По дороге нащипала дикого лука, памятуя уроки Микайи. Он научил ее ценить дары природы – дикие фрукты, орехи и ягоды, травы и коренья, придававшие любому блюду неповторимый вкус. Под руководством мудрого великана девушка теперь могла отличить съедобные ягоды и травы от ядовитых и собрать в лесу добрый урожай.
Однако новая жизнь далась нелегко, и многое пришлось постигать с азов, идя тернистым путем проб и ошибок. Первые опыты у громадной печи, сложенной в углу хижины из камня, дали плачевные результаты. Руки покрылись синяками, ссадинами и ожогами, оленье мясо невозможно было прожевать, а кукурузные лепешки подгорали и крошились. Но со временем Оливия овладела искусством готовить мясо в духовке и жарить лепешки на тяжелой чугунной сковородке. Она теперь умела даже приготовить вяленое мясо со специями, душистое и питательное, не имевшее ничего общего с глинистой массой, которой потчевали матросов Мануэля Лисы их жены-индианки.
Девушка, выросшая в городе, могла нынче похвастаться навыками, без которых немыслима жизнь на природе. К примеру, она умела снять шкуру с туши бизона, вычистить железной щеткой, а потом втереть пепел и мозги, чтобы придать шкуре мягкость и эластичность. Когда Оливия впервые погрузила руки в серое месиво из пепла и мозгов и приступила к работе, следуя указаниям Микайи, ей невольно вспомнилась глупая девица, которую стошнило от запаха крови, когда Сэмюэль велел помочь индианкам при разделке туши оленя. С тех пор она дала себе зарок ни при каких обстоятельствах не пугаться вида или запаха крови.
Иногда Микайя брал ее с собой в лес расставлять силки и капканы, показывал, как правильно читать следы зверей. Оливия довольно быстро научилась готовить вкуснейшие блюда из жирных диких кроликов и тучных дроф, но прошло много времени, пока ей далось искусство меткой стрельбы. Зато сейчас она могла поразить мелкую дичь с первого выстрела, хотя для этого нужно было постоянно практиковаться, в том числе на мишенях, которые устанавливал Микайя. Он требовал жалеть зверей и убивать ровно столько, сколько надо для ежедневного пропитания, хотя с приходом осени от этого правила пришлось отказаться – наступал сезон заготовки мяса впрок на зиму. Как раз на будущей неделе Микайя собирался на охоту за крупной дичью, и Оливия с нетерпением ждала того дня.
Она тщательно вымыла овощи в ручье и направилась назад к хижине. Недалеко от входа на железном штыре висела кастрюля над костром, пламя которого почти не было видно в ярких лучах послеполуденного солнца. В теплое время года еду готовили на свежем воздухе, чтобы ночью не было душно спать в доме. Оливия встала на колени у костра, сняла крышку с закопченной чугунной кастрюли и блаженно втянула носом аромат розмарина и оленины, потом размешала тушеное мясо поварешкой, нарезала овощей и забросила в кастрюлю. Пока еда доспеет, на что уйдет не один час, есть время заняться шкурой бизона, из которой должно получиться теплое пальто на зиму.
– Для девицы, которая в детстве не умела даже нитку продеть в иголку, я справляюсь не так уж плохо, – похвалила себя Оливия, терпеливо протаскивая длинную стальную иглу сквозь толстую бизонью кожу. Уроки Микайи явно не пропали даром.
За работой время бежало быстро, и девушка не заметила, как солнце начало клониться к закату. Она встрепенулась и подняла голову, заслышав звуки голосов и собачий лай, доносившиеся снизу из долины. Оливия радостно улыбнулась и встала в ожидании гостей.
– Вот это да! Пахнет так, что слюнки текут. Ты молодец, Искорка, – весело крикнул издали Микайя, выходя из густых зарослей на склоне холма. Он дал девушке такое прозвище не только по цвету огненно-рыжих волос, но и из-за ее вспыльчивого, огненного характера.
Из-за спины хозяина вперед вырвался громадный кудлатый пес грязно-белого окраса с изуродованным левым ухом и во весь опор помчался к Оливии, вертя лохматым хвостом и подвывая в предвкушении встречи.
– Ну что, псина? Что скажешь, Буян? – нежно приговаривала Оливия, безуспешно пытаясь уклониться от горячего шершавого языка, облизывавшего ее щеки. Пес с наскока едва не сбил девушку с ног и теперь не сводил с хозяйки темных влажных глаз, в которых светилось обожание.
