Интересно, что там поделывает миссис Коуч? Уж она-то, наверное, обрадуется, увидев нас. Как ты относишься к идее возвратиться туда?
— Да, Джолифф. Мы скоро уедем. Тоби присмотрит за делами. Но до этого мы должны раскрыть секрет этого дома.
— Раскроем эту тайну… среди других наших задач.
— Каких, например?
— Например, уяснить, как я люблю тебя, а ты любишь меня.
— Джолифф, ты что же, сомневаешься в моей любви?
— Есть, Джейн, гораздо более важные вещи, чем все тайны светильников. И мы должны решить житейские проблемы. Пойдем к адвокату и все выясним. Я — опекун моего сына и никто больше!
— Завтра же я пойду к адвокату. Обещаю тебе. Мистер Лэмптон, который вел дела Сильвестера уже много лет, в гробовом молчании выслушал меня. Было ясно, что он хорошо ориентировался в делах нашей семьи и, видимо, Сильвестер обсуждал с ним возможности возникновения подобной ситуации.
Мистер Сильвестер хотел, чтобы ваш сын Джейсон имел опекуна на случай вашей смерти. Он очень настаивал на этом пункте.
Я знаю. Но дело в том, что у моего сына есть отец. И никакой отец не захочет, чтобы кто-то другой опекал его сына.
Мистер Лэмптон серьезно кивнул.
Дело касается бизнеса, миссис Мильнер. Мистер Сильвестер Мильнер хотел, чтобы во главе семейных интересов в случае вашей смерти стал его племянник Адам, до того момента, как ваш сын сумеет сам представлять свои интересы.
— Я знаю. Он считал Адама серьезным и уравновешенным. Адам действительно такой. Но мой брак меняет все. Мой муж работает сейчас вместе со мной. И было бы не правильно передать просто так все, что он зарабатывает, в чужие руки… в случае, если со мной что-то случится.
— Вам никто и ничто не может помешать составить завещание в пользу вашего мужа. Но есть вероятность, что в случае вашей смерти Адам Мильнер опротестует это завещание. Ни один суд не даст права опеки над ребенком, если его отец жив, но в сфере бизнеса могут быть определенные сложности. Я повторю, тем не менее что вы можете составить завещание в пользу мужа — Я так и сделаю.
Когда я вернулась домой, то рассказала Джолиффу, по мне удалось сделать.
— В твоем завещании обязательно подчеркни, что в любом случае Джейсон должен остаться со мной.
— Я все сделаю не откладывая. Адам скорее всего будет раздосадован.
— А ты ему ничего не говори.
— Думаешь, это прилично?
— Послушай, . Джейн. Ты же не собираешься умирать. Не стоит впадать в дурные предчувствия.
— Но он начнет размышлять…
— Это его дело. Если у него есть здравый смысл, то он должен понять, что я никому не позволю распоряжаться судьбой моего сына.
— Да, все права на твоей стороне… Он обнял меня и рассмеялся.
— Не стоит огорчаться. Отношения с Адамом достаточно дружественные, во всяком случае, пока. Надо их такими и сохранить.
— Но если мне суждено умереть?
— Нет, не суждено. Я тебе просто не позволю этого сделать.
Он крепко обнял меня, и на время я забыла обо всех моих опасениях. Но этой ночью мне опять снился Сильвестер. Всего за несколько секунд он опять высказал мне свои опасения.
Несколькими неделями позже у меня случился первый приступ головокружения.
Я чувствовала себя абсолютно нормально, когда проснулась. Но стоило мне встать с постели, как комната, полы и стены зашатались. Это продолжалось всего несколько секунд, но когда я нырнула обратно в постель, на меня накатил приступ тошноты.
Я легла навзничь на подушки. Джолифф этим утром уехал рано. Он собирался осмотреть изделия из слоновой кости где-то недалеко от Коулуна.
Мне стало легче, когда я немного полежала, и я старалась понять, были ли это симптомы беременности. Пока других признаков не было. Какая бы это была радость родить еще одного ребенка.
Я сделала завещание, назначив Джолиффа не только опекуном его сына, но также распорядителем всего, всей собственности до совершеннолетия Джейсона, если я умру. Это было абсурдно, но я все время думала о том, что могу умереть и оставить Джейсона и Джолиффа одних. Я думаю, что такие мысли приходят ко всем людям, составившим завещание.
Джолифф работал с энтузиазмом, продолжая бизнес Сильвестера. Он слил все дела вместе, потому что, по его мнению, муж и жена не могли быть соперниками. Тоби это не нравилось, хотя он этого не показывал. Но я его хорошо знала и улавливала в его поведении оттенок недовольства.
