- Не думаю, учительница. Может быть, вам даже понравится со мной, белокурая леди. И вы захотите еще, после того как мы сейчас попробуем. - Он ощерился, блеснув двумя золотыми зубами. - Посмотрим, что вы скажете, когда мы попробуем.
- Ни за что, вы отвратительны!
- Вам нравится спать с моей Магдалиной? Вам что, только с женщинами нравится спать? Может быть, попробуете со мной? Я думаю, со мной вам больше понравится. Меня любил ваш муж... как и моя дорогая девочка. И вам я тоже понравлюсь. - Он вновь дохнул на нее чесночной вонью. - Но узнать можно, только попробовав. - Его губы изогнула мерзкая ухмылка, придав всему облику старосты что-то демоническое.
Сару сковал ужас. Он говорит, что она... что они с Магдалиной... он говорит, что Роберт... Мысли вихрем проносились у нее в голове, и она не могла сосредоточиться ни на одной из них.
- И это говорит отец о своей дочери? - Она развернулась и изо всех сил ударила его по лицу свободной рукой, стараясь как можно глубже вонзить ногти ему в щеку.
Он отпустил ее и отскочил. На смуглой коже ясно проступили три красные кровоточащие полоски. Она дернулась назад, но веревка, накинутая на шею, не пускала. Сара рвала веревку обеими руками, пытаясь вырваться.
Он, улыбаясь, смотрел на нее, потом, все с той же жуткой улыбкой, погрозил ей кулаком. Сара увидела, как он поднимает свою смуглую руку, и попыталась защититься, но Скварез быстро скрутил ей руки за спиной концом веревки, накинутой на ее шею.
Скварез так затянул веревку, что она едва могла дышать, и приблизил к ней лицо.
- Хватит американских фокусов. Если хоть еще раз попробуешь, тебе же будет хуже. Понятно? Я - староста, я здесь начальник. Ты ударила меня, но если ты еще раз попытаешься это сделать, веревка натянется и задушит тебя. Поняла?
Сара кивнула и попыталась успокоиться. Она начала понимать свое положение даже слишком хорошо.
- Пойдем. - Он захихикал. - Как ты думаешь, что сказал бы сейчас Роберт о своей белокурой жене, а, сеньора Зумвальт? Может быть, ему понравилась бы наша игра? - Он опять захихикал. - Мы поиграли с ним и Магдалиной в разные игры.
Он намотал веревку на руку и потащил ее за собой к зарослям кустарника. Сара знала, что если она будет упираться, он удушит ее в считанные секунды. Грубая веревка, впившаяся в шею, причиняла девушке острую боль. Она, спотыкаясь, шла за старостой, больше ей ничего не оставалось.
Скварез шел футах в четырех впереди нее, но не оборачивался и не пытался отвести в сторону ветви деревьев и кустов. Со связанными за спиной руками она была совершенно беззащитна. Все, что она могла сделать, - это поднырнуть вод ветви или идти прямо за Скварезом, отклоняясь от них. Сара попыталась обернуться в надежде увидеть кого-нибудь из жителей селения, но староста шел так быстро, а она боялась слишком натянуть веревку. Скварез без колебаний задушит ее, если почувствует сопротивление. Один раз Саре показалось, что закричала Магдалина, но кто знает, действительно ли это была она.
Вскоре ее руки, ноги, лицо, грудь были в кровь исцарапаны и исхлестаны ветками и лианами. Лучшие фильдекосовые чулки были изодраны каким-то жестким, похожим на крапиву растением. Один чулок сполз до щиколотки и волочился сзади. Не раз она, наступая на него, едва не падала, но Скварез тащил ее, не оборачиваясь и не сбавляя темпа.
Неужели именно этот человек был лучшим другом Роберта? Что их связывало? И как теперь она должна думать о своем покойном муже? Неужели она действительно до такой степени не знала его?
Саре стало немного легче, когда они наконец вышли к месту, где росли высокие деревья, кроны которых защищали от прямых лучей солнца. Скварез свернул на широкую утоптанную тропу и тут первый раз обернулся и посмотрел на нее.
- Я буду твоим другом, белокурая учительница, - ворковал он, - тебе понравится быть со мной. Мы прекрасно проведем время.
- Куда вы меня ведете?
- В одно место, скоро увидишь.
Значит, он что-то задумал. Если бы они стояли лицом к лицу, она объяснила бы ему все безумие его поведения.
