Реми Жардин ему нравилась. Его тянуло к ней и когда они медленно брели по улицам, направляясь к ресторану, и еще раньше, как только она переступила порог его кабинета. Да что греха таить! Он уже полгода не может ее позабыть.
Однако Коул поспешно отогнал эти мысли.
– Я полагал, вы пригласили меня на ленч, чтобы обсудить какие-то дела, – чопорно произнес он, уставившись в тарелку.
– О нет! Я ничего такого не говорила! – не растерялась Реми. – Мне просто хотелось узнать вас поближе. – Она принялась за следующую устрицу. – Кстати, где вы раздобыли такую прекрасную гравюру?
Коул ответил после некоторого колебания:
– Месяц назад, когда я был в Лондоне, у меня выдалась пара свободных часов, и я зашел к «Кристи».
– К «Кристи»? А я там проходила практику, когда изучала французский фарфор восемнадцатого века, – обрадовалась Реми. – Интересно, они еще не избавились от Шакала?
– От кого? – недоуменно переспросил Коул.
– Ну… там работал совершенно невыносимый тип… разумеется, француз. Его звали Жак. Он обо всем судил с видом знатока. Обо всем на свете, представляете?! Мы его терпеть не могли и постоянно изводили беднягу. – Реми забавно подмигнула Коулу. – У этого Жака был очень странный смех… казалось, воет шакал. Так вот, мы из кожи вон вылезали, чтобы его рассмешить. Особенно если в салон приходил какой-нибудь важный клиент.
– Представляю, – кивнул Коул.
– Я не сомневалась, что вы меня поймете, – невозмутимо улыбнулась Реми. – А вы, значит, коллекционируете гравюры, посвященные спорту?
Коул вспомнил, как профессионально она оценила гравюру. Он бы легко нашел с ней общий язык, беседуя об искусстве, но… именно поэтому предпочел уклониться от серьезного разговора.
– Вряд ли по вашим меркам пять-шесть гравюр можно считать коллекцией.
– Вот как? А каковы, позвольте поинтересоваться, мои мерки? – Реми, похоже, позабавили его слова.
– Например, я уверен, что вы и ваши друзья коллекционируете не гравюры, а живопись. Я же не могу себе этого позволить.
Реми потупилась.
– Вы не очень высокого мнения о моем семействе и наших друзьях, не правда ли?
Он замялся, но потом решил рубить наотмашь:
– Честно говоря, да.
– Почему? – Реми задумчиво поглядела на Коула.
Доев креветочный коктейль, он отложил вилку и спокойно выдержал ее взгляд.
– Посмотрите, в каком жалком состоянии «Кресент Лайн», и вы найдете ответ на свой вопрос. Ваше семейство высосало из компании все соки, вы получали дивиденды, а фирма разорялась. Вы изымали средства из оборота, потому что пеклись только о себе, стремясь поддерживать привычный уровень жизни. На компанию вам было наплевать… пока не стало ясно, что она вот-вот обанкротится.
– Вы правы, – признала Реми. – Хотя могу сказать в наше оправдание: мы лишь недавно осознали серьезность ситуации.
– О да. Но, если бы вы, Реми, просмотрели финансовые отчеты и задали на совете директоров пару вопросов, вам, вероятно, многое стало бы ясно. Однако вы предпочитали не вникать и послушно ставили свою подпись под всеми подсунутыми вам бумагами.
– Да-да, конечно, – снова кивнула она, нисколько не обидевшись на его слова. – Но ведь я рассчитывала на специалистов. Я же не разбираюсь в экономике.
– Как совладелец компании, мисс Жардин, вы были обязаны вникнуть в ее дела. А вам больше нравилось торчать в музее.
На щеках Реми появились озорные ямочки.
– Между прочим, ваши слова можно расценить как предложение работать на компанию. Хотя, насколько я понимаю, у вас ничего такого и в мыслях не было. Вы же не одобряете, когда людей пристраивают на теплые местечки только потому, что они чьи-то родственники, правда?
Появление официанта избавило Коула от необходимости продолжать неприятный разговор.
– И знаете, что еще меня удивляет? – сказала Реми, когда Джозеф удалился. – Я никак не могу понять, почему вы согласились на этот пост? Дела компании плохи, вы нас не любите. Зачем было становиться директором?
– Все очень просто. Вы – вернее, ваша компания – приняли мои условия.
– Ясно. – Реми немного помолчала, раздумывая. – А условия следующие: вы получаете полный контроль над компанией, ваши решения считаются окончательными, одобрения совета директоров не требуется. Если за три года вам удается вытащить компанию из финансовой дыры, к вам переходят десять процентов акций.
