Роло и Бретта обманули нас обоих. Хорошо, что одна рабыня, ненавидящая Роло, рассказала мне, что случилось на самом деле. Если бы не это, я так и жил бы, зная, что ты сбежала с другим мужчиной.— И все же оставь меня. Торн, — всхлипнула Фиона. — Я не в силах тебя видеть. Наш ребенок, которого я потеряла… Ведь я даже не знаю, кто это был — мальчик или девочка…— Пойдем, Торн. — Тира потащила викинга прочь от Фионы. — Она в большом горе, надо дать ей время, чтобы прийти в себя.— А я?! — вспыхнул Торн. — Ведь это был и мой ребенок!— Ты впервые признал, что ребенок твой. — Фиона отвернулась. — Как же я стала! Господи, как я устала!— Она поправится? — озабоченно спросил Торн, когда Фиона закрыла глаза и снова затихла. — Она не умрет?— Она просто спит, Торн, — сказала Тира. — Это сейчас ей нужно больше всего.— А когда она сможет продолжить путь?— Не раньше чем через несколько дней, я полагаю. Фионе необходимо отлежаться, набраться сил. Хорошо бы крепкого бульона. Попробуйте с Ареном добыть пару кроликов пожирнее. Здесь есть кастрюли, а кроликов, надо думать, полным-полно в лесу. Я буду ухаживать за Фионой и быстро подниму ее на ноги.Выходить на мороз не очень хотелось, но это все-таки было лучше, чем сидеть сложа руки и чувствовать свою полную беспомощность. Торн натянул на голову капюшон и вышел в снежную круговерть.— Я буду рад увидеть, как ты отомстишь за все это Роло и Бретте, — сказал вышедший вместе с ним Арен. — До чего же низкие люди!— Да, — односложно ответил Торн, размышляя о том, как именно он заставит этих мерзавцев заплатить за то, что они украли их с Фионой счастье.Впрочем, во всем случившемся есть немалая доля и его вины. Если бы он не оставил тогда Фиону с ее злостными врагами, она по-прежнему носила бы сейчас его ребенка.Но жизнь расставила на их пути столько преград! Каждую приходится преодолевать, набравшись терпения и стиснув зубы. Ведь даже его, Торна, родной брат слышать не хочет о Фионе.Торн заметил мелькнувшего в снегу кролика и забыл обо всем. Его полностью поглотил врожденный азарт охотника.Фиона плыла во сне сквозь туманные неясные пространства, из которых со временем соткалось лицо Бренна — знакомое, живое, слегка улыбающееся, и в ушах у нее зазвучал его голос. Он звал Фиону, и она с радостью спешила на этот зов. Наконец их руки встретились, и старик закружил Фиону вокруг себя.Фиона виновато сказала:— Я потеряла ребенка.— Не печалься, дитя мое, — ответил Бренн и взмахнул рукой. — У тебя еще будут дети. Много детей. Я знаю, что твой сын, первенец, должен родиться на Мэне. Он будет силен, как его отец, и мудр, как мать.— Нет, Бренн. От Торна у меня больше не будет детей. Я не могу забыть его предательство, не могу больше любить человека, который не любит меня.Фиона заметалась и закричала во сне. Торн, уже вернувшийся к этому времени с охоты, опустился рядом с ней на колени, взял в ладони ее горячую руку. Фиона выплыла из своих видений в то зыбкое состояние, которое отделяет сон от реальной жизни, и приоткрыла глаза, рассчитывая увидеть Бренна.На нее смотрел Торн. Фиона моргнула, надеясь вернуть предыдущее видение, но ее друг и учитель не хотел возвращаться.Фиона почуяла густой, сытный запах еды и, окончательно проснувшись, сделала попытку сесть. Но острая боль пронзила низ живота, и Фиона вновь откинулась на спину. Сознание ее окончательно очистилось от сна, и она мгновенно вспомнила все. Вспомнила о ребенке, которого потеряла. Торн, зачем здесь Торн? Он хотел избавиться от нее. Если бы не он, ребенок был бы жив. Что он делает в этом доме?— Как ты себя чувствуешь? — спросил Торн, увидев, что она окончательно проснулась. — Сильно болит?— Болит сердце, — прошептала в ответ Фиона. — Ты должен был сам сказать мне, что бросаешь меня ради Бретты. Почему ты не отправил меня на Мэн одну? Все могло бы быть иначе.Торну живо припомнилось все, что он сделал для того, чтобы Фиона окончательно перестала верить ему. Как он отказывался согласиться с ее словами о том, что она никогда не была любовницей Роло. Как он упрямо не хотел признать своим ребенка, которого Фиона носила под сердцем. Как, наконец, он предал ее, оставив один на один против Роло и Бретты.