Сэм, разозлившийся на надменного моряка, оседлал для него Фальстафа, о чем Чарльз узнал с опозданием.
Сэйбл приобрела норовистого мерина несколько лет назад на рынке в Труро, когда случайно оказалась свидетельницей жестокого обращения грубого фермера с бедным животным. Молодой мерин был обречен на голод и страдания от паразитов, и лишь Сэйбл сумела разглядеть его возможности. Даже Чарльз сильно сомневался, что из него получится что-нибудь путное. Но все же граф позволил Сэму и детям «заняться уродцем гнедым».
К его изумлению, после долгих месяцев тренировки и ласкового обхождения Фальстаф превратился в грациозное, сильное и неукротимое животное. Рэйвен и Чарльз задавались вопросом, не течет ли в мерине кровь рабочей лошади, так как Фальстаф рос не по дням, а по часам. Но с ростом ухудшался и его характер, и он позволял садиться на себя только Сэйбл и Рэйвен; если же на него пытался сесть мужчина, то он проявлял свой дикий норов.
Тот факт, что Сэм приготовил его для гостя Чарльза, оставался незамеченным, пока Морган не вывел огромного коня из конюшни. Фальстаф прижал к голове уши и оскалил свои длинные уродливые зубы, но, к изумлению Чарльза и Эдварда, проявил свое недовольство лишь этим, да еще тем, что начал брыкаться, когда Морган уселся в седло. Моряк сделал на беспокойном коне несколько кругов по двору и, судя по всему, сумел с ним договориться, так как мерин проявил определенное послушание, когда они поехали через поле. А озадаченный Сэм, глядя им вслед, почесывал в затылке.
Сэйбл уже издали узнала капитана Моргана Кэри – по его широким плечам и выгоревшим на солнце волосам. Тот факт, что он выехал с отцом и братом, удивил ее, так как она не представляла его верхом на коне. Но что поразило ее по-настоящему, так это то, что он беззаботно сидел в седле, а под ним был непокорный, не дававшийся ни одному мужчине Фальстаф, теперь послушно исполнявший команды наездника. Девушка была настолько изумлена, что даже забыла о своей неприязни к моряку. Ведь Сэм не сказал ей о том, что сэр Морган поехал на прогулку вместе с Недом и отцом. Может, он втайне надеялся, что Фальстаф сумеет избавить Нортхэд от присутствия этого крайне несимпатичного гостя?
– Доброе утро, моя дорогая! – приветствовал девушку отец.
Граф наклонился, взял повод Амуретты и подвел кобылу поближе к Де Керу. Затем поцеловал дочь в щеку, напоминавшую розовый лепесток. Он с удовольствием смотрел на Сэйбл, отметив ее очаровательную прическу и искры в зеленых, как древесные листья, глазах. Темно-красная амазонка была ей очень к лицу, и у Чарльза сжалось сердце от гордости за свою единственную дочь, так напоминавшую своей красотой Рэйвен в молодости.
– Вчера вы, кажется, познакомились с моей дочерью, не правда ли? – обратился он к сэру Моргану, который с непроницаемым лицом наблюдал за ними.
Сэр Морган наклонил голову.
– Познакомились. Как вам спалось, ваша милость? Сэйбл изо всех сил старалась не выдать себя, прекрасно понимая, что за его официальным тоном кроется насмешка. Вскинув голову, она надменно посмотрела на гостя.
– Очень хорошо, благодарю вас! – Девушка перевела взгляд на руки сэра Моргана, небрежно державшие узду; она не могла не заметить, какими сильными они казались. – Странно, что Фальстаф позволил вам сесть на него!..
Одна бровь Моргана взметнулась вверх. Твердый взгляд его искристых голубых глаз встретился с ее взглядом.
– Когда правильно берутся за дело, можно подчинить себе что угодно, – ответил он. И, со значением взглянув на Сэйбл, добавил: – Или кого угодно.
Она отвела взгляд, взбешенная тем, что капитан позволяет себе говорить с ней так грубо в присутствии отца. Однако было очевидно, что граф не заметил намека сэра Моргана, ибо, добродушно посмеиваясь, предложил возвращаться домой.
– Ты успеешь все подготовить к состязаниям конников? – полюбопытствовала Сэйбл, намеренно поехавшая между отцом и Недом, по возможности дальше от Моргана Кэри.
– К нашему возвращению дистанция должна быть замерена. – Чарльз похлопал по лоснящейся шее Де Кера; граф с нетерпением дожидался той минуты, когда его чистокровный скакун потягается в скорости с соперниками, прибывшими накануне.
