Что за странные слуги работают в доме их будущей хозяйки, думали они.
Впрочем, красота девушки не осталась ими незамеченной, чем Бьянка была вполне удовлетворена.
Зато донья Тереса не испытывала удовлетворения. Она слышала о Бьянке от доньи Марины: добросердечную Исабелью тронула печальная история цыганки, и ей разрешили оставить девушку при себе в качестве служанки. При виде Бьянки донья Тереса сразу же решила, что в ее доме она не задержится. Такая девушка способна причинить большие неприятности. В ней не ощущалось приличествующего слугам почтения: цыганка вызывающе вскидывала голову, а ее гибкие движения, очевидно врожденные и, стало быть, неискоренимые, – могли вызвать смятение среди слуг-мужчин.
Поэтому донья Тереса оказала служанке Исабельи весьма холодный прием.
Сеньора приняла шарф и попросила Бьянку обождать, пока она напишет письмо.
Бьянка проводила время ожидания, разглядывая комнату. Пол был устлан коврами, а узоры на драпировках были более искусными, чем ей когда-либо приходилось видеть. На гобеленах изображены великие Фердинанд и Изабелла, в богатых мантиях, попирающие головы побежденных мавров. Все пышно и великолепно, но Бьянка, в свою очередь, сразу невзлюбила гордую женщину, чьи чувства по отношению к ней она безошибочно угадала. В этом доме у нее будет враг.
– Возьми это и передай донье Исабелье, – послышались слова. Белая рука, усыпанная дорогими кольцами, положила записку на маленький столик, словно опасаясь коснуться смуглой руки Бьянки. – Перед уходом можешь попросить слуг, чтобы тебя накормили.
Неужели она должна есть вместе со слугами ржаной пудинг и олью подряду, которые эти люди поглощают с таким аппетитом? Должна сидеть рядом с лакеями и конюхами и чувствовать на себе взгляды, такие же, как у Хуана и у тех, кто провожал ее к этой отвратительной донье Тересе? Должна позволять им как бы случайно прижиматься к ней и касаться ее пальцами? Разумеется, нет! Ей нужно исполнить поручение – ведь она ехала сюда не только для того, чтобы передать шарф.
Бьянка вышла из комнаты и двинулась через огромный зал от колонны к колонне, используя каждую как временное укрытие. Ей хотелось бросить взгляд на дона Доминго и сообщить хозяйке настолько блистательное его описание, что донья Исабелья перестанет бояться.
Разумеется, Бьянке не следовало задерживаться в доме, где на нее в любой момент могли наткнуться слуги, поэтому она выскользнула наружу и двинулась вокруг дома, держась поближе к стенам.
Проходя под арками и через патио, Бьянка, наконец, оказалась в красивом саду, где росли пальмы и апельсиновые деревья. Двигаясь мимо жилищ прислуги, она слышала смех, и ей почудился среди других голосов голос Хуана. Бьянка уловила запах лука и порадовалась, что не стала есть со слугами. Оказавшись у другого крыла здания, она увидела, что оно построено не в мавританском стиле, и поняла, что это часовня, воздвигнутая позднее. Осторожно взобравшись на выступ ограды, Бьянка заглянула в узенькое окошко без стекол и увидела внутри алтарь, исповедальню и большую фигуру Девы Марии в голубом одеянии. Какой-то молодой человек молился на коленях перед алтарем.
Бьянка сразу поняла, что ее поиски пришли к концу. Исабелья говорила ей о двух братьях – Доминго и Бласко. Судя по одежде, это был один из сыновей хозяина дома, а так как Бьянка не сомневалась, что это не Бласко, значит, это должен быть Доминго.
Молодой человек так низко склонял голову, что она не могла толком его разглядеть. Он был абсолютно не подвижен, полностью погрузившись в молитву.
Бьянка решила подождать, покуда молодой человек не изменит позу, чтобы увидеть его лицо, – ведь ей нужно так много рассказать о нем Исабелье.
Наконец он встал, и она смогла как следует его рассмотреть. Юноша был среднего роста, с бледным и суровым лицом; он выглядел так, словно общался со святыми. Его губы шевелились, как будто он продолжал молиться.
«Он слишком серьезен и будет строгим мужем, – подумала Бьянка. – Но я скажу сеньорите, что ее жених красив, ведь так оно и есть, и что он хороший человек, судя по тому, как искренне он молится в одиночестве».
Юноша вышел из часовни, и Бьянка прижалась к стене. Каменный выступ скрывал ее, но если Доминго повернется направо, то сразу ее заметит.