Оливия терпеливо сносила бурные ласки, припоминая, как перепугалась, когда подошла к хижине Микайи впервые. Дорогу к двери перегородило грозно рычавшее лохматое чудовище. Растерявшаяся было девушка быстро сумела найти путь к сердцу зверя, и не прошло и часа, как пес валялся на спине, подставив живот в ожидании, что его почешут. Глядя на это, Микайя божился, что свершилось чудо. Буян не признавал посторонних, и чужакам не рекомендовалось до него даже дотрагиваться. Видимо, в память пса навсегда врезались жестокие обиды раннего детства, когда над ним измывались под пьяную руку прежние хозяева, из рук которых вызволил его Микайя. Он пригрел и откормил Буяна, и пес отвечал ему преданностью, но всех остальных людей на дух не переносил – пока не появилась Оливия. С нею они стали неразлучными друзьями. Девушка скармливала Буяну лучшие куски со стола, а по вечерам они лежали рядышком у огня, Оливия почесывала псу живот и напевала песенки, которые наигрывал на скрипке Микайя.
– У нас сегодня гости, – объявил хозяин хижины, приближаясь к костру. Рядом с ним шел высокий, гибкий индеец из племени осагов.
– Приветствую тебя, Железный Коршун, – сказала Оливия с вежливым поклоном. Одетая в длинные чулки из оленьей кожи и короткую хлопчатобумажную тунику, подобную той, какую носил ее приемный отец, она спокойно стояла перед гостем, не обращая внимания на его крайне необычный вид.
По традиции его народа, голова и лицо индейца были гладко выбриты, брови выщипаны и лишь с макушки на спину свисала длинная черная косичка с искусно вплетенными ракушками и перьями. Обнаженное по пояс мускулистое тело цвета старой бронзы покрывала синяя татуировка, изображавшая подвиги воина в былых баталиях. Мочки ушей растянулись под тяжестью огромных серег из кости и стекла, а шею украшали несколько рядов тяжелых бус. Железный Коршун являл собой образец варварского великолепия. В былые времена Оливия бы упала в обморок при виде столь страшного дикаря, а сейчас отнеслась к гостю без тени смущения. С тех пор как она поселилась в хижине Микайи Джонстона, девушка ко многому привыкла и научилась ладить с индейцами разных племен, особенно с осагами, верховодившими в этих краях. Микайя поддерживал добрые отношения с коренными жителями и вел с ними активную торговлю, обменивая стальные топоры, ножи и прочие предметы домашнего обихода, которые производились в мире белых, на всякие полезные вещи, которые ему приглянулись или которые можно было позднее продать за наличные в белых поселениях, – жилеты из мягкой оленьей кожи с вшитыми иглами дикобраза, мокасины, разукрашенные бусинками, керамическую посуду и водонепроницаемые корзины из тростника.
В ответ на приветствие Железный Коршун важно кивнул и искоса глянул на «сына-дочь» Большого Медведя, как называли Джонстона индейцы. Индеец не понимал, как женщина может жить и охотиться по обычаям Длинных Ножей, так как не женское это дело, но готов был смириться с таким поведением из уважения к Большому Медведю. Изъяснялись они друг с другом на чудовищной смеси английского, испанского и языка осагов.
– Рад тебя снова видеть. Ты подготовила свои ножи к большой осенней охоте? – спросил Железный Коршун, в глазах которого плясали смешинки. Он отлично знал, что сын-дочь пойдет на охоту с Большим Медведем и не станет рассиживаться у костра в ожидании возвращения мужчин с добычей, подобно прочим скво, но уж очень хотелось немного поддразнить девчонку.
Оливия не спешила с ответом, наполнила две жестяные миски густым рагу, вручила одну гостю и с улыбкой сказала:
– Большой Медведь и я возьмем с собой не только ножи… нам понадобится и острый глаз, чтобы выследить бизона.
– Я же тебе говорил, что моя Искорка за словом в карман не лезет, – рассмеялся Микайя, звучно хлопнув рукой по бедру. – Да и отваги ей не занимать. Ты бы посмотрел на нее, когда я впервые дал ей карабин и сказал, что пора научиться стрелять.
