«Конечно же, я люблю тебя», — обычно заявляет он, а я огрызаюсь в ответ: «И скольких еще в придачу?» «Я вообще любвеобилен», — вот его ответ. Он никогда не хочет быть серьезным. Жизнь для не-то — сплошное развлечение.
Помню, в добрые старые времена, когда я еще жила в отцовском доме, мне очень нравилось ходить на вечеринки. Окружающие восхищались мной. Я наслаждалась своим успехом, как, впрочем, и Дебора. Однажды она даже сказала: «Я очень люблю, когда тебе делают комплименты, словно они предназначены и мне». А я ответила: «Это и на самом деле так, Деб. Разве ты не помнишь, что мы всегда считали себя одним целым?» Да, тогда это еще нравилось ей «.
Я так увлеклась чтением, что не сразу заметила, что со мной творится что-то неладное. Я несколько раз зевнула, мои веки стали тяжелыми. Будь мне неинтересно, я бы восприняла это как должное, ведь час был уже поздний. Но содержание записей по идее вообще должно было лишить меня сна. Несмотря на смертельное желание уснуть, я решила продолжать читать.
« 75 августа. Дебора здесь вот уже две недели. Теперь она все чаще приезжает в Пендоррик-холл. Сестра очень изменилась, в ней больше живости, и она много смеется. Что-то случилось. Возможно, другие и не замечают столь разительных перемен в ней, но ведь они не знают ее так хорошо, как я. На днях она одолжила мою шляпку для верховой езды — черную, с голубым бантом. Глядя на себя в зеркало, сестра сказала: „В ней никто не сможет отличить меня от тебя, вообще никто“. И действительно, с каждым днем она все больше становится похожей на меня. Несколько раз слуги назвали Дебору моим именем, что страшно развеселило ее. Ей хочется быть на моем месте. Если бы сестра только знала! Но я не могу рассказать даже Деборе, что чувствую, когда, проснувшись среди ночи, вижу, что Петрока нет рядом. Как я встаю, принимаюсь ходить по комнате, представляя его в объятиях другой женщины. Знай сестра, как я страдаю, она бы ни за что не захотела поменяться со мной местами. Для нее, как и для других, Петрок — самый привлекательный на свете мужчина, но все иначе, когда ты его жена. Иногда я ненавижу его.
20 августа. Вчера снова разразился скандал. Петрок убежден, что я при всех обстоятельствах обязана сохранять внешнее спокойствие, полностью контролировать себя. Контролировать себя! Когда он так поступает! По словам мужа, я считаю его своей собственностью. Говорит: «Не лезь в мою жизнь, и я не буду лезть в твою». Разве это семейная жизнь?
27 августа. Он уже больше недели не притрагивался ко мне. Иногда мне кажется, что между нами все кончено. Петрок говорит, что не выносит сцен. Еще бы! Ему хочется вернуться к свободной жизни, но так, чтобы для посторонних все выглядело безупречно. Он женился на мне из-за своей лени. Ему нужны были деньги для Пендоррик-холла, а у меня они были. Все так просто: женись на деньгах, и больше не о чем беспокоиться. Как он может быть таким лицемерным?! Почему я не могу уподобиться ему? Слишком люблю его и не хочу ни с кем делить. Еще немного, и я потеряю рассудок. Петрок тоже так считает, именно поэтому и не приходит домой ночевать. Ему не по душе, когда я выхожу из себя. Папе тоже это не нравилось, но он всегда был добр и внимателен ко мне. Отец обычно говорил: «Барбарина, успокойся, бери пример со своей сестры». И это действовало. В отличие от меня, Дебора и впрямь всегда сохраняла невозмутимость, но именно поэтому и казалась немного скучноватой. Сестра должна была бы утешить меня сейчас, когда мне так плохо, но и она вдруг переменилась.
29 августа. Сегодня я из окна наблюдала за тем, как Дебора возвратилась с прогулки на лошади. На ней была черная шляпка с голубым бантом. Не моя шляпка — сестра купила себе точно такую же. Она вышла из конюшни, когда навстречу ей попались дети. Они бросились к ней: «Привет, мамочка!» Дебора нагнулась и поцеловала сначала Морвенну, затем Рока. Няня сказала: «Колено Морвенны уже заживает, миссис Пендоррик». Миссис Пендоррик! Значит, няня и дети приняли ее за меня. Я страшно рассердилась, я ненавидела сестру. Это то же самое, как если бы я ненавидела саму себя. Хотя себя я тоже порой ненавижу. Интересно, почему Дебора не объяснила, что она — не я? Промолчала, сделала вид, что она и впрямь хозяйка дома!
