Если иностранцев туда пускают, значит, бояться нечего, и уж, конечно, можно будет одолжить денег у Грейсона или Дэниэла, чтобы уплатить за вход. Единственным препятствием мог быть Морган, и Сэйбл не сомневалась, что он запретит посетить бани. Ее губы сжались, а лицо приняло решительное выражение. В конце концов она – леди Сэйбл Сен-Жермен, дочь графа Монтеррея, а не матрос из команды сэра Моргана Кэри. Она вовсе не обязана подчиняться ему, а он не имеет права приказывать ей.
– Вы что-то стали очень молчаливы, леди Сэйбл? – заметил Дэниэл, с беспокойством заглядывая в ее глаза. – Устали?
Она весело улыбнулась, и его сердце гулко забилось в груди.
– Вовсе пет, мистер Хэйс, я прекрасно себя чувствую. «Так оно и есть, – подумал Дэниэл, – это видно по ее лицу». Щеки девушки порозовели, а глаза сверкали, как море ранним солнечным утром. Пружинистой походкой шла она по улице, что он отнес за счет радости от прогулки с ним. И Дэниэл решил обязательно поговорить с капитаном и попросить разрешения снова вывести ее на прогулку и даже, возможно, прокатиться на пароме через Золотой Рог. «Наверняка капитан не откажет, после того как увидит, что сегодняшняя прогулка благоприятно отразилась на ней», подумал он.
Если бы бедняга Дэниэл мог догадаться о мыслях, вертевшихся в голове девушки, то был бы весьма обескуражен. Но молодой моряк оставался в блаженном неведении. Когда Хэйс помогал Сэйбл забраться в маленькую лодчонку, на которой им предстояло вернуться на судно, он снова думал о том, что надо бы попросить капитана позволить ему еще раз вывести девушку на прогулку…
Глава 10
– Хотите еще чайку, ваша милость?
Сэйбл вздрогнула, увидев перед собой Грейсона с серебряным чайником в руке и вопрошающим взглядом. Она посмотрела на свою нетронутую чашку.
– Благодарю вас, нет, – тихо ответила она. Грейсон кивнул и вышел, затаив злость на капитана сэра Моргана, который одни был виноват в ее плохом настроении.
Был закат, когда Дэниэл Хэйс привез наконец леди Сэйбл на корабль, где у трапа его встретил сам капитан. Хмурый сэр Морган показался молодому офицеру еще более высоким и грозным, чем когда-либо.
Зловещим тоном сэр Морган заявил, что леди Сэйбл должна была вернуться гораздо раньше и что в результате Дэниэл получит выговор. Когда Сэйбл попыталась выступить в его защиту, сэр Морган заявил ей, что он сыт по горло ее непослушанием и что следующие три дня ей придется провести в своей каюте.
Когда Грейсон зашел к ней в тот же вечер с подносом в руках, он, услыхав из-за двери приглушенные рыдания девушки, застыл как вкопанный. И его нерешительность стоила ей ужина, так как в этот момент сэр Морган появился в дверях своей каюты и ледяным топом сообщил ошеломленному стюарду, что леди Сэйбл не заслужила ужина.
Когда на следующее утро он принес завтрак, то нашел девушку в подавленном состоянии; ее прекрасные глаза покраснели от пролитых слез. Стюард предпринял робкую попытку оправдать жестокость сэра Моргана, но Сэйбл высмеяла его:
– У него вообще нет сердца, и вы знаете об этом, Грейсон. Клянусь Богом, если бы вы не были мне так симпатичны, я возненавидела бы вас за вашу преданность ему!
Она тут же пожалела о сказанном. А когда Грейсон вернулся в каюту полчаса спустя, ее завтрак стоял нетронутым. Относя поднос обратно на камбуз, стюард задумался: не попросить ли сэра Моргана отменить суровое наказание? Трехдневное заключение в крошечном помещении? Да бедная девушка с ума сойдет! Однако Грейсон решил, что его настоятельная просьба не поможет делу. Сэр Морган приказал, и лучше не вмешиваться, чтобы не будить в капитане зверя. Кроме того, рано утром того дня капитан поехал в посольство России, и Грейсон не имел ни малейшего представления, когда он собирается вернуться.