А Роберт? Ее школьный товарищ Роберт? Ее покойный муж Роберт? Неужели Роберт действительно был хамом и негодяем? Даже в Айове? Или эта перемена произошла с ним в тропиках? Она часто слышала, как мама говорила: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Теперь она поняла, почему Мархем Нэш каждый раз при упоминании имени Роберта приходил в такую ярость. Мархем знал ее покойного мужа таким, каким она его не знала. Сара глубоко вздохнула, споткнулась и упала на колени. Она не успела подняться, и Скварез поволок ее по земле, не дожидаясь, пока она встанет на ноги. Казалось, что все ее тело разрывали на тысячу кусочков. От страха она дрожала, как от сильного холода. У нее пронеслась мысль, что больше никогда ей не увидеть Мархема, отца с матерью, родную Айову.
Спазм сдавил горло, и Сара с трудом подавила рыдания.
«Нельзя плакать, дорогая, - сказала она себе, - тебе нужно думать, находить решения, нужно поговорить с этим типом и попытаться выяснить его планы относительно тебя. - Она знала, что никто не придет к ней на помощь и что все зависит только от нее самой. - Ты должна перехитрить эту жирную деревенщину», - убеждала она себя.
Скоро должен вернуться Мархем с солдатами. Бонг, наверное, спас Магдалину, они, конечно, будут беспокоиться за нее, но не знают, где ее искать. Да и как Бонг будет искать ее. Магдалина должна вот-вот родить, и Бонг не оставит ее одну, а ей совершенно ни к чему лазить по джунглям.
Сара в каком-то оцепенении плелась за старостой, еле передвигая ноги, натертая шея горела огнем.
Необходимо выбрать момент и попытаться освободиться. Она должна еще раз увидеть Мархема... и сказать ему... сказать ему... Что? Может быть, что она не хочет, чтобы он уезжал, не хочет больше оставаться одна в селении, и что-нибудь еще... Если бы он сегодня был в штабе, ничего бы не случилось.
«Надо думать не о безнадежности твоего положения, а о том, как спастись. Сделанного не воротишь», - звучали в ее ушах слова матери.
Она подняла глаза к темно-зеленым кронам деревьев, переплетенным бледно-зелеными лианами. Все вокруг было таким, как в дни ее путешествия с Бонгом, Рудольфо и Мархемом. Но тогда она тоже слишком нервничала, чтобы оценить красоту окружающей природы, такой прекрасной. Множество птиц. Орхидеи. Птичий гомон смолкал, когда они подходили близко, и возобновлялся, едва они проходили. Наверное, и обезьяны исподтишка наблюдают за их передвижением.
Сара глубоко вдохнула насыщенный лесными ароматами воздух. Она постепенно успокоилась, и теперь весь ее ум сосредоточился на поисках выхода из создавшегося положения. Джунгли жили своей жизнью... Она была жива и готова пройти свой путь до конца.
Волочащиеся за ней чулки превратились в лохмотья, Сара постоянно спотыкалась о лианы и корни деревьев, но Скварез не останавливался. Она с трудом поднималась сначала на колени, потом на ноги.
- Я спотыкаюсь о лианы, - громко закричала Сара, - и ничего не могу поделать. Может быть, вы ослабите веревку хотя бы немного? - Ей совсем не хотелось задохнуться, волочась за ним по земле. - Пожалуйста.
Филиппинец остановился и, ни слова не говоря, растянул петлю так, чтобы она свободно лежала на плечах. Потом наклонился и поцеловал ее в кровоточащий рубец на шее. Сара непроизвольно вздрогнула.
- Не бойся и не дрожи, - он опять поцеловал ее, - может быть, ты еще полюбишь меня.
Она отрицательно покачала головой, но промолчала, и они продолжили свой путь, но теперь он держал Сару под руку, сжимая ее, словно тисками, и говорил с ней таким тоном, будто они прогуливались по парку.
- Роберт говорил мне, что американки совсем не похожи на наших девушек. Это действительно так? - он ухмыльнулся. - Он говорил, что американки более страстные в любви. Это правда? - Он дернул ее за руку, требуя ответа. - Он утверждал, Магдалина в постели как деревянная. Он прав?
Сара была потрясена. Отец спокойно обсуждал с другим мужчиной сексуальные способности дочери! Боже, это невозможно выдержать. Ее муж Роберт и этот старый развратник были даже больше чем друзья.
Сара стиснула зубы. Эти два хорька обсуждали между собой свои постельные тайны и даже тешили друг друга невинными забавами. Они не только разбирали интимные стороны жизни Магдалины, но и строили предположения насчет нее, будущей жены Роберта, рассуждая о том, как она будет выполнять свои супружеские обязанности.
- Роберт сказал, что с тобой в постели приятнее, чем с Магдалиной. Это так? Ты действительно более пылкая?