2 сентября. Если так будет продолжаться, я покончу жизнь самоубийством. Эта мысль все чаще приходит мне в голову. А что если просто заснуть навеки? Тогда больше не будет Петрока, не будет ревности. Иногда мне ужасно хочется этого. Я часто вспоминаю историю о новобрачной. Слуги уверены, что Ловелла Пендоррик бродит по дому, и с наступлением темноты избегают заходить на галерею, где висит ее портрет. Ловелла умерла при родах, через год после свадьбы. Ее прокляла любовница мужа. Да, мужчины в Пендоррик-холле, видно, не меняются. Думая о своей жизни здесь, я все больше склоняюсь к мысли, что, возможно, на хозяйках этого дома и в самом деле лежит колдовское проклятье.
3 сентября. Петрок говорит, что я все больше делаюсь похожа на истеричку. А что я могу поделать? Единственное, о чем я прошу, — это чтобы он больше времени проводил со мной. Разве я требую слишком многого? Но мужа интересуют только развлечения, и он не хочет лишать себя их. А это означает — женщины, все время женщины. Хотя он по-своему все же верен Луизе Селлик. Женщины и Пендоррик-холл. Какая поднялась суматоха, когда на днях они обнаружили на галерее древесных жучков. Балюстрада прогнила — как раз напротив портрета Ловеллы Пендоррик, которая, согласно легенде, бродит по дому. Именно поэтому я так много думаю о ней.
12 сентября. Дебора все еще у нас. Судя по всему, ей совсем не хочется возвращаться на болота. Да, сестра совсем другая. Она все больше становится похожей на меня, на ту Барбарину, которой я когда-то была. А сама я теперь явно напоминаю ее. У Деборы снова появилась привычка надевать мои вещи. Она часто заводит разговор о Петроке, а когда я начинаю говорить о нем, вдруг смущается.
Недавно сестра взяла мой жакет горчичного цвета. «Ты почти не носишь его, а мне он всегда нравился». С этими словами она напялила его на себя. У меня вдруг появилось странное ощущение, что Дебора — я, просто я смотрю на себя со стороны. Неужели Петрок прав, и от этих переживаний я схожу с ума? Видя мое замешательство, Дебора сняла жакет, но, уходя из комнаты, все же прихватила его.
14 сентября. Мне очень плохо, и я много плачу. Не удивительно, что Петрок вообще игнорирует меня. Уже несколько недель, как он спит в гардеробной. Я пытаюсь убедить себя, что так даже лучше. По крайней мере, теперь я не знаю, дома ли он, и не мучаюсь, думая о том, с кем он проводит ночь. Хотя нет, я все равно мучаюсь.
20 сентября. Просто не верится. Нужно непременно написать об этом в дневнике, в противном случае я сойду с ума. Мне понятна его привязанность к Луизе Селлик, и в известной степени я даже могу простить его. В конце концов Петрок всегда хотел жениться на ней. Меня он выбрал только из-за Пендоррик-холла. Но это?! Кошмар! Я ненавижу Дебору, и нам двоим нет места на этом свете. Может, никогда и не было.
Петрок и Дебора! Просто невероятно! Почему? Очень даже вероятно. Более того, закономерно. В Деборе становится все больше моего, а во мне — ее. Мы едины, так почему нам с сестрой не поделиться Петро-ком, как мы делились всем остальным? Она все прибирает к рукам: не только моего мужа, но и мою личность, мой характер. Как теперь сестра смеется, как поет! Это не Дебора, а Барбарина.
Я брожу по дому, стараясь внешне выглядеть спокойной, своим поведением пытаюсь уверить слуг, что мне все равно. С улыбкой отвечаю, когда они обращаются ко мне, притворяюсь, что мне интересно то, о чем они говорят. Например, вчера Джесси сказал, что необходимо внести в дом какой-то цветок. Становится холодно, и он считает, что в оранжерее недостаточно тепло. Я согласно кивнула, так и не выслушав его до конца. Бедный Джесси, он почти ослеп. Я пообещала позаботиться о нем. Конечно, Петрок сделает это, он очень внимателен к слугам.
Я пишу о всяких пустяках, чтобы не думать о главном. Дебора и Петрок! Я видела их вместе. Теперь я знаю наверняка: Дебора, которая становится так похожа на меня, и Петрок! Как я ненавижу их обоих! Других я терпела, но только не ее. Как положить этому конец?