– А вы собираетесь участвовать в скачках, капитан Кэри? – оживился Лайм.
Сэйбл поразилась, увидев, как смягчилось суровое лицо сэра Моргана, когда он посмотрел на ее братишку, ожидавшего ответа.
– К сожалению, у меня нет для этого коня, дружок.
– А почему бы вам не взять Фальстафа? – удивился Лайм.
И граф, и сэр Морган дружно рассмеялись, а Сэйбл обиделась, что случалось с ней довольно редко. Было ясно: отцу нравится этот молодцеватый капитан; да и Лайм проникся уважением к широкоплечему моряку. Ее обида переросла в гнев, когда она подумала об этом «вторжении» в свою жизнь. Сэйбл удивилась тому, как быстро сэр Морган добился расположения ее отца и братьев.
Когда они вернулись, сэр Морган спешился первым. Передав Фальстафа появившемуся с виноватым видом Сэму, он подошел к Амуретте, чтобы помочь спешиться Сэйбл. Однако девушка намеренно проигнорировала его. Вытащив свою маленькую ножку из стремени, она грациозно, без посторонней помощи спрыгнула на землю. Единственной наградой капитану за его услужливость был надменный взгляд зеленых глаз; однако, к вящему разочарованию Сэйбл, сэр Морган лишь любезно склонил голову и отвернулся.
– Сестренка, я вижу, ты не очень-то жалуешь его, – заметил Эдвард, когда граф и сэр Морган пошли к дому. Лайм, сияя, бежал рядом с ними.
Сэйбл обняла изящную шею Амуретты и ласково погладила ее.
– Ты прав, – призналась она; кроме всего прочего, девушка не могла примириться с тем фактом, что Морган Кэри так же высок и широкоплеч, как и ее отец, и что он выглядит просто потрясающе в своей элегантной куртке и бриджах из телячьей кожи.
– Что он здесь делает? – немного помолчав, спросила Сэйбл у брата. – Как вышло, что он поехал с вами на прогулку?
– Отец позвал его, – пожал плечами Нед. – Он симпатичный человек. И определенно нравится отцу. – Юноша улыбнулся. – Мне еще не приходилось видеть, чтобы Фальстаф с таким покорным видом позволил оседлать себя постороннему человеку.
Сэм, успевший расседлать норовистого мерина и услыхавший слова Неда, энергично закивал седеющей головой.
– Верно, лорд Эдвард. Не могу не согласиться с вами! Даже не ожидал, что увижу, как кэп вернется на непокорной скотине.
Сэйбл поджала губы. Кажется, даже Сэм теперь уважительно говорит об их наглом госте – а ей было противно слушать похвалы в его адрес! Если бы она знала, что так получится, то непременно бы настояла, чтобы отец запретил Моргану Кэри приезжать в Корнуолл. Если бы она рассказала, каким неподобающим образом высокомерный капитан вел себя по отношению к ней в Лондоне, то отец иначе реагировал бы на присутствие Моргана Кэри в Нортхэде!
– Не имею представления, почему он здесь, – продолжал Нед, шагая рядом с Сэйбл по лужайке. – Видимо, это связано с какими-то незавершенными коммерческими делами, которые они с отцом затеяли в Лондоне.
– Не может быть, чтобы речь шла о компаньонстве! – воскликнула Сэйбл. – Только не говори мне, что капитан Кэри стал компаньоном Бэрренкортов!
Эдвард покачал головой:
– Не думаю, хотя, возможно, на следующей неделе отец отправится в Марокко именно на корабле сэра Моргана.
С языка Сэйбл чуть не сорвалось ядовитое замечание – в том смысле, что сэр Морган не из тех людей, кто соглашается заниматься таким банальным делом, как перевозка пассажиров, но она заставила себя промолчать. Не в ее характере было злословить на чужой счет или жаловаться своим родным, в особенности с учетом того, что она не собиралась объяснять им, почему так сильно недолюбливает Моргана Кэри.
Глаза девушки пылали гневом. Нечего удивляться тому, что сэр Морган посмеивается над ней. Он прекрасно понимал, что она ничего не скажет отцу об их первой встрече, в особенности после того, как граф принял его в своем доме. Сэйбл не сомневалась: если бы родители узнали о том, как сэр Морган Кэри пытался соблазнить их единственную дочь прямо у них под носом, это ужасно огорчило бы их. А огорчать родителей ей не хотелось. Поэтому девушка молила Бога, чтобы сэр Морган поскорее убрался. Она не знала, как долго еще сумеет делать хорошую мину при плохой игре.
К полудню гости, отведавшие обильного угощения на лужайке под навесом, собрались у стартовой липни беговой дорожки.
