Он был очень рад, что его попросили о помощи. Самую светлую сторону его жизни составляло общение с людьми, а мое доверие к нему, просьба сопровождать на лодке просто привели в восторг.
Я решила на лодке объехать Остров вокруг.
— А ты прекрасно веслами работаешь, мисс Эллен, — сказал мальчик, — еще надо тебе узнать, где подводные камни, где отмели. Здесь совершенно безопасно плавать, если, конечно, недалеко от берега держаться. В таком море, как нынче, опасности нет. Ветер, правда, ох как быстро поднимается. Вот море перед тобой, будто шелковое, а прошло пятнадцать минут, оно уже хмурое и тревожное. Вот за этим и надо следить, когда на лодке отправляешься на материк. А вокруг острова плавать беды не будет. Здесь столько бухточек, всегда можно укрыться.
— А что, тонут люди в море?
Я внимательно наблюдала за ним, и вновь показалось мне, что пелена набежала на его глаза.
— Бывает, — сказал Слэк.
— И это случилось с моей сводной сестрой Сильвой, — спокойно произнесла я.
Он молчал.
— Ты ведь, конечно, знал ее, Слэк? — продолжала я.
— Да, знал.
— Тогда сам подумай: она была мне сестрой, а я никогда не знала о ней, не видела ее. Ведь трехлетней меня увезли отсюда, а ей, наверное, было двенадцать — тринадцать. Я так хочу узнать о ней что-нибудь. Расскажи, что знаешь..
— Она птиц любила.
Ага. Значит, что-то их связывало. Я так и думала.
— И что, она часто приходила на голубятню, помогала тебе кормить птиц, наверное?
Он заулыбался и кивнул.
— Да. Да. И они все ее хорошо знали. Садились ей на руки, на плечи. Она обожала и птиц, и зверей, вообще всякую живность. Она такая добрая с пимп была, ласковая.
Лицо его вдруг осветилось счастьем, я поняла, что сейчас он вспомнил те дни, когда Сильва сидела среди голубей или баюкала на руках какую-нибудь больную зверюшку, обсуждая, чем бы полечить несчастного.
— Она часто с тобой разговаривала, Слэк?
— О да, мисс Эллен. О птицах она говорила постоянно.
— А о себе? Может, она говорила тебе, счастлива ли, нет ли?
— Она говорила, и говорила, и говорила… будто меня и не было рядом, а потом вдруг поднимала голову, улыбалась; что, мол, заговорилась я, Слэк? «Это ты такой слушатель хороший, что я обо всем забываю», — шутила потом.
— Она была очень несчастна?
Счастливое выражение на лице мальчика сменилось тревогой. Потом он кивнул.
— Да, она так плакала иногда… это было страшно… Никогда я не слышал, чтобы плакали люди так, как мисс Сильва. То ли смеется, то ли рыдает Все сразу, и сквозь слезы кричит «ненавижу, ненавижу». Все ненавидела — замок, мистера Яго, всех.
— Почему Сильва в ту ночь села в лодку? Слэк, ты знаешь, почему? Что было?
— И шторм, и непогода были на море.
— Это я знаю! Но она-то почему?
Губы мальчик крепко сжал. Ну, точно, он что-то знает, подумала я.
— Говорят, она утонула?
Он кивнул, не разжимая губ.
— Лодку выбросило на берег, — будто только что вспомнив, сказал Слэк.
— Она вышла на лодке в море, потому что была несчастна? Потому что устала от замка, от Острова? Она хотела сбежать? От кого? От чего? Слэк, ты же знаешь, знаешь, Слэк?
— Можно считать, что она сбежала отсюда.
— Но выходить на лодке в такой шторм!
— В ту ночь гремела над Островом буря, — сказал мальчик, — помню и гром, и вспышки молний. Говорят, это Бог гневался так. Как ты думаешь, это правда, мисс Эллен?
— Нет, — сказала я. — Но послушай, если в бурю она отправилась в море, значит, она действительно хотела расстаться с жизнью. Никакое суденышко не справится с такими волнами и шквалами, разве нет?
— Как знать, мисс Эллен, что сделает с твоей лодкой море.
— Но ее лодку вынесло на песок… через несколько дней… пустую.
— Да, — подтвердил он, — пустую. Молю Бога, чтобы в другой своей жизни она была счастлива.
— Кое-кто из слуг поговаривает, что призрак ее бродит по Острову.
— Ага, говорят.
— Ты веришь этому?
— Думаю, что она с нами.
— Значит, ты считаешь, что души людей в жизни несчастных или тех, у кого силой отняли жизни, продолжают обитать среди нас, живых?