21 сентября. Я окончательно решила покончить с собой, не могу продолжать такое жалкое существование. Как это сделать? Может, просто зайти подальше в море? Говорят, это легкая смерть, нужно только преодолеть инстинктивное желание бороться за жизнь. Мое тело прибьет к берегу, и Петрок увидит его. Он не сможет забыть, будет мучиться до конца своих дней. Тогда легенда станет правдой. Новобрачная Пендоррик-холла будет преследовать этот дом. Я, Барбарина, буду той самой новобрачной. Другого выхода нет «.
Запись обрывалась на середине страницы. Я подумала, что дочитала дневник до конца, и снова зевнула. Как же я хочу спать! На всякий случай перевернув еще одну страницу, я поняла, что ошиблась.
« 19 октября. Они считают, что я мертва. Я все еще здесь, а окружающие и не подозревают об этом. Хорошо, что Петрок не смеет подойти ко мне, в противном случае он бы все понял. Теперь он почти не бывает дома, наверное, ищет утешение у Луизы Селлик. Мне все равно. Жизнь прекрасна, другого слова нет. Не следует продолжать вести дневник. Это опасно, но мне нравится снова и снова возвращаться к нему.
Как смешно! Иногда я даже хохочу, когда остаюсь одна. В присутствии других я грустна, ужасно грустна, как и должна быть. Я снова чувствую себя живым человеком. Именно теперь, когда все считают меня мертвой!
Нужно еще кое-что записать, боюсь, забуду, если не запишу. Тогда я решила свести счеты с жизнью, собиралась зайти далеко в море — и все… Возможно, даже оставила бы Петроку записку, в которой объяснила, до чего он меня довел. Пусть мучается. Но все произошло иначе. Я вдруг поняла, как все можно устроить. Как сделать, чтобы новая новобрачная заняла место Ловеллы Пендоррик, душе которой давно пора успокоиться, а самой остаться в живых.
Дебора вошла ко мне в комнату. По ее довольному виду я сразу поняла, что предыдущую ночь Петрок снова провел у нее. «Ты выглядишь уставшей, Барби», — сказала она. Уставшей! Как бы она сама выглядела, если бы пролежала всю ночь без сна. Ну, ничего, дорогая сестра, ты будешь наказана! Я умру, и она никогда не сможет простить себя. После моей смерти они вряд ли останутся любовниками.
«Петрок очень переживает насчет галереи. Возможно, придется менять всю балюстраду». Да как она посмела заявить мне о том, что хочет Петрок! Как она посмела рассуждать о Пендоррик-холле, словно она уже его хозяйка! Раньше Дебора всегда тонко чувствовала мое настроение, но теперь ее мысли были заполнены Петроком и она не поняла, что сказала не то. Роковое для нее «не то».
Сестра взяла в руки мой шарф. Его купил мне муж, когда мы были в Италии. Красивая шелковая изумрудно-зеленая вещица. Он прекрасно гармонировал с жакетом горчичного цвета, в котором сегодня была Дебора. Она машинально накинула его себе на шею. И тут во мне что-то надломилось. Этот, казалось бы, незначительный жест вдруг приобрел особый смысл.
Мой муж. Мой дом. Мой шарф…
«Пойдем, взглянем на галерею. Там действительно очень опасно. Завтра придут рабочие». Я позволила повести меня на галерею. Мы остановились прямо перед портретом Ловеллы. «Здесь. Посмотри, Барби».
Затем произошло это. Дебора стояла совсем близко от перил, проеденных жучком. Я почувствовала на себе взгляд Ловеллы, которая словно бы говорила: «Я успокоюсь в могиле только после смерти другой новобрачной». В старинных легендах всегда есть немалая доля истины, поэтому они и живут так долго. В каком-то смысле именно Дебора была новобрачной Пендоррик-холла: Петрок относился к ней как к своей жене. И к тому же она стала так похожа на меня…
Я рада, что написала об этом в дневнике, хотя и многим рискую, доверившись бумаге. Эта тетрадь не должна попасть в чужие руки. Конечно, беспокоиться не о чем. Кроме Кэрри его не видел никто, а уж она-то не хуже меня самой знает, что на самом деле произошло. Читая написанное, я вспоминаю те роковые мгновения и заново переживаю все то, что произошло тогда, когда Дебора стояла так близко от перил. Я изо всех сил толкнула ее. Мне слышится ее удивленный возглас «Нет, Барбарина, нет!» Или это только почудилось мне тогда?..
Я смеюсь, думая о том, что перехитрила их всех. Они считают меня мертвой, а я живу среди них вот уже столько лет. Но полное осознание того, кто же я есть на самом деле, приходит ко мне только тогда, когда я перечитываю эти страницы «.