Судно, стоявшее на якоре в спокойных голубых волах Золотого Рога, странным образом казалось пустым без прекрасной леди Сэйбл, обычно украшавшей палубу своим присутствием. Та часть команды, которая оставалась на «Вызове», ворчала по поводу несправедливого решения капитана и удивлялась, почему он так жестоко наказал ее. Матросы знали, что сэр Морган – суровый и требовательный капитан, но он никогда не был несправедливым, и экипаж счел трехдневное заключение девушки незаслуженным наказанием за опоздание на каких-то несколько часов.
Когда потянулись монотонные часы второго дня заключения «в карцере», Сэйбл начала свирепеть. Какое право имеет сэр Морган так поступать с ней? Впервые в жизни ее заперли, как какую-нибудь преступницу! Хорошо бы убежать, чтобы насолить капитану, которому придется тогда столкнуться с неистовой яростью ее отца, когда граф узнает, что его дочь по вине Моргана пропала где-то на многолюдных улицах Стамбула!
Глаза девушки сверкнули. «А почему бы и нет?» – спросила она себя. Гнев укрепил ее решимость. Конечно, она не исчезнет по-настоящему, но разве не стоит напугать его до смерти, ускользнув на несколько часов? Это стало бы для него хорошим уроком – чтобы он впредь не обращался с ней подобным образом, со злорадством думала Сэйбл. И она провела бы эти несколько часов в великолепных банях, о которых ей рассказал Дэниэл Хэйс!
Эта мысль крепко засела в ее голове, и Сэйбл тут же начала обдумывать, как реализовать свой план. Она сразу же отказалась от идеи воспользоваться помощью Грейсона, так как не хотела, чтобы из-за нее кого-нибудь подвергли наказанию, – девушка очень переживала за беднягу Дэниэла. В конце концов они задержались в городе по ее вине!
Выйдя из каюты, она подождет смены вахты и окликнет с палубы гребца проплывающего мимо капка, а остальное устроится само собой. Она преподаст этому дьяволу Моргану хороший урок, если он хотя бы на несколько часов поверит, что она пропала.
Грейсон был несказанно обрадован и удивлен, когда, принеся ей спустя несколько часов ленч, увидел, что девушка приободрилась. Она с улыбкой приветствовала его, когда он вошел в крошечную каюту и поставил поднос на маленький рундучок в ногах койки.
– Не беспокойтесь, я привыкла, – отмахнулась Сэйбл, когда Грейсон посетовал на тесноту каюты.
Стюард смотрел, как она пытается расправить юбки на узкой койке и берет бутерброд, не притронувшись к кружке с лимонадом, которую он поставил рядом. Когда она улыбнулась ему, чтобы он удостоверился, что с ней все в порядке, у него упало сердце. И как ей только удается оставаться такой веселой, хотя сэр Морган обращается с ней, как с заключенной?
– Леди Сэйбл, может быть, вы предпочтете откушать на палубе? – с волнением в голосе спросил стюард. – День сегодня чудесный, на небе ни облачка, а я знаю, как вы любите погреться на солнышке.
Сэйбл задумалась. Нет, она не могла допустить, чтобы Грейсон оказался невольным сообщником ее побега.
– Не стоит. Капитан взбесится.
– Сэра Моргана не будет весь день, – с заговорщицкой улыбкой сообщил Грейсон.
Она почувствовала холодок в спине. На что решился капитан? Собирает по темным улочкам у подозрительных людишек информацию? Или стучится в ворота сераля? Она постаралась выбросить из головы эти мысли, уговаривая себя, что в данный момент ее должно заботить совсем другое.
– Мне приказано сидеть взаперти до завтра! – упорствовала Сэйбл, не желая злоупотреблять добротой стюарда.
– Капитану вовсе не нужно об этом знать, – улыбнулся Грейсон. – Вы могли бы посидеть на палубе до возвращения шлюпки.
– А как насчет остальных матросов? – усмехнулась Сэйбл.
Грейсон даже обиделся:
– Неужели вы думаете, что они выдадут вас, ваша милость?
Сэйбл пришлось сделать над собой усилие, чтобы не соблазниться на это предложение.
– Простите, Грейсон, – сказала она с такой печалью в голосе, что у него заныло сердце. – Я не могу допустить, чтобы из-за меня вы навлекли на себя гнев капитана сэра Моргана.
Грейсон пожал плечами.
– Я бы не стал так беспокоиться на этот счет, ваша милость. Я служу у сэра Моргана столько лет, что уверен: он простит мне некоторую вольность. – Стюард подмигнул. – Конечно, при условии, что он когда-нибудь узнает, а это исключено.
