Спрыгнув с нее и приземлившись в кусты, он разорвал на себе куртку.
Он очутился в запущенной части сада. Проложил себе дорогу по дикому кустарнику, пошел вверх по склону холма, вышел к гаражам, расположенным на задворках. Неподалеку от бассейна вдобавок к гаражам имелся и навес, под которым машины гостей можно было уберечь от солнцепека.
И здесь, под навесом, стоял красный «БМВ». Свистун подошел к нему и положил руку на капот. Тот был прохладен, значит, машина простояла здесь уже довольно долго.
Стараясь держаться как можно незаметней, Свистун подкрался к главному зданию. А очутившись около него, начал прикидывать, как бы проникнуть внутрь.
Спиннерен вновь лежала на спине, чувствуя, как ее развалившееся было на части тело вновь собирается воедино, подобно тому как сбредаются под полковое знамя остатки разбитого в бою войска, – сбредаются, чтобы сосчитать потери и похвастаться друг перед дружкой случайными трофеями. Язык у нее пересох и разболелся. Дженни требовалось едва ли не большее, чем могла предоставить ей Спиннерен.
Солнце клонилось к западу, в спальне начинали преобладать багровые тона.
– Когда ты всему этому научилась? – спросила Дженни.
– Я знала все, что следовало знать, к тому времени, как мне исполнилось тринадцать. Я люблю тебя, – сказала Спиннерен, прислушиваясь к звуку собственного голоса: а вдруг, к ее собственному изумлению, в ее речах послышатся искренние нотки?
Дженни лежала, привалившись к ней, рука Спиннерен обнимала ее за плечи.
– Моя ненаглядная калифорнийская девочка, золотко мое, – сказала Дженни.
Это такая глупость и пошлость, подумала Спиннерен, почему же мне хочется плакать?
В другое время, в другом месте, услышав такие слова от другой женщины, Спиннерен расхохоталась бы во все горло. Но Дженни произвела на нее впечатление. Конечно, она не верила, что Дженни в нее влюбилась, однако ей хотелось в это поверить. А в Хуливуде это считай что одно и то же. И вдруг Спиннерен села.
– Что это?
– Что?
– Я услышала снизу какой-то шум.
– Этот дом такая громадина, что в нем вечно что-то слышится, – сказала Дженни.
– Нет, там кто-то есть!
Спиннерен выскочила из постели, взяла из шкафа запасной халат Дженни, выкинула любовницу с такой силой, что та полетела на пол.
– Это, должно быть, Уолтер или Стэн, телохранители отца.
– А тебе не страшно пойти проверить?
– Нет, не страшно.
– Тогда ступай. Я буду рядом. Тебе не о чем беспокоиться, – сказала Спиннерен.
Свистун стоял внизу, у лестницы. Он не сделал попытки спрятаться, когда Дженни, осторожно переступая ногами в шлепанцах, показалась наверху.
Сперва она улыбнулась, вроде бы обрадованная, потом напустила на себя строгость.
– Хотела бы я знать, что вы здесь делаете.
– Пришел справиться, как у вас дела.
– Это, конечно, прекрасно, и я не сомневаюсь в том, что намерения у вас самые добрые, но вы не имеете права вламываться в чужой дом.
– Дверь в саду оказалась незапертой.
Она спустилась к нему в гостиную, придерживая обеими руками разлетевшиеся на лестнице полы халата.
– Просто не знаю, что делать. Может, надо вызвать полицию.
– В таком огромном доме вы живете без слуг?. – Слуги есть, но они здесь не живут. Мой отец был против этого.
– Но в дневное время здесь все равно должны находиться слуги.
– Да. Управляющий, автослесарь, садовник…
– Ну, и где же они все?
– Я отправила их по домам. Не хотела, чтобы они здесь крутились.
– Но нельзя же вам оставаться одной!
Она нашла сигарету в серебряной шкатулке, закурила.
– Какого черта я с вами вообще разговариваю? Мы едва знаем друг друга.