— Для меня это слишком мудрено, мисс Эллен.
Его бледное лицо ничего не выражало; глаза подернулись туманом. Я была уверена, что он знает о моей сводной сестре гораздо больше, чем только что поведал мне; значит, он еще не вполне доверяет мне, чтобы рассказать все до конца.
ГИБЕЛЬ «ЭЛЛЕН»
Искусство управления лодкой и владения веслами я постигла не хуже, чем Гвеннол или Дженифрай. Обе они, кстати, о Майкле Хайдроке больше не упоминали и, казалось, хотели убедить меня, что никакого беспокойства и негодования в этой связи не испытывают.
Яго целыми днями был занят на Острове. Он лично наблюдал за работой на фермах, занимался какими-то торговыми сделками, и все это требовало частых переездов через пролив на Большую Землю и обратно. Обычно ему удавалось выкроить время, чтобы вместе со мной поездить верхом по дорогам, познакомить меня с фермерами, торговцами, в очередной раз поздороваться с хозяином гостиницы или с пастором, с доктором или каким-нибудь еще уважаемым человеком на острове.
Отношения наши с Яго становились все ближе, я была бессильна против его мужского обаяния, которое он так и источал, более того, теперь я нуждалась в ежедневной дозе общения с ним.
Яго был очень доволен моими успехами в гребле. Однажды утром он попросил меня спуститься в бухту к причалу, где я увидела свежевыкрашенную лодочку с яркими буквами «Эллен» на борту — теперь это была моя гордость.
«Эллен» я все время брала на море, но далеко никогда не уплывала. Я обожала обогнуть Остров, зайти в какую-нибудь неизвестную мне еще пустынную бухту. Там можно было остановиться и спокойно подумать о прошедших днях или погадать, что ждет меня в будущем. Столько мне еще предстояло выяснить, но почему-то все кругом предпочитали молчать, что само по себе наводило на мысли о каких-то тайнах. Казалось, стоит мне узнать, что же на самом деле случилось с Сильвой, и я получу ключ ко всем загадкам. Почему Сильва ушла в море в такую ненастную погоду? Если она сделала это по своей воле, причина могла быть одна: она устала жить, и только так сочла возможным избавиться от невыносимой тяжести.
Значит, она решила покончить со всем этим? Несчастная сестра моя, как, должно быть, она страдала в жизни! «Я пленница здесь». Да нет, это она еще девочкой нацарапала, когда ее заперли в той комнате и в наказание велели выучить урок. Со всеми детьми такое, наверное, случается, но эта девочка слишком близко воспринимала все. «Неуравновешенная психика», такова была версия Яго; да он вообще не хотел говорить о ней. Она его не интересовала, неуравновешенная — все ясно. Глупая девчонка, совершенно не приспособленая к жизни, нашла для себя ужасный, дикий выход. Лодку вынесло на песок… пустую лодку. Вот и ответ на вопрос, что же с ней случилось.
Отец мой — соответственно и ее — питал к ней ненависть, как она утверждала. Возможно, он вообще не любил детей. Приятным человеком его никто не считал. С первой женой он бранился, вторая — моя мать — ушла от него. О матери я тоже знала очень мало, в памяти остались лишь ее любовь, забота и мое детское ощущение покоя и надежности. Маленькие дети обычно это и получают от своих матерей. Ее ли вина в том, что несчастливым оказался этот брак? Какие были тому причины? Какие угодно. Хорошие матери не всегда бывают хорошими женами. О, как же мне хотелось узнать обо всем от них самих, от моих родителей.
Но приходилось по крупинкам собирать объяснения — теперь уже у других людей. Отец предпочитал сидеть в своих апартаментах. Но ведь при нем постоянно был Фенвик, то ли секретарь, то ли камердинер. Что я слышала об этом Фенвике? То, что из замка после смерти отца он уехал, обосновался на материке. Вот бы мне поговорить с ним!
И я решила ухватиться за эту возможность. Вдруг получится? Но с какого бока взяться за эту задачу? Если спросить Яго, он скажет: «А что может поведать Фенвик, кроме того, что я уже рассказывал?» Может, это и правда. Я сама не знала, что именно хочу узнать, просто любые дополнительные сведения могут оказаться важными. Камердинеру или секретарю часто известно о своем хозяине больше, чем самым близким родственникам. Ни Гвеннол, ни Дженифрай мне ни о чем спрашивать не хотелось, наши натянутые отношения не располагали к этому.