Бьянка начала придумывать оправдания. Она скажет ему, что заблудилась и, будучи цыганкой, не осмеливалась войти в часовню, но очень хотела посмотреть, что находится внутри. А может, сказать ему, что она служанка Исабельи и хозяйка очень ее любит? Тогда, чтобы доставить удовольствие невесте, он не будет с ней суров.
Думать дальше не было смысла, так как молодой человек свернул налево. Бьянка осталась на месте, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
Внезапно за старым перечным деревом послышался шорох, и появился еще один юноша. Бьянка хотела убежать, но поскользнулась, и юноша поймал ее.
Она увидела перед собой пару черных блестящих глаз и полные губы, кривящиеся, как ей показалось, в злобной усмешке.
– Ну, – заговорил молодой человек, – вы попались, моя красавица. Зачем вы сюда забрались?
– Я не забиралась! Я имею право находиться здесь!
Он продолжал крепко держать ее.
– Ага! Цыганка!
– Пожалуйста, уберите руки.
– Нет, пока не услышу, кто ты и что здесь делаешь.
– То же самое я могу спросить у вас.
– Тогда ты не просто цыганка, но еще и нахалка. Знаешь, что я с тобой сделаю? Велю привязать тебя к столбу и высечь. Так мы поступаем с теми, кто без спросу вторгается в наши владения.
Теперь Бьянка поняла. Она его узнала. Кровь бросилась ей в лицо. Юноша это заметил и наблюдал за ней все с той же усмешкой.
– Бласко! – произнесла Бьянка.
– Для нахальных цыганок сеньор Бласко Каррамадино, – ответил он.
– Значит, вы Бласко, а тот другой был Доминго.
– Я требую объяснений, иначе не отпущу тебя, – пригрозил юноша.
– Вы порвете мне платье!
– «Платье»! Это слишком громко сказано. – Одной рукой он попытался приподнять подол ее юбки, а другой продолжал удерживать девушку.
Бьянка пнула его ногой.
– Цыгане носят ножи, а девушки прячут их под юбками. Я должен убедиться, что ты не ударишь меня ножом в спину, когда я тебя отпущу.
– У меня нет ножа.
Юноша рассмеялся, прижимая ее к стене.
– Придется обыскать тебя, чтобы это проверить. Бьянка снова попыталась лягнуть его, но он схватил ее за ногу. Она упала на землю и тут же вскочила.
– Да будет вам известно, что я личная служанка сеньориты Исабельи де Арис.
– Это интересно, – промолвил молодой человек, – хотя и не объясняет того, зачем ты пробралась к нашей часовне.
– Никуда я не пробиралась. Я просто… заблудилась.
– И заглянула в окно, чтобы найти дорогу? Лучше сознайся, почему ты смотрела в окно.
– Я не смотрела!
– Вот как? – усмехнулся юноша. – Ты служанка доньи Исабельи, приехала сюда с письмом от хозяев, и так как у тебя имеется нос, – он слегка щелкнул ее по носу, – ты суешь его куда не следует. Но поскольку носик у тебя очаровательный, то, на сей раз, я тебя прощу, потому что… потому что у тебя такие злые глаза и ты больно лягаешься. Кажется, ты попытаешься убить меня, если я тебя не отпущу.
– Ну, так отпустите меня, и вам не придется умирать.
Молодой человек расхохотался, запрокинув голову.
Воспользовавшись случаем, Бьянка вырвалась и бросилась бежать.
Он пустился вдогонку – она слышала его смех совсем близко за спиной.
Бьянка бежала вслепую, не зная дороги. Свернув в сторону от дома, она обогнула сад, ловко миновала какую-то статую, но зацепилась ногой за резную ограду и свалилась в кусты.
Так она попалась.
– Что за дьявол! – воскликнул юноша. – Какая же ты злючка, моя маленькая gitana! – Опустившись рядом с ней на колени, он внезапно обнял ее и поцеловал в губы. Бьянка тщетно пыталась вырваться. – Этот поцелуй предназначен первой чистой цыганке, которую я вижу. Если ты вынешь из ушей эти побрякушки и прикроешь смуглую кожу, то сможешь сойти за сеньориту… если перестанешь лягаться.
Бьянка не боялась мужчин, ее не впервые преследовали, но ее пугали чувства, которые пробудил в ней этот юноша. Ей казалось, будто они уже давно знакомы – очевидно, благодаря рассказам Исабельи.