Сара молчала.
«Если когда-нибудь мне удастся улизнуть от этой гадины, - думала Сара, - я сделаю все, что в моих силах, чтобы никогда больше ни я, ни Магдалина, ни ребенок его не видели. Никогда».
Сара с трудом сдерживала клокотавшую в ней ярость. Раньше она не понимала, как можно поднять руку на человека, но теперь точно знала, что, доведенная до отчаяния, женщина вполне способна на убийство. Если бы у нее была хоть маленькая возможность, она бы убила этого мерзавца.
Дорога неожиданно уткнулась в скалу. Скварез затянул потуже веревку на шее Сары, отпустил ее руку и начал карабкаться вверх. Саре со связанными за спиной руками было не под силу преодолеть это препятствие. Скварез остановился. Она видела, что он раздумывает: обойти эту груду камней или все-таки попробовать перелезть? Теперь ей надо было выиграть время.
- Помогите мне, пожалуйста, сеньор.
- Ты молодая и сильная. Сама себе помогай. - Он тяжело дышал, стоя на большом валуне прямо над ней.
Может быть, удастся убедить его развязать ей руки?
- Развяжите меня, я влезу сама и помогу вам, - объяснила она свою просьбу.
- Но ты можешь убежать.
- Даю слово, - сказала Сара как можно убедительнее и улыбнулась ему. - Вы только развяжите мне руки... - «А потом я постараюсь убежать, как только представится возможность», - добавила она про себя и скрестила пальцы, снимая с себя данное слово, как делала в детстве.
Скварез подтянул ее к себе.
- Повернись. Я развяжу.
Она повернулась так, чтобы он мог дотянуться до ее связанных рук, и почувствовала, что он что-то делает с веревкой. Все. Одна рука свободна. А другая? Она повернулась и похолодела от ужаса: он привязал в правую руку к своему левому запястью.
- Теперь ты не убежишь от меня, учительница. Я понимаю.
Он был прав. Теперь она действительно не сможет убежать, но, может быть, ей удастся сбежать позже? Надо будет что-нибудь придумать. Путешествие с Мархемом и Бонгом по джунглям в сезон дождей казалось ей теперь воскресной прогулкой. Эти несколько часов были худшими в ее жизни. Она потрясла онемевшей левой рукой, чтобы восстановить кровообращение. Староста ждал ее, стоя на валуне, и она начала карабкаться вверх.
Они лезли в гору около двух часов. Иногда Сара помогала старосте взобраться на следующий выступ, иногда поддерживала, чтобы он не скатился вниз. В конце концов она догадалась, что он пьян, поэтому и не может удержать равновесие. Он, должно быть, тайком нализался какой-нибудь дряни, пока они взбирались на скалу. Это открытие очень обрадовало ее. Обмануть пьяного стража гораздо проще, чем трезвого.
Когда солнце уже садилось, они стояли на гребне скалы и смотрели на бегущую вниз тропинку. У основания скалы Сара увидела что-то вроде небольшого лагеря, искусно спрятанного в джунглях.
Она заметила только одного голого по пояс мужчину, спящего или просто лежащего на связке бамбука, но множество признаков указывало на то, что он там не один. Паслись стреноженные лошади, лежали седла и уздечки, горел костер. Сара даже почувствовала запах тушеного мяса.
- Друзья, - промычал Скварез, указывая вниз, на лагерь, - мы сейчас спустимся к нашим друзьям. - Он медленно повернулся и с глумливой улыбкой посмотрел на Сару. - Они хотят взглянуть на мою белокурую учительницу.
Сара покрылась холодным потом. Кто эти люди, кого он именовал «друзьями»?
- Но там только один человек. А где остальные?
- Они скоро придут, - засмеялся Скварез.
Когда до лагеря оставалось около пятидесяти ярдов, Сара увидела людей. Филиппинцы. Вид довольно бандитский. Двое из них бросили какой-то тяжелый на вид узел к подножию скалы, третий снял с огня горшок с тушеным мясом. Несколько человек пошли с ведрами за водой к ближайшему ручью. Саре страстно захотелось окунуться в воду или хотя бы облиться из ведра. Только холодная вода могла уменьшить мучительную боль во всем теле.
Самого рослого мужчину со шрамом, проходящим от брови через всю щеку, священник методистской церкви в Айове назвал бы «исчадием ада». Скварез подошел к этому ужасному человеку и сказал ему несколько слов, которых Сара не поняла. С гаденькой улыбочкой он передал веревку, которой была связана Сара, человеку со шрамом.