– Значит, вы все-таки изучили мой контракт…
– Если честно, то я его впервые прочла, только узнав от папы, что вы отказались от членства в клубе.
– И не стесняетесь в этом признаться?
Коул был изумлен ее простодушием.
– Да. Я лично предпочитаю знать правду, пусть даже горькую. Ну и, конечно, утешаю себя тем, что, несмотря на прошлые ошибки, мы наконец поступили правильно, заполучив такого ценного специалиста.
– Право, не стоит опускаться до откровенной лести, мисс Жардин. – Коул насмешливо прищурился.
– Как бы это мне убедить вас называть меня Реми?
– А зачем?
– Гм… скажем так: ради установления дружеских отношений между владельцами компании и ее служащими. – А серьезно?
Реми положила вилку на стол и задумчиво подперла подбородок рукой.
– Вам не нравится мое происхождение, да? Но я же не виновата в том, что родилась в богатой семье. И не собираюсь в этом раскаиваться. Или… дело в другом?
– В чем? – нахмурился Коул.
– Похоже, вы предпочитаете блондинок с короткой стрижкой. – Реми сняла с рукава его пиджака волосок и показала Коулу.
– Шерлок Холмс из вас не получится, мисс Жардин. – Коул бросил волосок на пол. – Это кошачья шерсть.
– У вас есть кошка? – изумленно спросила Реми. – Вот уж никогда бы не подумала, что такой человек, как вы, способен завести кошку. По-моему, хозяева кошек – люди совсем иного склада.
– Сразу видно, как плохо вы осведомлены о кошачьих повадках. У кошек вообще не бывает хозяев. Вы можете жить с ними под одной крышей, но, уверяю вас, это ничего не значит.
– И какой породы кошка, с которой вы живете под одной крышей?
– Это не кошка, а самый обыкновенный дворовый кот.
– Но кличка-то у него есть?
Коул поколебался, но все же ответил:
– Есть. Том.
– Вы шутите?! – Реми залилась громким хохотом.
Коул невольно заразился ее весельем.
– Да, признаюсь, это не очень оригинально, но что поделаешь? Ему подходит.
– Я бы на вашем месте этого избегала, – покачала головой Реми.
– Чего? – Коул внезапно осознал, что взгляд девушки его необычайно волнует.
– Как чего? Смеха, – сказала она. – Вам нельзя смеяться. Вы сразу очеловечиваетесь.
Коул хотел было отшутиться, но в последний момент спохватился и произнес с напускной суровостью:
– Хорошо, я это учту.
– Ну а чем вы еще занимаетесь в свободное время? Не с утра же до ночи вы общаетесь с Томом, коллекционируете гравюры и сидите в гостях у мамы. Какое у вас хобби? Может быть, спорт? Вы играете в футбол или в теннис?
– У меня нет времени.
– Да, но тогда как вам удается поддерживать форму? – удивилась Реми, окидывая взглядом широкие плечи и могучую грудную клетку Коула. – Почему-то я не могу себе представить, что вы увлекаетесь тяжелой атлетикой.
– Если пару раз в неделю помахать кулаками в спортзале, это очень помогает держаться в форме.
Реми не сразу поняла, что он имеет в виду.
– Вы… про бокс?
– Да.
Черт побери, зачем он ей все это говорит? Хотя… скорее всего это отвратит от него Реми Жардин. Она наверняка считает, что бокс – занятие для простолюдинов.
Однако Реми вопреки ожиданиям Коула не выразила ни презрения, ни восторга. Слова Коула оставили ее равнодушной.
– Коллекционер-боксер… – задумчиво протянула Реми. – Какое странное сочетание. И давно вы занимаетесь боксом?
– С детства. Я был драчуном, и моя мать, испугавшись, как бы я не примкнул к уличным хулиганам, решила, что лучше мне драться в спортивном зале под наблюдением тренера.
– И ее расчеты, насколько я понимаю, оправдались?
– По большей части да.
– Потрясающе! А какую музыку вы любите?
– Классический джаз. Особенно блюзы. – Коул спохватился, прикусил язык, но было поздно.
Проклятье! Какого черта он отвечает на эти вопросы? Надо все-таки иметь голову на плечах. Эта женщина не для него. Ничего у них не выйдет.
– Тогда вы должны любить Лу Роулса. Вы пойдете на его концерт? Он будет играть в Голубой комнате. В газетах его превозносят до небес.
– Нет. Все билеты проданы. Я опоздал.