От ужаса меня даже прошиб холодный пот. Но в дневнике были и другие записи. Я снова погрузилась в чтение.
« 20 октября. Мне не следует больше вести дневник, но я не могу справиться с непреодолимым желанием довериться ему, записать все сейчас, поскольку события того дня ускользают из моей памяти, и я уже ни в чем не уверена.
В холле кто-то был, и я поначалу испугалась. Но нет, это всего лишь слепой Джесси. Я стояла на галерее, уставившись на расщепленное дерево перил. У меня не хватало мужества взглянуть вниз, на нее. Но это продолжалось недолго. Джесси истошно закричал и бросился к ней. Возможно, он и не узнал меня, но понял: что-то не так. Мне нужно было незаметно выбраться из галереи, и я укрылась в комнате Деборы. Упав на ее кровать, я так и лежала, слушая, как бешено колотится сердце. Не знаю, как долго я пробыла там, но это время показалось мне вечностью. На самом деле, вероятно, прошло всего несколько минут. Из холла доносились полные ужаса восклицания. Мне не терпелось выйти, но я знала, что должна оставаться на месте. Через какое-то время в дверь постучали. Я все еще лежала на кровати, когда вошла миссис Пенхаллиган.
— Мисс Хайсон, случилось несчастье.
Я продолжала молча смотреть на нее. Больше ничего не сказав, она вышла из комнаты.
— О, какой ужасный удар для мисс Хайсон, бедняжки, — сказала она кому-то за дверью. — Они были так близки, иногда я даже не могла отличить одну от другой…
Я все же отправилась на море. В тот день оно даже на взгляд казалось холодным. Я так и не решилась. Легко рассуждать о смерти, но на деле всегда трусишь…
Они продержали меня в постели несколько дней.
С Петроком я больше не встречалась наедине. И слава Богу — он сразу бы узнал свою обманутую, оскорбленную жену. Петрок сильно переменился. Исчезла его былая веселость и беспечность. Это другой Петрок — он винит в случившемся себя.
Слуги сплетничают, говорят, что так и должно было произойти. Все дело в той, прежней новобрачной, в ее проклятье. Барбарина непременно должна была умереть, чтобы уставшая Ловелла наконец успокоилась в своей могиле. Теперь они и вовсе стараются не заходить на галерею. Верят, что Барбарина бродит по Пендоррик-холлу. Так оно и есть. Она будет преследовать Петрока до самого последнего дня его жизни. Легенда оказалась верной. Новобрачная Пендорриков умерла, но не успокоилась в своей могиле — до следующей новобрачной. Я не смогла уйти из жизни, не смогла оставить детей. Теперь они называют меня тетей Деборой. А я и есть она. Я спокойна и довольна жизнью. Хотя, конечно, Кэрри все знает, иногда она по-прежнему называет меня Барбариной.
Но она никогда не причинит мне зла, потому что слишком любит меня.
1 января. Больше я не буду вести дневник, мне нечего писать, ведь Барбарина мертва. Она погибла по нелепой случайности. Петрок практически больше не разговаривает со мной. Вероятно, решил, что я хотела избавиться от Барбарины в надежде, что он женится на мне. Я очень предана детям, и мне все равно, что Петрока теперь никогда не бывает дома. Я ему больше не жена — и не любовница! — а свояченица, воспитывающая его осиротевших детей. Я, пожалуй, даже более счастлива, чем когда-либо после замужества. Хотя иногда думаю о сестре, и мне кажется, что она по-прежнему со мной. Дебора приходит ко мне по ночам, когда я одна, и смотрит на меня грустными, полными немого упрека глазами. Она не может успокоиться, преследует меня и Петрока. Как в легенде. Она так и будет бродить по Пендоррик-холлу, пока не умрет другая новобрачная. Только тогда ее душа найдет свое пристанище.
20 марта. Я перечитала дневник. Все, больше не буду вести его. Спрячу куда-нибудь подальше — он не дает мне покоя. Барбарина мертва. Я — Дебора. Я спокойна и безмятежна. Я посвятила себя Року и Морвенне. Правда, Барбарина не оставляет меня в покое. Но ведь именно об этом и говорится в легенде. Так будет до тех пор, пока другая новобрачная не займет ее место. Я всегда расстраиваюсь, когда читаю этот дневник. Все, больше не прикоснусь к нему «.
За этим следовала последняя запись.
« Когда-нибудь в Пендоррик-холле появится новая новобрачная, и тогда Барбарина наконец обретет покой «.