Джонстон принял миску с тушеным мясом, присел на корточки в тени большого дерева, растущего возле хижины, и продолжил свой рассказ. Вопреки обычаям осагов, Оливия сразу же наполнила и свою миску и присоединилась к мужчинам. Прислушиваясь к словам Микайи о том, как прошлой весной она впервые в жизни взяла в руки ружье, Оливия вновь переживала те события, и прошлое вставало перед глазами.
С самого начала их жизни в хижине Микайя настоял на том, чтобы Оливия не выходила из дома без ружья, хотя оно и не было заряжено. «Привыкай, – говорил он. – Руки должны ощущать тяжесть оружия». Под его руководством она училась целиться в камни, деревья, парящих в небе коршунов и прыгающих с ветки на ветку белок, нажимать на курок и «убивать». Наконец Микайя объявил, что Оливия может сама зарядить гладкоствольный кремневый карабин калибра 0,69 дюйма и выстрелить.
Микайя проследил за тем, как она заряжает, одобрительно кивнул и сказал:
– Пока очень медленно, но быстро получится, когда попрактикуешься. Стрелять будешь вон туда. – И ткнул пальцем в старый дуб примерно в семидесяти пяти ярдах, на стволе которого он вытесал топором белую отметину размером чуть больше своего кулака.
Как только Оливия взвела курок, Микайя остановил ее.
– Погоди, Искорка, – сказал он. – Во-первых, запомни, что при возможности надо подыскать опору, положить ствол на камень или на ветку. Либо прислонись плечом к стволу дерева. Во-вторых, обязательно крепко прижми приклад, чтобы не ударило при отдаче. Вот так. Теперь пали!
Оливия повторяла эти движения уже сотни раз в прошлом и сейчас подняла ружье, прижала к плечу приклад, глубоко вздохнула, выдохнула и навела мушку на мишень. Как учил Микайя, все следовало проделать плавно, одним движением, а когда подведешь мушку под мишень, курок не дергать, а нажимать постепенно. Так и поступила. Раздался грохот, из дула вылетело облачко дыма, и девушка непроизвольно выронила оружие. Она не была готова ни к звуку выстрела, ни к сильной отдаче прикладом в плечо. Смутившись, она украдкой посмотрела на учителя.
– Ну что ж, для первого раза все не так плохо, – подвел итог Микайя, задумчиво почесывая бороду. – В мишень не попала, но дерево все же задела. Я видел, как отлетел кусок коры. – Он перевел взгляд на ружье, валявшееся на земле. – Бросать ружье после каждого выстрела не советую. Больше времени уйдет на перезарядку. И механизм можно повредить.
Девушка закусила губу, чтобы не расплакаться от стыда, и потупилась.
– Не горюй, Искорка, – утешил ее Микайя. – Заряжай, а я пойду посмотрю, куда ты попала. – И медленно пошел к дубу.
Когда он вернулся, ружье было вновь заряжено и готово к стрельбе.
– Видно, глаза у меня уже не те, что раньше, – с улыбкой сказал Микайя, запустив в бороду всю пятерню. – Оказывается, ты не просто задела дерево, а угодила, считай, в самый центр мишени. Я знавал охотников, которым это не удавалось ни разу в жизни. Поздравляю. – Оливия зарделась от похвалы. – Давай еще раз попробуем.
Заученным жестом девушка подняла ружье, прицелилась, выстрелила и… не попала даже в дерево. Удивленно посмотрела на учителя, а тот закатился смехом. Глядя на него, Оливия начала улыбаться, а потом тоже рассмеялась.
– Ладно, Искорка, заряжай снова и помни, что ты еще не настоящий охотник. Не слишком-то зазнавайся.
Тут голос Микайи вернул ее к настоящему:
– Слушай, Искорка. Железный Коршун видел стадо бизонов там, где река Осагов впадает в Миссури.
– Так близко? Я-то думала, нам придется углубляться далеко в прерии, где охотятся индейцы кау, – откликнулась Оливия, радостно возбужденная перспективой принять участие в охоте на бизонов.
– Большая охота начнется, как только соберем урожай, – вставил Железный Коршун. – Место сбора у слияния рек. Может статься, охотникам из племени осагов будет чему поучиться у сына-дочери Большого Медведя, Горячего Уголька.