С другими мужчинами в аналогичной ситуации было бы очень трудно, но Тоби не принадлежал к тем, кто стал бы доказывать свои права. Он вел дела, оставаясь лучшим менеджером в своей сфере. Адам с удовольствием сманил бы его, но Тоби оставался верен фирме даже сейчас, когда появился Джолифф и многое взял на себя.
Лотти подошла и остановилась у моей кровати.
— Вам сегодня нездоровится, леди?
— Я почувствовала себя не очень хорошо, когда стала подниматься.
— Оставайтесь в кровати.
— Нет, пожалуй, не стоит, сейчас я поднимусь. Она с тревогой глянула на меня и принесла мой халат.
Я встала. Комната не качалась. Я сказала самой себе, что все прошло и мне теперь лучше.
Но весь остаток дня я чувствовала себя слабой, а в полдень даже поспала.
Я думала о Сильвестере. Он жаловался иногда на головокружение, когда вставал. И в такие дни он старался поспать, потому что ничего другого делать не мог.
Это были грустные воспоминания.
«Бедный Сильвестер», — думала я. Как мне хотелось, чтобы он знал, что я помню его и думаю о нем.
Когда в порт заходил корабль из Англии, это всегда было событием. Появлялась необходимость разгрузить судно и доставить товары на склады в порту. Нам всегда было интересно знать, что нам прислали наши лондонские представители.
Прибывали и пассажиры, среди которых местные англичане обнаруживали старых друзей. Особенно много оказывалось друзей у Джолиффа, и он любил приглашать их в гости в наш дом. Моя жизнь значительно активизировалась после женитьбы. Иногда мы устраивали обеды согласно китайскому церемониалу. Это было для вновь прибывших особенно интересно, тем более если они раньше не бывали в этой стране. Слуги любили такие приемы. Они считали, что дом возрождает свое лицо, когда прибывают европейцы и для них устраивается что-то согласно китайским порядкам. Как правило, это были деловые встречи. И хорошо, что так. Я хотела видеть своего мужа не только опекуном и защитником нашего сына, но и активным участником нашего бизнеса, который и для него уже не был посторонним делом. И успеху в этой сфере способствовало значительное улучшение отношений между Джолиффом и Адамом. Джолифф как бы молча оправдывался за новое завещание. Но я в присутствии Адама чувствовала себя не в своей тарелке, и меня все время подмывало сказать ему о моем шаге. Адам был человеком логики, л он наверняка понял бы этот поступок. Но как бы там ни было, я была рада улучшению отношений между ним и Джолиффом.
Когда Джолифф планировал званый обед, он всегда включал Адама в число гостей и при этом говорил: «А ты кого-нибудь хочешь пригласить? Давай сделаем это семейной встречей».
Это был типичный для свободной и легкой натуры Джолиффа подход. Он не помнил зла, и Адам стал часто бывать в Доме тысячи светильников.
Однажды вечером случилось нечто малоприятное и тревожное.
Я открыла один из моих шкафов и внутри обнаружила вещь, которой раньше там не было. Озадаченная, я извлекла ее и стала изучать.
Это были старинные монеты, внутри каждой из них были квадратные отверстия. Они были нанизаны на металлический прут, по форме напоминавший меч с крестообразным эфесом. Я не могла понять, как это попало в мой шкаф.
Когда я сидела и рассматривала находку, поворачивая ее туда-сюда, вошла Лотти.
— Хотите, я выстираю ваше голубое шелковое платье и вы сможете надеть его завтра…
Затем она резко остановилась и посмотрела на то, что было у меня в руках.
— Что случилось, Лотти?
Она стояла, уставившись на мои руки, потом вздрогнула и хохотнула. Я уже научилась различать тональность ее смешков — этот означал испуг и даже ужас.
— У вас денежный меч. Кто дал? — Он был в моем гардеробе. Кто мог положить его туда? Что это означает?
Она затрясла головой и отвернулась к стене.
— Лотти, — сказала я нетерпеливо, — что все это такое?
— Кто-то положил — — Я догадываюсь об этом. Но что это означает? Она опять отрицательно покачала головой.
— Может быть, кто-нибудь из слуг?
— Это на счастье.
— Опять на счастье? Я никогда раньше не видела таких.
— Он приносит удачу тем, кто в ней нуждается.
— А разве есть те, кто в ней не нуждаются?
— Его надо повесить над кроватью.
Я посмотрела на стену и сказала, что подумаю об этом, но сообщила о том, что положившего меч надо обязательно найти.
