В патрульной машине заговорило радио. Сухой, странно механический голос полицейского диспетчера сообщил о нападении с применением холодного оружия в пивной «У Вики». Крамп, ухмыльнувшись, снял с крючка микрофон.
– Триста двадцать первая мобильная группа. Офицер Крамп. Какого рода оружие?
– Бутылочная «розочка» и нож. Это вас интересует?
– Мне кажется, мы задержали преступника.
К радиоразговору подключилась еще одна патрульная машина. Мобильная группа заехала к «У Вики», сняла письменные показания и проверяет личности свидетеля и потерпевшей.
Офицер Крамп снял с пояса пару наручников.
– Хочешь надеть на него? – спросил Шелли.
– Согласно Уставу.
– Наденешь на него наручники, так он кровищей все зальет. А потом…
Шелли мог и не договаривать. Крамп и сам знал, что все задержанные тут же начинают жаловаться на бесцеремонное, а то и безжалостное обращение.
– Тогда тебе придется сесть с ним на заднее сиденье, – сказал Крамп.
– Не возражаете, сэр, если я посижу с вами на заднем сиденье? – спросил Шелли у Янгера.
– А пошел ты на хер, – угрюмо возразил Янгер, уже сообразивший, что влип.
– Разве не удивительно, с какой скоростью пришлый люд усваивает модные словечки, – сказал Шелли, ощупывая лоб Янгера, чтобы убедиться в том, что никаких других увечий у него на момент задержания нет.
Глава тридцать шестая
– Перерыв? – предложил Хулигэн.
Он поднялся с места и подошел к полке, на которой стояли кофейник и несколько разнокалиберных и немытых чашек. Канаан последовал за ним.
– Ну, как тебе кажется? – Хулигэн налил себе полчашки. – Вред эта сиповка или говорит правду?
– Не думаю, что она знает всю правду.
– То есть тебе кажется, что она нам лжет? Хулигэн отхлебнул кофе.
– Я этого не сказал.
– Вот блядство! Совершенно холодный.
– Я сказал, что она, возможно, не знает всей правды. Может быть, не может в точности вспомнить смысл или последовательность случившегося.
– Значит, ты не думаешь, что она лжет?
– Этого я тоже не сказал. Я сказал, что она, возможно, сама не знает, где правда, где ложь.
– Но не стала бы она врать, покрывая мерзавца, который подобным образом расправился с ее подругой?
Хулигэн отставил чашку.
– Может, ей проще повести себя так, чем нам довериться. Но, повторяю, возможно, она действительно ничего не помнит.
– Из-за наркотика?
– Или из-за наркотика или какой-нибудь другой блокировки памяти.
– Ты веришь в такую херню?
– Ты где учился? Никогда не слышал об избирательной амнезии? Или о шоке?
– Ну, так что же нам делать?
– Основательно допросим ее еще раз. Может, найдем какую-нибудь ниточку, а может, и нет. Если это не сработает, пригласим на беседу с нею полицейского психиатра.
Детективы посмотрели на Му, Котлету и Диппера.
Прибыли Крамп и Шелли, ведя Янгера, и вид у них был при этом как у охотников, завоевавших шикарный трофей. Лоб его был забинтован марлей; впрочем, челка, упавшая на лоб, практически закрывала повязку.
Они прошли мимо Му на расстоянии не более десяти футов. Она посмотрела на Янгера, однако сделала вид, будто видит этого раненого мужчину впервые.
Но Диппер тоже увидел Янгера. И Диппер, от которого этого менее всего ожидали, поднялся с места и указал на уже проведенного мимо него Янгера.
Хулигэн даже не понял, в чем дело.
– Опять приспичило? – резко спросил он.
Он был человеком грубым, да и денек у него выдался трудный.
– Это он трахал Му, – тихо и словно бы давясь слюной пробормотал Диппер.
– Что ты сказал? – изумился Хулигэн.
– Этот мужик убил Мими и трахнул Му, – сказал Диппер.
И тут же, перепуганный до полусмерти, сорвался с места и бросился бежать.
Канаан вскочил и устремился за Диппером, чтобы задержать его и заставить замолчать, прежде чем он успел сказать еще хоть что-нибудь.
– Эй, Крамп, погоди-ка минутку, – сказал Хулигэн. – Разверни-ка этого ублюдка к нам лицом.
– Господи, – выдохнул Канаан, который, отчаявшись догнать Диппера, посмотрел в спину Янгеру.
– Что такое? – сказал Крамп.
Он развернулся, не выпуская руку Янгера, так что Янгер и Шелли волей-неволей развернулись вместе с ним.
