Касси не сомневалась, что Джуэл не очень-то радует своего мужа в постели и что не сегодня-завтра ему наскучит супружеская верность.
— Чай у нас обычно подают около четырех, — продолжала она, не обращая внимания на брата. — Уверена, что мама будет в восторге от вашего визита.
— Вы уверены?
— Конечно, — невинно проговорила Касси. — Почему нет?
Тор мог бы придумать сотню причин. И Руан тоже.
Но в этот момент Джуэл и Энгус, возвращавшиеся с поля, подошли уже слишком близко, поэтому Тор принял приглашение Касси, всем своим видом изобразив радостное предвкушение.
— Ты собираешься в Чалиш-Хаус? — потрясенно выпалила Джуэл.
— Тебя мы тоже будем рады видеть, — сладким голоском заверила ее Касси.
Но Джуэл уже давным-давно зареклась показываться в доме Миллисенты, и Касси это прекрасно знала. Восстановив самообладание, Джуэл надменно взглянула на Тора.
— Надеюсь, ты передашь привет тете Миллисенте.
— Не сомневайся.
Они обменялись гневными взглядами. Какое там примирение!
Когда Касси и Руан стали собираться домой, Тор пригласил их на обед. Касси очень хотелось согласиться, но Руан, опередив ее, торопливо отказался. Спасибо, как-нибудь в другой раз. Их ожидают дома..
— Где они живут? — спросил Тор, глядя вслед удаляющимся и переругивающимся между собой брату и сестре.
— В воскресенье узнаешь, — отрезала Джуэл.
— Да, верно. Ты права.
Джуэл прикусила губу.
— Ты действительно хочешь поехать к ним?
— Почему бы мне не поехать?
Джуэл не ответила. Когда Тор обернулся и взглянул на нее, выражение ее лица испугало его.
— Джуэл, в чем дело?
Джуэл хотела сказать ему что-нибудь язвительное, но слова застряли в горле. Она лишь пожала плечами и направилась к Драму, меланхолично жующему траву.
— Что тебе известно о Миллисенте Маккензи? — спросил Тор, разочарованно повернувшись к Энгусу.
Энгус неторопливо раскурил трубку и ответил:
— В этом семействе дурная кровь.
— Это и так понятно. Но в чем дело?
— Разве она тебе не рассказывала? — Энгус мотнул головой в сторону Джуэл.
— Нет. Всякий раз, когда об этом заходит речь, она становится чертовски таинственной. Можно подумать, что здесь все боятся этой женщины до полусмерти.
— Мы не дураки.
— Вот это да, Энгус! Ты что, туда же?
Старик помрачнел.
— Я — особенно. Кто, по-твоему, приглядывал за Джуэл все это время? Я да Тайки с Анни! Если бы не мы, дела обстояли бы совсем худо.
— Из-за Миллисенты Маккензи? Но с виду она такая безвредная! Уж во всяком случае, до Джуэл ей далеко!
Энгус фыркнул.
— Энгус, расскажи мне, в чем дело, — нахмурившись, повторил свою просьбу Тор.
Старик вздохнул.
— Ладно. Но поклянись, что ты не разболтаешь об этом Джуэл. Иначе она мне голову оторвет.
— Клянусь!
Энгус выдохнул целое облако пахучего дыма. Глядя вслед Джуэл, уже почти скрывшейся за деревьями, он понизил голос и рассказал Тору все, что ему было известно о Миллисенте Маккензи.
Спустя двадцать минут Тор появился на конюшне, где Тайки чистил упряжь. Взглянув на искаженное от гнева лицо Тора, Тайки отложил седло и вскочил на ноги.
— Не надо! — воскликнул Тор. — Я сюда не драться пришел. Я только что говорил с Энгусом, и мне надо, чтобы ты ответил мне только «да» или «нет». Все, что он рассказал мне о Миллисенте Маккензи, это правда?
Тайки замялся в нерешительности.
— Ну?
Тайки пожал плечами.
— Черт побери, отвечай же!
Тайки с несчастным видом кивнул головой.
Тор развернулся и направился к выходу. Но Тайки остановил его и, схватив за руку, встревоженно замычал.
— Не волнуйся, — бросил Тор. — Я не такой дурак, чтобы выдавать ей Энгуса. Я умею хранить тайны. Все, что я хочу, — это защитить ее.
Тайки успокоился и отпустил Тора. В этот момент на его лице не было и следа враждебности.
— Меня пригласили к ним на чай в воскресенье, — задумчиво добавил Тор. — Джуэл не хочет, чтобы я туда ехал, но я все же поеду. Врага нужно узнать поближе. А ты как думаешь?