– Вы уверены в том, что говорите? Грейсон хмыкнул:
– Даже если бы я действительно навлек на себя гнев величайшего, как вы справедливо называете его, мне нечего бояться. Сэр Морган никогда не расстанется со мной, так как я единственный камердинер на свете, способный ужиться с ним.
Сэйбл рассмеялась:
– Ну тогда ладно, я буду счастлива провести несколько часов на палубе!..
Когда немногочисленные члены команды, оставленные сэром Морганом на вахте, увидели девушку, они с улыбками поспешили ей навстречу. Она тоже обрадовалась встрече с ними. Сэйбл провела с матросами добрых полчаса, непринужденно смеясь и болтая, прежде чем они возвратились на свои места. Оставшись наконец одна, девушка поспешила вниз. Ее сердце гулко билось, когда она открыла дверь в каюту Моргана.
Знакомый запах ударил ей в ноздри, и она старалась не обращать внимания на его личные вещи, разбросанные по просторной каюте. Ей еще никогда не приходилось брать чужое – Сэйбл, сделав над собой усилие, спрятала горсть найденных ею монет за корсаж.
Прекрасно знавшая распорядок дня на борту клипера, Сэйбл проскользнула к штормтрапу, будучи уверена, что никто здесь не появится еще целых десять минут. Возможно, она вообще отказалась бы от своего плана, если бы не заприметила каик, скользивший по воде совсем рядом. Черноглазый гребец взирал на нее так, словно только и ждал ее появления.
Воспользовавшись несколькими словами на ломаном турецком, которые она узнала от Дэниэла Хэйса, девушка дала гребцу понять, что хочет попасть на берег. С широкой белозубой улыбкой он смотрел, как она спускается по неудобному трапу, затем помог ей забраться в каик. От волнения Сэйбл задыхалась, и кровь гулко пульсировала у нее в висках. Каждую секунду она ожидала услышать окрик с корабля, но все обошлось. Расстояние между каиком и кораблем быстро увеличивалось.
Сэйбл опасалась, что окажется в центре всеобщего внимания, когда, ступив на берег, пойдет по многолюдным кривым улочкам Стамбула. Но, к ее радости, никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Была середина дня, и все правоверные мусульмане приступили к очередной молитве. Уставившись на раскаленную от солнца мостовую, они опускались на свои молитвенные коврики, обратив лицо в сторону Мекки, – так что Сэйбл имела возможность быстро пройти мимо незамеченной. Лишь мальчишки-попрошайки, шнырявшие по улице, провожали любопытными взглядами молодую женщину с волосами цвета эбенового дерева, но ни один не рискнул заговорить с ней.
Девушке не составило труда отыскать ту баню-хаммам, которую Дэниэл показывал ей накануне. Однако, когда она оказалась перед резными воротами, мужество оставило ее, и она усомнилась в правильности своего решения. Дэниэл уверял ее, что общественные бани посещают как турчанки, так и европейки, и все же она никак не могла заставить себя войти туда.
И тут одна из дверей раскрылась, и перед Сэйбл появился кланяющийся служитель, провожавший двух купцов в тюрбанах, длинных пиджаках и европейских брюках. Когда они ушли, взгляд его миндалевидных глаз упал на девушку, нерешительно стоявшую у двери. Служитель уверенно взял ее под локоть и провел внутрь. Резкий переход от ослепительного солнечного света к потемкам заставил ее зажмуриться. Рядом появилась женщина-служительница, и Сэйбл услышала тихий, певучий говор – турок и турчанка о чем-то совещались.
К тому времени, когда глаза девушки привыкли к полутьме, се страхи улеглись. Женщина-служительница робко улыбнулась ей и пригласила следовать за собой. Вскоре Сэйбл оказалась в небольшой прихожей, где стояли раскладные скамьи с подушками. Свет проникал сюда через покрытое глазурью стекло в стреловидных окнах. На жаровне в углу стоял чайник чеканного серебра, и от него распространялся аромат мяты.
– Камехан, – сказала служанка, делая широкий жест рукой.
– Простите? – не поняла Сэйбл. Она понятия не имела, чего от нее ждут.
– К-комната для р-раздевания, – с трудом выговорила служанка на английском языке с ужасным акцентом. И просияла, когда увидела, что Сэйбл поняла. – Пожалуйста, – добавила она, жестом показав, что следует раздеться.