Хулигэн в упор смотрел на Му, а она, тоже поднявшись с места, глядела сейчас на Янгера, и на лице у нее был написан смертельный страх.
– Это он, да? Дебил не ошибся? Этот хуесос убил твою подружку?
Значение происходящего, а главное, намечающегося не осталось тайной для Элмора Бальфри, адвоката, который, потягивая лимонад и болтая с коллегой-адвокатом по имени Билл Джовинни, стоял тут же. Он явился в участок, представляя интересы Нырялы Бенни.
Если ты заканчиваешь самый ничтожный юридический колледж во всем городе и – по достигнутым в годы учения результатам – оказываешься в списке выпускников на предпоследнем месте, то тебе следует набрасываться на первую же подвернувшуюся добычу со сноровкой вырвавшейся из глубин ада летучей мыши. И это сравнение более чем уместно, потому что именно так – Летучей Мышью – и называли Элмора за глаза его коллеги. Когда ему поручали защиту неимущего, осуществляемую, естественно, за счет города, он неизменно радовался – но не потому, что получал возможность помочь обездоленному, а потому, что защита бедных и униженных представляет великолепную возможность привлечь к персоне адвоката внимание средств массовой информации.
Схватив Джовинни за локоть, чтобы удостовериться в том, что тот ни на что не отвлекся, Бальфри спросил:
– Все видел и все слышал?
– Что видел и что слышал?
– Хулигэн только что провернул незаконное опознание этого типа с перевязанной головой.
– А это перевязка? – удивился Ныряла Бенни. -А я решил, что он араб.
– Никакой он не араб, – сказал Бальфри. – А этому Хулигэну я сейчас яйца прищемлю. Ну что, Джовинни, ты видел, как он провел незаконное опознание? А ты, Бенни?
– Я видел то же, что и ты. Или, по-твоему, если я что-то увидел, мне это зачтется?
– Зачет, Бенни, не входит в компетенцию защиты, с чего ты взял? Об этом нужно договариваться с прокурором.
– Но нажать-то на него ты можешь.
– Я жму на педаль до упора, чтобы спасти тебя, Бенни, и уж сейчас-то это должно быть тебе ясно.
– Я хочу сказать: рука руку моет, верно.
– Что я, по-твоему, полный мудак? Думаешь, тебя вызовут в суд и предложат сотрудничество ради зачета и я разрешу тебе пойти на это, чтобы оказаться в глубокой жопе, так, что ли? Бенни, ничего не поняв, призадумался.
– Пойдешь на сделку с прокурором, – пояснил Бальфри, – и я прослежу, чтобы мои друзья переломали тебе на улице руки и ноги. Ну, и какой из тебя после этого получится свидетель?
– Я видел, как Хулигэн развернул этого араба и спросил у маленькой поблядушки, признает ли она в нем мудака, который пришил ее подружку.
– Ну и память у тебя, Бенни.
– Да уж, не жалуюсь.
– А ты что видел, Джовинни?
– То же самое.
– Ну, значит, у меня есть два свидетеля. Последи за моим мужичком, Джовинни, пока я схожу познакомлюсь с клиентом.
Он отошел, оставив Джовинни с разинутым ртом, потому что до того наконец доперло: шанс подвернулся им обоим одновременно, только Летучая Мышь сообразил воспользоваться им, а он, Джовинни, проморгал и теперь остался наедине с Нырялой Бенни.
Он подумал, долго ли Летучая Мышь будет кормить детективов их собственным дерьмом, прежде чем позволит им сбегать в уборную.
Городские репортеры уголовной хроники называли Бальфри Сутягой и Крючкотвором, но он с легкостью организовывал утечку информации, с готовностью шел на сотрудничество, ясно давая понять захудалым газетчикам, что звездный час пробьет позже – и тогда у них хватит материала на трехполосную, в семь колонок, передовицу в воскресном приложении.
Припав к ране, он норовил выпить из нее кровь до последней капли – и выпивал, если его не успевали оттащить от жертвы.
Он ринулся в общую суматоху: полицейские, задержанные на ночь и теперь подлежащие освобождению арестанты, бродяги, проститутки с вываливающейся из выреза платья грудью… Он рванулся мимо малолетней потаскушки и мимо Хулигэна, который все еще не отпустил человека с перевязанной головой, борясь за него с задержавшими его офицерами, как три собаки схватились бы из-за бараньей ноги. Он устремился прямо к своему трофею, к своему призу, к своей лестнице, ведущей на самый верх. И добрался до цели практически одновременно с капитаном Личем, который, подозванный Айзеком Канааном, втиснулся мясистой тушей между Бальфри и Дюймом Нигером, выставив одну руку, словно собрался вытолкнуть адвоката со спортивной площадки.