Так значит, Барбарина заманила меня в склеп и пыталась убить. Зачем она привезла меня в этот дом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Помню, в добрые старые времена, когда я еще жила в отцовском доме, мне очень нравилось ходить на вечеринки. Окружающие восхищались мной. Я наслаждалась своим успехом, как, впрочем, и Дебора. Однажды она даже сказала: «Я очень люблю, когда тебе делают комплименты, словно они предназначены и мне». А я ответила: «Это и на самом деле так, Деб. Разве ты не помнишь, что мы всегда считали себя одним целым?» Да, тогда это еще нравилось ей «.
Я так увлеклась чтением, что не сразу заметила, что со мной творится что-то неладное. Я несколько раз зевнула, мои веки стали тяжелыми. Будь мне неинтересно, я бы восприняла это как должное, ведь час был уже поздний. Но содержание записей по идее вообще должно было лишить меня сна. Несмотря на смертельное желание уснуть, я решила продолжать читать.
« 75 августа. Дебора здесь вот уже две недели. Теперь она все чаще приезжает в Пендоррик-холл. Сестра очень изменилась, в ней больше живости, и она много смеется. Что-то случилось. Возможно, другие и не замечают столь разительных перемен в ней, но ведь они не знают ее так хорошо, как я. На днях она одолжила мою шляпку для верховой езды — черную, с голубым бантом. Глядя на себя в зеркало, сестра сказала: „В ней никто не сможет отличить меня от тебя, вообще никто“. И действительно, с каждым днем она все больше становится похожей на меня. Несколько раз слуги назвали Дебору моим именем, что страшно развеселило ее. Ей хочется быть на моем месте. Если бы сестра только знала! Но я не могу рассказать даже Деборе, что чувствую, когда, проснувшись среди ночи, вижу, что Петрока нет рядом. Как я встаю, принимаюсь ходить по комнате, представляя его в объятиях другой женщины. Знай сестра, как я страдаю, она бы ни за что не захотела поменяться со мной местами. Для нее, как и для других, Петрок — самый привлекательный на свете мужчина, но все иначе, когда ты его жена. Иногда я ненавижу его.
20 августа. Вчера снова разразился скандал. Петрок убежден, что я при всех обстоятельствах обязана сохранять внешнее спокойствие, полностью контролировать себя. Контролировать себя! Когда он так поступает! По словам мужа, я считаю его своей собственностью. Говорит: «Не лезь в мою жизнь, и я не буду лезть в твою». Разве это семейная жизнь?
27 августа. Он уже больше недели не притрагивался ко мне. Иногда мне кажется, что между нами все кончено. Петрок говорит, что не выносит сцен. Еще бы! Ему хочется вернуться к свободной жизни, но так, чтобы для посторонних все выглядело безупречно. Он женился на мне из-за своей лени. Ему нужны были деньги для Пендоррик-холла, а у меня они были. Все так просто: женись на деньгах, и больше не о чем беспокоиться. Как он может быть таким лицемерным?! Почему я не могу уподобиться ему? Слишком люблю его и не хочу ни с кем делить. Еще немного, и я потеряю рассудок. Петрок тоже так считает, именно поэтому и не приходит домой ночевать. Ему не по душе, когда я выхожу из себя. Папе тоже это не нравилось, но он всегда был добр и внимателен ко мне. Отец обычно говорил: «Барбарина, успокойся, бери пример со своей сестры». И это действовало. В отличие от меня, Дебора и впрямь всегда сохраняла невозмутимость, но именно поэтому и казалась немного скучноватой. Сестра должна была бы утешить меня сейчас, когда мне так плохо, но и она вдруг переменилась.
29 августа. Сегодня я из окна наблюдала за тем, как Дебора возвратилась с прогулки на лошади. На ней была черная шляпка с голубым бантом. Не моя шляпка — сестра купила себе точно такую же. Она вышла из конюшни, когда навстречу ей попались дети. Они бросились к ней: «Привет, мамочка!» Дебора нагнулась и поцеловала сначала Морвенну, затем Рока. Няня сказала: «Колено Морвенны уже заживает, миссис Пендоррик». Миссис Пендоррик! Значит, няня и дети приняли ее за меня. Я страшно рассердилась, я ненавидела сестру. Это то же самое, как если бы я ненавидела саму себя. Хотя себя я тоже порой ненавижу. Интересно, почему Дебора не объяснила, что она — не я? Промолчала, сделала вид, что она и впрямь хозяйка дома!