– Прилично ли такому знатному сеньору, – с насмешливой скромностью осведомилась Бьянка, – гоняться за бедной служанкой?
– Есть вещи, – ответил он, – за которыми гоняются все мужчины.
– Какие?
– Не задавай глупых вопросов, – усмехнулся юноша. – Ты сама это знаешь.
Видя, что он ослабил бдительность, Бьянка кокетливо улыбнулась, внезапно вырвалась и пустилась бежать так, словно за ней гнался лев.
Добежав до флигеля прислуги, она быстро нашла дверь и вбежала в комнату, где за длинным столом сидели люди.
– Да ведь это Бьянка! – воскликнул Хуан. – А мы то голову ломали, куда ты подевалась.
По дороге домой Бьянка хранила молчание. Когда они вернулись, Исабелья тут же позвала ее к себе.
– Ты видела его? – спросила она.
– Видела, как он молится в часовне. Я тайком пробралась туда и заглянула в окно. Он не знал, что я за ним наблюдаю. Но я хорошо его рассмотрела – он красивый мужчина и хороший человек.
Исабелья молчала – она продолжала трудиться над напрестольной пеленой, которую хотела закончить до свадьбы.
– А ты видела кого-нибудь еще, Бьянка? – наконец спросила она.
– Да, – ответила Бьянка. – Я видела другого.
– Бласко?
– Да, Бласко. – Внезапно Бьянка упала к ногам хозяйки и стала целовать ей руки. – Он некрасивый, даже безобразный. Вам повезло, что вы станете женой Доминго.
– Безобразный? Не может быть. Значит, это не Бласко.
– Это был он. Мне кто-то сказал, что это Бласко. Он настоящий урод. К тому же мне сказали, что он плохой человек.
– Я уверена, что это неправда, – заявила Исабелья. – Мальчиком Бласко был выше Доминго и выглядел старше и красивее его. Все говорили, что из него вырастет красивый мужчина.
– Он плохой, – упорствовала Бьянка. – Я знаю! – Она вынула из кармана юбки колоду карт. – Сейчас про верим, подтвердят ли это карты. Ага, вот он! Темноволосый мужчина. Он злой, но не повредит вам, так как не сможет к вам приблизиться. А вот ваш добрый ангел – это Доминго. Он тоже темноволосый.
– Если они оба темноволосые, как ты их различаешь? – осведомилась Исабелья.
– Я знаю! – яростно повторила Бьянка.
Она продолжала думать о Бласко. Ночью ей снилось, как он поймал ее в кустах граната и стал целовать, но во сне Бьянка не стала уклоняться от его поцелуев.
Доминго не знал, что за ним наблюдают. Стоя на коленях перед алтарем, он молился о ниспослании мужества, чтобы следовать жизненным путем, который ему предназначен. Доминго всегда считал, что его призвание – быть священником, но знал, что, даже последовав этому призванию, никогда не избавится от желания быть хозяином поместья, мужем и отцом семейства.
Нередко Доминго стоял в этой часовне на коленях и возносил хвалы Богу и святым, жаждая лишь одного – служить Церкви. Но потом вспоминал счастливое детство, сбор винограда, деревенские праздники, сады, за которыми он ухаживал, розы, цветущие круглый год, и знал, что никогда не будет счастлив вдали от поместья Каррамадино. Доминго хотел быть священником, оставаясь мужчиной.
Он всегда верил, что когда-нибудь женится на Исабелье. Она казалась ему очаровательной с того времени, когда он впервые увидел ее младенцем в колыбели.
Если Доминго станет священником, если он уйдет в монастырь, то его будет преследовать не только тоска по дому, но еще более жестокая тоска по Исабелье.
Доминго говорил с отцом о своих чувствах. По этой причине так долго не принимали окончательного решения насчет его брака. Отец и мать убеждали Доминго, что женитьба – его долг. У них всего два сына, и они надеялись, что по крайней мере будут иметь много внуков, но их семья никогда не отличалась плодовитостью. Родители хотели, чтобы хозяином дома и земель стал старший сын, чтобы он женился на девушке из благородного семейства де Арис. Об этом браке говорили, когда Исабелья была еще ребенком, и дон Алонсо не желал выдавать дочь за младшего сына.
Доминго позволил себя убедить, но его одолевали сомнения. Бывали дни, когда он думал о спокойной жизни в стенах монастыря, упорядоченной звоном колоколов, об одиночестве и погружении в молитвы. Однако его не покидали мысли и о жизни в родном доме, рядом с Исабельей, которая с тех пор, как ему дали понять, что она в один прекрасный день станет его женой, казалась ему хрупкой, легкоранимой и нуждающейся в заботе.