– Отвалите, мистер Бальфри, – сказал Лич.
Бальфри не удостоил его даже взглядом. Прошмыгнул под его рукой и вплотную притиснулся к перепуганному, осаждаемому со всех сторон Нигеру, который, должно быть, решил, что над ним прямо сейчас учинят суд Линча.
– Как вас зовут?
– Дюйм Янгер.
– Это ваше настоящее имя?
– Дэниэль Янгер.
– Мы с вами знакомы?
– Я вас вижу впервые в жизни.
– И я вас тоже, Янгер, но я вас знаю, потому что читаю газеты, и хотя фотография была нечеткой, я вас узнал. Вы Убийца из Лягушачьего Пруда, и вас только что выпустили на свободу.
Янгер нахмурился: вслед за словами Бальфри по толпе собравшихся прокатился шепоток, подобный легкой ряби на морской поверхности, но не долго оставалось ждать и океанских волн, которые накроют его с головой.
– Но мне на это наплевать, – сказал Бальфри. – Дэниэль Янгер, у вас есть постоянный адвокат?
– Нет, сэр.
– А вы можете нанять адвоката?
– Нет, сэр. Не могу.
– Хорошо, значит, вашим адвокатом стану я. Я общественный защитник. Мою работу оплачивают из муниципальной казны. – Он произнес это так, словно был единственным общественным защитником во всем Лос-Анджелесе, а вовсе не одним из многих представителей этой братии. – С этого мгновения я беру на себя ваше дело и предоставляю вам возможность пользоваться заступничеством и советами с моей стороны.
– Я ни в чем не виноват, – сказал Янгер.
– Это само собой разумеется. Но важно, что я смогу оказать вам юридическую помощь. Вы согласны принять мои услуги?
– Да, сэр.
– Отлично. Первым делом, сержант Хулигэн, руки прочь от моего клиента. Фоторепортеров здесь нет, так что вы зря стараетесь. Далее, капитан Лич, я бы попросил предоставить помещение, в котором я мог бы приватно поговорить со своим клиентом.
– Его имя еще даже не внесли в журнал.
– Так внесите в журнал, а после этого предоставьте нам с ним час на предварительные консультации.
– Проведите процедуру предварительного задержания мистера Янгера.
– А кто должен значиться в качестве произведшего задержание офицера? – спросил Крамп.
Он понял, что удача отвернулась от него и что в послужной список ему поимку этого особо опасного преступника не внесут.
– Вы с Шелли задержали его за подозрительное поведение, бродяжничество и нарушение пунктов условно-досрочного освобождения.
– Ну и аппетиты у вас, капитан, – сказал Бальфри.
– От него разит пивом, – сказал капитан Лич. – Так что, за дело, офицеры. – Он повернулся к Хулигэну. – А вы помогите молодой даме составить жалобу и не забудьте расписаться на этом документе. – Он повернулся к Бальфри. – Не угодно ли пройти в мой офис, адвокат?
Бальфри подбадривающе улыбнулся Янгеру и проследовал за капитаном.
Закрыв за собой дверь, Лич сказал:
– Если вы хотите взять на себя защиту мистера Янгера, мистер Бальфри, у меня нет на этот счет никаких возражений. Но мне нужно подтверждение из офиса общественной защиты. Если хотите воспользоваться моим телефоном, прошу вас.
– Мне кажется, капитан Лич, с этим можно и обождать, – с не меньшей учтивостью возразил адвокат. – Сейчас мне хотелось бы побыть с мистером Янгером во время регистрации. Просто чтобы убедиться, что все происходит по правилам. Если, конечно, вам не будет угодно провести со мной предварительное совещание с тем, чтобы мы подумали, какие обвинения могут быть предъявлены моему клиенту.
– Для решения этого вопроса я бы хотел сначала поговорить с окружным прокурором.
– Что ж, тогда до скорого, капитан Лич. А я прослежу за регистрацией моего клиента и немного поговорю с ним.
Лич, нависнув над письменным столом, пристально посмотрел на адвоката, словно мысленно прикидывая, что тот за птица.
– Вы его назвали, – сказал капитан. – Вы опознали его как условно-досрочно освобожденного убийцу. С тех пор не прошло и недели, а от него уже столько неприятностей.
– Его подозревают в неприятностях. Но это еще не означает, что он виновен.
– Нам всем будет лучше, если его снова упекут за решетку.