Скопление разноцветных зонтов и платьев, серых цилиндров и визиток в восточном конце парка заставляло вспомнить о том зрелище, которое можно наблюдать в Эпсоме в день дерби. Действительно, публика испытывала невероятное возбуждение, и даже самые консервативные матроны не могли удержаться – всем хотелось поставить несколько монет на ту или иную лошадь.
Дорожка была рассчитана на участие десяти лошадей, которых привезли из таких отдаленных мест, как Суффолк или Линкольн. Граф Монтеррей не так уж часто выставлял своих прекрасных коней на чисто спортивные бега, и его приглашение с радостью было принято друзьями и знакомыми, жаждавшими испытать своих скакунов в трудной борьбе.
– Превосходная затея! – Сэйбл услышала, как какой-то джентльмен с бакенбардами, облаченный в элегантный сюртук с галунами, делится с женой своими впечатлениями. – У меня и в мыслях не было, что когда-нибудь моему Империону удастся помериться силами с Де Кером Сен-Жермена.
Его супруга машинально кивнула. Сэйбл же заметила, что взгляд женщины устремлен на самого графа; тот стоял у стартовой линии, придерживая голову Де Кера, в то время как Сэм укреплял легкое седло на широкой спине жеребца. На губах Сэйбл заиграла улыбка, когда она увидела, с каким усердием Эдвард помогает Сэму. Лайм же в возбуждении вертелся рядом.
К скачкам готовили и других коней; слышалось их громкое ржание и гул голосов собравшихся вокруг гостей. Дорожка длиной в милю была размечена графом и его помощниками еще утром, и теперь вдоль дорожки стояли многочисленные зрители: фермеры, жители соседних деревень, представители местных властей… Все они явились, чтобы полюбоваться захватывающим зрелищем. И все находились в приподнятом настроении. Да Сэйбл и сама чувствовала, что с каждой минутой волнуется все больше.
– Прекрасный денек для бегов, не правда ли, леди Сэйбл?
Девушка подняла голову и улыбнулась лорду Джеральду Спенсеру, директору фолмаутского банка, через который отец вел свои финансовые дела. Она знала этого высокого лысеющего джентльмена с детских лет, и между ними была взаимная приязнь.
– Лучше не придумаешь! – согласилась Сэйбл, взглянув на безоблачное голубое небо.
– Вы уже сделали ставку? – поинтересовался лорд Спенсер, подмигнув девушке.
Директор банка подумал о том, что единственная дочь графа в своей маленькой флорентийской шляпке и бледно-голубом хлопчатобумажном платье смотрится как картинка, на которой изображена невинная молодость. Заколотые на затылке волосы леди Сэйбл отливали полированной медью. «Она превратилась в удивительно красивую девушку! – размышлял банкир. – Но ведь этого и следовало ожидать – при таких-то родителях, как граф и графиня Монтеррей».
– Я не поставила ни пенни, – ответила Сэйбл с лукавой улыбкой. – Это было бы нечестно.
Брови лорда Спенсера взметнулись вверх:
– Неужели?
Очаровательные ямочки на щеках девушки обозначились еще отчетливее.
– Конечно! Ведь я знаю, что победит Де Кер. Рослый банкир посмотрел вслед за ней на крупного гнедого жеребца, который присмирел под опытным всадником, коим был граф.
– Вероятно, вы правы, леди, – согласился лорд Спенсер. – Пожалуй, и я поставлю на него, раз вы так в нем уверены.
– Сэйбл! Сэйбл! Где ты? Забег вот-вот начнется! – раздался голосок Лайма, и Сэйбл, извинившись перед лордом Спенсером, заняла место возле матери и брата, посреди массы зрителей, столпившихся у стартовой линии.
Всадники уже сидели в седлах. В их числе были юноши, одетые в цвета гербов своих хозяев, но по большей части – сами владельцы скакунов, рассматривавшие бега как возможность, которую никак нельзя упускать.
У девушки упало сердце, когда она увидела, что Уайклиф Блэкберн подъезжает на своем рослом вороном жеребце к стартовой линии, рыская взглядом по толпе. Сэйбл невольно сделала шаг назад, но Уайклиф уже увидел ее. Сорвав с головы шляпу, он церемонно поклонился ей, отчего щеки девушки вспыхнули.
– Я пожелал отцу удачи и от твоего имени. – Лайм потянул сестру за рукав.
– Молодчина! А где Нед? – спросила Сэйбл, обрадовавшись, что ее отвлекли.