– Вы спросили у меня однажды, не стану ли я вашим другом, если вам это потребуется.
– Мне, знаете ли, в данную минуту этого не требуется.
– У вас появился друг?
Ее глаза стрельнули ему за спину.
– Кто-то там, позади меня, стоит?
– А почему бы тебе не обернуться и не посмотреть самому? – сказала Спиннерен.
Свистун обернулся и увидел ее. Она стояла на лестничной площадке, точно там же, как когда-то на дне рождения, когда Свистун впервые обратил на нее внимание: на бледного и тщедушного молодого человека, который позволил Дженни чмокнуть себя в щеку. Спиннерен стояла сейчас босая, в небрежно стянутом на талии халате, положив руки в карманы.
Дженни бросила Свистуна и метнулась наверх, к Спиннерен.
– Понятно, – сказал Свистун.
– Ну, и что вам, по-вашему, понятно?
– Что ты дочь Алисы Коннорс.
– Многое же тебе понятно.
– Ну, и как сработала эта колыбель для кошки?
– Колыбель для кошки? – удивилась Дженни.
– Это такая веревочная ловушка. Спиннерен улыбнулась.
– Столько вам понятно, а это непонятно?
– Ты убила поддельного «металлиста» из «Армантье». Кортес поймал тебя или ты была у него на крючке еще перед этим. Вы с ним заключили сделку. Он хотел, чтобы ты все устроила так, будто Твелвтрис нанял кого-то убить Нелли. После этого ты сама должна была убить Твелвтриса и Дженни… Дженни, посмотрев на Спиннерен, отступила от нее на шаг.
– … как велел Кортес. После чего ты должна была разместить бомбу, чтобы все выглядело так, будто Твелвтрис случайно подорвался. Кортес и Нелли хотели завладеть всем его богатством. А ты просто хотела убить Твелвтриса. Ты спровоцировала его заказать тебе убийство Нелли. Благодаря этому, ты могла встретиться с ним в отсутствие телохранителей. Как выяснилось, твои желания совпадали с желаниями Нелли и Кортеса. Кортес не знал, что ты сама хочешь убить Твелвтриса. Не знал, что у тебя имеются на это свои причины.
– Ну, и что вы собираетесь делать с этой побасенкой?
В другом конце гостиной, как это бывает в кино, внезапно открылась дверь, ведущая в библиотеку. Кортес с пистолетом в руке прошел в гостиную и сделал несколько медленных шагов по ковровой дорожке.
– Да какая разница? Неужели ты думаешь, будто Кортес позволит тебе уйти. Он пристрелит тебя и скажет, что ты сопротивлялась при аресте.
Спиннерен вынула руку из кармана халата. Этим движением она развязала кушак, и халат раскрылся. Она не попыталась запахнуть его, потому что для этого потребовалось бы две руки, а у нее в правой блеснул сейчас раскрытый складной нож.
– Надо было тебе остаться «У Милорда», Свистун, – сказал Кортес. – Сейчас бы на блядей заглядывался.
Спиннерен развернулась лицом к Кортесу, по-прежнему сжимая нож. Халат ее при этом распахнулся окончательно.
Свистун увидел, что глаза у Кортеса полезли на лоб, когда его взгляду предстало обнаженное тело Спиннерен. Практически не прикрытый срамными волосами лобок и маленькие грудки. Удивление его и сгубило. Он замешкался – и нож впился ему в горло. Его рука конвульсивно дрогнула, палец нажал на спусковой крючок.
Свистун мог бы задержать двух полуголых девиц, опрометью бросившихся из комнаты, но он только проводил их взглядом, невольно залюбовавшись аппетитными ляжками. Не шевельнулся он и когда во дворе взревел «БМВ», взревел, потом затих, пока одна из них отпирала ворота, потом взревел снова, и машина помчалась, подобно ракете, выпущенной в подбрюшье большому городу.
Чуть погодя он вызвал полицию.