2 сентября. Если так будет продолжаться, я покончу жизнь самоубийством. Эта мысль все чаще приходит мне в голову. А что если просто заснуть навеки? Тогда больше не будет Петрока, не будет ревности. Иногда мне ужасно хочется этого. Я часто вспоминаю историю о новобрачной. Слуги уверены, что Ловелла Пендоррик бродит по дому, и с наступлением темноты избегают заходить на галерею, где висит ее портрет. Ловелла умерла при родах, через год после свадьбы. Ее прокляла любовница мужа. Да, мужчины в Пендоррик-холле, видно, не меняются. Думая о своей жизни здесь, я все больше склоняюсь к мысли, что, возможно, на хозяйках этого дома и в самом деле лежит колдовское проклятье.
3 сентября. Петрок говорит, что я все больше делаюсь похожа на истеричку. А что я могу поделать? Единственное, о чем я прошу, — это чтобы он больше времени проводил со мной. Разве я требую слишком многого? Но мужа интересуют только развлечения, и он не хочет лишать себя их. А это означает — женщины, все время женщины. Хотя он по-своему все же верен Луизе Селлик. Женщины и Пендоррик-холл. Какая поднялась суматоха, когда на днях они обнаружили на галерее древесных жучков. Балюстрада прогнила — как раз напротив портрета Ловеллы Пендоррик, которая, согласно легенде, бродит по дому. Именно поэтому я так много думаю о ней.
12 сентября. Дебора все еще у нас. Судя по всему, ей совсем не хочется возвращаться на болота. Да, сестра совсем другая. Она все больше становится похожей на меня, на ту Барбарину, которой я когда-то была. А сама я теперь явно напоминаю ее. У Деборы снова появилась привычка надевать мои вещи. Она часто заводит разговор о Петроке, а когда я начинаю говорить о нем, вдруг смущается.
Недавно сестра взяла мой жакет горчичного цвета. «Ты почти не носишь его, а мне он всегда нравился». С этими словами она напялила его на себя. У меня вдруг появилось странное ощущение, что Дебора — я, просто я смотрю на себя со стороны. Неужели Петрок прав, и от этих переживаний я схожу с ума? Видя мое замешательство, Дебора сняла жакет, но, уходя из комнаты, все же прихватила его.
14 сентября. Мне очень плохо, и я много плачу. Не удивительно, что Петрок вообще игнорирует меня. Уже несколько недель, как он спит в гардеробной. Я пытаюсь убедить себя, что так даже лучше. По крайней мере, теперь я не знаю, дома ли он, и не мучаюсь, думая о том, с кем он проводит ночь. Хотя нет, я все равно мучаюсь.
20 сентября. Просто не верится. Нужно непременно написать об этом в дневнике, в противном случае я сойду с ума. Мне понятна его привязанность к Луизе Селлик, и в известной степени я даже могу простить его. В конце концов Петрок всегда хотел жениться на ней. Меня он выбрал только из-за Пендоррик-холла. Но это?! Кошмар! Я ненавижу Дебору, и нам двоим нет места на этом свете. Может, никогда и не было.
Петрок и Дебора! Просто невероятно! Почему? Очень даже вероятно. Более того, закономерно. В Деборе становится все больше моего, а во мне — ее. Мы едины, так почему нам с сестрой не поделиться Петро-ком, как мы делились всем остальным? Она все прибирает к рукам: не только моего мужа, но и мою личность, мой характер. Как теперь сестра смеется, как поет! Это не Дебора, а Барбарина.
Я брожу по дому, стараясь внешне выглядеть спокойной, своим поведением пытаюсь уверить слуг, что мне все равно. С улыбкой отвечаю, когда они обращаются ко мне, притворяюсь, что мне интересно то, о чем они говорят. Например, вчера Джесси сказал, что необходимо внести в дом какой-то цветок. Становится холодно, и он считает, что в оранжерее недостаточно тепло. Я согласно кивнула, так и не выслушав его до конца. Бедный Джесси, он почти ослеп. Я пообещала позаботиться о нем. Конечно, Петрок сделает это, он очень внимателен к слугам.
Я пишу о всяких пустяках, чтобы не думать о главном. Дебора и Петрок! Я видела их вместе. Теперь я знаю наверняка: Дебора, которая становится так похожа на меня, и Петрок! Как я ненавижу их обоих! Других я терпела, но только не ее. Как положить этому конец?