– Так дела на делаются, капитан.
– Я знаю, Бальфри, как делаются дела. Мне бы только хотелось, чтобы вы задумались над тем, что вы делаете и ради чего вы это делаете.
И через плечо адвоката капитан Лич посмотрел в общий зал, где сумятица за это время только усилилась.
Рабочий стол Хулигэна стал своего рода магнитом: сюда притянуло множество народу из общего зала, из всего полицейского участка, из городской штаб-квартиры полиции, из офисов общественного обвинения и общественной защиты, не говоря уж о газетчиках и о телевизионщиках.
Уже расползся слух о том, что одна из заблудших ночных бабочек, малолетняя потаскушка с голливудской панели, обездоленная жертва общества процветания, погибла от руки садиста и извращенца, дикаря-горца из Аппалачей, который сперва изнасиловал ее членом размером со сноп пшеницы, а потом проделал то же самое бутылочной «розочкой», вследствие чего она и погибла.
Чтобы эта история оказалась для средств массовой информации еще сладостней, в дело оказались замешаны подросток с синдромом Дауна и еще одна хорошенькая малолетняя потаскушка, разодетая как поп-звезда и уже начавшая получать удовольствие от внезапно обрушившегося на нее со всех сторон внимания.
Полицейские тоже летали как на крыльях: сам факт того, что внимательные офицеры патрульной службы остановили и задержали подозрительного человека, оказавшегося проклятым всей страной убийцей и насильником, – сам этот факт, как минимум, на неделю сводил на нет все жалобы на некомпетентность и неэффективность работы служб охраны городского порядка.
Бальфри ни на шаг не отходил от Янгера. И поговорить с глазу на глаз они успели. А теперь встали рядышком, позируя перед фотографами. Съемку разрешил сам адвокат.
– Давайте напрямую, – сказал репортер «Таймс» даме с Девятого канала телевидения. – Этот тип по имени Янгер подцепил на голливудской панели двух малолетних потаскушек. Завел их на крышу. Овладел одною и убил другую бутылочной «розочкой».
– Потому что она над ним посмеялась, – ответила дама.
– А почему она над ним посмеялась?
– Потому что у него оказалась слишком мелкая снасть.
– А я, наоборот, слышал, что прибор у этого сукиного сына как у жеребца, – возразил репортер.
– Вы слышали одно, а я другое.
Дама смерила репортера таким взглядом, словно подозревала его в соучастии в разыгравшейся трагедии. Ведь все мужчины испытывают проблемы в связи с неадекватностью собственного пениса и готовы убить женщину, которой вздумается исподтишка посмеяться над этим вместо того, чтобы упасть на колени в самозабвенном экстазе.
– Может, он ее чем-нибудь рассмешил? – сказал репортер.
– Что достал из штанов, тем и рассмешил, – ответила дама с телевидения.
– Но ведь он уже переспал с первой потаскушкой, и ей было не до смеха.
– Послушайте, Чарли, мы все устроены по-разному. То есть, я хочу сказать, у каждой из нас собственное чувство юмора.
Ныряла Бенни смотрел за тем, как следит за происходящим адвокат Джовинни. А Джовинни смотрел на Бальфри с ревностью и с завистью.
– Не поговорить ли нам о моем деле, мистер Джовинни?
– По-твоему, Бенни, это честно? По-твоему, честно, что этой злоебучей Летучей Мыши достался в клиенты насильник и убийца, а мне приходится возиться с обыкновенным карманником? Разве есть в этом хоть какая-нибудь справедливость? Я сюда пришел – и он сюда пришел – и вот эта злоебучая Летучая Мышь срывается с места, летит на добычу и получает в клиенты насильника и убийцу. Летучая Мышь Бальфри может нырнуть в бочку с навозом, а вынырнет, держа по золотой подкове в каждой руке.
– Меня избили.
– Именно на таких делах и составляют себе репутацию. – Все, что говорил Бенни, его адвокат просто-напросто пропускал мимо ушей. – Такое дело или выигрываешь, или проигрываешь. Но в обоих случаях перед тобой открываются самые широкие перспективы. Одни только прения сторон дают адвокату двадцать дюймов и три с половиной минуты ежедневно на протяжении целой недели.
– Какие такие дюймы? Какие такие минуты?
– Дюймы газетных колонок и минуты в шестичасовом выпуске новостей, – пояснил Джовинни. -А когда дело доходит до заключительной речи, это означает целую статью в воскресном приложении и отдельный сюжет по телевидению.