Взволнованная Сэйбл с помощью турчанки сняла с себя чудесное шифоновое платье и кружевное белье. Однако ее тревога быстро улеглась, когда она увидела, что турчанка ведет себя вполне обыденно. Когда девушка разделась, та обернула ее широким мохнатым полотенцем. Затем предложила чашку чая, которую Сэйбл приняла, выразив благодарность кивком головы. Ей не хотелось торопиться, так как она была уверена, что ее ждет нечто удивительное. За узким переходом слышалось мелодичное журчание воды, а в атмосфере комнаты чувствовалось тепло, исходившее от пара. Облокотившись на подушку и поджав под себя ноги, Сэйбл прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, когда в последний раз у нее было так покойно на душе.
Пробираясь сквозь толпу в столовой «Лотус Блоссом», в одном из отелей, Морган Кэри проклинал все на свете – даже в самых захудалых африканских деревнях имелись более приличные постоялые дворы.
Дородный хозяин «Лотус Блоссом», потный, в рубашке с короткими рукавами и грязном фартуке, подскочил к Моргану, усевшемуся в темном углу. Морган пребывал в сквернейшем расположении духа. Он заказал лишь кружку пива – куда разумнее дождаться возвращения на корабль, где Грейсон приготовит здоровую и вкусную пищу, резонно рассудил капитан.
Двое подвыпивших матросов за соседним столиком с любопытством поглядывали на капитана, но когда он устремил на них мрачный взгляд, они тотчас отвернулись. Морган усмехнулся. Если эти парни ищут себе приключений, то их получат, столкнувшись с ним. Он был в таком настроении, что не возражал бы отвести душу, сокрушив несколько черепов. Судя по всему, пьянчуги-матросы это поняли, так как больше не смотрели в его сторону. «Ну и слава Богу», – решил Морган, делая глоток теплого, кислого пива.
Все утро он опять провел в русском посольстве, но глуповатые атташе, с которыми ему удалось побеседовать, ничего не слышали о двоих соотечественниках, находящихся в плену во дворце султана. Похоже, они не лгали. Информация, которую Морган получил от турецкого капитана в Дакаре, была вполне надежной, в этом он не сомневался, и тот факт, что в русском посольстве ничего не знали об этом деле, вызывал подозрения. Почему султан столько лет скрывает двух русских офицеров от посторонних глаз? Какая польза ему от них?
Морган громко прочистил горло, и сидевшая по соседству супружеская пара англичан опасливо посмотрела на него. Дама – в вызывающе ярком алом бомбазиновом платье – испуганным шепотом заявила мужу, что им следует найти другой столик, подальше от этого опасного великана. Морган хищно оскалился, когда они прошествовали мимо. Пусть думают, что он опустившийся, грубый субъект, зато никто не будет мешать ему сидеть, погрузившись в свои мысли.
«Что предпринять, чтобы получить необходимую информацию?» – в который уже раз спрашивал он себя. И сколько нужно еще ждать, чтобы султан соизволил принять его? Дело в данный момент осложнялось мятежным поведением Сэйбл Сен-Жермен. Всякий раз, когда он думал о том, что она заперта в крошечной, душной каюте, его мучили угрызения совести. Как она расцвела под теплым азиатским солнышком!.. И как несправедлив он был, посадив ее под домашний арест! Морган поймал себя на том, что стал рассуждать в точности, как его докучливый камердинер. Нет, Сэйбл заслужила наказание за то, что не подчинилась его приказу! Она должна была понять, что улицы Стамбула – это не парки в ее родном Нортхэде.
– Капитан?
Морган увидел перед собой своего первого помощника. Глава маленького девонширца сияли. Вытянув под столом свои длинные ноги, он наклонился к моряку.
– Что вам удалось выяснить?
– Вероятно, как раз то, что нам нужно, – с самодовольным видом ответил седой офицер. – Кружку пива, пожалуйста, – сказал он тучному хозяину гостиницы, выросшему перед ним. Шум, стоявший в полутемном зале, позволял говорить без обиняков, но все же помощник понизил голос: – Вы когда-нибудь слышали о новых оттоманцах? – спросил он, посмотрев в мерцающие голубые глаза капитана.
Брови Моргана сошлись на переносице:
– Младотурки? Да. Фазир Нанак рассказывал о них. И оба улыбнулись, вспомнив о живописном турке, подпоясанном кушаком с ятаганом, который за два года до этих событий попал к ним на судно. После того как «Вызов» завершил свое недолгое участие в американском конфликте, он отправился в поисках новых приключений к берегам Азии. Именно Морган спас седобородого турка от банды головорезов в Бахрейне и любезно выполнил просьбу доставить его в Анкару. Фазир, солдат фортуны и весьма энергичный человек, оказался очень занятным гостем на борту клипера, в особенности, как припомнил Морган, в ту ночь, когда попытался украсть у него кошелек с золотыми монетами, который капитан хранил в своем рундучке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Вы что-то стали очень молчаливы, леди Сэйбл? – заметил Дэниэл, с беспокойством заглядывая в ее глаза. – Устали?