Оливия знала, что индеец предлагал за нее огромный выкуп, но Микайя вежливо и решительно отклонил его предложение, пояснив, что у девушки есть муж, Длинный Нож, попросивший Большого Медведя присмотреть за ней, пока он служит в американской армии. Это навевало тяжелые воспоминания о Сэмюэле, но Оливия не возражала против такой интерпретации. Ведь надо же было как-то оградить девушку от новых покушений на ее свободу.
После большой охоты они вернутся домой и займутся подготовкой к зиме, будут солить и вялить мясо, сушить овощи и фрукты. Хотя зима в этих лесистых районах Миссури была не столь суровой, как в верховьях великих рек, где случались морозы и метели, лучше отнестись с должным уважением к капризам природы и запастись всем необходимым на случай, если выпадет глубокий снег, станет мало дичи или кто-то из них заболеет.
А весной Микайя совершит свое ежегодное путешествие в Сент-Луис, чтобы выменять немногие припасы, которые можно достать только в городе. И возьмет с собой Оливию. Она порой задумывалась над тем, что станет делать, когда вернется туда, где прожила столько лет. Микайя несколько раз упоминал о Сэмюэле, высказывая предположение, что полковник, вероятно, служит в форте Беллефонтейн.
Проницательный горец догадывался, что девушка по-прежнему питает нежные чувства к бросившему ее негодяю. Вполне возможно, Микайя даже был бы не прочь заставить полковника под дулом ружья жениться на Оливии. От одной мысли об этом девушку бросало в дрожь. Когда речь заходила о прошлом и всплывало имя Шелби, она разыгрывала равнодушие и замыкалась в себе и в такие минуты ничем не напоминала заплаканную девчонку, признавшуюся некогда Микайе в своей любви к молодому полковнику. Возвращаться к пережитому не было никакого смысла, как и бесполезно строить планы на будущее. Сейчас нужно жить настоящим и наслаждаться новой жизнью, ощущением свободы и такой уверенности в собственных силах, о какой она не могла и мечтать в своем прежнем городском существовании.
Вот придет весна, и тогда Оливия решит, какой путь выбрать. Но при всех обстоятельствах этот путь пройдет вдали от дорог, по которым ступает полковник Сэмюэль Шеридан Шелби.
В отличие от Оливии, Шелби не мог похвалиться, что провел лето и осень приятно, с заметной пользой. Расставшись с Мануэлем Лисой, несколько недель он переходил от одного небольшого лагеря осагов к другому и выкурил не одну традиционную трубку мира со старейшинами, ведя долгие беседы о надвигающейся войне между американцами и англичанами, которые намереваются приплыть из-за океана.
Сэмюэль успел добраться до селения, где жил вождь осагов Белый Волос, раньше английского агента, но во многих других случаях англичанин оказывался на шаг впереди и продолжал сеять смуту, раздавая индейцам виски и оружие. На переговорах со старейшинами Шелби неизменно подчеркивал, что английский король живет далеко за океаном, не питает к осагам большого интереса и не способен обеспечить им защиту от врагов, в то время как американский президент всегда будет рядом и кровно заинтересован в поддержании порядка на берегах Миссури. Американцы в любом случае выиграют войну, поскольку будут воевать на своей территории, убеждал полковник индейцев. Именно поэтому необходимо хранить верность договору, который заключен между осагами и американским правительством, и во всем положиться на мудрость президента Мэдисона, Отца Бледнолицых из Вашингтона.
Оставалось надеяться, что его слова упали на благодатную почву, хотя полной уверенности не было. Шелби так и не научился читать мысли индейцев, слушавших его речи с непроницаемыми лицами, молча. Не помогли и несколько летних сезонов, проведенных Сэмюэлем с Лизой и Сантьяго среди апачей. Иногда полковник сожалел, что не вырос и не жил среди краснокожих, как Сантьяго, легко находивший общий язык с индейцами, но ведь в этом случае, утешал себя полковник, он не был бы эмиссаром Джемми Мэдисона.
К концу лета, идя по следу неуловимого английского агента, Шелби пересек Миссисипи и попал на территорию Индианы, где вскоре обнаружил, что племена сау и шони твердо встали на сторону англичан. После короткой беседы с губернатором и командующим местными войсками Уильямом Генри Гаррисоном, грубым молодым солдафоном, который произвел на него тягостное впечатление, Сэмюэль понял – открытая и кровавая война между американскими поселенцами и индейскими племенами предрешена и неизбежна, причем ее жаждут обе стороны.