Тайки оценил эту идею, и глаза его одобрительно сверкнули. На сей раз он был полностью согласен с Тором. Как и все прочие обитатели Драмкорри, кроме Джуэл, конечно. Мысль о том, что Тор станет общаться с Маккензи из Чалиш-Хауса, доводила ее до бешенства. Сперва она попыталась поколебать решимость Тора презрением. Когда же ей это не удалось, она перешла к спорам и оскорблениям, но с тем же успехом. К воскресному утру фантазия ее истощилась. Джуэл сдалась и решила вообще больше не говорить с Тором.
Тор оказался на удивление терпелив ко всем ее причудам. Он уже достаточно привык к непростому характеру своей жены и не обращал внимания на обидные слова, поскольку понимал, что сейчас ею движет страх. Кроме того, ему было приятно думать, что она возражает против его поездки потому, что заботится о его же благе. Но естественно, когда за час до отъезда Тор рискнул высказать это предположение вслух, Джуэл ответила так злобно, что он, наконец, потерял всякое терпение.
— А ты — испорченная девчонка! — заявил он в ответ на сравнение его с бесхребетной жабой. — Ты всю жизнь вытворяла, что хотела, а все ходили перед тобой на задних лапках. И сейчас ты бесишься просто потому, что не можешь добиться своего. Разве я не прав, Джуэл?
Джуэл не поверила своим ушам. Все ходили перед ней на задних лапках? Баловали и портили ее? Да он сошел с ума!
Джуэл изо всех сил попыталась подыскать какой-нибудь сокрушительный ответ, но нужные слова никак не приходили ей на ум. Они с Тором стояли в зале, мрачно глядя друг на друга. Тор дожидался Пирса Макинниса, который должен был привести ему лошадь. Для визита в Чалиш-Хаус он тщательно принарядился, и одного этого уже было достаточно, чтобы вызвать у Джуэл очередную вспышку ярости.
Кто-то из домашних (наверняка эта предательница Анни Брустер!) перешил для Тора брюки и расшитый жилет, в котором он был просто умопомрачительно красив. Тор причесал свои длинные черные волосы и перевязал их лентой, что придало его ястребиному лицу странное, хотя и несколько грубоватое очарование. Со дня их свадьбы Тор ни разу не удосужился сделать такую прическу, чтобы порадовать Джуэл, зато для Касси Маккензи, этой длинноногой дуры, он расстарался!
Впрочем, Джуэл мучила не столько ревность, сколько невыносимое болезненное ощущение, что все ее предали. Мысль о том, что Тор может оказаться на стороне обитателей Чалиш-Хауса, доводила ее до слез. Может быть, рассказать ему о тех ужасных вещах, которые творила Миллисента Маккензи?
Но Тор не поверит ей. Он обвинит ее в том, что все это она придумала из ревности. А это будет страшнее всего.
В конце концов, она просто замкнулась и ушла в себя. Спорить с Тором дальше было бессмысленно, и в ответ на его последнее оскорбление Джуэл просто промолчала. Искра гнева в ее прелестных глазах потухла, а на лице появилось печальное и настороженное выражение.
В этот момент она показалась Тору похожей на воробья, скрывающегося в кустах от взгляда парящего сверху ястреба. Внезапно он вспомнил, что такая же перемена произошла с ней во время неожиданного визита Миллисенты Маккензи. Тогда Тор долго ломал голову над загадкой поведения Джуэл, поскольку прежде он еще ни разу не видел, чтобы его отважная жена сдавалась без боя.
Но теперь, припомнив рассказ Энгуса, он почувствовал, как на него нахлынула неожиданная волна нежности. Он едва устоял перед желанием заключить Джуэл в объятия и погладить ее по голове. Напрягшись, он сжал кулаки и засунул руки в карманы. Он понимал, что сейчас к Джуэл лучше не прикасаться.
Во дворе послышался цокот копыт. Джуэл бросила на Тора долгий, полный отчаяния взгляд. Тор стиснул зубы.
— Ты уверена, что не хочешь поехать со мной? — спросил он, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
Джуэл вздернула подбородок.
— Нет, спасибо. У меня слишком много дел дома.
— Понимаю.
Они обменялись напряженными взглядами. Тор слегка поклонился ей, как кланяются джентльмены малознакомым дамам.
— До вечера, мэм.
Джуэл, сжавшись в комок, проводила его взглядом. Тор не оборачиваясь вышел за дверь. Джуэл с трудом подавила желание броситься за ним и умолить его остаться. Она задыхалась, стараясь удержаться и не окликнуть его. Горло ее сжималось от слез, Нет, она скорее умрет, чем обратится к нему с просьбой!