– У финиша, вместе с капитаном Кэри. – Лайм с мольбой в глазах посмотрел на мать: – Можно я пойду к ним?
– Конечно, нет, – тотчас же ответила графиня, прервав разговор с соседями. – Там за тобой некому будет присмотреть, и ты обязательно попадешь в беду. Кроме того, – добавила она, увидев, как огорчился сын, – ты не успеешь туда дойти, как забег окончится.
– Смотри, Лайм, они уже готовы! – воскликнула Сэйбл.
Мальчуган тотчас же уставился на чистокровных жеребцов, выстроившихся перед ними. Ближе всех находился Де Кер, на котором осанисто восседал граф. Сэйбл не видела выражения его лица, но догадывалась, что все мысли отца заняты предстоящим стартом и он собирается сразу же уйти в отрыв, несмотря на то, что по жребию ему досталась внешняя дорожка, то есть самая трудная из всех.
– Готовы, джентльмены?
Это произнес лорд Джеральд Спенсер, стоявший на небольшом ящике, с разноцветными флажками в руках. Рядом с ним стоял запыхавшийся от беготни Сэм; в своих больших крестьянских руках он держал кожаный футляр для дуэльных пистолетов. Граф предложил лорду Спенсеру объявить начало забега, и пожилой банкир без лишних слов достал из футляра, выложенного внутри бархатом, прекрасный немецкий пистолет.
Тут Чарльз обернулся и взглянул на жену и детей, с нетерпением ожидавших старта. На его чувственных губах появилась улыбка; он подмигнул своему семейству.
Сэйбл хотела помахать отцу рукой, но не успела – пистолет выстрелил, и раздались взволнованные возгласы зрителей. И тотчас же раздался стук копыт, и десять скакунов понеслись по дорожке. Служители и грумы поспешили освободить всадникам дорогу. Зрители одобрительно зашумели.
– Де Кер впереди! – крикнула Сэйбл; она узнала развевающийся флажок и темноволосую голову отца, когда кони помчались по полю.
От криков толпы едва не лопались барабанные перепонки. Девушка старательно вытягивала шею, чтобы видеть происходящее через головы зрителей. Бедняга Лайм, который, с его ростом, ничего не видел, подпрыгивал и тянул сестру за юбку, требуя рассказывать ему о ходе забега. Услышав жалобный голос мальчугана, лорд Спенсер наклонился и поднял его на руки.
– Твой отец впереди, парень! Бог ты мой, как я рад, что поставил на него!
Лайм просиял от гордости за отца. Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, над толпой пронесся тревожный вопль.
– Что случилось? – в один голос воскликнули Сэйбл и Рэйвен, которые в этот момент не видели всадников.
– Кажется, на дорожке лежит конь, – ответил лорд Спенсер.
– Конь?! – переспросила Рэйвен похолодев. Графиня рванулась к банкиру; юбки ее взметнулись.
Она ничего не видела на том склоне, где исчезли кони, если не считать людей, выбежавших вперед и неистово жестикулирующих.
– В чем дело, мама? – спросила Сэйбл; ее сердце замерло: ей передался страх матери.
Лорд Спенсер взял у кого-то театральный бинокль и навел его на поле.
– Действительно, миледи, – нахмурился он. – Там лежит лошадь.
– Которая? – воскликнула Рэйвен.
– Кто знает… Боже мой, и не одна! Полагаю, следует пойти туда и разобраться.
Сэйбл, задыхаясь, последовала за матерью и лордом Спенсером через поле. Лайм шел, держась за юбку графини. К этому времени большинство зрителей шли в том же направлении. Все расспрашивали друг друга о происшествии, но никто не знал ответа. И лишь когда Сэйбл подошла ближе, она услышала разговоры тех зрителей, которые стояли неподалеку от места падения лошадей.
– …оттолкнул его. Вытеснил его с дорожки, это ясно как божий день.
– Он ничего не мог поделать в этой свалке.
– А он сильно покалечился?
И тут толпа перед Сэйбл расступилась, и она увидела отца, неподвижно лежащего на траве. В стороне кто-то придерживал сильно хромавшего Де Кера, а чуть поодаль недвижно лежал второй конь. Сэйбл поняла, что это жеребец Уайклифа Блэкберна, но она была озабочена только одним: почему так неподвижна фигура отца?
– Папа! – взвизгнул Лайм, лишь сейчас заметивший отца. Зарыдав, он прижался к Сэйбл и зарылся лицом в ее юбки.
