— Когда Торольф сказал мне, что позволил тебе лечить Торна, я приготовился к худшему. Но теперь вижу, что был не прав. Обещаю: если Торн поправится, я сохраню жизнь и тебе, колдун.— Торн поправится, — уверенно сказал Бренн. — Правда, не сразу, не скоро. И следить за ним должен только я сам, и никто другой.Олаф кивнул и спросил, глядя на губы сына, силящиеся произнести чье-то имя:— Почему он не может говорить?— Яд парализовал ему горло.— Так ты все-таки настаиваешь на том, что мой сын был отравлен, старик?— Да, я уверен в этом.Опущенные вдоль боков Олафа руки непроизвольно сжались в кулаки.— Значит, подозрения Бретты были правильными, — сказал он. — Эх, нужно мне было все-таки убить тогда эту проклятую ведьму! А теперь скажи, зачем ты отдал Фионе яд? Неужели ты не понимал, что она хочет отравить Торна ?Бренн устало и безнадежно прикрыл веки.— А почему ты так уверен, что это Фиона дала Торну яд?— Неважно, — отмахнулся Олаф. — Я это просто знаю. Во-первых, никто, кроме Фионы, не умеет в моем доме обращаться с ядом. Во-вторых, никому, кроме нее, не выгодна смерть Торна.Он тревожно, подозрительно окинул взглядом Бренна и поспешно спросил:— А не в заговоре ли ты с нею, старый колдун?— Разве Бренн стал бы лечить Торна, если бы желал его смерти? — подал голос Торольф — Нет, я уверен, что Бренн тут ни при чем. Это дело рук одной только Фионы.Бренн вздохнул и ничего не сказал. Пока он не сможет доказать, что это Бретта стащила из его сундучка флакон с настоем наперстянки, он будет молчать. Но только до тех пор, пока не сумеет прижать к стенке эту рыжую отравительницу.Олаф высоко задрал голову и царственным тоном сказал Бренну:— Приказываю тебе вернуть моего сына в полное здравие. Если тебе нужно для этого постоянно быть рядом с ним, можешь поселиться в его спальне. Но знай: если он умрет, умрешь и ты!С этими словами Олаф вместе с Торольфом покинули спальню, Бренн вновь склонился над постелью Торна. Он спасет этого викинга, но, конечно же, не из страха перед смехотворными угрозами его отца. Нет, он спасет Торна ради Фионы.Торн мало-помалу шел на поправку. Паралич медленно и неохотно, но все же отпускал его тело. Сила постепенно возвращалась в руки и ноги Торна.В тот день и в тот час, когда к Торну вернулся дар речи, в его спальне вместе с Бренном были Олаф и Торольф.— Что… со мной… случилось? — с трудом двигая языком, спросил Торн. Голос его звучал слабо, хрипло и был совершенно лишен интонаций.Лицо Олафа просветлело. Ведь старый ярл уже и не надеялся когда-нибудь услышать голос сына.— Тебя отравили, — ответил он.Торн несколько минут молчал, мучительно обдумывая ответ отца. Затем его губы вновь шевельнулись, чтобы сказать одно-единственное слово:— Кто?— Фиона, — так же коротко ответил Олаф. Стоявший рядом Бренн энергично затряс головой.— Нет, это не она. Не верь, викинг.— Это она, — твердо сказал Олаф.В эту минуту мозг Торна окончательно прояснился, освобождаясь от действия яда. Страх за Фиону заставил его вздрогнуть. Где она? Что с нею сделал Олаф? Зная характер своего отца, Торн почти не сомневался, что Фиона умерла и смерть ее была мучительной и страшной.Он вновь вздрогнул.— Что с тобой, викинг? — встревожился Бренн. — Тебе больно?— Фиона… Что случилось?.. Она… Отец ее?..— Колдун умолял меня пощадить ведьму, — раздраженно сказал Олаф. — Хотя у меня были другие намерения на ее счет. Впрочем, ты можешь не опасаться больше ее, сын. Она навсегда исчезла из твоей жизни. Роло взял ее себе. Он уверен, что на него ее чары не подействуют.Торн прикрыл глаза, переживая боль утраты. Как горько знать, что Фиона отравила его! Но это так, и сомневаться не приходится — ведь кто, кроме нее да Бренна, разбирается здесь в травах? Никто. Бренн не виновен, это ясно, иначе с какой стати он стал бы лечить его, возвращать к жизни? Нет, это Фиона. Это ее рук дело. Но почему все это такой болью отдается в его сердце?— Поговорим позже, — сказал Олаф, заметив состояние сына.— А скоро тебя навестит Бретта, — добавил Торольф. — Ты хочешь ее увидеть?Торн отрицательно покачал головой.Он не имел ни малейшего желания видеть Бретту. Его душа по-прежнему была во власти Фионы — несмотря ни на что. Очевидно, для магии не существует ни времени, ни расстояний.