— Я во многом виноват перед тобой, — сказал Торн. — Кроме одного: я никогда не хотел продать тебя.— Неважно — Но если бы ребенок остался жив, ты бы так и колебался, размышляя, твой он или не твой, — неприязненно ответила Фиона.Что скажешь на это? Лгать Торн не хотел да и не умел, а в глубине сердца не мог не признать, что Фиона права. Мысль о том, что ребенок, которого она носит под сердцем, может быть от Роло, не покидала его, несмотря ни на что.— Возможно, — нехотя согласился Торн. — Я, пожалуй, действительно никогда не был уверен до конца, что это мой ребенок, и за это должен просить прощения. Но ты моя, Фиона. И мы с тобой по-прежнему муж и жена в глазах твоего христианского бога, верно?— Поговорите позже, — вмешалась Тира и оттащила Торна в сторону. Из-за ее спины возник Арен с дымящейся кастрюлей в руках. Бульон из кролика поспел, и теперь нужно было напоить им Фиону, пока он не остыл.— Тарелок нет, но зато мы догадались прихватить с собой ложки, — заметила Тира, зачерпывая бульон и поднося ложку ко рту Фионы. — Сейчас накормим Фиону и сами поедим..Торн перехватил ложку из рук Тиры и принялся кормить Фиону сам. Ложка бульона, маленький кусочек вареного мяса, ложка, кусочек. Бульон получился превосходным, хотя в нем очень не хватало соли. Но чего уж не было, того не было.Накормив Фиону, Торн осторожно уложил ее, прикрыв плащом.Вскоре Фиона уснула, и Торн вместе с Тирой и Ареном принялся обсуждать дальнейшие планы.— Фиона пока не может двигаться, — понизив голос, сказал Торн.— И что же мы будем делать? — спросил Арен, который искренне хотел бы помочь, но не знал, как это сделать.— Я предлагаю вам с Тирой отправиться дальше, в дом Гарма, — предложил Торн. — А мы с Фионой присоединимся к вам, как только она сможет.— Как вы продержитесь здесь столько времени? — обеспокоенно спросил Арен.— Да что ж в том сложного? В лесу полно дичи для желудка и дров для очага. У нас есть солома и меховые плащи, есть крыша над головой.После ужина Арен и Тира устроили себе отдельную лежанку у дальней стены. Торн лег рядом с Фионой, укрыв ее еще и своим плащом. Он обнял Фиону, и она не оттолкнула его. Еще несколько минут, и он услышал ее равномерное тихое дыхание — Фиона уснула. Не выпуская ее из объятий, вскоре уснул и Торн.Когда на следующее утро Фиона открыла глаза, ее поразила тишина, стоящая в доме. Она осмотрелась по сторонам. Кроме нее, в избушке никого не было. На секунду ей показалось, что все бросили се и ушли.Но вот открылась дверь и показался Торн с огромной охапкой дров. Он вошел, и сразу же в доме забурлила жизнь. Когда викинг склонился над очагом, разводя огонь, Фиона заметила, что он успел даже соскоблить со щек отросшую щетину — очевидно, с помощью своего острого охотничьего ножа.— А где остальные? — спросила Фиона и сама удивилась тому, как слабо и тихо прозвучал ее голос.Торн оставил огонь и пересел поближе к Фионе.— Проснулась, — сказал он. — Как ты чувству ешь себя?Фиона невольно приложила руку к своему животу.— Чувствую себя пустой, — ответила она и всхлипнула.— Фиона, я…— Нет, нет, не хочу говорить об этом, — и Фиона отвернула лицо в сторону.Торн встал на колени возле нее и сказал:— Не отворачивайся от меня, любимая. Это моя вина, и я это знаю. Так же, как знаю я то, что это был мой ребенок.— Неважно, что сказал Бренн, — задумчиво произнесла Фиона. — Мне очень жаль, что я потеряла этого ребенка, что бы он ни говорил.— Бренн? Бренн давно мертв.Торн подумал, что Фиона бредит, и поднес ладонь к ее лбу — проверить, нет ли лихорадки.Лоб Фионы был прохладным.— Да, Бренн умер, — согласилась она. — Но между нами есть особая связь, для которой не существует ни времени, ни пространства, ни даже смерти. — Бренн говорил с тобой?! Что же он сказал?Торн был потрясен, обнаружив, что его жена может общаться с мертвыми. Не поверить в это он не мог — слишком часто Фиона доказывала ему, что не умеет лгать.— Он сказал, чтобы я не печалилась, у меня еще будут дети. Много детей.— Конечно, будут, Фиона. Я помогу тебе иметь столько детей, сколько ты пожелаешь.Но в ответ Фиона покачала головой:— Поздно, Торн. Я не хочу больше детей от тебя.— Я понимаю, какое это горе, но…— Откуда тебе знать, что я на самом деле чувствую! — закричала Фиона. — Разве мужчина способен понять, что чувствует женщина, когда теряет ребенка?..