстро разожгли костер и меня
угостили блюдом, приготовленным из корней и листьев. Это был десерт. Потом
я получил самого крупного зверька, который, судя по мордочке, был
землеройным существом. Второго по величине получил Искатель Гнезд, а три
других достались трем мужчинам. Остаток же разобрали их любимые женщины и
дети. Я заметил, что самая старая, покрытая лохмотьями женщина вообще
ничего не получила. Ее звали Утреннее Кровавое Лицо и была она, судя по
всему, представительницей самой низшей ступеньки этого общества, что-то
вроде парии.
Шкуры, которые мы сняли со зверьков, отдали женщинам, а затем стали
жарить тушки над огнем. Никогда я не ел ничего более вкусного, поэтому
съел почти все, что до сих пор казалось мне несъедобным, оставив только
лапки и внутренности.
Темнота, царившая снаружи, и еда, выглядевшая как ужин, говорили о
том, что уже ночь, хотя в действительности время было всего около полудня.
Это необычайно плотно сыпавший снег закрывал солнечный свет.
- А сейчас ты будешь учить нас мудрости, - сказал Искатель Гнезд.
Я сказал им, что вряд ли у меня есть что-то, что может им
пригодиться.
Он важно кивнул головой.
- Да, это первый признак мудрости - покорность.
- Скорее всего, я хотел бы что-нибудь узнать от вас. Вы видели
Большие Сани?
Они закивали головами. Я заметил, что этот вопрос взволновал их.
- Как давно они уехали?
- Они были здесь, потом их день не было, потом появился ты. По одежде
и лицу мы догадались, что ты с Больших Саней. Так же, как и они, ты похож
на виггиков, только ты не такой жестокий.
- А кто это виггики?
- Охотники, которые быстро бегают и поют. Это они поймали этих
зверьков, - Искатель Гнезд широко улыбнулся. - Они охотятся для нас, а
когда пробуют охотиться на нас, тогда мы доказываем им, что с нами лучше
не связываться.
- Не понимаю, как это они охотятся для вас?
- У них есть такой обычай. Когда они убивают маленького зверька, то
зарывают его в снег, чтобы забрать потом, когда будут возвращаться с
охоты. Однако, того, который достался тебе, самый лучший зверек, мы убили
сами, вытаскивая маленького Пумманжа из теплого домика под землей.
- Я, кажется, знаю этих виггиков. Позавчера они убили нашвонка.
- О, это новость! Мы сами...
Со стороны входного отверстия раздался отчаянный крик. Пария, которая
там сидела, на ощупь двинулась к середине. Все вскочили на ноги, хватая
друг друга в возбуждении, когда раздался новый голос, глубокий и
басовитый, как гудение колокола или мощной виолончели.
- Привет оборванцы! Это еще кого вы нашли на склоне?
Возле входа в шалаш стоял человек, своими размерами схожий с
нашвонком, и заглядывал вовнутрь. У него был узкий подбородок, тонкие
губы, острые скулы и большие зеленые глаза, такие красивые, что не шли
лицу этого мужчины. Из этого человека, несмотря на его рост и явные
признаки пола, излучалось что-то похожее на женственность или даже
женоподобность. Большой, но довольно нежной рукой он держал вытесанную из
ребра какого-то огромного животного палку, заканчивающуюся грозно
выглядевшими крючками.
Мужчины и с ними несколько подростков двинулись к нему, в то время
как женщины сгруппировались возле Утреннего Кровавого Лица, плечи которой
были обезображены свежей рваной раной, которую оставил удар дубины
великана. Я присоединился к мужчинам, поскольку располагал складным ножом.
Искатель Гнезд поднял свое кривое оружие.
- Возьми меня, - крикнул он, - вытащи меня отсюда, Миммунка, но
помни, что умирая, я вгоню тебе это в живот по рукоять.
Смешок Миммунка напоминал шум небольшого водопада.
- Я не хочу тебя, старик. Твое мясо твердое, как корни, которые ты
так любишь. Дай мне какого-нибудь маленького и мягкого птенчика, того, кто
тебе не нужен и я пойду к себе.
- Чтобы вернуться утром?
- Клянусь, нет. Утром я поменяю охотничий район. Ухожу на равнину над
рекой. Болота теперь замерзли и я могу хорошо охотиться. Помнишь, я взял у
тебя того маленького крикуна? Это было, когда луны сошлись на небе.
Сколько дней прошло, пока ты вновь увидел меня? Не менее двадцати, если не
больше.
- Мы все время следили за тобой в лесу.