Она весело улыбнулась, и его сердце гулко забилось в груди.
– Вовсе пет, мистер Хэйс, я прекрасно себя чувствую. «Так оно и есть, – подумал Дэниэл, – это видно по ее лицу». Щеки девушки порозовели, а глаза сверкали, как море ранним солнечным утром. Пружинистой походкой шла она по улице, что он отнес за счет радости от прогулки с ним. И Дэниэл решил обязательно поговорить с капитаном и попросить разрешения снова вывести ее на прогулку и даже, возможно, прокатиться на пароме через Золотой Рог. «Наверняка капитан не откажет, после того как увидит, что сегодняшняя прогулка благоприятно отразилась на ней», подумал он.
Если бы бедняга Дэниэл мог догадаться о мыслях, вертевшихся в голове девушки, то был бы весьма обескуражен. Но молодой моряк оставался в блаженном неведении. Когда Хэйс помогал Сэйбл забраться в маленькую лодчонку, на которой им предстояло вернуться на судно, он снова думал о том, что надо бы попросить капитана позволить ему еще раз вывести девушку на прогулку…
Глава 10
– Хотите еще чайку, ваша милость?
Сэйбл вздрогнула, увидев перед собой Грейсона с серебряным чайником в руке и вопрошающим взглядом. Она посмотрела на свою нетронутую чашку.
– Благодарю вас, нет, – тихо ответила она. Грейсон кивнул и вышел, затаив злость на капитана сэра Моргана, который одни был виноват в ее плохом настроении.
Был закат, когда Дэниэл Хэйс привез наконец леди Сэйбл на корабль, где у трапа его встретил сам капитан. Хмурый сэр Морган показался молодому офицеру еще более высоким и грозным, чем когда-либо.
Зловещим тоном сэр Морган заявил, что леди Сэйбл должна была вернуться гораздо раньше и что в результате Дэниэл получит выговор. Когда Сэйбл попыталась выступить в его защиту, сэр Морган заявил ей, что он сыт по горло ее непослушанием и что следующие три дня ей придется провести в своей каюте.
Когда Грейсон зашел к ней в тот же вечер с подносом в руках, он, услыхав из-за двери приглушенные рыдания девушки, застыл как вкопанный. И его нерешительность стоила ей ужина, так как в этот момент сэр Морган появился в дверях своей каюты и ледяным топом сообщил ошеломленному стюарду, что леди Сэйбл не заслужила ужина.
Когда на следующее утро он принес завтрак, то нашел девушку в подавленном состоянии; ее прекрасные глаза покраснели от пролитых слез. Стюард предпринял робкую попытку оправдать жестокость сэра Моргана, но Сэйбл высмеяла его:
– У него вообще нет сердца, и вы знаете об этом, Грейсон. Клянусь Богом, если бы вы не были мне так симпатичны, я возненавидела бы вас за вашу преданность ему!
Она тут же пожалела о сказанном. А когда Грейсон вернулся в каюту полчаса спустя, ее завтрак стоял нетронутым. Относя поднос обратно на камбуз, стюард задумался: не попросить ли сэра Моргана отменить суровое наказание? Трехдневное заключение в крошечном помещении? Да бедная девушка с ума сойдет! Однако Грейсон решил, что его настоятельная просьба не поможет делу. Сэр Морган приказал, и лучше не вмешиваться, чтобы не будить в капитане зверя. Кроме того, рано утром того дня капитан поехал в посольство России, и Грейсон не имел ни малейшего представления, когда он собирается вернуться.
Судно, стоявшее на якоре в спокойных голубых волах Золотого Рога, странным образом казалось пустым без прекрасной леди Сэйбл, обычно украшавшей палубу своим присутствием. Та часть команды, которая оставалась на «Вызове», ворчала по поводу несправедливого решения капитана и удивлялась, почему он так жестоко наказал ее. Матросы знали, что сэр Морган – суровый и требовательный капитан, но он никогда не был несправедливым, и экипаж счел трехдневное заключение девушки незаслуженным наказанием за опоздание на каких-то несколько часов.