Лотти осторожно взяла денежный меч и стала рассматривать монеты.
— Посмотрите на даты монет. Если повесить меч над кроватью, то император, который правил в эпоху, когда были чеканены эти монеты, будет вам покровительствовать. Отгонять дьявольский дух.
— Это интересно. Она кивнула.
— Это всегда в домах, куда собирается смерть. Если в доме кого-то убили или кто-то отобрал собственную жизнь… тогда должен быть денежный меч, чтобы отогнать дьявола и охранять дом.
— В доме, где было убийство или самоубийство… Но ..
Лотти опять покачала головой.
— В доме всегда злые духи, когда кто-то забирает жизнь… свою или чужую. В таком доме денежный меч…
— Но в нашей семье не было ни того ни другого. Лотти молчала.
— Ладно. Завтра, Лотти, я надену шелковое платье. Спокойной ночи.
Она немного задержалась:
— Повесьте меч над кроватью. Он хорошо охраняет от дьявола.
В знак согласия я кивнула головой.
— Очень интересная вещь. И все же мне хотелось бы знать, кто подложил ее.
Я обо всем рассказала Джолиффу.
— Джолифф, ты когда-нибудь слышал о денежном мече?
— Конечно. Замечательная вещь. Китайцы — люди суеверные и относятся к мечу почтительно.
— Лотти немного рассказала мне о том, когда появляется меч…
— Старые образцы ценятся очень высоко. Это, конечно, зависит от датировки монет. Они вешают мечи над кроватью в качестве талисмана. Мечи появляются там, где случилась насильственная смерть и особенно в случае самоубийства.
— Кто-то подложил мне его в шкаф. Интересно, кто. Это ведь не ты, Джолифф?
— Дорогая, уж если бы я решил сделать тебе такой подарок, то зачем мне нужно было бы прятать его в шкаф?
— Но кто мог пройти сюда незамеченным?
— А ты интересовалась у Лотти?
— Она говорит, что не знает, но выглядит испуганной. Хотя эта вещь, как ты говоришь, всего-навсего разновидность талисмана…
— Да, это интересно. — Джолифф сказал это задумчиво.
Потом мы забыли о происшествии, потому что мы по-прежнему были поглощены радостью видеть друг друга. Но талисман скоро напомнил о себе.
Мы собрались устроить званый обед и решили сделать его по-китайски. Весь день готовились многочисленные блюда, и Джолиффу очень хотелось, чтобы обед удался. А когда Адам пообещал после обеда повести гостей в дом Чан Чолань на балетный спектакль, Джолифф был просто в восторге.
— Я познакомлю вас с Лангами, — пообещал Адам. — Джумбо мой старый друг. У него неожиданно умерла жена, и он женился повторно. Это ее первый визит в Китай. Говорят, она хорошенькая, но глуповатая.
Адам был прав, когда описал миссис Ланг. Это была очень привлекательная женщина с пышными вьющимися волосами. Но с интеллектом у нее было хуже. Она странно говорила отдельными фразами и при этом ухитрялась вообще не заканчивать некоторые предложения.
Гонконг восхитителен. Она, конечно, слышала… Но чтобы так все красиво, трудно было даже представить. Дорогой Джумбо… Это ее муж… сказал, что она будет восхищена, и она восхищена. О, все эти лодки! Какая ночь! Можете себе вообразить… Она пожила бы на лодке… А эти маленькие дети за спиной матерей! Чудо, что они не падают в воду.
У нее было стремление доминировать в беседе, и она влезала в каждый разговор. Это вызывало раздражение у тех, кому надо было поговорить на серьезные деловые темы.
Миссис Ланг знала Джолиффа еще по Лондону и совершенно откровенно проявляла к нему гораздо больший интерес, чем к другим участникам обеда. Она все время пыталась заговорить с ним через стол.
Я старалась прислушиваться к тому, что говорит Джумбо, он как раз рассказывал о вазе, которую нашел здесь. Это был старинный фарфор, декорированный зеленой и черной эмалью. В это время миссис Ланг тарахтела в адрес Джолиффа:
— Мой дорогой! Какое же ужасное время было… Бедная, бедная женщина. Боже, какие переживания. Как это было ужасно для вас…
— Это все в прошлом. Лучше забыть все.
— Вы совершенно правы, — продолжила она. — Всегда лучше забыть о плохом и неприятном. О, теперь у вас такая замечательная жена… Но мой бедный, бедный Джолифф… Как мне было жалко вас. Ой, все это в газетах… И люди были так недовольны. Но они всегда недовольны. Я имею в виду, что людям всегда надо клеймить кого-нибудь, разве не так? А если это жена… или муж… то первое, к чему они приступают, — начинают подозревать друг друга.