Копыта застучали по каменной дорожке. Затем стук затих: дорожка кончилась, и лошадь поскакала по плотному слою торфа.
— Скатертью дорога! — воскликнула Джуэл, но голос ее задрожал, и она закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Глава 16
Далеко к югу, в пустынном пограничном графстве Эр, рассветные лучи разогнали сумрак ночи, которая была там столь же беспокойной, как и в Глен-Чалиш. По длинным коридорам замка Аберкрэйг сонно бродили слуги, зажигая свечи в канделябрах и отдергивая тяжелые занавеси. Седой управляющий вышел в зал, чтобы отпереть входную дверь: это тоже входило в утренний ритуал. За ним семенила нетерпеливо позвякивающая ключами экономка.
— Я пойду на кухню, мистер Бенниш. Его светлость вскоре прикажет подавать завтрак.
Управляющий что-то проворчал в знак согласия. Как только гулкие шаги экономки затихли в отдалении, раздался громкий звон колокольчика. Мордарт Бенниш снова заворчал и, подволакивая ногу, двинулся по коридору на зов хозяина.
В восточном крыле замка царила ледяная стужа. Ветхие тростниковые тюфяки нисколько не согревали камень, а занавески колыхались от сквозняков. Ветер, дувший с пограничных холмов Эра, порой был настолько сильным, что мог разбить открытое окно, поэтому лорд Аберкрэйг не желал рисковать и тратиться на драгоценное стекло.
Когда Мордарт Бенниш шаркая, вошел в спальню, граф Аберкрэйг уже завершал свой утренний туалет. Окончив бриться, он насухо вытер полотенцем подбородок и вздрогнул от холода.
— Доброе утро, ваша светлость.
— А, Бенниш!
— Миссис Твидхэм приготовила завтрак. Чай уже несут.
— Знаю, знаю. Я не затем звонил. Я проснулся посреди ночи и с тех пор глаз не сомкнул.
Бенниш придал своему лицу подобающее моменту сочувственное выражение.
— Снова желудок, милорд?
— Нет, при чем здесь желудок! Всему виной эта чертова Маккензи, что написала мне о моем племяннике! Я полночи пролежал без сна, думая, что бы предпринять, и, похоже, придумал.
Малькольм Колбэйн Камерон, четвертый граф Аберкрэйг, был мужчиной огромного роста с мощными плечами и густой гривой черных волос, нисколько не поседевших, несмотря на его преклонный возраст. Как и у его племянника, Тора Камерона, у него были пронзительные голубые глаза и римский нос. Но если у Тора в глазах светились дерзость и тайная воля к жизни, то глаза его дяди были холодны и невыразительны.
Граф Аберкрэйг был жестким и непреклонным человеком, принципиально не проявлявшим ни к кому милосердия. Он не щадил ни слуг, ни своих жен (к настоящему времени все они уже умерли), не говоря уже о своем последнем оставшемся в живых родственнике — Торе, единственном сыне его покойного брата Тарквина.
Письмо от Миллисенты Маккензи застало Малькольма Камерона врасплох. Он-то думал, что его племянника благополучно доставили в колонию, где он уже с Божьей помощью давно скончался. Известие о том, что Тор не только остался в Шотландии, но и удачно женился на какой-то богатой наследнице, повергло Малькольма в уныние.
Миллисента Маккензи разыскала Малькольма Камерона, наведя справки в Коукаддене. От разговорчивых тюремщиков она узнала множество любопытных фактов. В отличие от Джуэл Миллисента теперь была осведомлена о деталях ареста Тора: его осудили за то, что он в одном из пабов в Глазго поссорился с племянником некоего лорда Карстэрза Маклина, старого и влиятельного друга Малькольма Колбэйна Камерона. И ссора эта не была случайной. Изрядно выпивший юный Маклин отлично знал, как уязвить наследника Аберкрэйга, и оскорбительные слова задиры взбесили Тора настолько, что он сломал Маклину челюсть и едва не убил его, на что, кстати, очень надеялся Малькольм.
Как и было рассчитано, Тора немедленно бросили в тюрьму, Щедро подмаслив судью, Малькольм добился сурового приговора: его племяннику была обеспечена ссылка в колонию. Все поклялись хранить это дело в тайне, но благодаря этому болвану-тюремщику Миллисенте Маккензи удалось установить причастность лорда Аберкрэйга к неприятностям в жизни Тора.