Неожиданно перед ними вырос Морган Кэри, загородивший девушке обзор своей широкой грудью. Он бросил взгляд на ее бледное лицо и что-то сказал Эдварду, стоявшему рядом. Молодой человек поспешил к сестре и обнял ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Сэйбл приобрела норовистого мерина несколько лет назад на рынке в Труро, когда случайно оказалась свидетельницей жестокого обращения грубого фермера с бедным животным. Молодой мерин был обречен на голод и страдания от паразитов, и лишь Сэйбл сумела разглядеть его возможности. Даже Чарльз сильно сомневался, что из него получится что-нибудь путное. Но все же граф позволил Сэму и детям «заняться уродцем гнедым».
К его изумлению, после долгих месяцев тренировки и ласкового обхождения Фальстаф превратился в грациозное, сильное и неукротимое животное. Рэйвен и Чарльз задавались вопросом, не течет ли в мерине кровь рабочей лошади, так как Фальстаф рос не по дням, а по часам. Но с ростом ухудшался и его характер, и он позволял садиться на себя только Сэйбл и Рэйвен; если же на него пытался сесть мужчина, то он проявлял свой дикий норов.
Тот факт, что Сэм приготовил его для гостя Чарльза, оставался незамеченным, пока Морган не вывел огромного коня из конюшни. Фальстаф прижал к голове уши и оскалил свои длинные уродливые зубы, но, к изумлению Чарльза и Эдварда, проявил свое недовольство лишь этим, да еще тем, что начал брыкаться, когда Морган уселся в седло. Моряк сделал на беспокойном коне несколько кругов по двору и, судя по всему, сумел с ним договориться, так как мерин проявил определенное послушание, когда они поехали через поле. А озадаченный Сэм, глядя им вслед, почесывал в затылке.
Сэйбл уже издали узнала капитана Моргана Кэри – по его широким плечам и выгоревшим на солнце волосам. Тот факт, что он выехал с отцом и братом, удивил ее, так как она не представляла его верхом на коне. Но что поразило ее по-настоящему, так это то, что он беззаботно сидел в седле, а под ним был непокорный, не дававшийся ни одному мужчине Фальстаф, теперь послушно исполнявший команды наездника. Девушка была настолько изумлена, что даже забыла о своей неприязни к моряку. Ведь Сэм не сказал ей о том, что сэр Морган поехал на прогулку вместе с Недом и отцом. Может, он втайне надеялся, что Фальстаф сумеет избавить Нортхэд от присутствия этого крайне несимпатичного гостя?
– Доброе утро, моя дорогая! – приветствовал девушку отец.
Граф наклонился, взял повод Амуретты и подвел кобылу поближе к Де Керу. Затем поцеловал дочь в щеку, напоминавшую розовый лепесток. Он с удовольствием смотрел на Сэйбл, отметив ее очаровательную прическу и искры в зеленых, как древесные листья, глазах. Темно-красная амазонка была ей очень к лицу, и у Чарльза сжалось сердце от гордости за свою единственную дочь, так напоминавшую своей красотой Рэйвен в молодости.
– Вчера вы, кажется, познакомились с моей дочерью, не правда ли? – обратился он к сэру Моргану, который с непроницаемым лицом наблюдал за ними.
Сэр Морган наклонил голову.
– Познакомились. Как вам спалось, ваша милость? Сэйбл изо всех сил старалась не выдать себя, прекрасно понимая, что за его официальным тоном кроется насмешка. Вскинув голову, она надменно посмотрела на гостя.
– Очень хорошо, благодарю вас! – Девушка перевела взгляд на руки сэра Моргана, небрежно державшие узду; она не могла не заметить, какими сильными они казались. – Странно, что Фальстаф позволил вам сесть на него!..
Одна бровь Моргана взметнулась вверх. Твердый взгляд его искристых голубых глаз встретился с ее взглядом.
– Когда правильно берутся за дело, можно подчинить себе что угодно, – ответил он. И, со значением взглянув на Сэйбл, добавил: – Или кого угодно.
Она отвела взгляд, взбешенная тем, что капитан позволяет себе говорить с ней так грубо в присутствии отца. Однако было очевидно, что граф не заметил намека сэра Моргана, ибо, добродушно посмеиваясь, предложил возвращаться домой.
– Ты успеешь все подготовить к состязаниям конников? – полюбопытствовала Сэйбл, намеренно поехавшая между отцом и Недом, по возможности дальше от Моргана Кэри.
– К нашему возвращению дистанция должна быть замерена. – Чарльз похлопал по лоснящейся шее Де Кера; граф с нетерпением дожидался той минуты, когда его чистокровный скакун потягается в скорости с соперниками, прибывшими накануне.
– А вы собираетесь участвовать в скачках, капитан Кэри? – оживился Лайм.