Мне пришлось подчеркнуто показать, что я не слушаю Джумбо, его рассказ о китайской вазе. До Джумбо дошло наконец, что он затянул свой рассказ.
— Моя дорогая Лилиан, ты говоришь слишком много, — обратился он к жене.
— Дорогой Джумбо, это правда. Но я хочу рассказать Джолиффу, как неутешна я была. Это ужасное время… Сейчас это прошлое, и он счастливо женат и я так… так рада за него.
Джолифф выразительно посмотрел на меня. Я потупила глаза. Я боялась. Могло всплыть что-то, чего я не знала, и оно касалось Беллы.
Человек, которого называли Джумбо, видимо, привык к исправлению ошибок, допущенных его женой. Он мягко произнес:
— Я рассказывал об очень интересной вазе. Когда-нибудь мне хотелось бы показать ее вам, Джолифф. Думаю, что я пристрою ее графу Грассе. Он интересовался ею больше других. Вы видели его коллекцию?
— Да, восхитительная коллекция.
— А это будет хорошее пополнение для нее.
Я встретилась глазами с Джолиффом. Он старался утешить меня. Это его выражение я знала очень хорошо. Оно означало: я объясню.
Я уже видела не раз такое выражение в его глазах.
Казалось, что никогда обед не тянулся так долго. Гости возвратились к нам после танцевального спектакля, и время остановилось до того момента, как последний рикша убежал со своей двуколкой. Я ждала Джолиффа в спальне. Он что-то очень долго не приходил.
Как только он вошел, я спросила:
— Так что имела в виду та женщина?
— Эта мадам Ланг глупое, как пробка, создание. Не могу понять, как Джим Ланг мог на ней жениться. Он мог бы со своим жизненным опытом разобраться что к чему.
— Она что-то говорила о Белле?
— Да, о Белле. Но что она сказала?
— Она говорила о том, что тебя кто-то в чем-то обвинял. Белла на самом деле умерла?
— Да, она умерла.
— Джолифф, пожалуйста, объясни мне, что имела в виду эта женщина. Он вздохнул.
— Ну, а надо ли нам возвращаться к этой проблеме? Беллы больше нет. Тот эпизод моей жизни закрыт навсегда.
— Ты уверен в этом, Джолифф?
— Что ты имеешь в виду? Конечно, я уверен. Джейн, уже поздно. Если хочешь поговорить, то сделаем это в другое время.
— Я хочу знать все именно сейчас, Джолифф. Он подошел и положил руки мне на плечи.
— Я устал, Джейн. Пошли, дорогая, нам надо отдохнуть.
— Нет, мы не ляжем спать, пока ты не разъяснишь мне, что имела в виду эта дама. Он обнял меня и усадил на кровать.
— Она имела в виду смерть Беллы;
— Но она ведь умерла от неизлечимой болезни, ставшей следствием несчастного случая. Это что же, была не правда?
— Это была… почти правда.
— Что значит «почти»? Либо это правда, либо — нет. Как это может быть «почти правдой»?
— Белла умерла, став жертвой неизлечимой болезни. И это правда. Я об этом тебе и сказал.
— Но это была «почти правда»? Что тогда вся правда?
— Я не сказал тебе, что она покончила с собой. У меня перехватило дыхание.
— Она… совершила самоубийство. О, Джолифф, это ужасно!
— Она была у врача и узнала, что ее состояние здоровья ухудшается очень быстро и конец будет болезненным. Поэтому она сделала свой выбор.
— Почему ты не сказал мне об этом?
— Мне не хотелось огорчать тебя. Не было никакой необходимости говорить тебе об этом. Она умерла. Я стал свободным. Это было главным для нас с тобой.
Я молчала довольно долго, но потом произнесла только одно слово: «Как?»
— Она выбросилась из окна.
— В доме на Кенгсингтон?
Он кивнул. Я ясно представила себе все, как было. Комната на самом верху выходила на замощенную садовую дорожку. Рядом была только одна старая груша.
— Альберт и Энни…
— О, они были очень добры, они старались помочь мне.
— Что имела в виду эта мадам, когда говорила об обвинениях?
— Было расследование. Ты знаешь, как ведут себя представители прокуратуры. Просочились сведения о том, что назвать наши отношения гармоничными было бы трудно. Конечно, цензура сделала свое, но…
— Ты хочешь сказать, что тебя обвинили в…
— Нет, со стороны тех, кто знал ситуацию, никаких обвинений не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Да, Джолифф. Мы скоро уедем. Тоби присмотрит за делами. Но до этого мы должны раскрыть секрет этого дома.