– Раз уж речь зашла о делах, мистер Джовинни, не могли бы вы пойти похлопотать за меня, пока всеобщее внимание привлечено к другому вопросу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Триста двадцать первая мобильная группа. Офицер Крамп. Какого рода оружие?
– Бутылочная «розочка» и нож. Это вас интересует?
– Мне кажется, мы задержали преступника.
К радиоразговору подключилась еще одна патрульная машина. Мобильная группа заехала к «У Вики», сняла письменные показания и проверяет личности свидетеля и потерпевшей.
Офицер Крамп снял с пояса пару наручников.
– Хочешь надеть на него? – спросил Шелли.
– Согласно Уставу.
– Наденешь на него наручники, так он кровищей все зальет. А потом…
Шелли мог и не договаривать. Крамп и сам знал, что все задержанные тут же начинают жаловаться на бесцеремонное, а то и безжалостное обращение.
– Тогда тебе придется сесть с ним на заднее сиденье, – сказал Крамп.
– Не возражаете, сэр, если я посижу с вами на заднем сиденье? – спросил Шелли у Янгера.
– А пошел ты на хер, – угрюмо возразил Янгер, уже сообразивший, что влип.
– Разве не удивительно, с какой скоростью пришлый люд усваивает модные словечки, – сказал Шелли, ощупывая лоб Янгера, чтобы убедиться в том, что никаких других увечий у него на момент задержания нет.
Глава тридцать шестая
– Перерыв? – предложил Хулигэн.
Он поднялся с места и подошел к полке, на которой стояли кофейник и несколько разнокалиберных и немытых чашек. Канаан последовал за ним.
– Ну, как тебе кажется? – Хулигэн налил себе полчашки. – Вред эта сиповка или говорит правду?
– Не думаю, что она знает всю правду.
– То есть тебе кажется, что она нам лжет? Хулигэн отхлебнул кофе.
– Я этого не сказал.
– Вот блядство! Совершенно холодный.
– Я сказал, что она, возможно, не знает всей правды. Может быть, не может в точности вспомнить смысл или последовательность случившегося.
– Значит, ты не думаешь, что она лжет?
– Этого я тоже не сказал. Я сказал, что она, возможно, сама не знает, где правда, где ложь.
– Но не стала бы она врать, покрывая мерзавца, который подобным образом расправился с ее подругой?
Хулигэн отставил чашку.
– Может, ей проще повести себя так, чем нам довериться. Но, повторяю, возможно, она действительно ничего не помнит.
– Из-за наркотика?
– Или из-за наркотика или какой-нибудь другой блокировки памяти.
– Ты веришь в такую херню?
– Ты где учился? Никогда не слышал об избирательной амнезии? Или о шоке?
– Ну, так что же нам делать?
– Основательно допросим ее еще раз. Может, найдем какую-нибудь ниточку, а может, и нет. Если это не сработает, пригласим на беседу с нею полицейского психиатра.
Детективы посмотрели на Му, Котлету и Диппера.
Прибыли Крамп и Шелли, ведя Янгера, и вид у них был при этом как у охотников, завоевавших шикарный трофей. Лоб его был забинтован марлей; впрочем, челка, упавшая на лоб, практически закрывала повязку.
Они прошли мимо Му на расстоянии не более десяти футов. Она посмотрела на Янгера, однако сделала вид, будто видит этого раненого мужчину впервые.
Но Диппер тоже увидел Янгера. И Диппер, от которого этого менее всего ожидали, поднялся с места и указал на уже проведенного мимо него Янгера.
Хулигэн даже не понял, в чем дело.
– Опять приспичило? – резко спросил он.
Он был человеком грубым, да и денек у него выдался трудный.
– Это он трахал Му, – тихо и словно бы давясь слюной пробормотал Диппер.
– Что ты сказал? – изумился Хулигэн.
– Этот мужик убил Мими и трахнул Му, – сказал Диппер.
И тут же, перепуганный до полусмерти, сорвался с места и бросился бежать.
Канаан вскочил и устремился за Диппером, чтобы задержать его и заставить замолчать, прежде чем он успел сказать еще хоть что-нибудь.
– Эй, Крамп, погоди-ка минутку, – сказал Хулигэн. – Разверни-ка этого ублюдка к нам лицом.
– Господи, – выдохнул Канаан, который, отчаявшись догнать Диппера, посмотрел в спину Янгеру.
– Что такое? – сказал Крамп.
Он развернулся, не выпуская руку Янгера, так что Янгер и Шелли волей-неволей развернулись вместе с ним.