В прошлом месяце Шелби вернулся в Луизиану в надежде хоть здесь добиться успеха. Для этого нужно было по крайней мере выступить на Большом совете племени осагов. Заодно, возможно, найдется человек, который выведет на след английского агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Однако новая жизнь далась нелегко, и многое пришлось постигать с азов, идя тернистым путем проб и ошибок. Первые опыты у громадной печи, сложенной в углу хижины из камня, дали плачевные результаты. Руки покрылись синяками, ссадинами и ожогами, оленье мясо невозможно было прожевать, а кукурузные лепешки подгорали и крошились. Но со временем Оливия овладела искусством готовить мясо в духовке и жарить лепешки на тяжелой чугунной сковородке. Она теперь умела даже приготовить вяленое мясо со специями, душистое и питательное, не имевшее ничего общего с глинистой массой, которой потчевали матросов Мануэля Лисы их жены-индианки.
Девушка, выросшая в городе, могла нынче похвастаться навыками, без которых немыслима жизнь на природе. К примеру, она умела снять шкуру с туши бизона, вычистить железной щеткой, а потом втереть пепел и мозги, чтобы придать шкуре мягкость и эластичность. Когда Оливия впервые погрузила руки в серое месиво из пепла и мозгов и приступила к работе, следуя указаниям Микайи, ей невольно вспомнилась глупая девица, которую стошнило от запаха крови, когда Сэмюэль велел помочь индианкам при разделке туши оленя. С тех пор она дала себе зарок ни при каких обстоятельствах не пугаться вида или запаха крови.
Иногда Микайя брал ее с собой в лес расставлять силки и капканы, показывал, как правильно читать следы зверей. Оливия довольно быстро научилась готовить вкуснейшие блюда из жирных диких кроликов и тучных дроф, но прошло много времени, пока ей далось искусство меткой стрельбы. Зато сейчас она могла поразить мелкую дичь с первого выстрела, хотя для этого нужно было постоянно практиковаться, в том числе на мишенях, которые устанавливал Микайя. Он требовал жалеть зверей и убивать ровно столько, сколько надо для ежедневного пропитания, хотя с приходом осени от этого правила пришлось отказаться – наступал сезон заготовки мяса впрок на зиму. Как раз на будущей неделе Микайя собирался на охоту за крупной дичью, и Оливия с нетерпением ждала того дня.
Она тщательно вымыла овощи в ручье и направилась назад к хижине. Недалеко от входа на железном штыре висела кастрюля над костром, пламя которого почти не было видно в ярких лучах послеполуденного солнца. В теплое время года еду готовили на свежем воздухе, чтобы ночью не было душно спать в доме. Оливия встала на колени у костра, сняла крышку с закопченной чугунной кастрюли и блаженно втянула носом аромат розмарина и оленины, потом размешала тушеное мясо поварешкой, нарезала овощей и забросила в кастрюлю. Пока еда доспеет, на что уйдет не один час, есть время заняться шкурой бизона, из которой должно получиться теплое пальто на зиму.
– Для девицы, которая в детстве не умела даже нитку продеть в иголку, я справляюсь не так уж плохо, – похвалила себя Оливия, терпеливо протаскивая длинную стальную иглу сквозь толстую бизонью кожу. Уроки Микайи явно не пропали даром.
За работой время бежало быстро, и девушка не заметила, как солнце начало клониться к закату. Она встрепенулась и подняла голову, заслышав звуки голосов и собачий лай, доносившиеся снизу из долины. Оливия радостно улыбнулась и встала в ожидании гостей.
– Вот это да! Пахнет так, что слюнки текут. Ты молодец, Искорка, – весело крикнул издали Микайя, выходя из густых зарослей на склоне холма. Он дал девушке такое прозвище не только по цвету огненно-рыжих волос, но и из-за ее вспыльчивого, огненного характера.
Из-за спины хозяина вперед вырвался громадный кудлатый пес грязно-белого окраса с изуродованным левым ухом и во весь опор помчался к Оливии, вертя лохматым хвостом и подвывая в предвкушении встречи.
– Ну что, псина? Что скажешь, Буян? – нежно приговаривала Оливия, безуспешно пытаясь уклониться от горячего шершавого языка, облизывавшего ее щеки. Пес с наскока едва не сбил девушку с ног и теперь не сводил с хозяйки темных влажных глаз, в которых светилось обожание.