Глава тридцать девятая
Вечер опустился на город; на перекрестке Голливудского и Виноградной, возле кофейни «У Милорда» засверкали огни.
Испорченный кондиционер сломался в конце концов полностью. В кофейне было еще невыносимей, чем на улице, – столь же жарко и при этом ни ветерка. По всему Хуливуду растеклась невероятная влажность. Огни проезжающих машин расплывались в тумане, светлое облако которого висело над бульваром; от одного уличного фонаря другой было не разглядеть.
Проститутки толпились на перекрестке, крошечные лоскуты материи, которые они выдавали за платья, пропотевали.
Но Сучка Су по-прежнему щеголяла в сапогах до колена, словно про нынешнюю погоду ей было известно нечто такое, что оставалось тайной для всех остальных.
«У Милорда» было сегодня полно самых причудливых посетителей. Монстры, страшилища и уродцы, в одеяниях, переливающихся всеми цветами радуги. Горбатые и одноногие потаскухи, взявшие на полчасика тайм-аут головорезы.
Ночной сменщик Боско – высокий бледный призрачного вида мужчина, которого многие называли Йондро, пришел, как всегда, с опозданием. Боско пересчитал выручку, передал сменщику кассу, взял книгу, которую он сейчас читал, – «Алису в Зазеркалье» – и подсел к Свистуну.
– Должно быть, у тебя есть дом, – сказал Боско. – Наверняка есть. Иначе ты когда-нибудь заснул бы прямо за столом.
– А что хорошего в собственном доме, да еще в такую ночь, если постель не с кем разделить? И даже нет цветного телевизора, чтобы смотреть фильмы про любовь, про честь и про землевладельцев, которые никогда не потребуют у тебя плату за свою землю?
– Можем поехать ко мне. У меня хоть телевизор есть.
– Это шоу мне куда интереснее остальных, – сказал Свистун, кивнув в окно, за стеклом которого шла всегдашняя ночная жизнь. – А вон, погляди-ка, богатый клиент!
«Феррари» последнего года выпуска выехал из-за поворота. Три шлюхи тут же выстроились у витрины, прижавшись к стеклу полуобнаженными задницами. Свистуну и Боско не было видно клиента, но они вполне представляли себе, что это за типчик. Девицы смеялись, препирались, сквернословили – разговор шел наверняка о сходной цене.
– Хочет какой-нибудь экзотики, – сказал Боско. – Группняк втроем-вчетвером? А может, чего покруче, – предположил Свистун.
Стороны не договорились, «феррари» отъехал прочь.
Какое-то время двое мужчин помолчали.
– Хуливуд – прибежище неудачников, – заговорил Свистун. – Мы все тут мечтатели. Мы являемся сюда с неразменным золотом и хотим… Да чего мы только не хотим! Но того, чего мы хотим, нам не дано добиться. Ни сил, ни нервов не остается, прежде чем найдешь замок в заветную комнату. Но и тогда – в девятистах девяноста десяти случаях из тысячи не сумеешь подобрать ключа. Надо бы пройтись по окрестностям и объяснить всем злосчастным паломникам, что искать им здесь нечего. Объяснить, чтобы убирались подобру-поздорову к себе в Пенсильванию, Нью-Джерси, Западную Вирджинию или откуда они там еще. Даже если там они вкалывают в шахте или торгуют «хот-догами» с автофургона. Надо заблокировать все дороги, ведущие сюда. И не пускать этих дураков и дур. Оказывая им тем самым добрую услугу. Надо стрелять им по ногам, если другие предостережения до них не дойдут.
– Значит, дав Дженни и Спиннерен удрать отсюда, ты оказал им услугу? – спросил Боско.
О том, что дело обстояло именно так, он догадывался, хотя этого ему никто и не говорил.
Свистун несколько удивился и вроде бы немного расстроился.
– Но, Боско, послушай! Они же влюбились друг в дружку.
Отвернувшись, он вновь уставился в окно.