— Раскроем эту тайну… среди других наших задач.
— Каких, например?
— Например, уяснить, как я люблю тебя, а ты любишь меня.
— Джолифф, ты что же, сомневаешься в моей любви?
— Есть, Джейн, гораздо более важные вещи, чем все тайны светильников. И мы должны решить житейские проблемы. Пойдем к адвокату и все выясним. Я — опекун моего сына и никто больше!
— Завтра же я пойду к адвокату. Обещаю тебе. Мистер Лэмптон, который вел дела Сильвестера уже много лет, в гробовом молчании выслушал меня. Было ясно, что он хорошо ориентировался в делах нашей семьи и, видимо, Сильвестер обсуждал с ним возможности возникновения подобной ситуации.
Мистер Сильвестер хотел, чтобы ваш сын Джейсон имел опекуна на случай вашей смерти. Он очень настаивал на этом пункте.
Я знаю. Но дело в том, что у моего сына есть отец. И никакой отец не захочет, чтобы кто-то другой опекал его сына.
Мистер Лэмптон серьезно кивнул.
Дело касается бизнеса, миссис Мильнер. Мистер Сильвестер Мильнер хотел, чтобы во главе семейных интересов в случае вашей смерти стал его племянник Адам, до того момента, как ваш сын сумеет сам представлять свои интересы.
— Я знаю. Он считал Адама серьезным и уравновешенным. Адам действительно такой. Но мой брак меняет все. Мой муж работает сейчас вместе со мной. И было бы не правильно передать просто так все, что он зарабатывает, в чужие руки… в случае, если со мной что-то случится.
— Вам никто и ничто не может помешать составить завещание в пользу вашего мужа. Но есть вероятность, что в случае вашей смерти Адам Мильнер опротестует это завещание. Ни один суд не даст права опеки над ребенком, если его отец жив, но в сфере бизнеса могут быть определенные сложности. Я повторю, тем не менее что вы можете составить завещание в пользу мужа — Я так и сделаю.
Когда я вернулась домой, то рассказала Джолиффу, по мне удалось сделать.
— В твоем завещании обязательно подчеркни, что в любом случае Джейсон должен остаться со мной.
— Я все сделаю не откладывая. Адам скорее всего будет раздосадован.
— А ты ему ничего не говори.
— Думаешь, это прилично?
— Послушай, . Джейн. Ты же не собираешься умирать. Не стоит впадать в дурные предчувствия.
— Но он начнет размышлять…
— Это его дело. Если у него есть здравый смысл, то он должен понять, что я никому не позволю распоряжаться судьбой моего сына.
— Да, все права на твоей стороне… Он обнял меня и рассмеялся.
— Не стоит огорчаться. Отношения с Адамом достаточно дружественные, во всяком случае, пока. Надо их такими и сохранить.
— Но если мне суждено умереть?
— Нет, не суждено. Я тебе просто не позволю этого сделать.
Он крепко обнял меня, и на время я забыла обо всех моих опасениях. Но этой ночью мне опять снился Сильвестер. Всего за несколько секунд он опять высказал мне свои опасения.
Несколькими неделями позже у меня случился первый приступ головокружения.
Я чувствовала себя абсолютно нормально, когда проснулась. Но стоило мне встать с постели, как комната, полы и стены зашатались. Это продолжалось всего несколько секунд, но когда я нырнула обратно в постель, на меня накатил приступ тошноты.
Я легла навзничь на подушки. Джолифф этим утром уехал рано. Он собирался осмотреть изделия из слоновой кости где-то недалеко от Коулуна.
Мне стало легче, когда я немного полежала, и я старалась понять, были ли это симптомы беременности. Пока других признаков не было. Какая бы это была радость родить еще одного ребенка.
Я сделала завещание, назначив Джолиффа не только опекуном его сына, но также распорядителем всего, всей собственности до совершеннолетия Джейсона, если я умру. Это было абсурдно, но я все время думала о том, что могу умереть и оставить Джейсона и Джолиффа одних. Я думаю, что такие мысли приходят ко всем людям, составившим завещание.
Джолифф работал с энтузиазмом, продолжая бизнес Сильвестера. Он слил все дела вместе, потому что, по его мнению, муж и жена не могли быть соперниками. Тоби это не нравилось, хотя он этого не показывал. Но я его хорошо знала и улавливала в его поведении оттенок недовольства.