Когда потянулись монотонные часы второго дня заключения «в карцере», Сэйбл начала свирепеть. Какое право имеет сэр Морган так поступать с ней? Впервые в жизни ее заперли, как какую-нибудь преступницу! Хорошо бы убежать, чтобы насолить капитану, которому придется тогда столкнуться с неистовой яростью ее отца, когда граф узнает, что его дочь по вине Моргана пропала где-то на многолюдных улицах Стамбула!
Глаза девушки сверкнули. «А почему бы и нет?» – спросила она себя. Гнев укрепил ее решимость. Конечно, она не исчезнет по-настоящему, но разве не стоит напугать его до смерти, ускользнув на несколько часов? Это стало бы для него хорошим уроком – чтобы он впредь не обращался с ней подобным образом, со злорадством думала Сэйбл. И она провела бы эти несколько часов в великолепных банях, о которых ей рассказал Дэниэл Хэйс!
Эта мысль крепко засела в ее голове, и Сэйбл тут же начала обдумывать, как реализовать свой план. Она сразу же отказалась от идеи воспользоваться помощью Грейсона, так как не хотела, чтобы из-за нее кого-нибудь подвергли наказанию, – девушка очень переживала за беднягу Дэниэла. В конце концов они задержались в городе по ее вине!
Выйдя из каюты, она подождет смены вахты и окликнет с палубы гребца проплывающего мимо капка, а остальное устроится само собой. Она преподаст этому дьяволу Моргану хороший урок, если он хотя бы на несколько часов поверит, что она пропала.
Грейсон был несказанно обрадован и удивлен, когда, принеся ей спустя несколько часов ленч, увидел, что девушка приободрилась. Она с улыбкой приветствовала его, когда он вошел в крошечную каюту и поставил поднос на маленький рундучок в ногах койки.
– Не беспокойтесь, я привыкла, – отмахнулась Сэйбл, когда Грейсон посетовал на тесноту каюты.
Стюард смотрел, как она пытается расправить юбки на узкой койке и берет бутерброд, не притронувшись к кружке с лимонадом, которую он поставил рядом. Когда она улыбнулась ему, чтобы он удостоверился, что с ней все в порядке, у него упало сердце. И как ей только удается оставаться такой веселой, хотя сэр Морган обращается с ней, как с заключенной?
– Леди Сэйбл, может быть, вы предпочтете откушать на палубе? – с волнением в голосе спросил стюард. – День сегодня чудесный, на небе ни облачка, а я знаю, как вы любите погреться на солнышке.
Сэйбл задумалась. Нет, она не могла допустить, чтобы Грейсон оказался невольным сообщником ее побега.
– Не стоит. Капитан взбесится.
– Сэра Моргана не будет весь день, – с заговорщицкой улыбкой сообщил Грейсон.
Она почувствовала холодок в спине. На что решился капитан? Собирает по темным улочкам у подозрительных людишек информацию? Или стучится в ворота сераля? Она постаралась выбросить из головы эти мысли, уговаривая себя, что в данный момент ее должно заботить совсем другое.
– Мне приказано сидеть взаперти до завтра! – упорствовала Сэйбл, не желая злоупотреблять добротой стюарда.
– Капитану вовсе не нужно об этом знать, – улыбнулся Грейсон. – Вы могли бы посидеть на палубе до возвращения шлюпки.
– А как насчет остальных матросов? – усмехнулась Сэйбл.
Грейсон даже обиделся:
– Неужели вы думаете, что они выдадут вас, ваша милость?
Сэйбл пришлось сделать над собой усилие, чтобы не соблазниться на это предложение.
– Простите, Грейсон, – сказала она с такой печалью в голосе, что у него заныло сердце. – Я не могу допустить, чтобы из-за меня вы навлекли на себя гнев капитана сэра Моргана.
Грейсон пожал плечами.
– Я бы не стал так беспокоиться на этот счет, ваша милость. Я служу у сэра Моргана столько лет, что уверен: он простит мне некоторую вольность. – Стюард подмигнул. – Конечно, при условии, что он когда-нибудь узнает, а это исключено.
– Вы уверены в том, что говорите? Грейсон хмыкнул:
– Даже если бы я действительно навлек на себя гнев величайшего, как вы справедливо называете его, мне нечего бояться. Сэр Морган никогда не расстанется со мной, так как я единственный камердинер на свете, способный ужиться с ним.
Сэйбл рассмеялась:
– Ну тогда ладно, я буду счастлива провести несколько часов на палубе!..