Порой, когда летнее солнце пригревало особенно жарко и вдалеке слышалось пение сборщиков винограда, Доминго думал о том, что в разгар веселья после наступления темноты работники – мужчины и женщины – будут заниматься любовью, лежа в вечерней прохладе, и ему хотелось быть таким же, как они. В такие дни он надевал под камзол власяницу и носил ее до вечера, несмотря на жару. Но хотя подобные меры приносили некоторое облегчение, они не могли полностью избавить его от искушений.
В часовне царили тишина и покой. И все же, молясь, Доминго чувствовал, будто за ним наблюдают. Он знал, что этого не может быть, – в такое время никто не приближался к часовне. Возможно, ему не давали покоя муки совести.
Был ли он рад, что сыновний долг заставил его избрать мирскую жизнь? Хотел ли он стать священником только потому, что знал об отсутствии у него той бесшабашной отваги, которой в избытке располагал его брат Бласко? Не был ли он похотлив, словно конюх, гоняющийся за податливой служанкой? Сомнения не давали ему покоя.
Доминго вновь ощутил на себе чей-то взгляд. Из-за этого ему не удавалось сосредоточить внимание на молитве.
– Пресвятая Богородица, – пробормотал он, – помоги мне познать себя. Помоги прожить жизнь, которую я избрал, исполняя свой долг так же ревностно, как я исполнял бы его в монашеской келье.
Доминго встал и окинул взглядом часовню. Что за глупости! Конечно, здесь никого нет.
Этим утром он понял, что боится будущего, – вот почему ему кажется, будто за ним наблюдают чьи-то насмешливые глаза.
Выбравшись из кустов граната, Бласко проклинал цыганку на чем свет стоит. Какого черта она убежала в самый неподходящий момент? Для чего еще существуют цыганки, кроме как для забав и развлечений? Он припомнил цыганку, которую знал четырнадцати летним мальчиком, – высокую, полногрудую, с иссиня-черными волосами и блестящими глазами. Она посвятила его в те наслаждения, которые теперь были для него обычными, хотя и не менее желанными. Эта девушка чем-то напоминала ее. Не то чтобы они походили друг на друга внешне – обе были цыганками, и этим исчерпывалось их сходство. Но в девушке было что-то не позволяющее выбросить ее из головы.
Бласко засмеялся вслух.
Когда Доминго женится, девушка поселится в их доме, так как она служанка Исабельи. У него появятся возможности, и он предчувствовал, что не останется без награды.
Только поэтому Бласко позволил девушке убежать.
Его мысли переключились на Исабелью. Прошло много лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Бласко учился в университете в Саламанке, где пускался в любовные приключения вместе с другими студентами. По ночам он бродил по улицам, следуя моде, установленной наследником престола доном Карлосом, хотя, в отличие от приключений принца, авантюры Бласко всегда оканчивались соблазнением не слишком протестующей жертвы. Дон Карлос выглядел монстром, а Бласко был одним из самых обаятельных юношей в университетском городе, и многие женщины бросали на него нежные взгляды.
Бласко не думал об Исабелье, пока не вернулся домой и не услышал разговоры о браке. Тогда он почувствовал себя задетым, вспоминая робкую темноволосую девочку, которую так любил в детстве, и которая теперь должна была стать его свояченицей.
Если бы родители сказали ему, что он должен жениться на Исабелье де Арис, Бласко с радостью поскакал бы к ней домой и стал бы разыгрывать влюбленного.
Но девушку предназначили его старшему брату.
Бедная Исабелья! Половина сердца Доминго всегда будет принадлежать святым.
Интересно, как сейчас выглядит Исабелья? Действительно ли она стала красавицей или же это всего лишь разговоры родителей, стремящихся возбудить желание жениться в сыне, который носится с идеей стать священником? Быть может, родители просто нахваливали свой товар, как продавцы халвы на рынке? «Самая сладкая и ароматная халва! Лучшей не найти ни в Аликанте, ни в Таррагоне!»
Было бы забавно съездить в дом де Арисов и убедиться во всем самому!
Да, но это, возможно, не соответствовало бы понятиям о хороших манерах. Должен ли будущий деверь посещать дом невесты брата до свадьбы?
Бласко усмехнулся собственным мыслям. Не хочется ли ему посетить дом Исабельи в надежде снова увидеть цыганку?