С другими мужчинами в аналогичной ситуации было бы очень трудно, но Тоби не принадлежал к тем, кто стал бы доказывать свои права. Он вел дела, оставаясь лучшим менеджером в своей сфере. Адам с удовольствием сманил бы его, но Тоби оставался верен фирме даже сейчас, когда появился Джолифф и многое взял на себя.
Лотти подошла и остановилась у моей кровати.
— Вам сегодня нездоровится, леди?
— Я почувствовала себя не очень хорошо, когда стала подниматься.
— Оставайтесь в кровати.
— Нет, пожалуй, не стоит, сейчас я поднимусь. Она с тревогой глянула на меня и принесла мой халат.
Я встала. Комната не качалась. Я сказала самой себе, что все прошло и мне теперь лучше.
Но весь остаток дня я чувствовала себя слабой, а в полдень даже поспала.
Я думала о Сильвестере. Он жаловался иногда на головокружение, когда вставал. И в такие дни он старался поспать, потому что ничего другого делать не мог.
Это были грустные воспоминания.
«Бедный Сильвестер», — думала я. Как мне хотелось, чтобы он знал, что я помню его и думаю о нем.
Когда в порт заходил корабль из Англии, это всегда было событием. Появлялась необходимость разгрузить судно и доставить товары на склады в порту. Нам всегда было интересно знать, что нам прислали наши лондонские представители.
Прибывали и пассажиры, среди которых местные англичане обнаруживали старых друзей. Особенно много оказывалось друзей у Джолиффа, и он любил приглашать их в гости в наш дом. Моя жизнь значительно активизировалась после женитьбы. Иногда мы устраивали обеды согласно китайскому церемониалу. Это было для вновь прибывших особенно интересно, тем более если они раньше не бывали в этой стране. Слуги любили такие приемы. Они считали, что дом возрождает свое лицо, когда прибывают европейцы и для них устраивается что-то согласно китайским порядкам. Как правило, это были деловые встречи. И хорошо, что так. Я хотела видеть своего мужа не только опекуном и защитником нашего сына, но и активным участником нашего бизнеса, который и для него уже не был посторонним делом. И успеху в этой сфере способствовало значительное улучшение отношений между Джолиффом и Адамом. Джолифф как бы молча оправдывался за новое завещание. Но я в присутствии Адама чувствовала себя не в своей тарелке, и меня все время подмывало сказать ему о моем шаге. Адам был человеком логики, л он наверняка понял бы этот поступок. Но как бы там ни было, я была рада улучшению отношений между ним и Джолиффом.
Когда Джолифф планировал званый обед, он всегда включал Адама в число гостей и при этом говорил: «А ты кого-нибудь хочешь пригласить? Давай сделаем это семейной встречей».
Это был типичный для свободной и легкой натуры Джолиффа подход. Он не помнил зла, и Адам стал часто бывать в Доме тысячи светильников.
Однажды вечером случилось нечто малоприятное и тревожное.
Я открыла один из моих шкафов и внутри обнаружила вещь, которой раньше там не было. Озадаченная, я извлекла ее и стала изучать.
Это были старинные монеты, внутри каждой из них были квадратные отверстия. Они были нанизаны на металлический прут, по форме напоминавший меч с крестообразным эфесом. Я не могла понять, как это попало в мой шкаф.
Когда я сидела и рассматривала находку, поворачивая ее туда-сюда, вошла Лотти.
— Хотите, я выстираю ваше голубое шелковое платье и вы сможете надеть его завтра…
Затем она резко остановилась и посмотрела на то, что было у меня в руках.
— Что случилось, Лотти?
Она стояла, уставившись на мои руки, потом вздрогнула и хохотнула. Я уже научилась различать тональность ее смешков — этот означал испуг и даже ужас.
— У вас денежный меч. Кто дал? — Он был в моем гардеробе. Кто мог положить его туда? Что это означает?
Она затрясла головой и отвернулась к стене.
— Лотти, — сказала я нетерпеливо, — что все это такое?
— Кто-то положил — — Я догадываюсь об этом. Но что это означает? Она опять отрицательно покачала головой.
— Может быть, кто-нибудь из слуг?
— Это на счастье.
— Опять на счастье? Я никогда раньше не видела таких.
— Он приносит удачу тем, кто в ней нуждается.
— А разве есть те, кто в ней не нуждаются?
— Его надо повесить над кроватью.
Я посмотрела на стену и сказала, что подумаю об этом, но сообщила о том, что положившего меч надо обязательно найти.
Лотти осторожно взяла денежный меч и стала рассматривать монеты.