Хулигэн в упор смотрел на Му, а она, тоже поднявшись с места, глядела сейчас на Янгера, и на лице у нее был написан смертельный страх.
– Это он, да? Дебил не ошибся? Этот хуесос убил твою подружку?
Значение происходящего, а главное, намечающегося не осталось тайной для Элмора Бальфри, адвоката, который, потягивая лимонад и болтая с коллегой-адвокатом по имени Билл Джовинни, стоял тут же. Он явился в участок, представляя интересы Нырялы Бенни.
Если ты заканчиваешь самый ничтожный юридический колледж во всем городе и – по достигнутым в годы учения результатам – оказываешься в списке выпускников на предпоследнем месте, то тебе следует набрасываться на первую же подвернувшуюся добычу со сноровкой вырвавшейся из глубин ада летучей мыши. И это сравнение более чем уместно, потому что именно так – Летучей Мышью – и называли Элмора за глаза его коллеги. Когда ему поручали защиту неимущего, осуществляемую, естественно, за счет города, он неизменно радовался – но не потому, что получал возможность помочь обездоленному, а потому, что защита бедных и униженных представляет великолепную возможность привлечь к персоне адвоката внимание средств массовой информации.
Схватив Джовинни за локоть, чтобы удостовериться в том, что тот ни на что не отвлекся, Бальфри спросил:
– Все видел и все слышал?
– Что видел и что слышал?
– Хулигэн только что провернул незаконное опознание этого типа с перевязанной головой.
– А это перевязка? – удивился Ныряла Бенни. -А я решил, что он араб.
– Никакой он не араб, – сказал Бальфри. – А этому Хулигэну я сейчас яйца прищемлю. Ну что, Джовинни, ты видел, как он провел незаконное опознание? А ты, Бенни?
– Я видел то же, что и ты. Или, по-твоему, если я что-то увидел, мне это зачтется?
– Зачет, Бенни, не входит в компетенцию защиты, с чего ты взял? Об этом нужно договариваться с прокурором.
– Но нажать-то на него ты можешь.
– Я жму на педаль до упора, чтобы спасти тебя, Бенни, и уж сейчас-то это должно быть тебе ясно.
– Я хочу сказать: рука руку моет, верно.
– Что я, по-твоему, полный мудак? Думаешь, тебя вызовут в суд и предложат сотрудничество ради зачета и я разрешу тебе пойти на это, чтобы оказаться в глубокой жопе, так, что ли? Бенни, ничего не поняв, призадумался.
– Пойдешь на сделку с прокурором, – пояснил Бальфри, – и я прослежу, чтобы мои друзья переломали тебе на улице руки и ноги. Ну, и какой из тебя после этого получится свидетель?
– Я видел, как Хулигэн развернул этого араба и спросил у маленькой поблядушки, признает ли она в нем мудака, который пришил ее подружку.
– Ну и память у тебя, Бенни.
– Да уж, не жалуюсь.
– А ты что видел, Джовинни?
– То же самое.
– Ну, значит, у меня есть два свидетеля. Последи за моим мужичком, Джовинни, пока я схожу познакомлюсь с клиентом.
Он отошел, оставив Джовинни с разинутым ртом, потому что до того наконец доперло: шанс подвернулся им обоим одновременно, только Летучая Мышь сообразил воспользоваться им, а он, Джовинни, проморгал и теперь остался наедине с Нырялой Бенни.
Он подумал, долго ли Летучая Мышь будет кормить детективов их собственным дерьмом, прежде чем позволит им сбегать в уборную.
Городские репортеры уголовной хроники называли Бальфри Сутягой и Крючкотвором, но он с легкостью организовывал утечку информации, с готовностью шел на сотрудничество, ясно давая понять захудалым газетчикам, что звездный час пробьет позже – и тогда у них хватит материала на трехполосную, в семь колонок, передовицу в воскресном приложении.
Припав к ране, он норовил выпить из нее кровь до последней капли – и выпивал, если его не успевали оттащить от жертвы.
Он ринулся в общую суматоху: полицейские, задержанные на ночь и теперь подлежащие освобождению арестанты, бродяги, проститутки с вываливающейся из выреза платья грудью… Он рванулся мимо малолетней потаскушки и мимо Хулигэна, который все еще не отпустил человека с перевязанной головой, борясь за него с задержавшими его офицерами, как три собаки схватились бы из-за бараньей ноги. Он устремился прямо к своему трофею, к своему призу, к своей лестнице, ведущей на самый верх. И добрался до цели практически одновременно с капитаном Личем, который, подозванный Айзеком Канааном, втиснулся мясистой тушей между Бальфри и Дюймом Нигером, выставив одну руку, словно собрался вытолкнуть адвоката со спортивной площадки.