Сэйбл поразилась, увидев, как смягчилось суровое лицо сэра Моргана, когда он посмотрел на ее братишку, ожидавшего ответа.
– К сожалению, у меня нет для этого коня, дружок.
– А почему бы вам не взять Фальстафа? – удивился Лайм.
И граф, и сэр Морган дружно рассмеялись, а Сэйбл обиделась, что случалось с ней довольно редко. Было ясно: отцу нравится этот молодцеватый капитан; да и Лайм проникся уважением к широкоплечему моряку. Ее обида переросла в гнев, когда она подумала об этом «вторжении» в свою жизнь. Сэйбл удивилась тому, как быстро сэр Морган добился расположения ее отца и братьев.
Когда они вернулись, сэр Морган спешился первым. Передав Фальстафа появившемуся с виноватым видом Сэму, он подошел к Амуретте, чтобы помочь спешиться Сэйбл. Однако девушка намеренно проигнорировала его. Вытащив свою маленькую ножку из стремени, она грациозно, без посторонней помощи спрыгнула на землю. Единственной наградой капитану за его услужливость был надменный взгляд зеленых глаз; однако, к вящему разочарованию Сэйбл, сэр Морган лишь любезно склонил голову и отвернулся.
– Сестренка, я вижу, ты не очень-то жалуешь его, – заметил Эдвард, когда граф и сэр Морган пошли к дому. Лайм, сияя, бежал рядом с ними.
Сэйбл обняла изящную шею Амуретты и ласково погладила ее.
– Ты прав, – призналась она; кроме всего прочего, девушка не могла примириться с тем фактом, что Морган Кэри так же высок и широкоплеч, как и ее отец, и что он выглядит просто потрясающе в своей элегантной куртке и бриджах из телячьей кожи.
– Что он здесь делает? – немного помолчав, спросила Сэйбл у брата. – Как вышло, что он поехал с вами на прогулку?
– Отец позвал его, – пожал плечами Нед. – Он симпатичный человек. И определенно нравится отцу. – Юноша улыбнулся. – Мне еще не приходилось видеть, чтобы Фальстаф с таким покорным видом позволил оседлать себя постороннему человеку.
Сэм, успевший расседлать норовистого мерина и услыхавший слова Неда, энергично закивал седеющей головой.
– Верно, лорд Эдвард. Не могу не согласиться с вами! Даже не ожидал, что увижу, как кэп вернется на непокорной скотине.
Сэйбл поджала губы. Кажется, даже Сэм теперь уважительно говорит об их наглом госте – а ей было противно слушать похвалы в его адрес! Если бы она знала, что так получится, то непременно бы настояла, чтобы отец запретил Моргану Кэри приезжать в Корнуолл. Если бы она рассказала, каким неподобающим образом высокомерный капитан вел себя по отношению к ней в Лондоне, то отец иначе реагировал бы на присутствие Моргана Кэри в Нортхэде!
– Не имею представления, почему он здесь, – продолжал Нед, шагая рядом с Сэйбл по лужайке. – Видимо, это связано с какими-то незавершенными коммерческими делами, которые они с отцом затеяли в Лондоне.
– Не может быть, чтобы речь шла о компаньонстве! – воскликнула Сэйбл. – Только не говори мне, что капитан Кэри стал компаньоном Бэрренкортов!
Эдвард покачал головой:
– Не думаю, хотя, возможно, на следующей неделе отец отправится в Марокко именно на корабле сэра Моргана.
С языка Сэйбл чуть не сорвалось ядовитое замечание – в том смысле, что сэр Морган не из тех людей, кто соглашается заниматься таким банальным делом, как перевозка пассажиров, но она заставила себя промолчать. Не в ее характере было злословить на чужой счет или жаловаться своим родным, в особенности с учетом того, что она не собиралась объяснять им, почему так сильно недолюбливает Моргана Кэри.
Глаза девушки пылали гневом. Нечего удивляться тому, что сэр Морган посмеивается над ней. Он прекрасно понимал, что она ничего не скажет отцу об их первой встрече, в особенности после того, как граф принял его в своем доме. Сэйбл не сомневалась: если бы родители узнали о том, как сэр Морган Кэри пытался соблазнить их единственную дочь прямо у них под носом, это ужасно огорчило бы их. А огорчать родителей ей не хотелось. Поэтому девушка молила Бога, чтобы сэр Морган поскорее убрался. Она не знала, как долго еще сумеет делать хорошую мину при плохой игре.
К полудню гости, отведавшие обильного угощения на лужайке под навесом, собрались у стартовой липни беговой дорожки.
