— Он слегка постучал себя в грудь. — Кажется, я перенапряг свое сердце, и теперь пришло время расплаты. Я всегда говорю, что жизнь человека — это получение определенных дивидендов, но и оплата по векселям. Что ж, я готов расплатиться за все сполна.
— А вы, оказывается, философ.
— Фейвэл, вы играете в шахматы?
— Да, этому меня научила моя мать.
— Ваша мать?
— Она также обучила меня чтению, письму, арифметике. Конечно, до того, как я уехала в Англию, в школу.
— Бьюсь об заклад, что она очень любила вас.
— Конечно, ведь я — единственный ребенок.
— Если вы все же согласитесь изредка играть со мной в шахматы, — с грустью в голосе сказал лорд Полхорган, — то, возможно, мои старческие разговоры не покажутся вам такими уж нудными Так когда вы снова придете ко мне?
Я на мгновение задумалась.
— Послезавтра?
— Прекрасно. К чаю?
— Да, но вы не должны так много угощать меня сладостями. В противном случае я рискую сильно располнеть.
Старик взглянул на меня с неожиданной нежностью.
— Вы миниатюрны и грациозны, как сильфида. Сестра Грей снова подошла к нам, чтобы предложить пирожные, но мы были не в том настроении, чтобы есть сладости. Я обратила внимание на то, что ее глаза блестели от возбуждения, а щеки слегка порозовели, и подумала, не Рок ли причина ее оживленности? В моей памяти всплыли Рэйчел Бектив и Дина Бонд, жена молодого кузнеца…
Через час мы с Роком попрощались с хозяином «Каприза». Всю дорогу домой муж был в приподнятом настроении:
— Еще одна твоя победа, — довольно заметил он. — Старику ты явно понравилась. Никогда не видел, чтобы он с кем-нибудь так любезничал.
— Бедняга. Думаю, его не понимают только потому, что просто не хотят понять.
— Понять его вовсе нетрудно. Как и все люди, нажившие свое состояние своим горбом, он довольно типичен. Многие в этой жизни сами делают себя, руководствуясь при этом давно известным всем клише. Они просто однажды решают для себя, кем хотят стать, и с того момента начинают неукоснительно следовать своей цели. Со временем эти люди так вживаются в свою роль, что та становится их второй натурой. Взять, к примеру, хотя бы лорда Полхоргана. Думаю, он начал свою карьеру с продажи газет на улицах или с чего-то еще в этом же роде. Нам сейчас важна сама схема, а не детали. Так вот… Молодой Флит не отвлекается на развлечения, много работает, и благодаря трудолюбию и природной смекалке сколачивает небольшой капиталец. А к тридцати годам значительно преумножает его. Он вот-вот станет миллионером. Все бы хорошо, но теперь Флит просто не может быть самим собой. Он должен быть таким, вести себя так, как все сами создавшие себя люди. Он продолжает нарочито демонстрировать грубость, отсутствие хороших манер. Его принцип: «Да, я вырос из ничего и горжусь этим». Он открыто игнорирует общепринятые нормы поведения. Почему я должен меняться, считает он, ведь с моими деньгами я хорош и без того. Так что мне нет особой нужды стараться понять лорда Полхоргана. Я вижу его насквозь — так же ясно, как если бы он был стеклянным.
— Значит, ты до сих пор не простил ему то, что он построил здесь дом?
Рок неопределенно пожал плечами.
— Может, ты и права. Ведь это всего лишь подделка, жалкая подделка, а я не люблю подделок. Предположим, все нувориши вдруг решат застроить побережье своими домами. Чудесное будет зрелище! Да, мне не по душе этот псевдоантиквариат, вдобавок ко всему выставленный напоказ у самого порога нашего дома! Нет, «Каприз Полхоргана» так и останется чуждой всем подделкой. До тех пор, пока на этой земле стоят такие дома, как Пендоррик, Маунт-Меллин, Моун-Видден, Котехель и другие, его никто не будет воспринимать всерьез. А его хозяин со своими мидлендскими манерами, пусть и называющий себя лордом Полхорганом, все же остался и останется здесь чужаком.
— Ты ужасно ожесточен, — сказала я и затем как можно беспечнее спросила:
— Я-то выиграла сражение, а сам ты?
Муж с улыбкой повернулся ко мне.
— Ты имеешь в виду Ти?
— Ты называешь эту женщину Ти?
— Ее так зовут, дорогая. Алтея Грей. Для друзей — просто Ти.
— И конечно же, ты один из ее друзей?!