— Посмотрите на даты монет. Если повесить меч над кроватью, то император, который правил в эпоху, когда были чеканены эти монеты, будет вам покровительствовать. Отгонять дьявольский дух.
— Это интересно. Она кивнула.
— Это всегда в домах, куда собирается смерть. Если в доме кого-то убили или кто-то отобрал собственную жизнь… тогда должен быть денежный меч, чтобы отогнать дьявола и охранять дом.
— В доме, где было убийство или самоубийство… Но ..
Лотти опять покачала головой.
— В доме всегда злые духи, когда кто-то забирает жизнь… свою или чужую. В таком доме денежный меч…
— Но в нашей семье не было ни того ни другого. Лотти молчала.
— Ладно. Завтра, Лотти, я надену шелковое платье. Спокойной ночи.
Она немного задержалась:
— Повесьте меч над кроватью. Он хорошо охраняет от дьявола.
В знак согласия я кивнула головой.
— Очень интересная вещь. И все же мне хотелось бы знать, кто подложил ее.
Я обо всем рассказала Джолиффу.
— Джолифф, ты когда-нибудь слышал о денежном мече?
— Конечно. Замечательная вещь. Китайцы — люди суеверные и относятся к мечу почтительно.
— Лотти немного рассказала мне о том, когда появляется меч…
— Старые образцы ценятся очень высоко. Это, конечно, зависит от датировки монет. Они вешают мечи над кроватью в качестве талисмана. Мечи появляются там, где случилась насильственная смерть и особенно в случае самоубийства.
— Кто-то подложил мне его в шкаф. Интересно, кто. Это ведь не ты, Джолифф?
— Дорогая, уж если бы я решил сделать тебе такой подарок, то зачем мне нужно было бы прятать его в шкаф?
— Но кто мог пройти сюда незамеченным?
— А ты интересовалась у Лотти?
— Она говорит, что не знает, но выглядит испуганной. Хотя эта вещь, как ты говоришь, всего-навсего разновидность талисмана…
— Да, это интересно. — Джолифф сказал это задумчиво.
Потом мы забыли о происшествии, потому что мы по-прежнему были поглощены радостью видеть друг друга. Но талисман скоро напомнил о себе.
Мы собрались устроить званый обед и решили сделать его по-китайски. Весь день готовились многочисленные блюда, и Джолиффу очень хотелось, чтобы обед удался. А когда Адам пообещал после обеда повести гостей в дом Чан Чолань на балетный спектакль, Джолифф был просто в восторге.
— Я познакомлю вас с Лангами, — пообещал Адам. — Джумбо мой старый друг. У него неожиданно умерла жена, и он женился повторно. Это ее первый визит в Китай. Говорят, она хорошенькая, но глуповатая.
Адам был прав, когда описал миссис Ланг. Это была очень привлекательная женщина с пышными вьющимися волосами. Но с интеллектом у нее было хуже. Она странно говорила отдельными фразами и при этом ухитрялась вообще не заканчивать некоторые предложения.
Гонконг восхитителен. Она, конечно, слышала… Но чтобы так все красиво, трудно было даже представить. Дорогой Джумбо… Это ее муж… сказал, что она будет восхищена, и она восхищена. О, все эти лодки! Какая ночь! Можете себе вообразить… Она пожила бы на лодке… А эти маленькие дети за спиной матерей! Чудо, что они не падают в воду.
У нее было стремление доминировать в беседе, и она влезала в каждый разговор. Это вызывало раздражение у тех, кому надо было поговорить на серьезные деловые темы.
Миссис Ланг знала Джолиффа еще по Лондону и совершенно откровенно проявляла к нему гораздо больший интерес, чем к другим участникам обеда. Она все время пыталась заговорить с ним через стол.
Я старалась прислушиваться к тому, что говорит Джумбо, он как раз рассказывал о вазе, которую нашел здесь. Это был старинный фарфор, декорированный зеленой и черной эмалью. В это время миссис Ланг тарахтела в адрес Джолиффа:
— Мой дорогой! Какое же ужасное время было… Бедная, бедная женщина. Боже, какие переживания. Как это было ужасно для вас…
— Это все в прошлом. Лучше забыть все.
— Вы совершенно правы, — продолжила она. — Всегда лучше забыть о плохом и неприятном. О, теперь у вас такая замечательная жена… Но мой бедный, бедный Джолифф… Как мне было жалко вас. Ой, все это в газетах… И люди были так недовольны. Но они всегда недовольны. Я имею в виду, что людям всегда надо клеймить кого-нибудь, разве не так? А если это жена… или муж… то первое, к чему они приступают, — начинают подозревать друг друга.