Память о Фионе жила в сердце Торна, и он знал, что она будет с ним всегда, до самой его смерти.Фиона почувствовала, что здоровье Торна пошло на поправку. Она прикрыла глаза и «увидела», как он разговаривает с Бренном — Радость захлестнула ее сердце. Торн жив! А значит, ничто еще не потеряно. В голове Фионы замелькали вдруг видения — она рядом с Торном. Вместе с ним.Да, они будут вместе, сердцем Фиона верила в это. В конце концов все будет хорошо, хотя и не сразу. Характер у Торна, конечно, не мед, но они будут счастливы — и Торн, и она. Вместе.— А, вот ты где, Фиона!Девушка недовольно обернулась. Все-таки Роло нашел ее. Звук ненавистного голоса заставил Фиону поморщиться. Наверное, он опять потащит ее в постель. Господи, как ей это надоело! Роло упорно пытается овладеть ею на протяжении уже многих дней, и каждая новая неудача еще сильней распаляет его гнев.Фиона притронулась к спрятанному у нее под платьем мешочку с травами и усмехнулась. Нет, недаром она привыкла никогда и нигде не расставаться со своей маленькой аптечкой! Если бы не эти травки, Роло изнасиловал бы ее в первую же ночь. Спасибо вам, зеленые друзья!Роло вбежал в маленькую комнатку, в которой сидела Фиона.— А ну-ка, живо в постель! Я сегодня чувствую себя сильным, словно молодой бычок. Я тебя так отделаю, что неделю ходить не сможешь!Фиона молча смотрела на Роло. Это окончательно взбесило его.— Шевелись! — зарычал он и что было силы ударил Фиону.Фиона пошатнулась от удара и принялась раздеваться. Весь ритуал был ей знаком наизусть и, сказать по правде, успел уже надоесть до чертиков.Через минуту Фиона уже лежала в постели. Роло лихорадочно раздевался, бросая на пол одежду. Он был зол, словно разъяренный кабан.Наконец он буквально набросился на Фиону, но увы. Его гордость, его мужское достоинство, прытью которого он так любил похвастаться в кругу приятелей, никуда не годился, как это бывало каждый раз, как только Роло делал попытку овладеть Фионой.Фиона из-под прикрытых век увидела это и невольно улыбнулась, благодаря бога за то, что тот дал ей дар разбираться в травах, в том числе и таких, которые делают любого мужчину бессильным.Секрет успеха был очень прост. Дело в том, что у Роло была привычка брать на ночь в свою спальню кружку с питьем, которую он всегда осушал до дна. Вот в это питье Фиона и стала подмешивать настой, который делала из быка — вола. При этом Фиона так рассчитывала Дозу, чтобы ее действия хватило на несколько дней, учитывая, что Роло может на день-два изменить своей привычке и не станет брать с собой в спальню привычную и любимую кружку.Фиона смотрела, как Роло натягивает на себя сброшенную несколько минут тому назад одежду, не попадая в рукава и громко ругаясь.Массивное, тяжелое тело Роло было покрыто слоем жира — в отличие от сухого, гибкого тела Торна. Грудь и спина были в многочисленных шрамах, хорошо различимых даже сквозь густые рыжеватые волосы, которыми заросло его тело. Руки и ноги у Роло были куда слабее, чем у Торна, да и длинная неопрятная борода не красила незадачливого викинга.Да еще и член Роло, превратившийся в маленькую кожаную тряпочку, болтающуюся между ног, мог теперь вызывать только насмешку. На фоне крупного, могучего тела эта крохотная штучка выглядела настолько нелепо и забавно, что Фиона не смогла удержаться от хохота.Роло раздирал на части гнев, и стыд, и ужас. Он не мог понять, что с ним происходит. Такого не случалось еще никогда. Напротив, Роло всегда был знаменит тем, что без устали мог обладать женщиной ночь напролет. В постели он стоил десятерых. Сам Роло всегда очень гордился собой и особенно своим орудием. И вот — осечка за осечкой.«А ведь это дело рук ведьмы, — внезапно прозрел Роло. — Это она околдовала меня, лишила меня мужской силы».Вот уж о чем никогда не задумывался Роло, так это о колдовстве. Разве мог он предположить, что наступит день и найдется ведьма, которая сделает его посмешищем для любой женщины. Нет, он должен победить чары этой проклятой колдуньи. Он должен доказать ей — да и себе тоже, — что нет и не может быть на свете женщины, способной лишить его самого главного достоинства каждого мужчины.