Когда немногочисленные члены команды, оставленные сэром Морганом на вахте, увидели девушку, они с улыбками поспешили ей навстречу. Она тоже обрадовалась встрече с ними. Сэйбл провела с матросами добрых полчаса, непринужденно смеясь и болтая, прежде чем они возвратились на свои места. Оставшись наконец одна, девушка поспешила вниз. Ее сердце гулко билось, когда она открыла дверь в каюту Моргана.
Знакомый запах ударил ей в ноздри, и она старалась не обращать внимания на его личные вещи, разбросанные по просторной каюте. Ей еще никогда не приходилось брать чужое – Сэйбл, сделав над собой усилие, спрятала горсть найденных ею монет за корсаж.
Прекрасно знавшая распорядок дня на борту клипера, Сэйбл проскользнула к штормтрапу, будучи уверена, что никто здесь не появится еще целых десять минут. Возможно, она вообще отказалась бы от своего плана, если бы не заприметила каик, скользивший по воде совсем рядом. Черноглазый гребец взирал на нее так, словно только и ждал ее появления.
Воспользовавшись несколькими словами на ломаном турецком, которые она узнала от Дэниэла Хэйса, девушка дала гребцу понять, что хочет попасть на берег. С широкой белозубой улыбкой он смотрел, как она спускается по неудобному трапу, затем помог ей забраться в каик. От волнения Сэйбл задыхалась, и кровь гулко пульсировала у нее в висках. Каждую секунду она ожидала услышать окрик с корабля, но все обошлось. Расстояние между каиком и кораблем быстро увеличивалось.
Сэйбл опасалась, что окажется в центре всеобщего внимания, когда, ступив на берег, пойдет по многолюдным кривым улочкам Стамбула. Но, к ее радости, никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Была середина дня, и все правоверные мусульмане приступили к очередной молитве. Уставившись на раскаленную от солнца мостовую, они опускались на свои молитвенные коврики, обратив лицо в сторону Мекки, – так что Сэйбл имела возможность быстро пройти мимо незамеченной. Лишь мальчишки-попрошайки, шнырявшие по улице, провожали любопытными взглядами молодую женщину с волосами цвета эбенового дерева, но ни один не рискнул заговорить с ней.
Девушке не составило труда отыскать ту баню-хаммам, которую Дэниэл показывал ей накануне. Однако, когда она оказалась перед резными воротами, мужество оставило ее, и она усомнилась в правильности своего решения. Дэниэл уверял ее, что общественные бани посещают как турчанки, так и европейки, и все же она никак не могла заставить себя войти туда.
И тут одна из дверей раскрылась, и перед Сэйбл появился кланяющийся служитель, провожавший двух купцов в тюрбанах, длинных пиджаках и европейских брюках. Когда они ушли, взгляд его миндалевидных глаз упал на девушку, нерешительно стоявшую у двери. Служитель уверенно взял ее под локоть и провел внутрь. Резкий переход от ослепительного солнечного света к потемкам заставил ее зажмуриться. Рядом появилась женщина-служительница, и Сэйбл услышала тихий, певучий говор – турок и турчанка о чем-то совещались.
К тому времени, когда глаза девушки привыкли к полутьме, се страхи улеглись. Женщина-служительница робко улыбнулась ей и пригласила следовать за собой. Вскоре Сэйбл оказалась в небольшой прихожей, где стояли раскладные скамьи с подушками. Свет проникал сюда через покрытое глазурью стекло в стреловидных окнах. На жаровне в углу стоял чайник чеканного серебра, и от него распространялся аромат мяты.
– Камехан, – сказала служанка, делая широкий жест рукой.
– Простите? – не поняла Сэйбл. Она понятия не имела, чего от нее ждут.
– К-комната для р-раздевания, – с трудом выговорила служанка на английском языке с ужасным акцентом. И просияла, когда увидела, что Сэйбл поняла. – Пожалуйста, – добавила она, жестом показав, что следует раздеться.
Взволнованная Сэйбл с помощью турчанки сняла с себя чудесное шифоновое платье и кружевное белье. Однако ее тревога быстро улеглась, когда она увидела, что турчанка ведет себя вполне обыденно. Когда девушка разделась, та обернула ее широким мохнатым полотенцем. Затем предложила чашку чая, которую Сэйбл приняла, выразив благодарность кивком головы. Ей не хотелось торопиться, так как она была уверена, что ее ждет нечто удивительное. За узким переходом слышалось мелодичное журчание воды, а в атмосфере комнаты чувствовалось тепло, исходившее от пара. Облокотившись на подушку и поджав под себя ноги, Сэйбл прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, когда в последний раз у нее было так покойно на душе.