– Отвалите, мистер Бальфри, – сказал Лич.
Бальфри не удостоил его даже взглядом. Прошмыгнул под его рукой и вплотную притиснулся к перепуганному, осаждаемому со всех сторон Нигеру, который, должно быть, решил, что над ним прямо сейчас учинят суд Линча.
– Как вас зовут?
– Дюйм Янгер.
– Это ваше настоящее имя?
– Дэниэль Янгер.
– Мы с вами знакомы?
– Я вас вижу впервые в жизни.
– И я вас тоже, Янгер, но я вас знаю, потому что читаю газеты, и хотя фотография была нечеткой, я вас узнал. Вы Убийца из Лягушачьего Пруда, и вас только что выпустили на свободу.
Янгер нахмурился: вслед за словами Бальфри по толпе собравшихся прокатился шепоток, подобный легкой ряби на морской поверхности, но не долго оставалось ждать и океанских волн, которые накроют его с головой.
– Но мне на это наплевать, – сказал Бальфри. – Дэниэль Янгер, у вас есть постоянный адвокат?
– Нет, сэр.
– А вы можете нанять адвоката?
– Нет, сэр. Не могу.
– Хорошо, значит, вашим адвокатом стану я. Я общественный защитник. Мою работу оплачивают из муниципальной казны. – Он произнес это так, словно был единственным общественным защитником во всем Лос-Анджелесе, а вовсе не одним из многих представителей этой братии. – С этого мгновения я беру на себя ваше дело и предоставляю вам возможность пользоваться заступничеством и советами с моей стороны.
– Я ни в чем не виноват, – сказал Янгер.
– Это само собой разумеется. Но важно, что я смогу оказать вам юридическую помощь. Вы согласны принять мои услуги?
– Да, сэр.
– Отлично. Первым делом, сержант Хулигэн, руки прочь от моего клиента. Фоторепортеров здесь нет, так что вы зря стараетесь. Далее, капитан Лич, я бы попросил предоставить помещение, в котором я мог бы приватно поговорить со своим клиентом.
– Его имя еще даже не внесли в журнал.
– Так внесите в журнал, а после этого предоставьте нам с ним час на предварительные консультации.
– Проведите процедуру предварительного задержания мистера Янгера.
– А кто должен значиться в качестве произведшего задержание офицера? – спросил Крамп.
Он понял, что удача отвернулась от него и что в послужной список ему поимку этого особо опасного преступника не внесут.
– Вы с Шелли задержали его за подозрительное поведение, бродяжничество и нарушение пунктов условно-досрочного освобождения.
– Ну и аппетиты у вас, капитан, – сказал Бальфри.
– От него разит пивом, – сказал капитан Лич. – Так что, за дело, офицеры. – Он повернулся к Хулигэну. – А вы помогите молодой даме составить жалобу и не забудьте расписаться на этом документе. – Он повернулся к Бальфри. – Не угодно ли пройти в мой офис, адвокат?
Бальфри подбадривающе улыбнулся Янгеру и проследовал за капитаном.
Закрыв за собой дверь, Лич сказал:
– Если вы хотите взять на себя защиту мистера Янгера, мистер Бальфри, у меня нет на этот счет никаких возражений. Но мне нужно подтверждение из офиса общественной защиты. Если хотите воспользоваться моим телефоном, прошу вас.
– Мне кажется, капитан Лич, с этим можно и обождать, – с не меньшей учтивостью возразил адвокат. – Сейчас мне хотелось бы побыть с мистером Янгером во время регистрации. Просто чтобы убедиться, что все происходит по правилам. Если, конечно, вам не будет угодно провести со мной предварительное совещание с тем, чтобы мы подумали, какие обвинения могут быть предъявлены моему клиенту.
– Для решения этого вопроса я бы хотел сначала поговорить с окружным прокурором.
– Что ж, тогда до скорого, капитан Лич. А я прослежу за регистрацией моего клиента и немного поговорю с ним.
Лич, нависнув над письменным столом, пристально посмотрел на адвоката, словно мысленно прикидывая, что тот за птица.
– Вы его назвали, – сказал капитан. – Вы опознали его как условно-досрочно освобожденного убийцу. С тех пор не прошло и недели, а от него уже столько неприятностей.
– Его подозревают в неприятностях. Но это еще не означает, что он виновен.
– Нам всем будет лучше, если его снова упекут за решетку.
– Так дела на делаются, капитан.