— Да. Со временем ты тоже подружишься с ней. Что же касается победы над Ти, о чем ты только что сказала, то она живет здесь уже около полутора лет, поэтому мы хорошо знаем друг друга.
Словно в продолжение нашего разговора о лорде Полхоргане он принялся весело напевать шуточную корнуэльскую песенку о коренных корнуэльцах и богатых чужаках, которых приходится терпеть из-за их денег.
— Думаю, ты явно предпочитаешь общаться с сестрой Грей, а не с этим пожилым инвалидом… Глаза Рока засветились лукавством.
— Ну и что? Ведь сама ты явно предпочитаешь обратное? Именно поэтому наш визит к соседу удался на славу. Я занимался сиделкой, а ты целиком посвятила себя хозяину дома.
Как мы и договорились, через два дня я снова отправилась к лорду Полхоргану, чтобы сыграть партию в шахматы. Вернувшись домой, я бросила открытый вызов мужу, заявив, что старик понравился мне еще больше, чем при первой встрече. Мое заявление окончательно развеселило Рока. Он расхохотался прямо мне в лицо.
На этот раз сестры Грей с нами не было, поэтому чай разливала я. Старик был очень доволен, выиграв у меня партию в шахматы. Затем, подозрительно посмотрев мне прямо в глаза, вдруг спросил:
— А вы случайно не подшучиваете над бедным инвалидом? Может, вы играли вполсилы?
Я поспешно заверила своего соперника в обратном. Мой ответ, казалось, вполне удовлетворил его. На прощание я пообещала старому Полхоргану, что через пару дней снова навещу его и мы проведем повторный ответный матч.
Моя жизнь в Пендоррике становилась все более разнообразной. Вместе с Морвенной мы немного копались в саду. Во время работы мне нравилось болтать с ней о том, о сем.
— Садоводство — очень полезное и увлекательное занятие, — как-то заметила она. — К тому же теперь у нас нет такого количества садовников, как прежде. При жизни отца в Пендоррик-холле было целых четыре садовника. Теперь три дня в неделю у нас работает Билл Паскоу, да иногда ему помогает Томе. Нам с Роком всегда нравилось самим копаться в земле, выращивать что-нибудь.
— Но теперь твой брат уже больше не работает в саду, — вставила я.
— Да, они с Чарльзом всерьез занялись хозяйством, и у них не остается свободного времени ни на что другое. — Она улыбнулась, слепо уставившись на садовый инвентарь. — Я очень довольна, что они прекрасно ладят друг с другом. Впрочем, это неудивительно, ведь они оба — прекрасные люди. Я часто думаю о том, как повезло мне в жизни.
— Я хорошо понимаю тебя, — серьезно ответила я. — Нам обеим очень повезло.
Чарльз действительно хорошо относился ко мне. Он держался дружелюбно и в то же время ненавязчиво. Мне импонировал его своеобразный шарм. А когда Рок впервые взял меня с собой, чтобы ознакомить с хозяйством, я почувствовала то уважение, с каким Чарльз относился к мнению мужа.
Постепенно я немного смягчилась и в отношении Рэйчел Бектив. Может, я все-таки поспешила в своей настороженности к ней?..
Однажды мы отправились с ней на прогулку. Рэйчел вдруг принялась рассказывать о себе, о том, как в школе познакомилась с Морвенной и затем однажды получила приглашение провести в Пендоррик-холле летние каникулы. С тех самых пор она часто бывала здесь.
Будучи вынуждена зарабатывать себе на жизнь, Рэйчел стала учительницей. Позднее она без колебаний согласилась в течение года заниматься с детьми Морвенны. Рэйчел понимала, как тяжело ее подруге вести такой большой дом да еще справляться с Ловеллой и Хайсон.
У самих близнецов, казалось, вошло в привычку сталкиваться со мной в самые неожиданные моменты. Видимо, им доставляло удовольствие пугать меня, выскакивая откуда-нибудь.
Ловелла обращалась ко мне не иначе, как к новобрачной, что сначала даже вызывало у меня улыбку, но теперь эта шутка уже не веселила меня. Что же касается Хайсон, то, находясь рядом, она просто молча сверлила меня глазами, что также не доставляло мне особого удовольствия.