Оливия терпеливо сносила бурные ласки, припоминая, как перепугалась, когда подошла к хижине Микайи впервые. Дорогу к двери перегородило грозно рычавшее лохматое чудовище. Растерявшаяся было девушка быстро сумела найти путь к сердцу зверя, и не прошло и часа, как пес валялся на спине, подставив живот в ожидании, что его почешут. Глядя на это, Микайя божился, что свершилось чудо. Буян не признавал посторонних, и чужакам не рекомендовалось до него даже дотрагиваться. Видимо, в память пса навсегда врезались жестокие обиды раннего детства, когда над ним измывались под пьяную руку прежние хозяева, из рук которых вызволил его Микайя. Он пригрел и откормил Буяна, и пес отвечал ему преданностью, но всех остальных людей на дух не переносил – пока не появилась Оливия. С нею они стали неразлучными друзьями. Девушка скармливала Буяну лучшие куски со стола, а по вечерам они лежали рядышком у огня, Оливия почесывала псу живот и напевала песенки, которые наигрывал на скрипке Микайя.
– У нас сегодня гости, – объявил хозяин хижины, приближаясь к костру. Рядом с ним шел высокий, гибкий индеец из племени осагов.
– Приветствую тебя, Железный Коршун, – сказала Оливия с вежливым поклоном. Одетая в длинные чулки из оленьей кожи и короткую хлопчатобумажную тунику, подобную той, какую носил ее приемный отец, она спокойно стояла перед гостем, не обращая внимания на его крайне необычный вид.
По традиции его народа, голова и лицо индейца были гладко выбриты, брови выщипаны и лишь с макушки на спину свисала длинная черная косичка с искусно вплетенными ракушками и перьями. Обнаженное по пояс мускулистое тело цвета старой бронзы покрывала синяя татуировка, изображавшая подвиги воина в былых баталиях. Мочки ушей растянулись под тяжестью огромных серег из кости и стекла, а шею украшали несколько рядов тяжелых бус. Железный Коршун являл собой образец варварского великолепия. В былые времена Оливия бы упала в обморок при виде столь страшного дикаря, а сейчас отнеслась к гостю без тени смущения. С тех пор как она поселилась в хижине Микайи Джонстона, девушка ко многому привыкла и научилась ладить с индейцами разных племен, особенно с осагами, верховодившими в этих краях. Микайя поддерживал добрые отношения с коренными жителями и вел с ними активную торговлю, обменивая стальные топоры, ножи и прочие предметы домашнего обихода, которые производились в мире белых, на всякие полезные вещи, которые ему приглянулись или которые можно было позднее продать за наличные в белых поселениях, – жилеты из мягкой оленьей кожи с вшитыми иглами дикобраза, мокасины, разукрашенные бусинками, керамическую посуду и водонепроницаемые корзины из тростника.
В ответ на приветствие Железный Коршун важно кивнул и искоса глянул на «сына-дочь» Большого Медведя, как называли Джонстона индейцы. Индеец не понимал, как женщина может жить и охотиться по обычаям Длинных Ножей, так как не женское это дело, но готов был смириться с таким поведением из уважения к Большому Медведю. Изъяснялись они друг с другом на чудовищной смеси английского, испанского и языка осагов.
– Рад тебя снова видеть. Ты подготовила свои ножи к большой осенней охоте? – спросил Железный Коршун, в глазах которого плясали смешинки. Он отлично знал, что сын-дочь пойдет на охоту с Большим Медведем и не станет рассиживаться у костра в ожидании возвращения мужчин с добычей, подобно прочим скво, но уж очень хотелось немного поддразнить девчонку.
Оливия не спешила с ответом, наполнила две жестяные миски густым рагу, вручила одну гостю и с улыбкой сказала:
– Большой Медведь и я возьмем с собой не только ножи… нам понадобится и острый глаз, чтобы выследить бизона.
– Я же тебе говорил, что моя Искорка за словом в карман не лезет, – рассмеялся Микайя, звучно хлопнув рукой по бедру. – Да и отваги ей не занимать. Ты бы посмотрел на нее, когда я впервые дал ей карабин и сказал, что пора научиться стрелять.
Джонстон принял миску с тушеным мясом, присел на корточки в тени большого дерева, растущего возле хижины, и продолжил свой рассказ. Вопреки обычаям осагов, Оливия сразу же наполнила и свою миску и присоединилась к мужчинам. Прислушиваясь к словам Микайи о том, как прошлой весной она впервые в жизни взяла в руки ружье, Оливия вновь переживала те события, и прошлое вставало перед глазами.