– Я знаю, Бальфри, как делаются дела. Мне бы только хотелось, чтобы вы задумались над тем, что вы делаете и ради чего вы это делаете.
И через плечо адвоката капитан Лич посмотрел в общий зал, где сумятица за это время только усилилась.
Рабочий стол Хулигэна стал своего рода магнитом: сюда притянуло множество народу из общего зала, из всего полицейского участка, из городской штаб-квартиры полиции, из офисов общественного обвинения и общественной защиты, не говоря уж о газетчиках и о телевизионщиках.
Уже расползся слух о том, что одна из заблудших ночных бабочек, малолетняя потаскушка с голливудской панели, обездоленная жертва общества процветания, погибла от руки садиста и извращенца, дикаря-горца из Аппалачей, который сперва изнасиловал ее членом размером со сноп пшеницы, а потом проделал то же самое бутылочной «розочкой», вследствие чего она и погибла.
Чтобы эта история оказалась для средств массовой информации еще сладостней, в дело оказались замешаны подросток с синдромом Дауна и еще одна хорошенькая малолетняя потаскушка, разодетая как поп-звезда и уже начавшая получать удовольствие от внезапно обрушившегося на нее со всех сторон внимания.
Полицейские тоже летали как на крыльях: сам факт того, что внимательные офицеры патрульной службы остановили и задержали подозрительного человека, оказавшегося проклятым всей страной убийцей и насильником, – сам этот факт, как минимум, на неделю сводил на нет все жалобы на некомпетентность и неэффективность работы служб охраны городского порядка.
Бальфри ни на шаг не отходил от Янгера. И поговорить с глазу на глаз они успели. А теперь встали рядышком, позируя перед фотографами. Съемку разрешил сам адвокат.
– Давайте напрямую, – сказал репортер «Таймс» даме с Девятого канала телевидения. – Этот тип по имени Янгер подцепил на голливудской панели двух малолетних потаскушек. Завел их на крышу. Овладел одною и убил другую бутылочной «розочкой».
– Потому что она над ним посмеялась, – ответила дама.
– А почему она над ним посмеялась?
– Потому что у него оказалась слишком мелкая снасть.
– А я, наоборот, слышал, что прибор у этого сукиного сына как у жеребца, – возразил репортер.
– Вы слышали одно, а я другое.
Дама смерила репортера таким взглядом, словно подозревала его в соучастии в разыгравшейся трагедии. Ведь все мужчины испытывают проблемы в связи с неадекватностью собственного пениса и готовы убить женщину, которой вздумается исподтишка посмеяться над этим вместо того, чтобы упасть на колени в самозабвенном экстазе.
– Может, он ее чем-нибудь рассмешил? – сказал репортер.
– Что достал из штанов, тем и рассмешил, – ответила дама с телевидения.
– Но ведь он уже переспал с первой потаскушкой, и ей было не до смеха.
– Послушайте, Чарли, мы все устроены по-разному. То есть, я хочу сказать, у каждой из нас собственное чувство юмора.
Ныряла Бенни смотрел за тем, как следит за происходящим адвокат Джовинни. А Джовинни смотрел на Бальфри с ревностью и с завистью.
– Не поговорить ли нам о моем деле, мистер Джовинни?
– По-твоему, Бенни, это честно? По-твоему, честно, что этой злоебучей Летучей Мыши достался в клиенты насильник и убийца, а мне приходится возиться с обыкновенным карманником? Разве есть в этом хоть какая-нибудь справедливость? Я сюда пришел – и он сюда пришел – и вот эта злоебучая Летучая Мышь срывается с места, летит на добычу и получает в клиенты насильника и убийцу. Летучая Мышь Бальфри может нырнуть в бочку с навозом, а вынырнет, держа по золотой подкове в каждой руке.
– Меня избили.
– Именно на таких делах и составляют себе репутацию. – Все, что говорил Бенни, его адвокат просто-напросто пропускал мимо ушей. – Такое дело или выигрываешь, или проигрываешь. Но в обоих случаях перед тобой открываются самые широкие перспективы. Одни только прения сторон дают адвокату двадцать дюймов и три с половиной минуты ежедневно на протяжении целой недели.
– Какие такие дюймы? Какие такие минуты?
– Дюймы газетных колонок и минуты в шестичасовом выпуске новостей, – пояснил Джовинни. -А когда дело доходит до заключительной речи, это означает целую статью в воскресном приложении и отдельный сюжет по телевидению.
– Раз уж речь зашла о делах, мистер Джовинни, не могли бы вы пойти похлопотать за меня, пока всеобщее внимание привлечено к другому вопросу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29