– Хочешь еще кофе? – спросил Боско. Свистун ничего не ответил.
Его обуревали меланхолия и тоска, и Боско понимал это. И если не отвлечь Свистуна, он будет всю ночь бродить по улицам и переулкам. Боско боялся, что когда-нибудь в одну из таких ночей Свистуна подстережет смертельная опасность, а он и не вздумает от нее уклониться.
– Знаешь, когда я впервые заподозрил, что у Нелли на уме что-то нехорошее? – внезапно заоткровенничал Свистун.
– Когда?
– Когда я увидел, как она пришла сюда в меховом боа и в шикарной шляпе в тот самый день, когда впервые задули ветры Санта Аны. Это означало, что она провела ночь у любовника и встала сильно за полдень. Истинные дамы не разгуливают средь бела дня в туалетах, которые были на них накануне вечером.
В кофейню вошел, а скорее, ворвался Айзек Канаан. Все полуночные пташки удивленно и испуганно уставились на него.
– Надо выгнать всех грязных ублюдков из Хуливуда, – сказал ему Свистун в порядке приветствия.
– Чем круче их гонишь, тем упорнее они возвращаются, – садясь на излюбленное место, заметил Канаан.
– Потому что здесь Земля Обетованная, – изрек Боско.
– И сыплется манна с неба. – Свистун вновь посмотрел в окно. – Мне нужно чудо. И не обязательно великое. Мне хватило бы и маленького.
– Как например?
– Как например, все на земле нашли бы то, что им нужно, у себя дома – и тогда Хуливуд мог бы погасить свет и прикрыть свою лавочку.
– Но это было бы не маленьким чудом, а великим. Воистину великим.
Внезапно задул сильный и холодный ветер; стекло витрины задребезжало. И тут же полил дождь.
– Господи, – залюбовавшись первыми каплями на стекле, сказал Свистун, – вот уж чудо, так чудо. Другого мне и не надо.
– А я тебе говорил, – возразил Боско, – недаром же Сучка Су надела высокие сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Он очутился в запущенной части сада. Проложил себе дорогу по дикому кустарнику, пошел вверх по склону холма, вышел к гаражам, расположенным на задворках. Неподалеку от бассейна вдобавок к гаражам имелся и навес, под которым машины гостей можно было уберечь от солнцепека.
И здесь, под навесом, стоял красный «БМВ». Свистун подошел к нему и положил руку на капот. Тот был прохладен, значит, машина простояла здесь уже довольно долго.
Стараясь держаться как можно незаметней, Свистун подкрался к главному зданию. А очутившись около него, начал прикидывать, как бы проникнуть внутрь.
Спиннерен вновь лежала на спине, чувствуя, как ее развалившееся было на части тело вновь собирается воедино, подобно тому как сбредаются под полковое знамя остатки разбитого в бою войска, – сбредаются, чтобы сосчитать потери и похвастаться друг перед дружкой случайными трофеями. Язык у нее пересох и разболелся. Дженни требовалось едва ли не большее, чем могла предоставить ей Спиннерен.
Солнце клонилось к западу, в спальне начинали преобладать багровые тона.
– Когда ты всему этому научилась? – спросила Дженни.
– Я знала все, что следовало знать, к тому времени, как мне исполнилось тринадцать. Я люблю тебя, – сказала Спиннерен, прислушиваясь к звуку собственного голоса: а вдруг, к ее собственному изумлению, в ее речах послышатся искренние нотки?
Дженни лежала, привалившись к ней, рука Спиннерен обнимала ее за плечи.
– Моя ненаглядная калифорнийская девочка, золотко мое, – сказала Дженни.
Это такая глупость и пошлость, подумала Спиннерен, почему же мне хочется плакать?
В другое время, в другом месте, услышав такие слова от другой женщины, Спиннерен расхохоталась бы во все горло. Но Дженни произвела на нее впечатление. Конечно, она не верила, что Дженни в нее влюбилась, однако ей хотелось в это поверить. А в Хуливуде это считай что одно и то же. И вдруг Спиннерен села.