Скопление разноцветных зонтов и платьев, серых цилиндров и визиток в восточном конце парка заставляло вспомнить о том зрелище, которое можно наблюдать в Эпсоме в день дерби. Действительно, публика испытывала невероятное возбуждение, и даже самые консервативные матроны не могли удержаться – всем хотелось поставить несколько монет на ту или иную лошадь.
Дорожка была рассчитана на участие десяти лошадей, которых привезли из таких отдаленных мест, как Суффолк или Линкольн. Граф Монтеррей не так уж часто выставлял своих прекрасных коней на чисто спортивные бега, и его приглашение с радостью было принято друзьями и знакомыми, жаждавшими испытать своих скакунов в трудной борьбе.
– Превосходная затея! – Сэйбл услышала, как какой-то джентльмен с бакенбардами, облаченный в элегантный сюртук с галунами, делится с женой своими впечатлениями. – У меня и в мыслях не было, что когда-нибудь моему Империону удастся помериться силами с Де Кером Сен-Жермена.
Его супруга машинально кивнула. Сэйбл же заметила, что взгляд женщины устремлен на самого графа; тот стоял у стартовой линии, придерживая голову Де Кера, в то время как Сэм укреплял легкое седло на широкой спине жеребца. На губах Сэйбл заиграла улыбка, когда она увидела, с каким усердием Эдвард помогает Сэму. Лайм же в возбуждении вертелся рядом.
К скачкам готовили и других коней; слышалось их громкое ржание и гул голосов собравшихся вокруг гостей. Дорожка длиной в милю была размечена графом и его помощниками еще утром, и теперь вдоль дорожки стояли многочисленные зрители: фермеры, жители соседних деревень, представители местных властей… Все они явились, чтобы полюбоваться захватывающим зрелищем. И все находились в приподнятом настроении. Да Сэйбл и сама чувствовала, что с каждой минутой волнуется все больше.
– Прекрасный денек для бегов, не правда ли, леди Сэйбл?
Девушка подняла голову и улыбнулась лорду Джеральду Спенсеру, директору фолмаутского банка, через который отец вел свои финансовые дела. Она знала этого высокого лысеющего джентльмена с детских лет, и между ними была взаимная приязнь.
– Лучше не придумаешь! – согласилась Сэйбл, взглянув на безоблачное голубое небо.
– Вы уже сделали ставку? – поинтересовался лорд Спенсер, подмигнув девушке.
Директор банка подумал о том, что единственная дочь графа в своей маленькой флорентийской шляпке и бледно-голубом хлопчатобумажном платье смотрится как картинка, на которой изображена невинная молодость. Заколотые на затылке волосы леди Сэйбл отливали полированной медью. «Она превратилась в удивительно красивую девушку! – размышлял банкир. – Но ведь этого и следовало ожидать – при таких-то родителях, как граф и графиня Монтеррей».
– Я не поставила ни пенни, – ответила Сэйбл с лукавой улыбкой. – Это было бы нечестно.
Брови лорда Спенсера взметнулись вверх:
– Неужели?
Очаровательные ямочки на щеках девушки обозначились еще отчетливее.
– Конечно! Ведь я знаю, что победит Де Кер. Рослый банкир посмотрел вслед за ней на крупного гнедого жеребца, который присмирел под опытным всадником, коим был граф.
– Вероятно, вы правы, леди, – согласился лорд Спенсер. – Пожалуй, и я поставлю на него, раз вы так в нем уверены.
– Сэйбл! Сэйбл! Где ты? Забег вот-вот начнется! – раздался голосок Лайма, и Сэйбл, извинившись перед лордом Спенсером, заняла место возле матери и брата, посреди массы зрителей, столпившихся у стартовой линии.
Всадники уже сидели в седлах. В их числе были юноши, одетые в цвета гербов своих хозяев, но по большей части – сами владельцы скакунов, рассматривавшие бега как возможность, которую никак нельзя упускать.
У девушки упало сердце, когда она увидела, что Уайклиф Блэкберн подъезжает на своем рослом вороном жеребце к стартовой линии, рыская взглядом по толпе. Сэйбл невольно сделала шаг назад, но Уайклиф уже увидел ее. Сорвав с головы шляпу, он церемонно поклонился ей, отчего щеки девушки вспыхнули.
– Я пожелал отцу удачи и от твоего имени. – Лайм потянул сестру за рукав.
– Молодчина! А где Нед? – спросила Сэйбл, обрадовавшись, что ее отвлекли.
– У финиша, вместе с капитаном Кэри. – Лайм с мольбой в глазах посмотрел на мать: – Можно я пойду к ним?