Он медленно побрел через сад, думая об Исабелье и цыганке – с легким сожалением о первой и с растущим желанием о второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Впрочем, красота девушки не осталась ими незамеченной, чем Бьянка была вполне удовлетворена.
Зато донья Тереса не испытывала удовлетворения. Она слышала о Бьянке от доньи Марины: добросердечную Исабелью тронула печальная история цыганки, и ей разрешили оставить девушку при себе в качестве служанки. При виде Бьянки донья Тереса сразу же решила, что в ее доме она не задержится. Такая девушка способна причинить большие неприятности. В ней не ощущалось приличествующего слугам почтения: цыганка вызывающе вскидывала голову, а ее гибкие движения, очевидно врожденные и, стало быть, неискоренимые, – могли вызвать смятение среди слуг-мужчин.
Поэтому донья Тереса оказала служанке Исабельи весьма холодный прием.
Сеньора приняла шарф и попросила Бьянку обождать, пока она напишет письмо.
Бьянка проводила время ожидания, разглядывая комнату. Пол был устлан коврами, а узоры на драпировках были более искусными, чем ей когда-либо приходилось видеть. На гобеленах изображены великие Фердинанд и Изабелла, в богатых мантиях, попирающие головы побежденных мавров. Все пышно и великолепно, но Бьянка, в свою очередь, сразу невзлюбила гордую женщину, чьи чувства по отношению к ней она безошибочно угадала. В этом доме у нее будет враг.
– Возьми это и передай донье Исабелье, – послышались слова. Белая рука, усыпанная дорогими кольцами, положила записку на маленький столик, словно опасаясь коснуться смуглой руки Бьянки. – Перед уходом можешь попросить слуг, чтобы тебя накормили.
Неужели она должна есть вместе со слугами ржаной пудинг и олью подряду, которые эти люди поглощают с таким аппетитом? Должна сидеть рядом с лакеями и конюхами и чувствовать на себе взгляды, такие же, как у Хуана и у тех, кто провожал ее к этой отвратительной донье Тересе? Должна позволять им как бы случайно прижиматься к ней и касаться ее пальцами? Разумеется, нет! Ей нужно исполнить поручение – ведь она ехала сюда не только для того, чтобы передать шарф.
Бьянка вышла из комнаты и двинулась через огромный зал от колонны к колонне, используя каждую как временное укрытие. Ей хотелось бросить взгляд на дона Доминго и сообщить хозяйке настолько блистательное его описание, что донья Исабелья перестанет бояться.
Разумеется, Бьянке не следовало задерживаться в доме, где на нее в любой момент могли наткнуться слуги, поэтому она выскользнула наружу и двинулась вокруг дома, держась поближе к стенам.
Проходя под арками и через патио, Бьянка, наконец, оказалась в красивом саду, где росли пальмы и апельсиновые деревья. Двигаясь мимо жилищ прислуги, она слышала смех, и ей почудился среди других голосов голос Хуана. Бьянка уловила запах лука и порадовалась, что не стала есть со слугами. Оказавшись у другого крыла здания, она увидела, что оно построено не в мавританском стиле, и поняла, что это часовня, воздвигнутая позднее. Осторожно взобравшись на выступ ограды, Бьянка заглянула в узенькое окошко без стекол и увидела внутри алтарь, исповедальню и большую фигуру Девы Марии в голубом одеянии. Какой-то молодой человек молился на коленях перед алтарем.
Бьянка сразу поняла, что ее поиски пришли к концу. Исабелья говорила ей о двух братьях – Доминго и Бласко. Судя по одежде, это был один из сыновей хозяина дома, а так как Бьянка не сомневалась, что это не Бласко, значит, это должен быть Доминго.
Молодой человек так низко склонял голову, что она не могла толком его разглядеть. Он был абсолютно не подвижен, полностью погрузившись в молитву.
Бьянка решила подождать, покуда молодой человек не изменит позу, чтобы увидеть его лицо, – ведь ей нужно так много рассказать о нем Исабелье.
Наконец он встал, и она смогла как следует его рассмотреть. Юноша был среднего роста, с бледным и суровым лицом; он выглядел так, словно общался со святыми. Его губы шевелились, как будто он продолжал молиться.
«Он слишком серьезен и будет строгим мужем, – подумала Бьянка. – Но я скажу сеньорите, что ее жених красив, ведь так оно и есть, и что он хороший человек, судя по тому, как искренне он молится в одиночестве».
Юноша вышел из часовни, и Бьянка прижалась к стене. Каменный выступ скрывал ее, но если Доминго повернется направо, то сразу ее заметит.