Прочитав письмо, Малькольм решил, что миссис Маккензи — дьявольски хитрая дама. Заинтересовавшись, он немедленно написал ответ с просьбой не прерывать переписку. Миллисента откликнулась, подробно разъяснив ему ситуацию с Тором и намекнув, что избавиться от него раз и навсегда было бы лучшим выходом из положения.
В размышлениях об этом и прошла бессонная ночь. Малькольм много лет строил планы отнятия у своего старшего брата Тарквина замка Аберкрэйг и богатых земель. И теперь, когда ему это удалось, он не собирался выпускать из рук свое приобретение. Ведь Малькольм с детства был убежден в том, что именно он является законным наследником Аберкрэйга, тем более что Тарквин оказался пустым фантазером и сторонником якобитов. Однако Тарквин был старшим сыном в семье, и право наследования принадлежало ему.
Малькольм, всегда считавший себя более умным и достойным, чем Тарквин, в юности столкнулся с ужасной перспективой небогатого жизненного выбора, остававшегося на долю младших сыновей: или военная карьера, или церковь. Физический труд был ему противен, поэтому Малькольм предпочел религиозную карьеру и даже преуспел на этом поприще, заняв видное положение в местной церковной иерархии. Но, в конце концов, он лишился всего, уличенный в незаконном сожительстве с дочерью епископа. Опозоренный, он вернулся в Аберкрэйг и обнаружил, что его брат Тарквин женился на дочери богатого шотландского графа, чей титул достался ему после смерти старика тестя. В отсутствие Малькольма пастбища Аберкрэйга стали еще обширнее, и теперь Тарквин владел лучшими во всей Шотландии эрширскими быками. Кроме того, у него были дети: сын, которым он по праву гордился, и прелестная дочка Сесилия. Вот-вот должен был родиться третий ребенок. Короче говоря, жизнь Тарквина оказалась столь же спокойной и благоустроенной, сколь судьба его брата злосчастной и неудачной.
Вскоре из Франции явился принц Карл Эдуард Стюарт, претендовавший на шотландский трон. Малькольм немедленно ухватился за возможность силой вырвать у судьбы ее дары; учитывая тяжелые времена и наивность Тарквина, сделать это было совсем не сложно. Благодаря влиятельным друзьям из английского парламента, Малькольм без труда добился, чтобы англичане, явившиеся в Аберкрэйг после поражения принца, казнили Тарквина и убили его беременную жену и дочь.
К несчастью для Малькольма, юный Торанс Бан Камерон пережил ужасную резню при Куллодене и вернулся в Аберкрэйг. Узнав о том, что случилось с его родными, парень был вынужден бежать на континент, оставив Аберкрэйг Малькольму. С тех пор Малькольм наслаждался своей неоспоримой властью над Аберкрэйгом. Неудивительно, что он так расстроился, узнав о том, что Тор вернулся из американских колоний, получив от короля прощение.
Чтобы не лишиться своих владений, Малькольму пришлось действовать очень быстро. Когда Тор оказался в Коукаддене, Малькольм уж было совсем успокоился. Однако фортуна вновь улыбнулась его племяннику. Но теперь Малькольм не хотел оставить ему ни малейшего шанса. Он собирался раз и навсегда вырвать эту чертову занозу из своей пятки. В лице Миллисенты Маккензи он обрел неожиданного союзника.
— Бенниш, — повторил Малькольм, отшвырнув полотенце и окинув управляющего подозрительным взглядом. — Я думал всю ночь, Вот, держи. — Вручив управляющему стопку исписанных бумаг, он вкратце изложил свои планы.
Старик внимательно слушал, кивая время от времени. Затем он выпрямился и спрятал бумаги за отворот плаща.
— Я передам это кому следует еще до полудня, — пообещал он.
— Не забудь! — отозвался Малькольм. — А вот и Бурфорд с моим чаем. Где ты там возился, лентяй? Смотри, если чай остыл, я дам тебе такого пинка, что не успеешь и глазом моргнуть, как снова окажешься на кухне. Ну же, Бенниш! Что ты стоишь? Пошевеливайся!
Мордарт Бенниш, нахмурившись, повернулся и вышел за дверь.
В Драмкорри же за завтраком Джуэл отхлебывала маленькими глотками чай и то и дело протирала глаза. Это была уже третья чашка, но и с ее помощью бедняжке все никак не удавалось стряхнуть с себя сонливость. Ясно, что в ее возрасте трудно было выспаться, как следует на узенькой выдвижной кроватке, принадлежавшей Анни. Сколько уже ночей она провела на ней? Шесть? Семь? Нет, пора возвращаться в собственную постель! Но прежде для большей безопасности надо поставить на дверь спальни засов.