Дебора прилагала все силы для того, чтобы мне было хорошо в Пендоррик-холле. Как-то она даже сказала, что испытывает ко мне материнское чувство, ведь Рок всегда был ей как сын. Однажды днем, сидя в саду, я снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Я постаралась отбросить это неприятное наваждение, но ощущение, что на меня смотрят, не покидало меня. Я машинально взглянула на то окно в западной части дома, в котором когда-то впервые увидела Дебору. В этот момент я была почти уверена; что она снова стоит у окна, но на сей раз я ошиблась в своих предположениях. Какое-то время я неотрывно смотрела на это окно с задвинутыми занавесками, а затем, сама не знаю почему, вдруг перевела взгляд на восточное крыло. Занавески в одном из окон явно заколыхались. Помахав рукой в знак приветствия, я продолжала внимательно изучать окна, но ответа не последовало. Минут через десять в сад вышла Дебора.
— Должно быть, тебе очень нравится этот садик, — сказала она, подвинув поближе ко мне одну из белых с позолотой скамеек.
— У меня смешанное чувство к нему, — откровенно призналась я. — Какая-то непонятная сила влечет меня сюда, и тем не менее здесь я никогда не чувствую себя уютно.
— Почему?
Я оглянулась по сторонам.
— Думаю, все дело в окнах.
— Я всегда сожалела о том, что окна комнат не выходят во двор. Такой прекрасный вид и хоть какое-то разнообразие от простирающихся морских просторов и унылого сельского пейзажа.
— Дело не в природе, а в самих окнах. Из-за них здесь никогда нет уверенности в том, что ты одна. Она засмеялась.
— По-моему, у тебя слишком богатое воображение.
— Да нет» не в том дело. Скажите, Дебора, это случайно не вас я только что видела в одном из окон восточного крыла?
Дебора отрицательно покачала головой.
— Я просто убеждена, что кто-то наблюдал за мной оттуда.
— Не думаю, дорогая. Только не из восточной части дома. Туда вообще почти никто не ходит. Мебель там покрыта чехлами, за исключением ее комнат.
— Ее комнат? Чьих?
— Барбарины. Ей всегда нравилась именно восточная половина дома. В отличие от других членов семьи, которые были не в состоянии спокойно смотреть на соседний замок, «Каприз» никогда не нервировал сестру. А еще ее привлекала музыкальная комната. Бар-барина всегда считала ее расположение идеальным, ведь там она могла играть и петь, сколько душе угодно, никому не мешая.
— Тогда, может быть, я видела там одну из девочек?
— Возможно. А вот слуги тоже почти не заходят туда. Когда я приезжаю в Пендоррик-холл, за комнатами сестры присматривает Кэрри. Она всегда очень расстраивается, когда кто-нибудь посягает на эти ее обязанности. Думаю, тебе стоит сходить туда, ведь в конце концов теперь ты — новая хозяйка дома.
— Мне бы очень хотелось взглянуть на комнаты Барбарины.
— В таком случае мы можем отправиться туда прямо сейчас.
Я с готовностью вскочила со своего места. Дебора взяла меня под руку, и мы пошли к восточной двери. Мне показалось, что она несколько взволнована тем, что ведет меня в эту половину дома.
Входная дверь тихо закрылась за нами. Мы шли коротким, ведущим в холл коридором. Окружающая нас мертвая тишина действовала удручающе. Я мысленно убеждала себя в том, что все дело в моем плохом настроении. Неудивительно, что здесь так тихо, ведь в этом крыле дома уже много лет никто не живет…
— Слуги считают, что именно в этой части замка водятся привидения, — сообщила мне Дебора.
— Да, я слышала. И о Барбарине тоже.
— Так значит, ты уже в курсе? Говорят, что Ловелла Пендоррик не оставляла этот дом в покое до тех пор, пока Барбарина не заняла ее место. Типично корнуэльская легенда. Я рада тому, что родилась по другую сторону Теймара. Мне бы не хотелось постоянно убеждать себя в нереальности всех этих призраков и подобной им чертовщины, которая бродит здесь по ночам.
Я огляделась по сторонам. Холл в этой части дома по размерам и планировке был точной копией трех других холлов. Его стены также украшало оружие, а у основания лестницы стояли доспехи. Висящие в галерее картины, естественно, были другими. Мы вышли в коридор и, глядя на окна, я лихорадочно пыталась сообразить, в каком из них я могла заметить движение.
— Комнаты Барби этажом выше, — сказала мне Дебора. — После ее замужества я часто гостила здесь, ведь прежде мы никогда не разлучались. Пендоррик-холл стал мне вторым домом, поскольку я проводила здесь не меньше времени, чем в родном Девоншире.