— Нет, если у меня и будут еще дети, то не от тебя, Торн Безжалостный!Торн благоразумно решил не вступать в спор. Фиона слишком потрясена случившимся, чтобы отвечать за свои слова.— Я послал Арена и Тиру в дом Гарма Черного, — сменил он тему разговора. — Мы последуем за ними через несколько дней.— А почему ты не ушел вместе с ними? — неприязненно спросила Фиона. — Я прекрасно справилась бы здесь одна, без твоей помощи.Торн сердито нахмурился:— Я никогда не покину тебя, Фиона, и буду рядом, пока ты не окрепнешь настолько, чтобы двинуться в путь.— Ты правда остался из-за этого, Торн? А может быть, ты остался для того, чтобы искупить свою вину в собственных глазах? Для успокоения души, как говорится?— Если ты помнишь, я уже говорил, что без тебя чувствую себя одиноким. Что хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ничего не изменилось. Когда я понял, что потерял тебя, я не мог дождаться того дня, когда вновь найду и попрошу прощения за все глупости, которые натворил. Когда Роло сказал мне, что ты сбежала с Другим, я готов был убить кого-нибудь. Я не мог поверить, что ты способна на такое… Фиона, ты сможешь когда-нибудь простить меня?— Не знаю, — грустно произнесла Фиона. — Если бы наш ребенок был жив… но теперь… ничего не вернешь.— Я сумею заслужить твою любовь, Фиона, клянусь.Фиона вздохнула и прикрыла глаза. Жизнь казалась ей разбитой вдребезги. Разве соберешь? Раньше у нее была надежная опора — Торн. Теперь же Фиона чувствовала себя совершенно одинокой. Ей хотелось домой, к отцу, на волшебный, прекрасный остров Мэн, где она сможет упасть на зеленом холме, взглянуть в бездонное синее небо и забыть наконец про все свои невзгоды. Из ее сердца и памяти уйдет любовь к Торну, чувство, которое принесло ей столько мук. Уйдет все, и все забудется, и Фиона снова станет прежней — спокойной и искусной целительницей, и жизнь ее потечет спокойно и просто.Торн снова возился возле очага. Он растапливал в кастрюлях снег. Когда вода согрелась, Торн обернулся к Фионе и сказал:— Вот вода, чтобы ты смогла помыться, — и он поставил на пол возле Фионы кастрюлю с горячей водой. Затем, не дожидаясь ответа, приподнял Фиону и стал снимать с нее платье.— Я сама, — слабо возразила Фиона.— Ты еще слишком слаба, — твердо заявил Торн, отводя в стороны руки Фионы.Он быстро раздел ее, накинул ей на голые плечи свой плащ. Затем оторвал клок ткани от ее нижней юбки и, намочив его, принялся осторожно обтирать тело Фионы. Отмыв засохшую кровь, он ополоснул ее тело еще раз..— Готово, — сказал он и ловко надел на Фиону платье. — А теперь можно и позавтракать. Кролик, которого я поймал утром, наверное, уже зажарился. Чувствуешь, как пахнет? А после завтрака ты посидишь у меня в плаще, пока я не постираю и не высушу над огнем твое платье.Фиона наблюдала за тем, как ловко справляется Торн с женскими обязанностями по дому. Она и не подозревала, что викинги способны делать такие вещи. Про всех викингов она, конечно, такого сказать не могла, но Торн ее изумлял. Он умел все.Но ему придется еще изрядно потрудиться, пока оттает сердце Фионы.Торн сидел возле Фионы и смотрел, как она спит. Только теперь он понемногу начал отходить от шока, который испытал, узнав о том, что Фиону продали в рабство. Как же досталось ей, несчастной, от Роло и Бретты! А все их ревность да зависть. Подумать только, ведь он едва не потерял Фиону! А ребенка все-таки потерял — безвозвратно. Но теперь он никуда не отпустит от себя эту женщину, ни на шаг, он останется рядом с нею до последнего своего вздоха. Она, наверное, удивилась бы, узнав, как на самом деле она нужна ему, как он…Да, как он сильно любит ее.Фиона настаивала на том, чтобы продолжать путь. За несколько дней она окрепла и чувствовала себя неплохо. Торн стал отговаривать ее: все говорило о приближающейся метели, может быть, даже снежной буре. Горизонт потемнел, серые облака опустились к самой земле и готовы были в любую минуту разразиться снегом и градом.Переждать непогоду решили в обжитом домике, и Торн ненадолго отлучился в лес — подстрелить пару кроликов. На этот раз ему удалось добыть олененка, так что едой они с Фионой были теперь обеспечены.