При этой мысли Джуэл поморщилась. Безопасность? От внимания со стороны собственного мужа? Да ведь Тор почти не бывал дома!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Чай у нас обычно подают около четырех, — продолжала она, не обращая внимания на брата. — Уверена, что мама будет в восторге от вашего визита.
— Вы уверены?
— Конечно, — невинно проговорила Касси. — Почему нет?
Тор мог бы придумать сотню причин. И Руан тоже.
Но в этот момент Джуэл и Энгус, возвращавшиеся с поля, подошли уже слишком близко, поэтому Тор принял приглашение Касси, всем своим видом изобразив радостное предвкушение.
— Ты собираешься в Чалиш-Хаус? — потрясенно выпалила Джуэл.
— Тебя мы тоже будем рады видеть, — сладким голоском заверила ее Касси.
Но Джуэл уже давным-давно зареклась показываться в доме Миллисенты, и Касси это прекрасно знала. Восстановив самообладание, Джуэл надменно взглянула на Тора.
— Надеюсь, ты передашь привет тете Миллисенте.
— Не сомневайся.
Они обменялись гневными взглядами. Какое там примирение!
Когда Касси и Руан стали собираться домой, Тор пригласил их на обед. Касси очень хотелось согласиться, но Руан, опередив ее, торопливо отказался. Спасибо, как-нибудь в другой раз. Их ожидают дома..
— Где они живут? — спросил Тор, глядя вслед удаляющимся и переругивающимся между собой брату и сестре.
— В воскресенье узнаешь, — отрезала Джуэл.
— Да, верно. Ты права.
Джуэл прикусила губу.
— Ты действительно хочешь поехать к ним?
— Почему бы мне не поехать?
Джуэл не ответила. Когда Тор обернулся и взглянул на нее, выражение ее лица испугало его.
— Джуэл, в чем дело?
Джуэл хотела сказать ему что-нибудь язвительное, но слова застряли в горле. Она лишь пожала плечами и направилась к Драму, меланхолично жующему траву.
— Что тебе известно о Миллисенте Маккензи? — спросил Тор, разочарованно повернувшись к Энгусу.
Энгус неторопливо раскурил трубку и ответил:
— В этом семействе дурная кровь.
— Это и так понятно. Но в чем дело?
— Разве она тебе не рассказывала? — Энгус мотнул головой в сторону Джуэл.
— Нет. Всякий раз, когда об этом заходит речь, она становится чертовски таинственной. Можно подумать, что здесь все боятся этой женщины до полусмерти.
— Мы не дураки.
— Вот это да, Энгус! Ты что, туда же?
Старик помрачнел.
— Я — особенно. Кто, по-твоему, приглядывал за Джуэл все это время? Я да Тайки с Анни! Если бы не мы, дела обстояли бы совсем худо.
— Из-за Миллисенты Маккензи? Но с виду она такая безвредная! Уж во всяком случае, до Джуэл ей далеко!
Энгус фыркнул.
— Энгус, расскажи мне, в чем дело, — нахмурившись, повторил свою просьбу Тор.
Старик вздохнул.
— Ладно. Но поклянись, что ты не разболтаешь об этом Джуэл. Иначе она мне голову оторвет.
— Клянусь!
Энгус выдохнул целое облако пахучего дыма. Глядя вслед Джуэл, уже почти скрывшейся за деревьями, он понизил голос и рассказал Тору все, что ему было известно о Миллисенте Маккензи.
Спустя двадцать минут Тор появился на конюшне, где Тайки чистил упряжь. Взглянув на искаженное от гнева лицо Тора, Тайки отложил седло и вскочил на ноги.
— Не надо! — воскликнул Тор. — Я сюда не драться пришел. Я только что говорил с Энгусом, и мне надо, чтобы ты ответил мне только «да» или «нет». Все, что он рассказал мне о Миллисенте Маккензи, это правда?
Тайки замялся в нерешительности.
— Ну?
Тайки пожал плечами.
— Черт побери, отвечай же!
Тайки с несчастным видом кивнул головой.
Тор развернулся и направился к выходу. Но Тайки остановил его и, схватив за руку, встревоженно замычал.
— Не волнуйся, — бросил Тор. — Я не такой дурак, чтобы выдавать ей Энгуса. Я умею хранить тайны. Все, что я хочу, — это защитить ее.
Тайки успокоился и отпустил Тора. В этот момент на его лице не было и следа враждебности.
— Меня пригласили к ним на чай в воскресенье, — задумчиво добавил Тор. — Джуэл не хочет, чтобы я туда ехал, но я все же поеду. Врага нужно узнать поближе. А ты как думаешь?