– Что это?
– Что?
– Я услышала снизу какой-то шум.
– Этот дом такая громадина, что в нем вечно что-то слышится, – сказала Дженни.
– Нет, там кто-то есть!
Спиннерен выскочила из постели, взяла из шкафа запасной халат Дженни, выкинула любовницу с такой силой, что та полетела на пол.
– Это, должно быть, Уолтер или Стэн, телохранители отца.
– А тебе не страшно пойти проверить?
– Нет, не страшно.
– Тогда ступай. Я буду рядом. Тебе не о чем беспокоиться, – сказала Спиннерен.
Свистун стоял внизу, у лестницы. Он не сделал попытки спрятаться, когда Дженни, осторожно переступая ногами в шлепанцах, показалась наверху.
Сперва она улыбнулась, вроде бы обрадованная, потом напустила на себя строгость.
– Хотела бы я знать, что вы здесь делаете.
– Пришел справиться, как у вас дела.
– Это, конечно, прекрасно, и я не сомневаюсь в том, что намерения у вас самые добрые, но вы не имеете права вламываться в чужой дом.
– Дверь в саду оказалась незапертой.
Она спустилась к нему в гостиную, придерживая обеими руками разлетевшиеся на лестнице полы халата.
– Просто не знаю, что делать. Может, надо вызвать полицию.
– В таком огромном доме вы живете без слуг?. – Слуги есть, но они здесь не живут. Мой отец был против этого.
– Но в дневное время здесь все равно должны находиться слуги.
– Да. Управляющий, автослесарь, садовник…
– Ну, и где же они все?
– Я отправила их по домам. Не хотела, чтобы они здесь крутились.
– Но нельзя же вам оставаться одной!
Она нашла сигарету в серебряной шкатулке, закурила.
– Какого черта я с вами вообще разговариваю? Мы едва знаем друг друга.
– Вы спросили у меня однажды, не стану ли я вашим другом, если вам это потребуется.
– Мне, знаете ли, в данную минуту этого не требуется.
– У вас появился друг?
Ее глаза стрельнули ему за спину.
– Кто-то там, позади меня, стоит?
– А почему бы тебе не обернуться и не посмотреть самому? – сказала Спиннерен.
Свистун обернулся и увидел ее. Она стояла на лестничной площадке, точно там же, как когда-то на дне рождения, когда Свистун впервые обратил на нее внимание: на бледного и тщедушного молодого человека, который позволил Дженни чмокнуть себя в щеку. Спиннерен стояла сейчас босая, в небрежно стянутом на талии халате, положив руки в карманы.
Дженни бросила Свистуна и метнулась наверх, к Спиннерен.
– Понятно, – сказал Свистун.
– Ну, и что вам, по-вашему, понятно?
– Что ты дочь Алисы Коннорс.
– Многое же тебе понятно.
– Ну, и как сработала эта колыбель для кошки?
– Колыбель для кошки? – удивилась Дженни.
– Это такая веревочная ловушка. Спиннерен улыбнулась.
– Столько вам понятно, а это непонятно?
– Ты убила поддельного «металлиста» из «Армантье». Кортес поймал тебя или ты была у него на крючке еще перед этим. Вы с ним заключили сделку. Он хотел, чтобы ты все устроила так, будто Твелвтрис нанял кого-то убить Нелли. После этого ты сама должна была убить Твелвтриса и Дженни… Дженни, посмотрев на Спиннерен, отступила от нее на шаг.
– … как велел Кортес. После чего ты должна была разместить бомбу, чтобы все выглядело так, будто Твелвтрис случайно подорвался. Кортес и Нелли хотели завладеть всем его богатством. А ты просто хотела убить Твелвтриса. Ты спровоцировала его заказать тебе убийство Нелли. Благодаря этому, ты могла встретиться с ним в отсутствие телохранителей. Как выяснилось, твои желания совпадали с желаниями Нелли и Кортеса. Кортес не знал, что ты сама хочешь убить Твелвтриса. Не знал, что у тебя имеются на это свои причины.