Пробираясь сквозь толпу в столовой «Лотус Блоссом», в одном из отелей, Морган Кэри проклинал все на свете – даже в самых захудалых африканских деревнях имелись более приличные постоялые дворы.
Дородный хозяин «Лотус Блоссом», потный, в рубашке с короткими рукавами и грязном фартуке, подскочил к Моргану, усевшемуся в темном углу. Морган пребывал в сквернейшем расположении духа. Он заказал лишь кружку пива – куда разумнее дождаться возвращения на корабль, где Грейсон приготовит здоровую и вкусную пищу, резонно рассудил капитан.
Двое подвыпивших матросов за соседним столиком с любопытством поглядывали на капитана, но когда он устремил на них мрачный взгляд, они тотчас отвернулись. Морган усмехнулся. Если эти парни ищут себе приключений, то их получат, столкнувшись с ним. Он был в таком настроении, что не возражал бы отвести душу, сокрушив несколько черепов. Судя по всему, пьянчуги-матросы это поняли, так как больше не смотрели в его сторону. «Ну и слава Богу», – решил Морган, делая глоток теплого, кислого пива.
Все утро он опять провел в русском посольстве, но глуповатые атташе, с которыми ему удалось побеседовать, ничего не слышали о двоих соотечественниках, находящихся в плену во дворце султана. Похоже, они не лгали. Информация, которую Морган получил от турецкого капитана в Дакаре, была вполне надежной, в этом он не сомневался, и тот факт, что в русском посольстве ничего не знали об этом деле, вызывал подозрения. Почему султан столько лет скрывает двух русских офицеров от посторонних глаз? Какая польза ему от них?
Морган громко прочистил горло, и сидевшая по соседству супружеская пара англичан опасливо посмотрела на него. Дама – в вызывающе ярком алом бомбазиновом платье – испуганным шепотом заявила мужу, что им следует найти другой столик, подальше от этого опасного великана. Морган хищно оскалился, когда они прошествовали мимо. Пусть думают, что он опустившийся, грубый субъект, зато никто не будет мешать ему сидеть, погрузившись в свои мысли.
«Что предпринять, чтобы получить необходимую информацию?» – в который уже раз спрашивал он себя. И сколько нужно еще ждать, чтобы султан соизволил принять его? Дело в данный момент осложнялось мятежным поведением Сэйбл Сен-Жермен. Всякий раз, когда он думал о том, что она заперта в крошечной, душной каюте, его мучили угрызения совести. Как она расцвела под теплым азиатским солнышком!.. И как несправедлив он был, посадив ее под домашний арест! Морган поймал себя на том, что стал рассуждать в точности, как его докучливый камердинер. Нет, Сэйбл заслужила наказание за то, что не подчинилась его приказу! Она должна была понять, что улицы Стамбула – это не парки в ее родном Нортхэде.
– Капитан?
Морган увидел перед собой своего первого помощника. Глава маленького девонширца сияли. Вытянув под столом свои длинные ноги, он наклонился к моряку.
– Что вам удалось выяснить?
– Вероятно, как раз то, что нам нужно, – с самодовольным видом ответил седой офицер. – Кружку пива, пожалуйста, – сказал он тучному хозяину гостиницы, выросшему перед ним. Шум, стоявший в полутемном зале, позволял говорить без обиняков, но все же помощник понизил голос: – Вы когда-нибудь слышали о новых оттоманцах? – спросил он, посмотрев в мерцающие голубые глаза капитана.
Брови Моргана сошлись на переносице:
– Младотурки? Да. Фазир Нанак рассказывал о них. И оба улыбнулись, вспомнив о живописном турке, подпоясанном кушаком с ятаганом, который за два года до этих событий попал к ним на судно. После того как «Вызов» завершил свое недолгое участие в американском конфликте, он отправился в поисках новых приключений к берегам Азии. Именно Морган спас седобородого турка от банды головорезов в Бахрейне и любезно выполнил просьбу доставить его в Анкару. Фазир, солдат фортуны и весьма энергичный человек, оказался очень занятным гостем на борту клипера, в особенности, как припомнил Морган, в ту ночь, когда попытался украсть у него кошелек с золотыми монетами, который капитан хранил в своем рундучке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46