Тайки оценил эту идею, и глаза его одобрительно сверкнули. На сей раз он был полностью согласен с Тором. Как и все прочие обитатели Драмкорри, кроме Джуэл, конечно. Мысль о том, что Тор станет общаться с Маккензи из Чалиш-Хауса, доводила ее до бешенства. Сперва она попыталась поколебать решимость Тора презрением. Когда же ей это не удалось, она перешла к спорам и оскорблениям, но с тем же успехом. К воскресному утру фантазия ее истощилась. Джуэл сдалась и решила вообще больше не говорить с Тором.
Тор оказался на удивление терпелив ко всем ее причудам. Он уже достаточно привык к непростому характеру своей жены и не обращал внимания на обидные слова, поскольку понимал, что сейчас ею движет страх. Кроме того, ему было приятно думать, что она возражает против его поездки потому, что заботится о его же благе. Но естественно, когда за час до отъезда Тор рискнул высказать это предположение вслух, Джуэл ответила так злобно, что он, наконец, потерял всякое терпение.
— А ты — испорченная девчонка! — заявил он в ответ на сравнение его с бесхребетной жабой. — Ты всю жизнь вытворяла, что хотела, а все ходили перед тобой на задних лапках. И сейчас ты бесишься просто потому, что не можешь добиться своего. Разве я не прав, Джуэл?
Джуэл не поверила своим ушам. Все ходили перед ней на задних лапках? Баловали и портили ее? Да он сошел с ума!
Джуэл изо всех сил попыталась подыскать какой-нибудь сокрушительный ответ, но нужные слова никак не приходили ей на ум. Они с Тором стояли в зале, мрачно глядя друг на друга. Тор дожидался Пирса Макинниса, который должен был привести ему лошадь. Для визита в Чалиш-Хаус он тщательно принарядился, и одного этого уже было достаточно, чтобы вызвать у Джуэл очередную вспышку ярости.
Кто-то из домашних (наверняка эта предательница Анни Брустер!) перешил для Тора брюки и расшитый жилет, в котором он был просто умопомрачительно красив. Тор причесал свои длинные черные волосы и перевязал их лентой, что придало его ястребиному лицу странное, хотя и несколько грубоватое очарование. Со дня их свадьбы Тор ни разу не удосужился сделать такую прическу, чтобы порадовать Джуэл, зато для Касси Маккензи, этой длинноногой дуры, он расстарался!
Впрочем, Джуэл мучила не столько ревность, сколько невыносимое болезненное ощущение, что все ее предали. Мысль о том, что Тор может оказаться на стороне обитателей Чалиш-Хауса, доводила ее до слез. Может быть, рассказать ему о тех ужасных вещах, которые творила Миллисента Маккензи?
Но Тор не поверит ей. Он обвинит ее в том, что все это она придумала из ревности. А это будет страшнее всего.
В конце концов, она просто замкнулась и ушла в себя. Спорить с Тором дальше было бессмысленно, и в ответ на его последнее оскорбление Джуэл просто промолчала. Искра гнева в ее прелестных глазах потухла, а на лице появилось печальное и настороженное выражение.
В этот момент она показалась Тору похожей на воробья, скрывающегося в кустах от взгляда парящего сверху ястреба. Внезапно он вспомнил, что такая же перемена произошла с ней во время неожиданного визита Миллисенты Маккензи. Тогда Тор долго ломал голову над загадкой поведения Джуэл, поскольку прежде он еще ни разу не видел, чтобы его отважная жена сдавалась без боя.
Но теперь, припомнив рассказ Энгуса, он почувствовал, как на него нахлынула неожиданная волна нежности. Он едва устоял перед желанием заключить Джуэл в объятия и погладить ее по голове. Напрягшись, он сжал кулаки и засунул руки в карманы. Он понимал, что сейчас к Джуэл лучше не прикасаться.
Во дворе послышался цокот копыт. Джуэл бросила на Тора долгий, полный отчаяния взгляд. Тор стиснул зубы.
— Ты уверена, что не хочешь поехать со мной? — спросил он, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
Джуэл вздернула подбородок.
— Нет, спасибо. У меня слишком много дел дома.
— Понимаю.
Они обменялись напряженными взглядами. Тор слегка поклонился ей, как кланяются джентльмены малознакомым дамам.
— До вечера, мэм.
Джуэл, сжавшись в комок, проводила его взглядом. Тор не оборачиваясь вышел за дверь. Джуэл с трудом подавила желание броситься за ним и умолить его остаться. Она задыхалась, стараясь удержаться и не окликнуть его. Горло ее сжималось от слез, Нет, она скорее умрет, чем обратится к нему с просьбой!