21 сентября. Я окончательно решила покончить с собой, не могу продолжать такое жалкое существование. Как это сделать? Может, просто зайти подальше в море? Говорят, это легкая смерть, нужно только преодолеть инстинктивное желание бороться за жизнь. Мое тело прибьет к берегу, и Петрок увидит его. Он не сможет забыть, будет мучиться до конца своих дней. Тогда легенда станет правдой. Новобрачная Пендоррик-холла будет преследовать этот дом. Я, Барбарина, буду той самой новобрачной. Другого выхода нет «.
Запись обрывалась на середине страницы. Я подумала, что дочитала дневник до конца, и снова зевнула. Как же я хочу спать! На всякий случай перевернув еще одну страницу, я поняла, что ошиблась.
« 19 октября. Они считают, что я мертва. Я все еще здесь, а окружающие и не подозревают об этом. Хорошо, что Петрок не смеет подойти ко мне, в противном случае он бы все понял. Теперь он почти не бывает дома, наверное, ищет утешение у Луизы Селлик. Мне все равно. Жизнь прекрасна, другого слова нет. Не следует продолжать вести дневник. Это опасно, но мне нравится снова и снова возвращаться к нему.
Как смешно! Иногда я даже хохочу, когда остаюсь одна. В присутствии других я грустна, ужасно грустна, как и должна быть. Я снова чувствую себя живым человеком. Именно теперь, когда все считают меня мертвой!
Нужно еще кое-что записать, боюсь, забуду, если не запишу. Тогда я решила свести счеты с жизнью, собиралась зайти далеко в море — и все… Возможно, даже оставила бы Петроку записку, в которой объяснила, до чего он меня довел. Пусть мучается. Но все произошло иначе. Я вдруг поняла, как все можно устроить. Как сделать, чтобы новая новобрачная заняла место Ловеллы Пендоррик, душе которой давно пора успокоиться, а самой остаться в живых.
Дебора вошла ко мне в комнату. По ее довольному виду я сразу поняла, что предыдущую ночь Петрок снова провел у нее. «Ты выглядишь уставшей, Барби», — сказала она. Уставшей! Как бы она сама выглядела, если бы пролежала всю ночь без сна. Ну, ничего, дорогая сестра, ты будешь наказана! Я умру, и она никогда не сможет простить себя. После моей смерти они вряд ли останутся любовниками.
«Петрок очень переживает насчет галереи. Возможно, придется менять всю балюстраду». Да как она посмела заявить мне о том, что хочет Петрок! Как она посмела рассуждать о Пендоррик-холле, словно она уже его хозяйка! Раньше Дебора всегда тонко чувствовала мое настроение, но теперь ее мысли были заполнены Петроком и она не поняла, что сказала не то. Роковое для нее «не то».
Сестра взяла в руки мой шарф. Его купил мне муж, когда мы были в Италии. Красивая шелковая изумрудно-зеленая вещица. Он прекрасно гармонировал с жакетом горчичного цвета, в котором сегодня была Дебора. Она машинально накинула его себе на шею. И тут во мне что-то надломилось. Этот, казалось бы, незначительный жест вдруг приобрел особый смысл.
Мой муж. Мой дом. Мой шарф…
«Пойдем, взглянем на галерею. Там действительно очень опасно. Завтра придут рабочие». Я позволила повести меня на галерею. Мы остановились прямо перед портретом Ловеллы. «Здесь. Посмотри, Барби».
Затем произошло это. Дебора стояла совсем близко от перил, проеденных жучком. Я почувствовала на себе взгляд Ловеллы, которая словно бы говорила: «Я успокоюсь в могиле только после смерти другой новобрачной». В старинных легендах всегда есть немалая доля истины, поэтому они и живут так долго. В каком-то смысле именно Дебора была новобрачной Пендоррик-холла: Петрок относился к ней как к своей жене. И к тому же она стала так похожа на меня…
Я рада, что написала об этом в дневнике, хотя и многим рискую, доверившись бумаге. Эта тетрадь не должна попасть в чужие руки. Конечно, беспокоиться не о чем. Кроме Кэрри его не видел никто, а уж она-то не хуже меня самой знает, что на самом деле произошло. Читая написанное, я вспоминаю те роковые мгновения и заново переживаю все то, что произошло тогда, когда Дебора стояла так близко от перил. Я изо всех сил толкнула ее. Мне слышится ее удивленный возглас «Нет, Барбарина, нет!» Или это только почудилось мне тогда?..
Я смеюсь, думая о том, что перехитрила их всех. Они считают меня мертвой, а я живу среди них вот уже столько лет. Но полное осознание того, кто же я есть на самом деле, приходит ко мне только тогда, когда я перечитываю эти страницы «.