С самого начала их жизни в хижине Микайя настоял на том, чтобы Оливия не выходила из дома без ружья, хотя оно и не было заряжено. «Привыкай, – говорил он. – Руки должны ощущать тяжесть оружия». Под его руководством она училась целиться в камни, деревья, парящих в небе коршунов и прыгающих с ветки на ветку белок, нажимать на курок и «убивать». Наконец Микайя объявил, что Оливия может сама зарядить гладкоствольный кремневый карабин калибра 0,69 дюйма и выстрелить.
Микайя проследил за тем, как она заряжает, одобрительно кивнул и сказал:
– Пока очень медленно, но быстро получится, когда попрактикуешься. Стрелять будешь вон туда. – И ткнул пальцем в старый дуб примерно в семидесяти пяти ярдах, на стволе которого он вытесал топором белую отметину размером чуть больше своего кулака.
Как только Оливия взвела курок, Микайя остановил ее.
– Погоди, Искорка, – сказал он. – Во-первых, запомни, что при возможности надо подыскать опору, положить ствол на камень или на ветку. Либо прислонись плечом к стволу дерева. Во-вторых, обязательно крепко прижми приклад, чтобы не ударило при отдаче. Вот так. Теперь пали!
Оливия повторяла эти движения уже сотни раз в прошлом и сейчас подняла ружье, прижала к плечу приклад, глубоко вздохнула, выдохнула и навела мушку на мишень. Как учил Микайя, все следовало проделать плавно, одним движением, а когда подведешь мушку под мишень, курок не дергать, а нажимать постепенно. Так и поступила. Раздался грохот, из дула вылетело облачко дыма, и девушка непроизвольно выронила оружие. Она не была готова ни к звуку выстрела, ни к сильной отдаче прикладом в плечо. Смутившись, она украдкой посмотрела на учителя.
– Ну что ж, для первого раза все не так плохо, – подвел итог Микайя, задумчиво почесывая бороду. – В мишень не попала, но дерево все же задела. Я видел, как отлетел кусок коры. – Он перевел взгляд на ружье, валявшееся на земле. – Бросать ружье после каждого выстрела не советую. Больше времени уйдет на перезарядку. И механизм можно повредить.
Девушка закусила губу, чтобы не расплакаться от стыда, и потупилась.
– Не горюй, Искорка, – утешил ее Микайя. – Заряжай, а я пойду посмотрю, куда ты попала. – И медленно пошел к дубу.
Когда он вернулся, ружье было вновь заряжено и готово к стрельбе.
– Видно, глаза у меня уже не те, что раньше, – с улыбкой сказал Микайя, запустив в бороду всю пятерню. – Оказывается, ты не просто задела дерево, а угодила, считай, в самый центр мишени. Я знавал охотников, которым это не удавалось ни разу в жизни. Поздравляю. – Оливия зарделась от похвалы. – Давай еще раз попробуем.
Заученным жестом девушка подняла ружье, прицелилась, выстрелила и… не попала даже в дерево. Удивленно посмотрела на учителя, а тот закатился смехом. Глядя на него, Оливия начала улыбаться, а потом тоже рассмеялась.
– Ладно, Искорка, заряжай снова и помни, что ты еще не настоящий охотник. Не слишком-то зазнавайся.
Тут голос Микайи вернул ее к настоящему:
– Слушай, Искорка. Железный Коршун видел стадо бизонов там, где река Осагов впадает в Миссури.
– Так близко? Я-то думала, нам придется углубляться далеко в прерии, где охотятся индейцы кау, – откликнулась Оливия, радостно возбужденная перспективой принять участие в охоте на бизонов.
– Большая охота начнется, как только соберем урожай, – вставил Железный Коршун. – Место сбора у слияния рек. Может статься, охотникам из племени осагов будет чему поучиться у сына-дочери Большого Медведя, Горячего Уголька.
Оливия знала, что индеец предлагал за нее огромный выкуп, но Микайя вежливо и решительно отклонил его предложение, пояснив, что у девушки есть муж, Длинный Нож, попросивший Большого Медведя присмотреть за ней, пока он служит в американской армии. Это навевало тяжелые воспоминания о Сэмюэле, но Оливия не возражала против такой интерпретации. Ведь надо же было как-то оградить девушку от новых покушений на ее свободу.