– Ну, и что вы собираетесь делать с этой побасенкой?
В другом конце гостиной, как это бывает в кино, внезапно открылась дверь, ведущая в библиотеку. Кортес с пистолетом в руке прошел в гостиную и сделал несколько медленных шагов по ковровой дорожке.
– Да какая разница? Неужели ты думаешь, будто Кортес позволит тебе уйти. Он пристрелит тебя и скажет, что ты сопротивлялась при аресте.
Спиннерен вынула руку из кармана халата. Этим движением она развязала кушак, и халат раскрылся. Она не попыталась запахнуть его, потому что для этого потребовалось бы две руки, а у нее в правой блеснул сейчас раскрытый складной нож.
– Надо было тебе остаться «У Милорда», Свистун, – сказал Кортес. – Сейчас бы на блядей заглядывался.
Спиннерен развернулась лицом к Кортесу, по-прежнему сжимая нож. Халат ее при этом распахнулся окончательно.
Свистун увидел, что глаза у Кортеса полезли на лоб, когда его взгляду предстало обнаженное тело Спиннерен. Практически не прикрытый срамными волосами лобок и маленькие грудки. Удивление его и сгубило. Он замешкался – и нож впился ему в горло. Его рука конвульсивно дрогнула, палец нажал на спусковой крючок.
Свистун мог бы задержать двух полуголых девиц, опрометью бросившихся из комнаты, но он только проводил их взглядом, невольно залюбовавшись аппетитными ляжками. Не шевельнулся он и когда во дворе взревел «БМВ», взревел, потом затих, пока одна из них отпирала ворота, потом взревел снова, и машина помчалась, подобно ракете, выпущенной в подбрюшье большому городу.
Чуть погодя он вызвал полицию.
Глава тридцать девятая
Вечер опустился на город; на перекрестке Голливудского и Виноградной, возле кофейни «У Милорда» засверкали огни.
Испорченный кондиционер сломался в конце концов полностью. В кофейне было еще невыносимей, чем на улице, – столь же жарко и при этом ни ветерка. По всему Хуливуду растеклась невероятная влажность. Огни проезжающих машин расплывались в тумане, светлое облако которого висело над бульваром; от одного уличного фонаря другой было не разглядеть.
Проститутки толпились на перекрестке, крошечные лоскуты материи, которые они выдавали за платья, пропотевали.
Но Сучка Су по-прежнему щеголяла в сапогах до колена, словно про нынешнюю погоду ей было известно нечто такое, что оставалось тайной для всех остальных.
«У Милорда» было сегодня полно самых причудливых посетителей. Монстры, страшилища и уродцы, в одеяниях, переливающихся всеми цветами радуги. Горбатые и одноногие потаскухи, взявшие на полчасика тайм-аут головорезы.
Ночной сменщик Боско – высокий бледный призрачного вида мужчина, которого многие называли Йондро, пришел, как всегда, с опозданием. Боско пересчитал выручку, передал сменщику кассу, взял книгу, которую он сейчас читал, – «Алису в Зазеркалье» – и подсел к Свистуну.
– Должно быть, у тебя есть дом, – сказал Боско. – Наверняка есть. Иначе ты когда-нибудь заснул бы прямо за столом.
– А что хорошего в собственном доме, да еще в такую ночь, если постель не с кем разделить? И даже нет цветного телевизора, чтобы смотреть фильмы про любовь, про честь и про землевладельцев, которые никогда не потребуют у тебя плату за свою землю?
– Можем поехать ко мне. У меня хоть телевизор есть.
– Это шоу мне куда интереснее остальных, – сказал Свистун, кивнув в окно, за стеклом которого шла всегдашняя ночная жизнь. – А вон, погляди-ка, богатый клиент!