И Роло опять отправлялся к Фионе, и раз за разом повторялось одно и то же.Роло раздевался, взбирался на постель к обнаженной Фионе и грозно заявлял:— Сейчас я тебе покажу. Не родилась еще на tBCT женщина, которую я не мог бы уделать.Затем он наваливался на Фиону своим тяжелым, начинающим жиреть телом, и Фиона каждый раз задыхалась под его весом. Затем Роло раздвигал бедра Фионы, делал попытку войти в нее, и…Но так было раньше, теперь же у него ничего не получалось. Роло оставалось лишь сыпать проклятиями, одеваясь после очередной бесславной попытки.— Да, — бормотал Роло, натягивая штаны. — Олаф был прав. Ты настоящая ведьма. Но я тебя все равно сломаю. Ты у меня еще взвоешь!Затем он одевался и уходил, чтобы на следующую ночь предпринять новую попытку — и с тем же позорным результатом.Как-то Роло решил проверить себя на другой женщине и уложил в свою постель смазливую девчонку-рабыню.Ничего! Полное фиаско!С того дня Роло окончательно поверил в то, что Фиона — настоящая ведьма. Да еще из породы самых вредных и могущественных. В слепом гневе и отчаянии он пригрозил ей смертью, если только она не снимет с него заклятия.Фиона улыбнулась и ответила:— Если хочешь убить меня — попробуй. Мужской силы ты в этом случае лишишься до конца своей жизни.Роло хватило одного этого, чтобы испугаться насмерть. Он оставил Фиону в покое и с того дня начал сторониться ее.Торн окреп уже настолько, что начал понемногу вставать с постели. Конечно, он был еще слаб, но в нем появилось главное — желание жить. Все остальное было делом времени. Еще через несколько дней вернулся аппетит — да такой, что Торн стал поглощать еду в неимоверных количествах, словно спеша наверстать упущенное за время болезни.С этого времени Торн приступил и к ежедневным упражнениям с мечом и боевым топориком.Правда, была одна мысль, которая постоянно грызла его и которую он безуспешно гнал прочь, — мысль о предательстве Фионы. С этим трудно было примириться.Но еще труднее было перестать думать о Фионе совсем.Наступил день, когда Торн после долгого перерыва впервые появился в зале и сел за общий стол. Тут-то Олаф и приказал сыну, чтобы тот публично объявил о своем разрыве с Фионой, отрекся от нее. Торн долго сопротивлялся, но к концу обеда уступил отцу и громко объявил о расторжении своего брака с Фионой — сначала в зале, а затем, во весь голос, выйдя во двор. Это, похоже, обрадовало всех. Всех — кроме самого Торна.Впрочем, что ему еще оставалось делать после того, как Фиона пыталась отравить его?Другое дело, что, отказавшись от Фионы на словах, он не мог выгнать ее из своих мыслей.Тогда Торн начал представлять ее любовницей Роло. Рисовал себе в мыслях картину, на которой обнаженная Фиона занималась любовью с Роло — так же пылко и страстно, как делала некогда это с ним, с Торном. Ему казалось даже, что он слышит тяжелое дыхание Роло и ответные страстные стоны Фионы. Они двигаются все быстрее, все сильнее, Фиона кричит все громче, еще секунда, и Роло приводит ее к наивысшему наслаждению.Здесь обычно Торн обрывал свои фантазии и вскакивал, стиснув зубы и сжав кулаки.Печаль Торна еще больше усилилась, когда Олаф решил вернуться к своей прежней затее — женить Торна на Бретте. Торольф принял изменения в своей судьбе спокойно. Торн — нет.— Пусть Торольф женится на Бретте, отец, — убеждал он Олафа. — Я вообще не хочу жениться.При этом Торн молчал о том, что происходило у него на душе. Он знал, что не сможет, не сумеет изгнать из своего сердца Фиону, даже женившись на другой женщине.Мысль о Фионе, пытавшейся отравить его, постоянно сидела занозой в голове Торна. Эта память будет преследовать его до конца дней.Бретта умело скрывала свое раздражение и злость, хотя выздоровление Торна никак не вписывалось в ее планы. Она до сих пор не могла поверить, что организм Торна сумел справиться с тем количеством яда, которое она дала ему. Этот мужчина оказался здоровее быка. Все шло наперекосяк: не так, как ей хотелось. Теперь новая неприятность: выздоровев, Торн отказался возобновить свою помолвку с нею. Одна радость оставалась у Бретты — думать о том, что у себя дома Роло постоянно колотит Фиону.Однажды вечером Торн зашел в зал — поздно, когда все в доме уже разошлись по своим лежанкам. Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и увидел пристально глядящего на него Бренна. Торн прочитал в его глазах осуждение, нахмурился и поманил старика пальцем. Тот поднялся со своей лавки и подошел к викингу.— Я хочу спросить тебя кое о чем, старик, — сказал Торн. — Ответь, зачем Фиона отравила меня? Этот вопрос давно уже мучает меня.— Фиона не давала тебе яда, викинг.— Я знаю, ради Фионы ты готов солгать.— Я не лгу. Поищи кого-нибудь другого, кому нужна была твоя смерть.Торн подумал и сказал:— Нет. Не могу. Может быть, ты знаешь, тогда скажи мне, кто это, и не томи меня.— Сказать я могу, да только ты мне не поверишь. А прямых доказательств у меня нет.— Кто? — яростно прошипел Торн. — Немедленно назови мне имя этого человека!— Хорошо, если ты так настаиваешь. Это была Бретта. Она украла из моего сундучка тот самый яд, который потом всыпала в твой кувшин с элем.Некоторое время Торн стоял неподвижно, словно громом пораженный. Затем громко расхохотался:— Чушь какая! Бретта! У Бретты нет причин убивать меня.— Так ли? — спросил Бренн. — Подумай хорошенько, викинг. Подумай — и найдешь ответ. Я читал руны и спрашивал звезды. Они говорят, что правда сама откроется тебе, если ты захочешь узнать ее. А теперь доброй ночи, викинг. Я пойду спать.Торн молча смотрел, как старик укладывается на своей лавке.«Можно ли верить этому колдуну? — спрашивал самого себя Торн и отвечал: — Хотелось бы!»Поначалу мысль о том, что его могла отравить Бретта, показалась вздорной, но когда начал восстанавливать в памяти события той ночи, то ему вспомнилось кое-что. Разве не он отверг соблазнительные предложения Бретты? И ведь между ними возник холодок отчуждения и неприязни. Но неужели эта женщина могла зайти настолько далеко?Так и не найдя ответа на последний вопрос, Торн вернулся в свою спальню. Уже засыпая, он поклялся, что докопается до истины.Слова Бренна продолжали тревожить Торна и на следующее утро. Невольно он стал повнимательнее присматриваться к Бретте. Казалось, она была полностью поглощена приготовлениями к свадьбе с Торольфом, но несколько раз Торн ловил на себе ее взгляд, в котором причудливо смешивались раздражение и тоска.«Нет, хоть сто лет проживи, а все равно не поймешь, что же на самом деле скрывается в душе женщины, что прячется за их красивыми лицами и какие бури бушуют в их нежных сердцах!» — подумал тогда Торн.Подумал он и о том, что неспроста — ох, неспроста! — так настаивал старый колдун на виновности Бретты. Как он тогда сказал? «У меня нет доказательств». Ну что же, он, Торн, постарается найти их, если это возможно.На следующий день Бретта отправилась вместе с женихом в деревню на берегу фьорда — осматривать ладью, которую заказал Торольф к их свадьбе. Торн понял, что более удобного случая для того, чтобы спокойно обыскать комнату Бретты, ему уже не представится. Он разыскал Бренна и выяснил, как выглядел украденный из его сундучка флакон с ядом. Затем Торн направился в комнату Бретты и принялся за поиски.Собственно говоря, здесь было не так-то много укромных мест. Комнатка маленькая, скудно обставленная: покрытая шкурами постель, пара сундуков для одежды, небольшой столик да скамья — вот и вся мебель. Торн покопался в сундуке, но не обнаружил в нем ничего интересного — одни женские безделушки. Он открыл второй. Там хранились платья. Куча платьев. Торн собрался уже опустить на место крышку сундучка, но тут его взгляд упал на слегка оттопыренный карман лежащего сверху платья. Что-то находилось внутри кармана. Недолго думая, Торн запустил в карман руку и вытащил оттуда флакончик. В точности такой, как его описывал Бренн.Кровь бросилась в голову Торна. Сердце его бешено застучало. В первую секунду ему захотелось громко завопить — от вскипевшей в нем радости.Фиона не отравляла его! Это не она! Фиона невиновна! Эти слова беспрестанно звучали в голове Торна, и в такт им грохотало сердце.Вдруг в комнату заглянул Олаф, видимо желавший выяснить, не вернулись ли жених с невестой. Обнаружив Торна, он застыл от удивления.— Гром и молния! Что это ты, скажи на милость, делаешь в этой комнате? — спросил Олаф сквозь приоткрытую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34