После большой охоты они вернутся домой и займутся подготовкой к зиме, будут солить и вялить мясо, сушить овощи и фрукты. Хотя зима в этих лесистых районах Миссури была не столь суровой, как в верховьях великих рек, где случались морозы и метели, лучше отнестись с должным уважением к капризам природы и запастись всем необходимым на случай, если выпадет глубокий снег, станет мало дичи или кто-то из них заболеет.
А весной Микайя совершит свое ежегодное путешествие в Сент-Луис, чтобы выменять немногие припасы, которые можно достать только в городе. И возьмет с собой Оливию. Она порой задумывалась над тем, что станет делать, когда вернется туда, где прожила столько лет. Микайя несколько раз упоминал о Сэмюэле, высказывая предположение, что полковник, вероятно, служит в форте Беллефонтейн.
Проницательный горец догадывался, что девушка по-прежнему питает нежные чувства к бросившему ее негодяю. Вполне возможно, Микайя даже был бы не прочь заставить полковника под дулом ружья жениться на Оливии. От одной мысли об этом девушку бросало в дрожь. Когда речь заходила о прошлом и всплывало имя Шелби, она разыгрывала равнодушие и замыкалась в себе и в такие минуты ничем не напоминала заплаканную девчонку, признавшуюся некогда Микайе в своей любви к молодому полковнику. Возвращаться к пережитому не было никакого смысла, как и бесполезно строить планы на будущее. Сейчас нужно жить настоящим и наслаждаться новой жизнью, ощущением свободы и такой уверенности в собственных силах, о какой она не могла и мечтать в своем прежнем городском существовании.
Вот придет весна, и тогда Оливия решит, какой путь выбрать. Но при всех обстоятельствах этот путь пройдет вдали от дорог, по которым ступает полковник Сэмюэль Шеридан Шелби.
В отличие от Оливии, Шелби не мог похвалиться, что провел лето и осень приятно, с заметной пользой. Расставшись с Мануэлем Лисой, несколько недель он переходил от одного небольшого лагеря осагов к другому и выкурил не одну традиционную трубку мира со старейшинами, ведя долгие беседы о надвигающейся войне между американцами и англичанами, которые намереваются приплыть из-за океана.
Сэмюэль успел добраться до селения, где жил вождь осагов Белый Волос, раньше английского агента, но во многих других случаях англичанин оказывался на шаг впереди и продолжал сеять смуту, раздавая индейцам виски и оружие. На переговорах со старейшинами Шелби неизменно подчеркивал, что английский король живет далеко за океаном, не питает к осагам большого интереса и не способен обеспечить им защиту от врагов, в то время как американский президент всегда будет рядом и кровно заинтересован в поддержании порядка на берегах Миссури. Американцы в любом случае выиграют войну, поскольку будут воевать на своей территории, убеждал полковник индейцев. Именно поэтому необходимо хранить верность договору, который заключен между осагами и американским правительством, и во всем положиться на мудрость президента Мэдисона, Отца Бледнолицых из Вашингтона.
Оставалось надеяться, что его слова упали на благодатную почву, хотя полной уверенности не было. Шелби так и не научился читать мысли индейцев, слушавших его речи с непроницаемыми лицами, молча. Не помогли и несколько летних сезонов, проведенных Сэмюэлем с Лизой и Сантьяго среди апачей. Иногда полковник сожалел, что не вырос и не жил среди краснокожих, как Сантьяго, легко находивший общий язык с индейцами, но ведь в этом случае, утешал себя полковник, он не был бы эмиссаром Джемми Мэдисона.
К концу лета, идя по следу неуловимого английского агента, Шелби пересек Миссисипи и попал на территорию Индианы, где вскоре обнаружил, что племена сау и шони твердо встали на сторону англичан. После короткой беседы с губернатором и командующим местными войсками Уильямом Генри Гаррисоном, грубым молодым солдафоном, который произвел на него тягостное впечатление, Сэмюэль понял – открытая и кровавая война между американскими поселенцами и индейскими племенами предрешена и неизбежна, причем ее жаждут обе стороны.
В прошлом месяце Шелби вернулся в Луизиану в надежде хоть здесь добиться успеха. Для этого нужно было по крайней мере выступить на Большом совете племени осагов. Заодно, возможно, найдется человек, который выведет на след английского агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50