Мы поднялись наверх, и Дебора распахнула двери в несколько комнат. Вся мебель в них была зачехлена, отчего все вокруг выглядело нежилым. А вот еще одна комната. В ее огромных, во всю стену, окнах раскинулась панорама побережья с гордо возвышавшимся над прибрежными скалами Полхорган-холлом. Но сейчас мне было не до «Каприза». В отличие от других эта комната выглядела вполне жилой. На небольшом пюпитре стояли раскрытые ноты. Рядом, на стуле, лежала скрипка, которую, казалось, только что положили туда. На столике открытый футляр…
— После смерти вашей сестры здесь все осталось по-прежнему?
Дебора утвердительно кивнула головой.
— Конечно, это глупо, но так нам было немного легче пережить нашу трагедию. Сначала никто из нас просто не мог найти в себе силы что-либо тронуть здесь. Кэрри периодически убирает в этой комнате, оставляя вещи на прежних местах. Бедняжка непоколебима в своем упрямстве. Если говорить честно, мы сохранили здесь все по-прежнему в значительной мере именно из-за нее. Ее преданность моей сестре трудно описать словами.
— И вам тоже?
Легкая улыбка тронула губы Деборы.
— Да, и мне тоже, хотя Барбарина всегда была ее любимицей.
— Вы были абсолютно идентичными близнецами?
— Да, как Ловелла и Хайсон. В деревне многие вообще не могли различить нас, но с возрастом отличия стали заметнее. Барбарина всегда была жизнерадостной и подвижной, я же — серьезной и медлительной. Так что по сути наше сходство было чисто внешним. То же самое начинает проявляться в Ловелле и Хайсон. Они похожи только тогда, когда спят. Как я уже говорила, Барби всегда была всеобщей любимицей. На ее фоне я казалась скучноватой и менее эффектной.
— Вас это огорчало?
— Огорчало? Нет. Как и другие, я просто обожала сестру. Более преданной поклонницы, чем я, у нее вообще не было. Когда Барбарину хвалили за что-нибудь, я всегда буквально расцветала от удовольствия. Мне казалось, что вместе с ней хвалят и меня. С близнецами всегда так.
— И Барбарина платила вам тем же?
— Абсолютно. Как жаль, что ты не знала мою сестру. Она была необыкновенной женщиной.
— Должно быть, ее замужество стало для вас большим ударом?
— Мы позволили этому событию разлучить нас не больше, чем это было необходимо. Конечно, на какое-то время мне пришлось остаться в Девоншире, поскольку нашему отцу требовался уход. Мама умерла, когда нам с сестрой было по пятнадцать лет и отец так и не смог оправиться после ее смерти. Но я часто приезжала в Пендоррик-холл. Сестра с радостью принимала меня в своем новом доме. Если уж говорить откровенно, не знаю, что бы она вообще без меня делала, когда… — На мгновение Дебора заколебалась и мне показалось, что она вот-вот поделится со мной чем-то очень сокровенным. Но затем, видимо, передумала и лишь неопределенно повела плечами.
Находясь здесь, в музыкальной комнате Барбарины, я снова ощутила непреодолимое желание как можно больше узнать о ней. Судьба этой женщины все сильнее захватывала мое воображение.
— Были ли ваша сестра счастлива в браке? — поинтересовалась я.
Дебора тут же отвернулась к окну. Осознав всю неуместность своего вопроса, я почувствовала себя неловко. Подойдя к Деборе, я опустила руку ей на плечо.
— Простите меня за бестактность. Она повернулась ко мне, и я заметила, что ее глаза увлажнились от подступивших слез. Слегка покачав головой, она улыбнулась.
— Ничего-ничего. Твой интерес вполне оправдан. В конце концов теперь ты тоже миссис Пендоррик. Не вижу никаких причин того, чтобы что-то скрывать от тебя. Присядь, я расскажу тебе эту историю.
Мы расположились у окна, из которого открывался прекрасный вид на побережье вплоть до самого Плимута. Был отлив, и из воды показались причудливые верхушки скал. Я невольно взглянула на Полхорган-холл. Сегодня море казалось таким же серым, как и его каменные стены, Дебора начала рассказывать:
— Хайсоны и Пендоррики — родственники, хотя и очень дальние. Мы с детства были знакомы с Петро-ком и его семьей. Конечно, говоря о Петроке, я имею в виду не твоего мужа, а его отца. Еще мальчиком он часто бывал в нашем доме. Петрок был всего лишь на год старше нас с сестрой.
— Рок очень похож на своего отца, ведь верно?