Потом повернулся к девушке:
- Я сказал, что принес ему подарок. Тебя.
Глава 21
Скварез показал на главаря шайки:
- Я подарил тебя моему другу.
У Сары замерло сердце. Последняя надежда угасла. Оказывается, она была подарком, предназначенным этому страшному человеку.
- О Боже, - молилась она, - дай мне сразу умереть.
Человек со шрамом что-то резко приказал ей. Она подняла голову и выпрямилась, насколько позволяла веревка. Если ей суждено умереть, она умрет достойно. Она не струсит, что бы ни случилось. Она - американская учительница. И послана президентом Мак-Кинли. Сара молча смотрела на мужчину со шрамом. Он повернулся к Скварезу и заговорил.
- Он хочет, чтобы ты села и чувствовала себя как дома. - Скварез засмеялся.
Он-то понимал, как она боится. И наслаждался ее страданиями.
- Сесть?
- Да, на ствол дерева возле огня. Он хочет угостить тебя кофе. - Скварез радостно захихикал. - Он хочет, чтобы тебе, белокурая американка, было приятно в его... - Скварез подыскивал слово, - в его доме.
Высокий филиппинец повел Сквареза и Сару к месту, которое считалось почетным в этом лагере. Мужчина со шрамом вновь что-то сказал коротко и резко, его подчиненные бросились выполнять приказ главаря. Один из них постелил на ствол дерева одеяло, на котором стояло клеймо американских вооруженных сил. Другой налил горячий кофе в крошечную чашечку и держал ее, пока Сара усаживалась. Скварез сел рядом с главарем.
- Я буду переводить, что он от тебя хочет, - объяснил он Саре.
Староста выглядел чрезвычайно гордым, удостоившись чести быть переводчиком у такого большого человека.
- Он спрашивает: ты не хочешь пить, тебе дать воды?
Не успела Сара ответить, как главарь заговорил снова.
- Он говорит, может быть, ты хочешь есть? - повторил Скварез вежливые слова, которые она сотни раз слышала от филиппинцев, когда заходила в хижины в Сан-Мигеле.
- Он хочет знать, какого ты мнения о нашей стране, - перевел Скварез и кивнул главарю, показывая, что тот может продолжать. - Еще спрашивает, есть ли у тебя друг.
Сара теперь очень хорошо понимала, что имеет в виду этот мужчина, он хочет знать, есть ли у нее любовник. Как же ответить, чтобы он не догадался, что ей ясен смысл вопроса?
- Днем мои друзья - дети, а ночь мы проводим дома с Магдалиной Скварез.
Ну все. Сара замерла. Вторая часть ее ответа могла натолкнуть его на ту же гнусность, о которой ей раньше говорил Скварез. Неужели все жители селения решили, что они с Магдалиной?.. Но сейчас не время думать об этом. Сейчас важно завоевать доверие этих людей, тогда у нее будет шанс на спасение.
- Пожалуй, я бы выпила немного воды.
Сара вспомнила наставления Мархема:
«Никогда не отказывайтесь, если филиппинец предлагает вам еду. Это не только проявление плохого воспитания, но и тяжкое оскорбление для хозяина и хозяйки дома. - Помнится, он еще усмехнулся и добавил: - Ешьте и пейте все, что вам предложат, и ничего не говорите».
Она посмотрела в сторону жарящегося на вертеле мяса.
- И я бы хотела поесть, конечно, после мужчин. Скажите им, мистер Скварез, что мясо, которое они готовят на вертеле, пахнет восхитительно.
Скварез энергично закивал.
- Собачье мясо - деликатес в нашей стране. Его своеобразный вкус очень нравился твоему мужу Роберту. Особенно хорошо собачина идет под выпивку.
Сара почувствовала подступающую тошноту, словно ее желудок выворачивают наизнанку. Оставалось только надеяться, что голодные мужчины съедят все и ей ничего не останется.
Мужчины пустили по кругу глиняный кувшин, очень похожий на те, которыми пользовались Мархем, Бонг и Рудольфо во время поездки. Скварез взял кувшин из рук предводителя со шрамом и начал пить, захлебываясь и шумно глотая. Потом протянул сосуд Саре. Она отпила немного и задержала жидкость во рту, стараясь проглотить. Отдавая кувшин Скварезу, она услышала восхищенное перешептывание. Одно испытание она, безусловно, выдержала.
Саре ужасно хотелось выплюнуть отвратительную жидкость. Она не знала, что было в кувшине, а только чувствовала противную горечь во рту и песок на зубах. Горло горело огнем, на глазах выступили слезы, но она сдерживалась изо всех сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27