Бьянка начала придумывать оправдания. Она скажет ему, что заблудилась и, будучи цыганкой, не осмеливалась войти в часовню, но очень хотела посмотреть, что находится внутри. А может, сказать ему, что она служанка Исабельи и хозяйка очень ее любит? Тогда, чтобы доставить удовольствие невесте, он не будет с ней суров.
Думать дальше не было смысла, так как молодой человек свернул налево. Бьянка осталась на месте, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
Внезапно за старым перечным деревом послышался шорох, и появился еще один юноша. Бьянка хотела убежать, но поскользнулась, и юноша поймал ее.
Она увидела перед собой пару черных блестящих глаз и полные губы, кривящиеся, как ей показалось, в злобной усмешке.
– Ну, – заговорил молодой человек, – вы попались, моя красавица. Зачем вы сюда забрались?
– Я не забиралась! Я имею право находиться здесь!
Он продолжал крепко держать ее.
– Ага! Цыганка!
– Пожалуйста, уберите руки.
– Нет, пока не услышу, кто ты и что здесь делаешь.
– То же самое я могу спросить у вас.
– Тогда ты не просто цыганка, но еще и нахалка. Знаешь, что я с тобой сделаю? Велю привязать тебя к столбу и высечь. Так мы поступаем с теми, кто без спросу вторгается в наши владения.
Теперь Бьянка поняла. Она его узнала. Кровь бросилась ей в лицо. Юноша это заметил и наблюдал за ней все с той же усмешкой.
– Бласко! – произнесла Бьянка.
– Для нахальных цыганок сеньор Бласко Каррамадино, – ответил он.
– Значит, вы Бласко, а тот другой был Доминго.
– Я требую объяснений, иначе не отпущу тебя, – пригрозил юноша.
– Вы порвете мне платье!
– «Платье»! Это слишком громко сказано. – Одной рукой он попытался приподнять подол ее юбки, а другой продолжал удерживать девушку.
Бьянка пнула его ногой.
– Цыгане носят ножи, а девушки прячут их под юбками. Я должен убедиться, что ты не ударишь меня ножом в спину, когда я тебя отпущу.
– У меня нет ножа.
Юноша рассмеялся, прижимая ее к стене.
– Придется обыскать тебя, чтобы это проверить. Бьянка снова попыталась лягнуть его, но он схватил ее за ногу. Она упала на землю и тут же вскочила.
– Да будет вам известно, что я личная служанка сеньориты Исабельи де Арис.
– Это интересно, – промолвил молодой человек, – хотя и не объясняет того, зачем ты пробралась к нашей часовне.
– Никуда я не пробиралась. Я просто… заблудилась.
– И заглянула в окно, чтобы найти дорогу? Лучше сознайся, почему ты смотрела в окно.
– Я не смотрела!
– Вот как? – усмехнулся юноша. – Ты служанка доньи Исабельи, приехала сюда с письмом от хозяев, и так как у тебя имеется нос, – он слегка щелкнул ее по носу, – ты суешь его куда не следует. Но поскольку носик у тебя очаровательный, то, на сей раз, я тебя прощу, потому что… потому что у тебя такие злые глаза и ты больно лягаешься. Кажется, ты попытаешься убить меня, если я тебя не отпущу.
– Ну, так отпустите меня, и вам не придется умирать.
Молодой человек расхохотался, запрокинув голову.
Воспользовавшись случаем, Бьянка вырвалась и бросилась бежать.
Он пустился вдогонку – она слышала его смех совсем близко за спиной.
Бьянка бежала вслепую, не зная дороги. Свернув в сторону от дома, она обогнула сад, ловко миновала какую-то статую, но зацепилась ногой за резную ограду и свалилась в кусты.
Так она попалась.
– Что за дьявол! – воскликнул юноша. – Какая же ты злючка, моя маленькая gitana! – Опустившись рядом с ней на колени, он внезапно обнял ее и поцеловал в губы. Бьянка тщетно пыталась вырваться. – Этот поцелуй предназначен первой чистой цыганке, которую я вижу. Если ты вынешь из ушей эти побрякушки и прикроешь смуглую кожу, то сможешь сойти за сеньориту… если перестанешь лягаться.
Бьянка не боялась мужчин, ее не впервые преследовали, но ее пугали чувства, которые пробудил в ней этот юноша. Ей казалось, будто они уже давно знакомы – очевидно, благодаря рассказам Исабельи.
– Прилично ли такому знатному сеньору, – с насмешливой скромностью осведомилась Бьянка, – гоняться за бедной служанкой?