Копыта застучали по каменной дорожке. Затем стук затих: дорожка кончилась, и лошадь поскакала по плотному слою торфа.
— Скатертью дорога! — воскликнула Джуэл, но голос ее задрожал, и она закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Глава 16
Далеко к югу, в пустынном пограничном графстве Эр, рассветные лучи разогнали сумрак ночи, которая была там столь же беспокойной, как и в Глен-Чалиш. По длинным коридорам замка Аберкрэйг сонно бродили слуги, зажигая свечи в канделябрах и отдергивая тяжелые занавеси. Седой управляющий вышел в зал, чтобы отпереть входную дверь: это тоже входило в утренний ритуал. За ним семенила нетерпеливо позвякивающая ключами экономка.
— Я пойду на кухню, мистер Бенниш. Его светлость вскоре прикажет подавать завтрак.
Управляющий что-то проворчал в знак согласия. Как только гулкие шаги экономки затихли в отдалении, раздался громкий звон колокольчика. Мордарт Бенниш снова заворчал и, подволакивая ногу, двинулся по коридору на зов хозяина.
В восточном крыле замка царила ледяная стужа. Ветхие тростниковые тюфяки нисколько не согревали камень, а занавески колыхались от сквозняков. Ветер, дувший с пограничных холмов Эра, порой был настолько сильным, что мог разбить открытое окно, поэтому лорд Аберкрэйг не желал рисковать и тратиться на драгоценное стекло.
Когда Мордарт Бенниш шаркая, вошел в спальню, граф Аберкрэйг уже завершал свой утренний туалет. Окончив бриться, он насухо вытер полотенцем подбородок и вздрогнул от холода.
— Доброе утро, ваша светлость.
— А, Бенниш!
— Миссис Твидхэм приготовила завтрак. Чай уже несут.
— Знаю, знаю. Я не затем звонил. Я проснулся посреди ночи и с тех пор глаз не сомкнул.
Бенниш придал своему лицу подобающее моменту сочувственное выражение.
— Снова желудок, милорд?
— Нет, при чем здесь желудок! Всему виной эта чертова Маккензи, что написала мне о моем племяннике! Я полночи пролежал без сна, думая, что бы предпринять, и, похоже, придумал.
Малькольм Колбэйн Камерон, четвертый граф Аберкрэйг, был мужчиной огромного роста с мощными плечами и густой гривой черных волос, нисколько не поседевших, несмотря на его преклонный возраст. Как и у его племянника, Тора Камерона, у него были пронзительные голубые глаза и римский нос. Но если у Тора в глазах светились дерзость и тайная воля к жизни, то глаза его дяди были холодны и невыразительны.
Граф Аберкрэйг был жестким и непреклонным человеком, принципиально не проявлявшим ни к кому милосердия. Он не щадил ни слуг, ни своих жен (к настоящему времени все они уже умерли), не говоря уже о своем последнем оставшемся в живых родственнике — Торе, единственном сыне его покойного брата Тарквина.
Письмо от Миллисенты Маккензи застало Малькольма Камерона врасплох. Он-то думал, что его племянника благополучно доставили в колонию, где он уже с Божьей помощью давно скончался. Известие о том, что Тор не только остался в Шотландии, но и удачно женился на какой-то богатой наследнице, повергло Малькольма в уныние.
Миллисента Маккензи разыскала Малькольма Камерона, наведя справки в Коукаддене. От разговорчивых тюремщиков она узнала множество любопытных фактов. В отличие от Джуэл Миллисента теперь была осведомлена о деталях ареста Тора: его осудили за то, что он в одном из пабов в Глазго поссорился с племянником некоего лорда Карстэрза Маклина, старого и влиятельного друга Малькольма Колбэйна Камерона. И ссора эта не была случайной. Изрядно выпивший юный Маклин отлично знал, как уязвить наследника Аберкрэйга, и оскорбительные слова задиры взбесили Тора настолько, что он сломал Маклину челюсть и едва не убил его, на что, кстати, очень надеялся Малькольм.
Как и было рассчитано, Тора немедленно бросили в тюрьму, Щедро подмаслив судью, Малькольм добился сурового приговора: его племяннику была обеспечена ссылка в колонию. Все поклялись хранить это дело в тайне, но благодаря этому болвану-тюремщику Миллисенте Маккензи удалось установить причастность лорда Аберкрэйга к неприятностям в жизни Тора.
Прочитав письмо, Малькольм решил, что миссис Маккензи — дьявольски хитрая дама. Заинтересовавшись, он немедленно написал ответ с просьбой не прерывать переписку. Миллисента откликнулась, подробно разъяснив ему ситуацию с Тором и намекнув, что избавиться от него раз и навсегда было бы лучшим выходом из положения.