— Настолько похож, что иногда при виде Рока мне просто становится не по себе, словно бы это ожил тот, давно умерший, Петрок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— А вы, оказывается, философ.
— Фейвэл, вы играете в шахматы?
— Да, этому меня научила моя мать.
— Ваша мать?
— Она также обучила меня чтению, письму, арифметике. Конечно, до того, как я уехала в Англию, в школу.
— Бьюсь об заклад, что она очень любила вас.
— Конечно, ведь я — единственный ребенок.
— Если вы все же согласитесь изредка играть со мной в шахматы, — с грустью в голосе сказал лорд Полхорган, — то, возможно, мои старческие разговоры не покажутся вам такими уж нудными Так когда вы снова придете ко мне?
Я на мгновение задумалась.
— Послезавтра?
— Прекрасно. К чаю?
— Да, но вы не должны так много угощать меня сладостями. В противном случае я рискую сильно располнеть.
Старик взглянул на меня с неожиданной нежностью.
— Вы миниатюрны и грациозны, как сильфида. Сестра Грей снова подошла к нам, чтобы предложить пирожные, но мы были не в том настроении, чтобы есть сладости. Я обратила внимание на то, что ее глаза блестели от возбуждения, а щеки слегка порозовели, и подумала, не Рок ли причина ее оживленности? В моей памяти всплыли Рэйчел Бектив и Дина Бонд, жена молодого кузнеца…
Через час мы с Роком попрощались с хозяином «Каприза». Всю дорогу домой муж был в приподнятом настроении:
— Еще одна твоя победа, — довольно заметил он. — Старику ты явно понравилась. Никогда не видел, чтобы он с кем-нибудь так любезничал.
— Бедняга. Думаю, его не понимают только потому, что просто не хотят понять.
— Понять его вовсе нетрудно. Как и все люди, нажившие свое состояние своим горбом, он довольно типичен. Многие в этой жизни сами делают себя, руководствуясь при этом давно известным всем клише. Они просто однажды решают для себя, кем хотят стать, и с того момента начинают неукоснительно следовать своей цели. Со временем эти люди так вживаются в свою роль, что та становится их второй натурой. Взять, к примеру, хотя бы лорда Полхоргана. Думаю, он начал свою карьеру с продажи газет на улицах или с чего-то еще в этом же роде. Нам сейчас важна сама схема, а не детали. Так вот… Молодой Флит не отвлекается на развлечения, много работает, и благодаря трудолюбию и природной смекалке сколачивает небольшой капиталец. А к тридцати годам значительно преумножает его. Он вот-вот станет миллионером. Все бы хорошо, но теперь Флит просто не может быть самим собой. Он должен быть таким, вести себя так, как все сами создавшие себя люди. Он продолжает нарочито демонстрировать грубость, отсутствие хороших манер. Его принцип: «Да, я вырос из ничего и горжусь этим». Он открыто игнорирует общепринятые нормы поведения. Почему я должен меняться, считает он, ведь с моими деньгами я хорош и без того. Так что мне нет особой нужды стараться понять лорда Полхоргана. Я вижу его насквозь — так же ясно, как если бы он был стеклянным.
— Значит, ты до сих пор не простил ему то, что он построил здесь дом?
Рок неопределенно пожал плечами.
— Может, ты и права. Ведь это всего лишь подделка, жалкая подделка, а я не люблю подделок. Предположим, все нувориши вдруг решат застроить побережье своими домами. Чудесное будет зрелище! Да, мне не по душе этот псевдоантиквариат, вдобавок ко всему выставленный напоказ у самого порога нашего дома! Нет, «Каприз Полхоргана» так и останется чуждой всем подделкой. До тех пор, пока на этой земле стоят такие дома, как Пендоррик, Маунт-Меллин, Моун-Видден, Котехель и другие, его никто не будет воспринимать всерьез. А его хозяин со своими мидлендскими манерами, пусть и называющий себя лордом Полхорганом, все же остался и останется здесь чужаком.
— Ты ужасно ожесточен, — сказала я и затем как можно беспечнее спросила:
— Я-то выиграла сражение, а сам ты?
Муж с улыбкой повернулся ко мне.
— Ты имеешь в виду Ти?
— Ты называешь эту женщину Ти?
— Ее так зовут, дорогая. Алтея Грей. Для друзей — просто Ти.
— И конечно же, ты один из ее друзей?!
— Да. Со временем ты тоже подружишься с ней. Что же касается победы над Ти, о чем ты только что сказала, то она живет здесь уже около полутора лет, поэтому мы хорошо знаем друг друга.