Мне пришлось подчеркнуто показать, что я не слушаю Джумбо, его рассказ о китайской вазе. До Джумбо дошло наконец, что он затянул свой рассказ.
— Моя дорогая Лилиан, ты говоришь слишком много, — обратился он к жене.
— Дорогой Джумбо, это правда. Но я хочу рассказать Джолиффу, как неутешна я была. Это ужасное время… Сейчас это прошлое, и он счастливо женат и я так… так рада за него.
Джолифф выразительно посмотрел на меня. Я потупила глаза. Я боялась. Могло всплыть что-то, чего я не знала, и оно касалось Беллы.
Человек, которого называли Джумбо, видимо, привык к исправлению ошибок, допущенных его женой. Он мягко произнес:
— Я рассказывал об очень интересной вазе. Когда-нибудь мне хотелось бы показать ее вам, Джолифф. Думаю, что я пристрою ее графу Грассе. Он интересовался ею больше других. Вы видели его коллекцию?
— Да, восхитительная коллекция.
— А это будет хорошее пополнение для нее.
Я встретилась глазами с Джолиффом. Он старался утешить меня. Это его выражение я знала очень хорошо. Оно означало: я объясню.
Я уже видела не раз такое выражение в его глазах.
Казалось, что никогда обед не тянулся так долго. Гости возвратились к нам после танцевального спектакля, и время остановилось до того момента, как последний рикша убежал со своей двуколкой. Я ждала Джолиффа в спальне. Он что-то очень долго не приходил.
Как только он вошел, я спросила:
— Так что имела в виду та женщина?
— Эта мадам Ланг глупое, как пробка, создание. Не могу понять, как Джим Ланг мог на ней жениться. Он мог бы со своим жизненным опытом разобраться что к чему.
— Она что-то говорила о Белле?
— Да, о Белле. Но что она сказала?
— Она говорила о том, что тебя кто-то в чем-то обвинял. Белла на самом деле умерла?
— Да, она умерла.
— Джолифф, пожалуйста, объясни мне, что имела в виду эта женщина. Он вздохнул.
— Ну, а надо ли нам возвращаться к этой проблеме? Беллы больше нет. Тот эпизод моей жизни закрыт навсегда.
— Ты уверен в этом, Джолифф?
— Что ты имеешь в виду? Конечно, я уверен. Джейн, уже поздно. Если хочешь поговорить, то сделаем это в другое время.
— Я хочу знать все именно сейчас, Джолифф. Он подошел и положил руки мне на плечи.
— Я устал, Джейн. Пошли, дорогая, нам надо отдохнуть.
— Нет, мы не ляжем спать, пока ты не разъяснишь мне, что имела в виду эта дама. Он обнял меня и усадил на кровать.
— Она имела в виду смерть Беллы;
— Но она ведь умерла от неизлечимой болезни, ставшей следствием несчастного случая. Это что же, была не правда?
— Это была… почти правда.
— Что значит «почти»? Либо это правда, либо — нет. Как это может быть «почти правдой»?
— Белла умерла, став жертвой неизлечимой болезни. И это правда. Я об этом тебе и сказал.
— Но это была «почти правда»? Что тогда вся правда?
— Я не сказал тебе, что она покончила с собой. У меня перехватило дыхание.
— Она… совершила самоубийство. О, Джолифф, это ужасно!
— Она была у врача и узнала, что ее состояние здоровья ухудшается очень быстро и конец будет болезненным. Поэтому она сделала свой выбор.
— Почему ты не сказал мне об этом?
— Мне не хотелось огорчать тебя. Не было никакой необходимости говорить тебе об этом. Она умерла. Я стал свободным. Это было главным для нас с тобой.
Я молчала довольно долго, но потом произнесла только одно слово: «Как?»
— Она выбросилась из окна.
— В доме на Кенгсингтон?
Он кивнул. Я ясно представила себе все, как было. Комната на самом верху выходила на замощенную садовую дорожку. Рядом была только одна старая груша.
— Альберт и Энни…
— О, они были очень добры, они старались помочь мне.
— Что имела в виду эта мадам, когда говорила об обвинениях?
— Было расследование. Ты знаешь, как ведут себя представители прокуратуры. Просочились сведения о том, что назвать наши отношения гармоничными было бы трудно. Конечно, цензура сделала свое, но…
— Ты хочешь сказать, что тебя обвинили в…
— Нет, со стороны тех, кто знал ситуацию, никаких обвинений не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38