– Ах, вот как? – Она одарила его многозначительной улыбкой. – Надо же, а у меня совершенно случайно есть два билета на сегодняшний концерт. Вообще-то я собиралась пойти с Гейбом, но у него назначена на вечер неотложная встреча с ужасно важным клиентом. Так что я готова взять вас с собой.
– Вероятно, тоже в интересах укрепления дружбы между боссом и подчиненным? – иронически спросил Коул и, подозвав знаком официанта, заказал кофе.
– А что плохого вы находите в дружбе?
Подали фирменный кофе с цикорием, который просто необходимо было разбавлять горячим молоком – такой он был крепкий.
Коул выпил его залпом, Реми последовала его примеру.
– Полагаю, – с расстановкой произнес Коул, – вам лучше поискать другого спутника… более подходящего для выпускницы Ньюкомба.
Девушка изумленно подняла брови.
– Откуда вы знаете, что я там училась?
– В вашем кругу это принято. Я не сомневаюсь, что и ваша мать окончила Ньюкомб. И бабушка с прабабушкой тоже.
– А в каком колледже учились вы? – Во всяком случае не в Тьюлейне, – отрезал Коул, которому неприятно было вспоминать, как он чуть было не получил стипендию для учебы в этом колледже, но в последний момент ее отдали другому парню, чьи родители знались с «нужным людьми» и имели солидный счет в банке. – Ваш брат ведь учился в Тьюлейне, не так ли? И получил диплом юриста. Что ж, это залог блестящей карьеры. Особенно если учесть ваши семейные связи.
Реми облокотилась о стол и задумчиво поглядела на Коула.
– Не понимаю вашей логики. При чем здесь это? Мы же говорили о концерте Лу Роулса.
– Про некоторых людей можно заранее сказать: ничего у них вместе не выйдет. У нас с вами именно такой случай, мисс Жардин, и я не вижу смысла начинать то, что не может кончиться добром.
– Но почему вы в этом уверены?
– Все очень просто, мисс Жардин. Не надо связываться с тем, кто вам не ровня.
Коул усвоил сию горькую истину на собственном опыте. Жизнь его жестоко била, когда он пробовал заноситься.
– И вы принимаете такие правила игры? – презрительно хмыкнула Реми.
– Это не игра, а реальность.
– Если бы женщины придерживались вашей точки зрения, мы бы до сих пор торчали на кухне.
– А по-моему, вы на кухню даже не заглядываете. Ну разве что иногда… чтобы предъявить претензии к повару.
– Хотите верьте, хотите нет, но я бываю там очень часто и, представьте, неплохо готовлю. Но это к делу не относится. Вы меня разочаровали, мистер Бьюкенен. Я думала, вы человек азартный.
– Я не играю в заведомо проигрышные игры.
Реми рассмеялась. Коула бросило в жар.
– Браво! Пожалуй, впервые мужчина так со мной откровенен. – Она полезла в сумочку и протянула ему билет. – Вот, держите, мистер Бьюкенен, один билет на концерт. Не бойтесь, я не буду навязываться.
Коул настороженно спросил:
– Зачем вы мне его дарите, мисс Жардин? Что у вас на уме?
– Ничего. Да вы сами посудите, какую каверзу я вам могу подстроить? «Не так страшен черт, как его малюют», – говорит наша старушка Нэтти.
Коул невольно улыбнулся и сунул билет в нагрудный карман…
Вернувшись в кабинет, он много раз доставал этот билет, рассматривал его со всех сторон, словно пытаясь прочесть что-то между строк, и задавал себе вопрос: а не разумнее ли на всякий случай остаться дома?
И все же в конце концов съездил домой, принял душ, переоделся и отправился в отель «Фермонт».
Его провели в Голубую комнату, где находился клуб любителей музыки, и усадили за столик. Столик был на двоих, и пустой стул, казалось, смотрел на Коула с укоризной. Коул почувствовал себя виноватым. Почему, спрашивается, он так упирался? Стоило ему сказать одно лишь слово, и Реми Жардин сейчас сидела бы здесь. Нет, право же, он не выдержит целый вечер в одиночестве… После недолгой внутренней борьбы Коул решил-таки уйти, даже не дождавшись начала концерта.
Но едва он поднялся с места, как в зал вошла Реми, трогательно женственная в шелковом костюме с высоким воротником, отороченным кружевами. Она убрала волосы в прическу, напоминавшую корону. Это придавало ее облику строгость и в то же время смотрелось необычайно соблазнительно.
– Извините за опоздание. Надеюсь, я не слишком долго заставила вас ждать? – сказала Реми. Можно подумать, он дожидался ее прихода! Или… действительно дожидался?