Словно в продолжение нашего разговора о лорде Полхоргане он принялся весело напевать шуточную корнуэльскую песенку о коренных корнуэльцах и богатых чужаках, которых приходится терпеть из-за их денег.
— Думаю, ты явно предпочитаешь общаться с сестрой Грей, а не с этим пожилым инвалидом… Глаза Рока засветились лукавством.
— Ну и что? Ведь сама ты явно предпочитаешь обратное? Именно поэтому наш визит к соседу удался на славу. Я занимался сиделкой, а ты целиком посвятила себя хозяину дома.
Как мы и договорились, через два дня я снова отправилась к лорду Полхоргану, чтобы сыграть партию в шахматы. Вернувшись домой, я бросила открытый вызов мужу, заявив, что старик понравился мне еще больше, чем при первой встрече. Мое заявление окончательно развеселило Рока. Он расхохотался прямо мне в лицо.
На этот раз сестры Грей с нами не было, поэтому чай разливала я. Старик был очень доволен, выиграв у меня партию в шахматы. Затем, подозрительно посмотрев мне прямо в глаза, вдруг спросил:
— А вы случайно не подшучиваете над бедным инвалидом? Может, вы играли вполсилы?
Я поспешно заверила своего соперника в обратном. Мой ответ, казалось, вполне удовлетворил его. На прощание я пообещала старому Полхоргану, что через пару дней снова навещу его и мы проведем повторный ответный матч.
Моя жизнь в Пендоррике становилась все более разнообразной. Вместе с Морвенной мы немного копались в саду. Во время работы мне нравилось болтать с ней о том, о сем.
— Садоводство — очень полезное и увлекательное занятие, — как-то заметила она. — К тому же теперь у нас нет такого количества садовников, как прежде. При жизни отца в Пендоррик-холле было целых четыре садовника. Теперь три дня в неделю у нас работает Билл Паскоу, да иногда ему помогает Томе. Нам с Роком всегда нравилось самим копаться в земле, выращивать что-нибудь.
— Но теперь твой брат уже больше не работает в саду, — вставила я.
— Да, они с Чарльзом всерьез занялись хозяйством, и у них не остается свободного времени ни на что другое. — Она улыбнулась, слепо уставившись на садовый инвентарь. — Я очень довольна, что они прекрасно ладят друг с другом. Впрочем, это неудивительно, ведь они оба — прекрасные люди. Я часто думаю о том, как повезло мне в жизни.
— Я хорошо понимаю тебя, — серьезно ответила я. — Нам обеим очень повезло.
Чарльз действительно хорошо относился ко мне. Он держался дружелюбно и в то же время ненавязчиво. Мне импонировал его своеобразный шарм. А когда Рок впервые взял меня с собой, чтобы ознакомить с хозяйством, я почувствовала то уважение, с каким Чарльз относился к мнению мужа.
Постепенно я немного смягчилась и в отношении Рэйчел Бектив. Может, я все-таки поспешила в своей настороженности к ней?..
Однажды мы отправились с ней на прогулку. Рэйчел вдруг принялась рассказывать о себе, о том, как в школе познакомилась с Морвенной и затем однажды получила приглашение провести в Пендоррик-холле летние каникулы. С тех самых пор она часто бывала здесь.
Будучи вынуждена зарабатывать себе на жизнь, Рэйчел стала учительницей. Позднее она без колебаний согласилась в течение года заниматься с детьми Морвенны. Рэйчел понимала, как тяжело ее подруге вести такой большой дом да еще справляться с Ловеллой и Хайсон.
У самих близнецов, казалось, вошло в привычку сталкиваться со мной в самые неожиданные моменты. Видимо, им доставляло удовольствие пугать меня, выскакивая откуда-нибудь.
Ловелла обращалась ко мне не иначе, как к новобрачной, что сначала даже вызывало у меня улыбку, но теперь эта шутка уже не веселила меня. Что же касается Хайсон, то, находясь рядом, она просто молча сверлила меня глазами, что также не доставляло мне особого удовольствия.