Торн почувствовал себя как-то спокойнее: у них есть оружие, чтобы дать отпор любому врагу, у них есть еда, а в лесу полно дров, чтобы поддерживать огонь очага-Спасибо бывшим хозяевам избушки за то, что они догадались оставить в нем эту пару кастрюль — вот без них сейчас пришлось бы туго.Да, ведь у них еще есть сушеные травы, а значит, им не страшна и любая болезнь.Травы Фиона заваривала и пила каждый день, и Торн не сомневался, что именно они так быстро подняли ее на ноги.Целые сутки бушевала снежная буря. Ветер яростно налетал на их избушку, обрушивая на стены мириады колючих снежинок, завывая в трубе очага. Ураган был таким сильным, что Торн забеспокоился, как бы тот не снес крышу. От того, что снаружи бесилась непогода, было вдвойне приятнее сидеть возле жарко пылающего очага, кутаясь в меховые плащи.Торн смотрел на язычки пламени, пляшущие в очаге, и странная мысль пришла ему в голову — мысль о том, что впервые в жизни он рад буре и не хочет, чтобы она кончалась.Фиона сидела рядом с ним и тоже смотрела на огонь. Она чувствовала себя скверно. Теперь ей казалось, что она сама повинна в гибели своего ребенка.Затем ее мысли перенеслись в прошлое, и она вспомнила тот день, когда все началось, — день, когда на остров Мэн высадились викинги и Торн взял ее в плен. Но ведь если верить Бренну, это было предназначено ей судьбой — для того, чтобы она научила Торна… любить. Что ж, ей удалось. Или почти удалось. Фиона опять задумалась о том, что, по предсказанию, их с Торном судьбы связаны навек.Бушевавшая больше суток буря замела снегом их маленькую избушку до самой крыши. Когда ветер утих, Торн с трудом выбрался наружу и прокопал в снегу тропинку. Пока бушевала вьюга, они молча сидели у огня, и между ними возникло нечто такое, чего не опишешь словами, только можно почувствовать это сердцем, только сердцем.Ненадолго утихнув, буря снова начала набирать силу, и снова пришлось задержаться.Сколько времени им еще предстоит провести под крышей этого дома — несколько дней или недель — кто знает?Между тем Фиона окончательно окрепла. Она прибиралась в доме и садилась возле горящего очага, а Торн тем временем делал короткие вылазки в лес, чтобы пополнить их запасы дичи. Потом они подолгу сидели вместе у огня, и Торн рассказывал Фионе о своих приключениях в Византии и других далеких странах, куда его заносила судьба.Мало-помалу Фиона втянулась в спокойный, монотонный ритм такой жизни, и она даже стала нравиться ей. Так же постепенно, исподволь, к ней стало возвращаться прежнее отношение к Торну.В один из таких дней — а буря бушевала уже вторую неделю — Фиону одолело желание вымыться. Торн растянул свой плащ, отгородив для Фионы угол, и нагрел воды, Конечно, условия далеки от идеальных, но все равно Фиона почувствовала себя гораздо лучше. Лицо ее порозовело, вымытые волосы заблестели. Она была вновь такой красивой, такой желанной, что Торн почувствовал прилив прежних чувств.Поначалу Фиона не заметила пробудившейся в Торне страсти. Она сидела возле огня и заканчивала сушить волосы, когда он подсел рядом. Торн притянул ее к себе, и она ощутила жар его тела.Фиона напряглась и застыла.— Не нужно, Торн. — Ее напугала не столько страсть Торна, сколько собственная, внезапно проснувшаяся в теле. Как забилось ее сердце от одного прикосновения его руки!— Я так хочу обнять тебя, Фиона. Мне до сих пор не верится, что это не во сне, а наяву. Надеюсь, что настанет день, и я разыщу ту рабыню, которая помогла мне вернуть тебя, и выкуплю ее на волю.Он повернул Фиону лицом к себе.Столько лет Торн по праву носил имя Безжалостный — и оправдывал его и перед мужчинами, и перед женщинами, откуда же сейчас столько нежности открылось в его сердце? Узнай об этом брат или его воины, они, наверное, рассмеялись бы над ним: хорош викинг, растаявший перед женщиной!— Я хочу поцеловать тебя, любимая.Фиона почувствовала, как ломается жесткий панцирь, сковавший после гибели ребенка ее сердце. Но все же она ответила после недолгой паузы:— Лучше не надо.Торну хотелось, чтобы Фиона тоже захотела его. Чтобы она разделила с ним всю его безудержную страсть.— Ты — моя, Фиона. Всегда была моей и всегда будешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34