– Есть вещи, – ответил он, – за которыми гоняются все мужчины.
– Какие?
– Не задавай глупых вопросов, – усмехнулся юноша. – Ты сама это знаешь.
Видя, что он ослабил бдительность, Бьянка кокетливо улыбнулась, внезапно вырвалась и пустилась бежать так, словно за ней гнался лев.
Добежав до флигеля прислуги, она быстро нашла дверь и вбежала в комнату, где за длинным столом сидели люди.
– Да ведь это Бьянка! – воскликнул Хуан. – А мы то голову ломали, куда ты подевалась.
По дороге домой Бьянка хранила молчание. Когда они вернулись, Исабелья тут же позвала ее к себе.
– Ты видела его? – спросила она.
– Видела, как он молится в часовне. Я тайком пробралась туда и заглянула в окно. Он не знал, что я за ним наблюдаю. Но я хорошо его рассмотрела – он красивый мужчина и хороший человек.
Исабелья молчала – она продолжала трудиться над напрестольной пеленой, которую хотела закончить до свадьбы.
– А ты видела кого-нибудь еще, Бьянка? – наконец спросила она.
– Да, – ответила Бьянка. – Я видела другого.
– Бласко?
– Да, Бласко. – Внезапно Бьянка упала к ногам хозяйки и стала целовать ей руки. – Он некрасивый, даже безобразный. Вам повезло, что вы станете женой Доминго.
– Безобразный? Не может быть. Значит, это не Бласко.
– Это был он. Мне кто-то сказал, что это Бласко. Он настоящий урод. К тому же мне сказали, что он плохой человек.
– Я уверена, что это неправда, – заявила Исабелья. – Мальчиком Бласко был выше Доминго и выглядел старше и красивее его. Все говорили, что из него вырастет красивый мужчина.
– Он плохой, – упорствовала Бьянка. – Я знаю! – Она вынула из кармана юбки колоду карт. – Сейчас про верим, подтвердят ли это карты. Ага, вот он! Темноволосый мужчина. Он злой, но не повредит вам, так как не сможет к вам приблизиться. А вот ваш добрый ангел – это Доминго. Он тоже темноволосый.
– Если они оба темноволосые, как ты их различаешь? – осведомилась Исабелья.
– Я знаю! – яростно повторила Бьянка.
Она продолжала думать о Бласко. Ночью ей снилось, как он поймал ее в кустах граната и стал целовать, но во сне Бьянка не стала уклоняться от его поцелуев.
Доминго не знал, что за ним наблюдают. Стоя на коленях перед алтарем, он молился о ниспослании мужества, чтобы следовать жизненным путем, который ему предназначен. Доминго всегда считал, что его призвание – быть священником, но знал, что, даже последовав этому призванию, никогда не избавится от желания быть хозяином поместья, мужем и отцом семейства.
Нередко Доминго стоял в этой часовне на коленях и возносил хвалы Богу и святым, жаждая лишь одного – служить Церкви. Но потом вспоминал счастливое детство, сбор винограда, деревенские праздники, сады, за которыми он ухаживал, розы, цветущие круглый год, и знал, что никогда не будет счастлив вдали от поместья Каррамадино. Доминго хотел быть священником, оставаясь мужчиной.
Он всегда верил, что когда-нибудь женится на Исабелье. Она казалась ему очаровательной с того времени, когда он впервые увидел ее младенцем в колыбели.
Если Доминго станет священником, если он уйдет в монастырь, то его будет преследовать не только тоска по дому, но еще более жестокая тоска по Исабелье.
Доминго говорил с отцом о своих чувствах. По этой причине так долго не принимали окончательного решения насчет его брака. Отец и мать убеждали Доминго, что женитьба – его долг. У них всего два сына, и они надеялись, что по крайней мере будут иметь много внуков, но их семья никогда не отличалась плодовитостью. Родители хотели, чтобы хозяином дома и земель стал старший сын, чтобы он женился на девушке из благородного семейства де Арис. Об этом браке говорили, когда Исабелья была еще ребенком, и дон Алонсо не желал выдавать дочь за младшего сына.
Доминго позволил себя убедить, но его одолевали сомнения. Бывали дни, когда он думал о спокойной жизни в стенах монастыря, упорядоченной звоном колоколов, об одиночестве и погружении в молитвы. Однако его не покидали мысли и о жизни в родном доме, рядом с Исабельей, которая с тех пор, как ему дали понять, что она в один прекрасный день станет его женой, казалась ему хрупкой, легкоранимой и нуждающейся в заботе.