- Да, я там был, но не заметил вас. Да что об этом говорить. Посмотри
на тех, кто стоит за тобой. Разве они все нужны тебе?
- Наш закон гласит, что все соплеменники важны.
- Ха-ха-ха! Это еще одно из тех новшеств, которые ты взял у людей с
Больших Саней?
- Наш закон всегда был таким.
- Чему же вы еще научились от них? Одна болтовня и все?
- Ты мог бы тоже с ними переговорить, как это сделали мы.
- О, да, - важно кивнул Миммунка. - Думаю, я мог бы многому научить
их.
Казалось, что он забыл, что явился сюда за очередной жертвой, но я
заметил, что он медленно пододвигается к Искателю Гнезд.
- Ничему ты не сможешь научить их! Твоя жизнь заключается только в
убийствах!
- Что ты об этом знаешь? Дай мне ту, в которую попала моя дубинка.
Женщины зашептались между собой и, когда я повернулся к ним, они уже
вытолкнули вперед Утреннее Кровавое Лицо.
- А это кто? - внезапно закричал Миммунка. Он смотрел прямо на меня.
Искатель Гнезд промолчал. В тот момент, когда великан отвел от него
свой взгляд, он шагнул вперед и нацелился своим оружием на руку пришельца.
Миммунка отшатнулся назад, но вождь, восстановив равновесие после первого
сильного замаха, не сплоховал. Он опять начал атаку, на этот раз целясь в
голову гиганта.
То, что произошло потом, осуществилось так быстро, что я потерял
ориентировку. Через мгновение Искатель Гнезд лежал на снегу возле входа в
шалаш, а Миммунка исчез.
Мужчины племени бросились за ним, выкрикивая угрозы и оскорбления.
Пока я успел подбежать к Искателю Гнезд, две женщины помогли ему встать на
ноги и подвели к огню. Я поинтересовался, словно идиот, как он себя
чувствует.
- Вполне хорошо, если не считать, что Миммунка здорово-таки поцарапал
меня. Бывало и хуже.
Женщины сняли с него грязную кожаную рубашку, чтобы перевязать раны,
и я увидел, что грудь его покрыта множеством шрамов.
- Молодые побежали за великаном. Он не поубивает их?
Искатель Гнезд покачал головой.
- Наверное, нет. Он будет бежать, если только им не удастся окружить
его. Если бы это был Кетин или виггики, тогда другое дело. Я тот час же
вернул бы их обратно.
В хижину ворвался какой-то юноша и с порога закричал:
- Почему вы не сказали мне о погоне!? Я бы обязательно последовал
с...
Искатель Гнезд громко засмеялся.
- И очень хорошо сделали, что не позвали тебя, Белое Яблоко! Даже
Миммунка стал бы очень опасен, если бы ему захотелось отведать твоего
мягкого мяса.
- Однако, я должен был идти вместе со всеми!
- Через год и пойдешь!
Один за другим возвращались мужчины племени с яростными и
разочарованными лицами.
Когда они расселись возле костра и раны вождя были перевязаны, я
спросил их, чему они научили людей с Больших Саней.
- Всему, что знали, - ответил Искатель Гнезд. Он лежал возле огня, но
свое старое сморщенное годами лицо он повернул ко мне. - Мы пели им песни,
утверждающие наши законы. Песни, которые учат, как воевать и как находить
еду. Как строить шалаши и что дает дружба с другими племенами. Но ты ведь
являешься одним из них, почему же они ничего не рассказали тебе об этом?
Я подумал, что было бы лучше не признаваться, что потерял память.
- Я хотел бы еще раз услышать это от вас, - сказал я.
- Да, самая спокойная вода в середине! Такова мудрость. Мы учили их и
они учили нас.
- Ты мог бы что-нибудь повторить из того, чему они учили вас?
- Пускай это сделает кто-нибудь другой. Я все помню, но когда теряю
много крови, как сейчас, чувствую себя очень старым. Пускай говорит
молодежь.
Некоторое время царила тишина. Наконец, немного заикаясь от волнения,
отозвался Белое Яблоко.
- Мир изменится, - сказал он. - Снег растает и никогда не уже
вернется. Дети, которые родятся, не будут знать что это такое и будут
удивляться, когда мы будем им рассказывать об этом.
- Когда это произойдет?
Белое Яблоко беспомощно пожал плечами. - Наверное, скоро. Но что
означает это "скоро" для людей с Больших Саней? Кто может это знать?
- Быть может, это произойдет не при твоей жизни, - отозвался вождь. -
А может быть, еще перед моей смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9