Дебора прилагала все силы для того, чтобы мне было хорошо в Пендоррик-холле. Как-то она даже сказала, что испытывает ко мне материнское чувство, ведь Рок всегда был ей как сын. Однажды днем, сидя в саду, я снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Я постаралась отбросить это неприятное наваждение, но ощущение, что на меня смотрят, не покидало меня. Я машинально взглянула на то окно в западной части дома, в котором когда-то впервые увидела Дебору. В этот момент я была почти уверена; что она снова стоит у окна, но на сей раз я ошиблась в своих предположениях. Какое-то время я неотрывно смотрела на это окно с задвинутыми занавесками, а затем, сама не знаю почему, вдруг перевела взгляд на восточное крыло. Занавески в одном из окон явно заколыхались. Помахав рукой в знак приветствия, я продолжала внимательно изучать окна, но ответа не последовало. Минут через десять в сад вышла Дебора.
— Должно быть, тебе очень нравится этот садик, — сказала она, подвинув поближе ко мне одну из белых с позолотой скамеек.
— У меня смешанное чувство к нему, — откровенно призналась я. — Какая-то непонятная сила влечет меня сюда, и тем не менее здесь я никогда не чувствую себя уютно.
— Почему?
Я оглянулась по сторонам.
— Думаю, все дело в окнах.
— Я всегда сожалела о том, что окна комнат не выходят во двор. Такой прекрасный вид и хоть какое-то разнообразие от простирающихся морских просторов и унылого сельского пейзажа.
— Дело не в природе, а в самих окнах. Из-за них здесь никогда нет уверенности в том, что ты одна. Она засмеялась.
— По-моему, у тебя слишком богатое воображение.
— Да нет» не в том дело. Скажите, Дебора, это случайно не вас я только что видела в одном из окон восточного крыла?
Дебора отрицательно покачала головой.
— Я просто убеждена, что кто-то наблюдал за мной оттуда.
— Не думаю, дорогая. Только не из восточной части дома. Туда вообще почти никто не ходит. Мебель там покрыта чехлами, за исключением ее комнат.
— Ее комнат? Чьих?
— Барбарины. Ей всегда нравилась именно восточная половина дома. В отличие от других членов семьи, которые были не в состоянии спокойно смотреть на соседний замок, «Каприз» никогда не нервировал сестру. А еще ее привлекала музыкальная комната. Бар-барина всегда считала ее расположение идеальным, ведь там она могла играть и петь, сколько душе угодно, никому не мешая.
— Тогда, может быть, я видела там одну из девочек?
— Возможно. А вот слуги тоже почти не заходят туда. Когда я приезжаю в Пендоррик-холл, за комнатами сестры присматривает Кэрри. Она всегда очень расстраивается, когда кто-нибудь посягает на эти ее обязанности. Думаю, тебе стоит сходить туда, ведь в конце концов теперь ты — новая хозяйка дома.
— Мне бы очень хотелось взглянуть на комнаты Барбарины.
— В таком случае мы можем отправиться туда прямо сейчас.
Я с готовностью вскочила со своего места. Дебора взяла меня под руку, и мы пошли к восточной двери. Мне показалось, что она несколько взволнована тем, что ведет меня в эту половину дома.
Входная дверь тихо закрылась за нами. Мы шли коротким, ведущим в холл коридором. Окружающая нас мертвая тишина действовала удручающе. Я мысленно убеждала себя в том, что все дело в моем плохом настроении. Неудивительно, что здесь так тихо, ведь в этом крыле дома уже много лет никто не живет…
— Слуги считают, что именно в этой части замка водятся привидения, — сообщила мне Дебора.
— Да, я слышала. И о Барбарине тоже.
— Так значит, ты уже в курсе? Говорят, что Ловелла Пендоррик не оставляла этот дом в покое до тех пор, пока Барбарина не заняла ее место. Типично корнуэльская легенда. Я рада тому, что родилась по другую сторону Теймара. Мне бы не хотелось постоянно убеждать себя в нереальности всех этих призраков и подобной им чертовщины, которая бродит здесь по ночам.
Я огляделась по сторонам. Холл в этой части дома по размерам и планировке был точной копией трех других холлов. Его стены также украшало оружие, а у основания лестницы стояли доспехи. Висящие в галерее картины, естественно, были другими. Мы вышли в коридор и, глядя на окна, я лихорадочно пыталась сообразить, в каком из них я могла заметить движение.
— Комнаты Барби этажом выше, — сказала мне Дебора. — После ее замужества я часто гостила здесь, ведь прежде мы никогда не разлучались. Пендоррик-холл стал мне вторым домом, поскольку я проводила здесь не меньше времени, чем в родном Девоншире.