«Феррари» последнего года выпуска выехал из-за поворота. Три шлюхи тут же выстроились у витрины, прижавшись к стеклу полуобнаженными задницами. Свистуну и Боско не было видно клиента, но они вполне представляли себе, что это за типчик. Девицы смеялись, препирались, сквернословили – разговор шел наверняка о сходной цене.
– Хочет какой-нибудь экзотики, – сказал Боско. – Группняк втроем-вчетвером? А может, чего покруче, – предположил Свистун.
Стороны не договорились, «феррари» отъехал прочь.
Какое-то время двое мужчин помолчали.
– Хуливуд – прибежище неудачников, – заговорил Свистун. – Мы все тут мечтатели. Мы являемся сюда с неразменным золотом и хотим… Да чего мы только не хотим! Но того, чего мы хотим, нам не дано добиться. Ни сил, ни нервов не остается, прежде чем найдешь замок в заветную комнату. Но и тогда – в девятистах девяноста десяти случаях из тысячи не сумеешь подобрать ключа. Надо бы пройтись по окрестностям и объяснить всем злосчастным паломникам, что искать им здесь нечего. Объяснить, чтобы убирались подобру-поздорову к себе в Пенсильванию, Нью-Джерси, Западную Вирджинию или откуда они там еще. Даже если там они вкалывают в шахте или торгуют «хот-догами» с автофургона. Надо заблокировать все дороги, ведущие сюда. И не пускать этих дураков и дур. Оказывая им тем самым добрую услугу. Надо стрелять им по ногам, если другие предостережения до них не дойдут.
– Значит, дав Дженни и Спиннерен удрать отсюда, ты оказал им услугу? – спросил Боско.
О том, что дело обстояло именно так, он догадывался, хотя этого ему никто и не говорил.
Свистун несколько удивился и вроде бы немного расстроился.
– Но, Боско, послушай! Они же влюбились друг в дружку.
Отвернувшись, он вновь уставился в окно.
– Хочешь еще кофе? – спросил Боско. Свистун ничего не ответил.
Его обуревали меланхолия и тоска, и Боско понимал это. И если не отвлечь Свистуна, он будет всю ночь бродить по улицам и переулкам. Боско боялся, что когда-нибудь в одну из таких ночей Свистуна подстережет смертельная опасность, а он и не вздумает от нее уклониться.
– Знаешь, когда я впервые заподозрил, что у Нелли на уме что-то нехорошее? – внезапно заоткровенничал Свистун.
– Когда?
– Когда я увидел, как она пришла сюда в меховом боа и в шикарной шляпе в тот самый день, когда впервые задули ветры Санта Аны. Это означало, что она провела ночь у любовника и встала сильно за полдень. Истинные дамы не разгуливают средь бела дня в туалетах, которые были на них накануне вечером.
В кофейню вошел, а скорее, ворвался Айзек Канаан. Все полуночные пташки удивленно и испуганно уставились на него.
– Надо выгнать всех грязных ублюдков из Хуливуда, – сказал ему Свистун в порядке приветствия.
– Чем круче их гонишь, тем упорнее они возвращаются, – садясь на излюбленное место, заметил Канаан.
– Потому что здесь Земля Обетованная, – изрек Боско.
– И сыплется манна с неба. – Свистун вновь посмотрел в окно. – Мне нужно чудо. И не обязательно великое. Мне хватило бы и маленького.
– Как например?
– Как например, все на земле нашли бы то, что им нужно, у себя дома – и тогда Хуливуд мог бы погасить свет и прикрыть свою лавочку.
– Но это было бы не маленьким чудом, а великим. Воистину великим.
Внезапно задул сильный и холодный ветер; стекло витрины задребезжало. И тут же полил дождь.
– Господи, – залюбовавшись первыми каплями на стекле, сказал Свистун, – вот уж чудо, так чудо. Другого мне и не надо.
– А я тебе говорил, – возразил Боско, – недаром же Сучка Су надела высокие сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29