Однажды — уже в который раз — размышляя над всем этим, я услышала, что в замок принесли почту. Через день на Большую Землю (если конечно, погода позволяла) за почтой ходила лодка, в тот день письмо пришло и мне — к огромной моей радости, Эсмеральда прислала весточку. Я писала ей уже дважды: сразу после приезда на побережье и второй раз из замка, описывая первые впечатления. Схватив конверт, я скрылась в комнате и погрузилась в чтение.
Эсмеральда писала, что рада моей новой жизни, рада, что родственники оказались людьми интересными. А само слово «замок» звучит просто чудесно. Она мечтала бы увидеть его. Родители, писала Эсмеральда, устраивали в сезоне для нее уже несколько балов, на одном из которых она познакомилась с очень прятным молодым человеком по имени Фред Беллингз. Он второй сын в семье, но Беллингзы вообще богатые и преуспевающие люди, так что мама против ее дружбы с Фредом нисколько не возражает. Фредди была посвящена значительная часть письма. Подробную информацию я получила о его внешности (цвет глаз, волос, рост), о его манерах и положительных чертах, среди которых особенно нравилось Эсмеральде его чувство юмора и умение пошутить — всегда к месту и всегда безобидно. Было совершенно ясно, что она полностью очарована этим Фредди, и я только порадовалась за нее, потому что всегда испытывала угрызения совести — ведь когда-то ей предназначался Филипп.
«Гувернантке миссис Оман Лемминг, похоже, здорово достается. Бедная девушка вконец запугана. Ох, Эллен, тебе ни в коем случае нельзя было идти туда. Какое счастье, что все сложилось так удачно».
«Очень много общаемся с Каррингтонами», — продолжала Эсмеральда. «Леди Эмили снова начала появляться в свете, устраивает приемы. Имя Филиппа никогда не упоминается, только леди Эмили подчас такая печальная. Она спрашивает, как складываются дела у тебя, и выразила надежду, что ты будешь счастлива. И еще один человек интересуется тобою. Ролло. Он хотел узнать, куда ты исчезла, где обосновалась. А я как раз получила письмо от тебя, где ты пишешь про Остров, про замок и так далее. Он очень заинтересовался».
Я опустила письмо на колени. Как хорошо, что Эсмеральда обрела своего Фредди, даже не верилось, что для нее все так счастливо сложится, и ее чувства к этому молодому человку совпадут с чувствами, а главное, намерениями ее матушки Агаты. Удивляло, что ко мне проявлял интерес Ролло. Неужели он теперь раскаивается в том, как жестоко и несправедливо со мной обошелся? Впрочем, все, связанное с моей прошлой жизнью, ненадолго меня отвлекло. Едва дочитав письмо, я вернулась к размышлениям, как бы найти Фенвика и поговорить с ним об отце.
Чета Пенджелли, скорее всего, лучше других в округе была осведомлена обо всем, что происходит и что произошло. Вполне возможно, они слышали, куда же подался Фенвик после отъезда из замка Келлевэй. Поэтому я решила отправиться в «Полкрэг Инн» и начать поиски оттуда.
Огромным удовольствием будет самостоятельная переправа через пролив. Так что надо пользоваться штилем на море, а практики в гребле у меня достаточно. Я уже на материк один раз плавала, обратно добралась благополучно и теперь чувствовала в себе силы и желание почаще совершать такие морские прогулки.
И вот я в море. Без приключений «преодолев дистанцию», я сразу же отправилась в гостиницу, где попросила миссис Пенджелли уделить мне немного времени для разговора.
Она принесла неизменную домашнюю наливку, шафранный кекс, а я, в свою очередь, поинтересовалась, не имеет ли она представления, где лучше искать мистера Фенвика.
— Вы, наверное, говорите о том Фенвике, что у мистера Чарльза Келлевэя в замке работал.
— Да, о его личном секретаре. А может, камердинере.
— Так ведь он уехал после смерти вашего батюшки.
— Но не так давно это было. Куда уехал — вы слышали?
— Ну да, слышала. Он уединенно поселился в каком-то коттедже в Фоллертоне.
— Где это?
— Отсюда миль шесть-семь будет. Я слышала, у него цветы, огород, выращивает овощи, торгует.
— Я хочу съездить туда, увидеться с ним.
Она вдруг встревожилась.
— Хочу поговорить с Фенвиком об отце, — твердо закончила я.
— Да ваш отец так сильно болел перед смертью, — покачала головой миссис Пенджелли, — слышать об этом — только расстраиваться.
— Я просто хочу знать, что за люди были мои родители. Но, оказывается, так трудно найти людей, кто может рассказать что-нибудь о них.
— Да, мисс Эллен, вот и я ничего особенного не могу вам поведать. Уж семнадцать лет прошло, как я оставила Остров. После отъезда матушки вашей ничего меня там не держало.