Мы поднялись наверх, и Дебора распахнула двери в несколько комнат. Вся мебель в них была зачехлена, отчего все вокруг выглядело нежилым. А вот еще одна комната. В ее огромных, во всю стену, окнах раскинулась панорама побережья с гордо возвышавшимся над прибрежными скалами Полхорган-холлом. Но сейчас мне было не до «Каприза». В отличие от других эта комната выглядела вполне жилой. На небольшом пюпитре стояли раскрытые ноты. Рядом, на стуле, лежала скрипка, которую, казалось, только что положили туда. На столике открытый футляр…
— После смерти вашей сестры здесь все осталось по-прежнему?
Дебора утвердительно кивнула головой.
— Конечно, это глупо, но так нам было немного легче пережить нашу трагедию. Сначала никто из нас просто не мог найти в себе силы что-либо тронуть здесь. Кэрри периодически убирает в этой комнате, оставляя вещи на прежних местах. Бедняжка непоколебима в своем упрямстве. Если говорить честно, мы сохранили здесь все по-прежнему в значительной мере именно из-за нее. Ее преданность моей сестре трудно описать словами.
— И вам тоже?
Легкая улыбка тронула губы Деборы.
— Да, и мне тоже, хотя Барбарина всегда была ее любимицей.
— Вы были абсолютно идентичными близнецами?
— Да, как Ловелла и Хайсон. В деревне многие вообще не могли различить нас, но с возрастом отличия стали заметнее. Барбарина всегда была жизнерадостной и подвижной, я же — серьезной и медлительной. Так что по сути наше сходство было чисто внешним. То же самое начинает проявляться в Ловелле и Хайсон. Они похожи только тогда, когда спят. Как я уже говорила, Барби всегда была всеобщей любимицей. На ее фоне я казалась скучноватой и менее эффектной.
— Вас это огорчало?
— Огорчало? Нет. Как и другие, я просто обожала сестру. Более преданной поклонницы, чем я, у нее вообще не было. Когда Барбарину хвалили за что-нибудь, я всегда буквально расцветала от удовольствия. Мне казалось, что вместе с ней хвалят и меня. С близнецами всегда так.
— И Барбарина платила вам тем же?
— Абсолютно. Как жаль, что ты не знала мою сестру. Она была необыкновенной женщиной.
— Должно быть, ее замужество стало для вас большим ударом?
— Мы позволили этому событию разлучить нас не больше, чем это было необходимо. Конечно, на какое-то время мне пришлось остаться в Девоншире, поскольку нашему отцу требовался уход. Мама умерла, когда нам с сестрой было по пятнадцать лет и отец так и не смог оправиться после ее смерти. Но я часто приезжала в Пендоррик-холл. Сестра с радостью принимала меня в своем новом доме. Если уж говорить откровенно, не знаю, что бы она вообще без меня делала, когда… — На мгновение Дебора заколебалась и мне показалось, что она вот-вот поделится со мной чем-то очень сокровенным. Но затем, видимо, передумала и лишь неопределенно повела плечами.
Находясь здесь, в музыкальной комнате Барбарины, я снова ощутила непреодолимое желание как можно больше узнать о ней. Судьба этой женщины все сильнее захватывала мое воображение.
— Были ли ваша сестра счастлива в браке? — поинтересовалась я.
Дебора тут же отвернулась к окну. Осознав всю неуместность своего вопроса, я почувствовала себя неловко. Подойдя к Деборе, я опустила руку ей на плечо.
— Простите меня за бестактность. Она повернулась ко мне, и я заметила, что ее глаза увлажнились от подступивших слез. Слегка покачав головой, она улыбнулась.
— Ничего-ничего. Твой интерес вполне оправдан. В конце концов теперь ты тоже миссис Пендоррик. Не вижу никаких причин того, чтобы что-то скрывать от тебя. Присядь, я расскажу тебе эту историю.
Мы расположились у окна, из которого открывался прекрасный вид на побережье вплоть до самого Плимута. Был отлив, и из воды показались причудливые верхушки скал. Я невольно взглянула на Полхорган-холл. Сегодня море казалось таким же серым, как и его каменные стены, Дебора начала рассказывать:
— Хайсоны и Пендоррики — родственники, хотя и очень дальние. Мы с детства были знакомы с Петро-ком и его семьей. Конечно, говоря о Петроке, я имею в виду не твоего мужа, а его отца. Еще мальчиком он часто бывал в нашем доме. Петрок был всего лишь на год старше нас с сестрой.
— Рок очень похож на своего отца, ведь верно?
— Настолько похож, что иногда при виде Рока мне просто становится не по себе, словно бы это ожил тот, давно умерший, Петрок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34