– Конечно, нет, – тотчас же ответила графиня, прервав разговор с соседями. – Там за тобой некому будет присмотреть, и ты обязательно попадешь в беду. Кроме того, – добавила она, увидев, как огорчился сын, – ты не успеешь туда дойти, как забег окончится.
– Смотри, Лайм, они уже готовы! – воскликнула Сэйбл.
Мальчуган тотчас же уставился на чистокровных жеребцов, выстроившихся перед ними. Ближе всех находился Де Кер, на котором осанисто восседал граф. Сэйбл не видела выражения его лица, но догадывалась, что все мысли отца заняты предстоящим стартом и он собирается сразу же уйти в отрыв, несмотря на то, что по жребию ему досталась внешняя дорожка, то есть самая трудная из всех.
– Готовы, джентльмены?
Это произнес лорд Джеральд Спенсер, стоявший на небольшом ящике, с разноцветными флажками в руках. Рядом с ним стоял запыхавшийся от беготни Сэм; в своих больших крестьянских руках он держал кожаный футляр для дуэльных пистолетов. Граф предложил лорду Спенсеру объявить начало забега, и пожилой банкир без лишних слов достал из футляра, выложенного внутри бархатом, прекрасный немецкий пистолет.
Тут Чарльз обернулся и взглянул на жену и детей, с нетерпением ожидавших старта. На его чувственных губах появилась улыбка; он подмигнул своему семейству.
Сэйбл хотела помахать отцу рукой, но не успела – пистолет выстрелил, и раздались взволнованные возгласы зрителей. И тотчас же раздался стук копыт, и десять скакунов понеслись по дорожке. Служители и грумы поспешили освободить всадникам дорогу. Зрители одобрительно зашумели.
– Де Кер впереди! – крикнула Сэйбл; она узнала развевающийся флажок и темноволосую голову отца, когда кони помчались по полю.
От криков толпы едва не лопались барабанные перепонки. Девушка старательно вытягивала шею, чтобы видеть происходящее через головы зрителей. Бедняга Лайм, который, с его ростом, ничего не видел, подпрыгивал и тянул сестру за юбку, требуя рассказывать ему о ходе забега. Услышав жалобный голос мальчугана, лорд Спенсер наклонился и поднял его на руки.
– Твой отец впереди, парень! Бог ты мой, как я рад, что поставил на него!
Лайм просиял от гордости за отца. Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, над толпой пронесся тревожный вопль.
– Что случилось? – в один голос воскликнули Сэйбл и Рэйвен, которые в этот момент не видели всадников.
– Кажется, на дорожке лежит конь, – ответил лорд Спенсер.
– Конь?! – переспросила Рэйвен похолодев. Графиня рванулась к банкиру; юбки ее взметнулись.
Она ничего не видела на том склоне, где исчезли кони, если не считать людей, выбежавших вперед и неистово жестикулирующих.
– В чем дело, мама? – спросила Сэйбл; ее сердце замерло: ей передался страх матери.
Лорд Спенсер взял у кого-то театральный бинокль и навел его на поле.
– Действительно, миледи, – нахмурился он. – Там лежит лошадь.
– Которая? – воскликнула Рэйвен.
– Кто знает… Боже мой, и не одна! Полагаю, следует пойти туда и разобраться.
Сэйбл, задыхаясь, последовала за матерью и лордом Спенсером через поле. Лайм шел, держась за юбку графини. К этому времени большинство зрителей шли в том же направлении. Все расспрашивали друг друга о происшествии, но никто не знал ответа. И лишь когда Сэйбл подошла ближе, она услышала разговоры тех зрителей, которые стояли неподалеку от места падения лошадей.
– …оттолкнул его. Вытеснил его с дорожки, это ясно как божий день.
– Он ничего не мог поделать в этой свалке.
– А он сильно покалечился?
И тут толпа перед Сэйбл расступилась, и она увидела отца, неподвижно лежащего на траве. В стороне кто-то придерживал сильно хромавшего Де Кера, а чуть поодаль недвижно лежал второй конь. Сэйбл поняла, что это жеребец Уайклифа Блэкберна, но она была озабочена только одним: почему так неподвижна фигура отца?
– Папа! – взвизгнул Лайм, лишь сейчас заметивший отца. Зарыдав, он прижался к Сэйбл и зарылся лицом в ее юбки.
Неожиданно перед ними вырос Морган Кэри, загородивший девушке обзор своей широкой грудью. Он бросил взгляд на ее бледное лицо и что-то сказал Эдварду, стоявшему рядом. Молодой человек поспешил к сестре и обнял ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46