— Я думаю о том, как жил мой отец. Мать бросила его…
— Она Остров бросила. Именно Остров она не выносила. Все говорила, что она будто в тюрьме.
— Вы должны помнить и Сильву.
— Да. Мисс Сильва… Помню ее — такая странная девочка.
— Сколько лет ей было, когда вы уезжали на побережье?
— Ну, лет тринадцать, наверное. Не скажу точно, но около того. Не было озорства и проделки, которые она бы не совершила. Была она неуправляемая, диковатая, часто выскакивала на улицу то в дождь, то в шторм и пропадала часами, пока все волноваться не, начинали, не случилось ли чего с ней. Похоже, ей нравилось всех нас в суматоху вводить. Уж мы старались для нее, и матушка ваша, да и я тоже, а как вы| на свет появились, вроде с девчонкой стало получше. Вас, малышку, она даже любила. Но вот отец ни знать, ее, ни видеть не желал. Такого я в жизни своей на когда не встречала. Иной раз услышу, как она рыдает, подойду, начну утешать, а она вдруг вскочит, запрыгает, захохочет с криками: «Да мне никакого дела не до него, поняла, глупая гусыня?!» Да, Бог ты мой, что за жизнь была!
— Очень странно, что Сильва сделала в конце концов тот шаг.
Настороженность появилась в глазах миссис Пенджелли, и тут же я вспомнила такой же взгляд ее сыны. Было ясно, что даже если она и знает что-нибудь о таинственном исчезновении Сильвы, мне она ничего не скажет. А в данный момент меня все равно больше интересовал Фенвик.
— Я возьму лошадь на ваших конюшнях и поеду в Фоллертон, — сообщила я ей. — Как называется в округе коттедж Фенвика, не помните?
— Нет, этого я не припомню, мисс Эллен. Да Фоллертон всего лишь маленькая деревенька. Вам надо там спросить, наверняка кто-то знает.
Я уже собиралась выезжать из гостиницы, как в воротах «Полкрэг Инн» показался Майкл Хайдрок.
— О мисс Келлевэй, здравствуйте, какой приятный сюрприз!
— Мне надо попасть в Фоллертон, — ответив на его приветствие, сообщила я.
— Фоллертон! Это мне по дороге. Я, пожалуй, провожу вас.
— Но вам же надо было в гостиницу…
— Я просто хотел перекусить, но вполне обойдусь без этого.
— Но мне не хочется нарушать ваши планы на утро.
— Мисс Келлевэй, дорогая, — улыбнулся он, — даже если бы вы и нарушили их, это было бы мне только приятно.
С этими словами он развернул лошадь и поехал рядом со мной.
— Я знаю короткую дорогу в Фоллертон, — сказал он, — могу показать вам.
Не принять его любезного предложения было бы просто грубостью, а общество Майкла, не будь тех неприятных сцен с Гвеннол и Дженифрай, было мне очень мило. Впрочем, обе женщины остались на Острове, так что можно себе позволить провести время с Майклом Хайдроком.
— А что вы ищете в Фоллертоне? — спросил он. — асколько я знаю, это всего лишь маленькая деревушка.
— Да, я слышала. Я ищу мистера Фенвика.
— Фенвика… Был один Фенвик, который в свое время работал в замке Келлевэй.
— Вот этого Фенвика я и разыскиваю. Хочу поговорить с ним о своем отце.
— Он ведь, кажется, много лет был личным секретарем мистера Келлевэя, который оставил ему достаточно средств, чтобы купить тихий домок в Фоллертоне. Во всяком случае, так я слышал.
— Почему-то почти нет людей, кто готов был бы рассказать мне об отце, а мне, естественно, хочется все разузнать. Вообще, странно, как это я жила, ни разу не услышав о нем ни слова. От него, кстати, тоже. Похоже, я его совершенно не интересовала.
— Ваша мать, уезжая, забрала ведь вас с собой, не так ли?
— Да, и тем более странно, что отец со мной не пытался связаться. В конце концов, я его родная дочь.
— Я слышал, о нем отзывались как о человеке, не прощающем ничего.
— Все, что я слышала об отце, было не очень приятным.
— Тогда, может, лучше не ворошить прошлое?
— Я так не считаю. Я хочу узнать о нем все.
— Что же, тогда давайте попытаемся разыскать в Фоллертоне того человека.
Попутчиком Майкл был просто замечательным, а уж как хорошо он знал эти места. Фоллертон лежал уже за пределами владений Хайдроков, иначе о Фенвике наверняка он знал бы больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34