Коул растерянно вскочил.
– Реми!
Все. Слово не воробей. Вот он и назвал ее по имени.
– Что, Коул? – тихо спросила она.
– Ничего. – Коул опустил глаза.
– Ничего? – игриво переспросила она, садясь за столик.
Реми явилась на концерт в белом костюме, однако впечатление этот наряд производил отнюдь не целомудренное, поскольку на спине красовался огромный вырез.
– Неужели вам нечего мне сказать?
– Я вижу, вы переоделись… – напряженно произнес Коул, усаживаясь на свое место.
Чутье подсказывало ему, что надо немедленно встать и уйти, но ноги словно налились свинцом.
– Вам нравится мое платье? – продолжала кокетничать девушка.
– Это не платье. Это оружие, – мрачно ответил Коул.
– Ах, вот как? Надеюсь, смертельное? – соблазнительно улыбнулась Реми.
– Послушайте, что вы во мне нашли? – не выдержал Коул.
Он откинулся на спинку стула, пытаясь хоть чуточку увеличить расстояние между ними. Он упорно не желал признаваться себе, что Реми его волнует, но на самом деле у него мурашки по коже побежали, когда он услышал шелест шелка и представил, как она кладет ногу на ногу.
– Если честно, – лицо Реми вдруг посерьезнело, а взгляд стал задумчивым, – если честно, то вначале – я это уже говорила – мне было любопытно на вас посмотреть. Нечасто встречаешь людей, с легкостью отказывающихся от членства в самом престижном клубе нашего города. Ну а потом я увидела, как вы любовались гравюрой. Не прикидывали в уме, сколько она стоит, не думали о впечатлении, которое она произведет на ваших знакомых, а просто любовались – и все. Вам понравился ее стиль, колорит, понравилась манера художника. Я постоянно имею дело с коллекционерами и уверяю вас, мало кто так относится к произведениям искусства, как вы. Я моментально это почувствовала, потому что сама ощущаю то же самое, когда мне показывают севрский фарфор.
Реми умолкла и пытливо посмотрела на Коула. Затем, словно спохватившись, что разговор принимает чересчур серьезный оборот, улыбнулась, и в ее глазах вновь заплясали озорные огоньки.
– Мне кажется, вы не такой черствый, холодный и циничный, каким пытаетесь предстать передо мной. Человек, способный столь тонко чувствовать кошачью природу, не может быть циником.
Коулу стало не по себе.
– Надеюсь, психоанализ закончен? А то придется попросить администратора раздобыть для меня кушетку.
– Кушетку? Что ж, пожалуй, это мысль! – звонко рассмеялась Реми.
– Вы действительно хотите заняться со мной психоанализом? – нахмурился Коул.
– Нет, по-моему, на кушетке приятнее заниматься другими вещами, – бойко парировала она.
Концерт прошел как во сне. Коул не замечал ничего, кроме ее лица, на котором плясали отблески софитов, и пальцев, самозабвенно отбивавших такт на крышке стола. Обручального кольца на безымянном пальце не было…
После концерта Коул провел Реми по роскошному фойе, декорированному в стиле модерн. Лавируя в медленно рассеивавшейся толпе зрителей, они вышли на улицу.
– Интересно, мне удастся поймать такси? – пробормотала Реми.
– А вы разве приехали не на машине? – удивился Коул.
– Нет. Меня завез Гейб. Он ехал на встречу со своим важным клиентом и согласился подбросить меня до гостиницы, – ответила Реми и с вызовом поглядела на Коула. – Вам, конечно, со мной не по пути, не так ли?
В который раз за этот день она бросала ему вызов, и он опять поймался на удочку. Увы, Коул слишком поздно сообразил, что, подняв воображаемую перчатку, он зашел чуть дальше, чем намеревался. Но главное, черт побери, он вдруг осознал, что ему нравится быть послушной куклой в руках этой избалованной красотки!
– Отчего же? Я могу проехать и мимо вашего дома. – Собственный голос показался Коулу чужим.
– Можете, но не хотите?
Вместо ответа Коул помог Реми сесть в машину. За время недолгого пути от гостиницы до Гардена тонкий аромат духов и шелест шелка, сопровождавший малейшее ее движение, не давали Коулу покоя. Сент-Чарлз-авеню была ярко освещена. Коул отчетливо видел точеный профиль девушки и с тоской думал о том, что отныне призрак Реми будет преследовать его неотступно.
Следуя указаниям девушки, он свернул на боковую улочку, потом сделал еще один поворот и остановился у старинного особняка, который по праву можно было назвать украшением района.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33