В размышлениях об этом и прошла бессонная ночь. Малькольм много лет строил планы отнятия у своего старшего брата Тарквина замка Аберкрэйг и богатых земель. И теперь, когда ему это удалось, он не собирался выпускать из рук свое приобретение. Ведь Малькольм с детства был убежден в том, что именно он является законным наследником Аберкрэйга, тем более что Тарквин оказался пустым фантазером и сторонником якобитов. Однако Тарквин был старшим сыном в семье, и право наследования принадлежало ему.
Малькольм, всегда считавший себя более умным и достойным, чем Тарквин, в юности столкнулся с ужасной перспективой небогатого жизненного выбора, остававшегося на долю младших сыновей: или военная карьера, или церковь. Физический труд был ему противен, поэтому Малькольм предпочел религиозную карьеру и даже преуспел на этом поприще, заняв видное положение в местной церковной иерархии. Но, в конце концов, он лишился всего, уличенный в незаконном сожительстве с дочерью епископа. Опозоренный, он вернулся в Аберкрэйг и обнаружил, что его брат Тарквин женился на дочери богатого шотландского графа, чей титул достался ему после смерти старика тестя. В отсутствие Малькольма пастбища Аберкрэйга стали еще обширнее, и теперь Тарквин владел лучшими во всей Шотландии эрширскими быками. Кроме того, у него были дети: сын, которым он по праву гордился, и прелестная дочка Сесилия. Вот-вот должен был родиться третий ребенок. Короче говоря, жизнь Тарквина оказалась столь же спокойной и благоустроенной, сколь судьба его брата злосчастной и неудачной.
Вскоре из Франции явился принц Карл Эдуард Стюарт, претендовавший на шотландский трон. Малькольм немедленно ухватился за возможность силой вырвать у судьбы ее дары; учитывая тяжелые времена и наивность Тарквина, сделать это было совсем не сложно. Благодаря влиятельным друзьям из английского парламента, Малькольм без труда добился, чтобы англичане, явившиеся в Аберкрэйг после поражения принца, казнили Тарквина и убили его беременную жену и дочь.
К несчастью для Малькольма, юный Торанс Бан Камерон пережил ужасную резню при Куллодене и вернулся в Аберкрэйг. Узнав о том, что случилось с его родными, парень был вынужден бежать на континент, оставив Аберкрэйг Малькольму. С тех пор Малькольм наслаждался своей неоспоримой властью над Аберкрэйгом. Неудивительно, что он так расстроился, узнав о том, что Тор вернулся из американских колоний, получив от короля прощение.
Чтобы не лишиться своих владений, Малькольму пришлось действовать очень быстро. Когда Тор оказался в Коукаддене, Малькольм уж было совсем успокоился. Однако фортуна вновь улыбнулась его племяннику. Но теперь Малькольм не хотел оставить ему ни малейшего шанса. Он собирался раз и навсегда вырвать эту чертову занозу из своей пятки. В лице Миллисенты Маккензи он обрел неожиданного союзника.
— Бенниш, — повторил Малькольм, отшвырнув полотенце и окинув управляющего подозрительным взглядом. — Я думал всю ночь, Вот, держи. — Вручив управляющему стопку исписанных бумаг, он вкратце изложил свои планы.
Старик внимательно слушал, кивая время от времени. Затем он выпрямился и спрятал бумаги за отворот плаща.
— Я передам это кому следует еще до полудня, — пообещал он.
— Не забудь! — отозвался Малькольм. — А вот и Бурфорд с моим чаем. Где ты там возился, лентяй? Смотри, если чай остыл, я дам тебе такого пинка, что не успеешь и глазом моргнуть, как снова окажешься на кухне. Ну же, Бенниш! Что ты стоишь? Пошевеливайся!
Мордарт Бенниш, нахмурившись, повернулся и вышел за дверь.
В Драмкорри же за завтраком Джуэл отхлебывала маленькими глотками чай и то и дело протирала глаза. Это была уже третья чашка, но и с ее помощью бедняжке все никак не удавалось стряхнуть с себя сонливость. Ясно, что в ее возрасте трудно было выспаться, как следует на узенькой выдвижной кроватке, принадлежавшей Анни. Сколько уже ночей она провела на ней? Шесть? Семь? Нет, пора возвращаться в собственную постель! Но прежде для большей безопасности надо поставить на дверь спальни засов.
При этой мысли Джуэл поморщилась. Безопасность? От внимания со стороны собственного мужа? Да ведь Тор почти не бывал дома!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34