Порой, когда летнее солнце пригревало особенно жарко и вдалеке слышалось пение сборщиков винограда, Доминго думал о том, что в разгар веселья после наступления темноты работники – мужчины и женщины – будут заниматься любовью, лежа в вечерней прохладе, и ему хотелось быть таким же, как они. В такие дни он надевал под камзол власяницу и носил ее до вечера, несмотря на жару. Но хотя подобные меры приносили некоторое облегчение, они не могли полностью избавить его от искушений.
В часовне царили тишина и покой. И все же, молясь, Доминго чувствовал, будто за ним наблюдают. Он знал, что этого не может быть, – в такое время никто не приближался к часовне. Возможно, ему не давали покоя муки совести.
Был ли он рад, что сыновний долг заставил его избрать мирскую жизнь? Хотел ли он стать священником только потому, что знал об отсутствии у него той бесшабашной отваги, которой в избытке располагал его брат Бласко? Не был ли он похотлив, словно конюх, гоняющийся за податливой служанкой? Сомнения не давали ему покоя.
Доминго вновь ощутил на себе чей-то взгляд. Из-за этого ему не удавалось сосредоточить внимание на молитве.
– Пресвятая Богородица, – пробормотал он, – помоги мне познать себя. Помоги прожить жизнь, которую я избрал, исполняя свой долг так же ревностно, как я исполнял бы его в монашеской келье.
Доминго встал и окинул взглядом часовню. Что за глупости! Конечно, здесь никого нет.
Этим утром он понял, что боится будущего, – вот почему ему кажется, будто за ним наблюдают чьи-то насмешливые глаза.
Выбравшись из кустов граната, Бласко проклинал цыганку на чем свет стоит. Какого черта она убежала в самый неподходящий момент? Для чего еще существуют цыганки, кроме как для забав и развлечений? Он припомнил цыганку, которую знал четырнадцати летним мальчиком, – высокую, полногрудую, с иссиня-черными волосами и блестящими глазами. Она посвятила его в те наслаждения, которые теперь были для него обычными, хотя и не менее желанными. Эта девушка чем-то напоминала ее. Не то чтобы они походили друг на друга внешне – обе были цыганками, и этим исчерпывалось их сходство. Но в девушке было что-то не позволяющее выбросить ее из головы.
Бласко засмеялся вслух.
Когда Доминго женится, девушка поселится в их доме, так как она служанка Исабельи. У него появятся возможности, и он предчувствовал, что не останется без награды.
Только поэтому Бласко позволил девушке убежать.
Его мысли переключились на Исабелью. Прошло много лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Бласко учился в университете в Саламанке, где пускался в любовные приключения вместе с другими студентами. По ночам он бродил по улицам, следуя моде, установленной наследником престола доном Карлосом, хотя, в отличие от приключений принца, авантюры Бласко всегда оканчивались соблазнением не слишком протестующей жертвы. Дон Карлос выглядел монстром, а Бласко был одним из самых обаятельных юношей в университетском городе, и многие женщины бросали на него нежные взгляды.
Бласко не думал об Исабелье, пока не вернулся домой и не услышал разговоры о браке. Тогда он почувствовал себя задетым, вспоминая робкую темноволосую девочку, которую так любил в детстве, и которая теперь должна была стать его свояченицей.
Если бы родители сказали ему, что он должен жениться на Исабелье де Арис, Бласко с радостью поскакал бы к ней домой и стал бы разыгрывать влюбленного.
Но девушку предназначили его старшему брату.
Бедная Исабелья! Половина сердца Доминго всегда будет принадлежать святым.
Интересно, как сейчас выглядит Исабелья? Действительно ли она стала красавицей или же это всего лишь разговоры родителей, стремящихся возбудить желание жениться в сыне, который носится с идеей стать священником? Быть может, родители просто нахваливали свой товар, как продавцы халвы на рынке? «Самая сладкая и ароматная халва! Лучшей не найти ни в Аликанте, ни в Таррагоне!»
Было бы забавно съездить в дом де Арисов и убедиться во всем самому!
Да, но это, возможно, не соответствовало бы понятиям о хороших манерах. Должен ли будущий деверь посещать дом невесты брата до свадьбы?
Бласко усмехнулся собственным мыслям. Не хочется ли ему посетить дом Исабельи в надежде снова увидеть цыганку?
Он медленно побрел через сад, думая об Исабелье и цыганке – с легким сожалением о первой и с растущим желанием о второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39