От ужаса меня даже прошиб холодный пот. Но в дневнике были и другие записи. Я снова погрузилась в чтение.
« 20 октября. Мне не следует больше вести дневник, но я не могу справиться с непреодолимым желанием довериться ему, записать все сейчас, поскольку события того дня ускользают из моей памяти, и я уже ни в чем не уверена.
В холле кто-то был, и я поначалу испугалась. Но нет, это всего лишь слепой Джесси. Я стояла на галерее, уставившись на расщепленное дерево перил. У меня не хватало мужества взглянуть вниз, на нее. Но это продолжалось недолго. Джесси истошно закричал и бросился к ней. Возможно, он и не узнал меня, но понял: что-то не так. Мне нужно было незаметно выбраться из галереи, и я укрылась в комнате Деборы. Упав на ее кровать, я так и лежала, слушая, как бешено колотится сердце. Не знаю, как долго я пробыла там, но это время показалось мне вечностью. На самом деле, вероятно, прошло всего несколько минут. Из холла доносились полные ужаса восклицания. Мне не терпелось выйти, но я знала, что должна оставаться на месте. Через какое-то время в дверь постучали. Я все еще лежала на кровати, когда вошла миссис Пенхаллиган.
— Мисс Хайсон, случилось несчастье.
Я продолжала молча смотреть на нее. Больше ничего не сказав, она вышла из комнаты.
— О, какой ужасный удар для мисс Хайсон, бедняжки, — сказала она кому-то за дверью. — Они были так близки, иногда я даже не могла отличить одну от другой…
Я все же отправилась на море. В тот день оно даже на взгляд казалось холодным. Я так и не решилась. Легко рассуждать о смерти, но на деле всегда трусишь…
Они продержали меня в постели несколько дней.
С Петроком я больше не встречалась наедине. И слава Богу — он сразу бы узнал свою обманутую, оскорбленную жену. Петрок сильно переменился. Исчезла его былая веселость и беспечность. Это другой Петрок — он винит в случившемся себя.
Слуги сплетничают, говорят, что так и должно было произойти. Все дело в той, прежней новобрачной, в ее проклятье. Барбарина непременно должна была умереть, чтобы уставшая Ловелла наконец успокоилась в своей могиле. Теперь они и вовсе стараются не заходить на галерею. Верят, что Барбарина бродит по Пендоррик-холлу. Так оно и есть. Она будет преследовать Петрока до самого последнего дня его жизни. Легенда оказалась верной. Новобрачная Пендорриков умерла, но не успокоилась в своей могиле — до следующей новобрачной. Я не смогла уйти из жизни, не смогла оставить детей. Теперь они называют меня тетей Деборой. А я и есть она. Я спокойна и довольна жизнью. Хотя, конечно, Кэрри все знает, иногда она по-прежнему называет меня Барбариной.
Но она никогда не причинит мне зла, потому что слишком любит меня.
1 января. Больше я не буду вести дневник, мне нечего писать, ведь Барбарина мертва. Она погибла по нелепой случайности. Петрок практически больше не разговаривает со мной. Вероятно, решил, что я хотела избавиться от Барбарины в надежде, что он женится на мне. Я очень предана детям, и мне все равно, что Петрока теперь никогда не бывает дома. Я ему больше не жена — и не любовница! — а свояченица, воспитывающая его осиротевших детей. Я, пожалуй, даже более счастлива, чем когда-либо после замужества. Хотя иногда думаю о сестре, и мне кажется, что она по-прежнему со мной. Дебора приходит ко мне по ночам, когда я одна, и смотрит на меня грустными, полными немого упрека глазами. Она не может успокоиться, преследует меня и Петрока. Как в легенде. Она так и будет бродить по Пендоррик-холлу, пока не умрет другая новобрачная. Только тогда ее душа найдет свое пристанище.
20 марта. Я перечитала дневник. Все, больше не буду вести его. Спрячу куда-нибудь подальше — он не дает мне покоя. Барбарина мертва. Я — Дебора. Я спокойна и безмятежна. Я посвятила себя Року и Морвенне. Правда, Барбарина не оставляет меня в покое. Но ведь именно об этом и говорится в легенде. Так будет до тех пор, пока другая новобрачная не займет ее место. Я всегда расстраиваюсь, когда читаю этот дневник. Все, больше не прикоснусь к нему «.
За этим следовала последняя запись.
« Когда-нибудь в Пендоррик-холле появится новая новобрачная, и тогда Барбарина наконец обретет покой «.
Так значит, Барбарина заманила меня в склеп и пыталась убить. Зачем она привезла меня в этот дом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34