В конце концов, ведь Данте знал, что Эвелин ждет от него ребенка. Он знал все об их сделке.
Люсьен глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он так долго цеплялся за ту мысль, что виновен барон, что думать теперь иначе было для него странно. Но даже если барон и организовал все это, на что он способен сейчас? Он не может ни двигаться, ни говорить. Он уничтожил себя сам гораздо эффективнее, чем это мог бы сделать Люсьен.
Люсьен открыл глаза и посмотрел на шахматную фигурку на своей ладони. Черт с ним, с Чезвиком; на этот раз Люсьен уж точно будет иметь все козыри на руках.
Ход его мыслей был нарушен тихим стуком в дверь. Он взглянул на часы: почти половина второго ночи. Он думал, слуги уже давно спят. Во всяком случае, надеялся, что это так. В дверь снова постучали.
– Войдите, – сказал Люсьен, не скрывая недовольства тем, что его побеспокоили.
Дверь со скрипом открылась.
– Люсьен?
При звуке голоса жены все его тело мгновенно откликнулось на зов.
– Эвелин? Я думал, ты спишь.
– Я спала. – Она проскользнула в комнату. Вожделенная мечта изголодавшегося мужчины – со струящимися по плечам локонами медового цвета, с пышным телом обольстительницы, облаченным в одно из дразнящих творений из шелка и кружев, которым Эвелин отдавала предпочтение. – Надеюсь, я не побеспокоила тебя.
Еще как побеспокоила, правда, совсем не в том смысле, какой она вкладывала в эти слова.
– Конечно, нет. – Люсьен благодарно взглянул на нее. – Мужчина должен быть полным идиотом, чтобы отвернуться от красивой женщины, которая пришла к нему посреди ночи.
Эвелин, улыбнувшись, прислонилась спиной к двери, и та закрылась с мягким щелчком.
– А ты далеко не идиот.
– Бываю иногда, – вздохнул Люсьен, завороженный ее лучистым взглядом. – Особенно когда ты выглядишь так ослепительно, как сейчас.
Эвелин покраснела и отвела взгляд, довольная улыбка все еще играла на ее губах. Люсьен еле сдерживал желание вскочить с кресла и наброситься на нее прямо сейчас. Шелк нежно облегал ее тело, подобно второй коже, кружева манили сокровищами, которые угадывались под ними. Ему хотелось раздевать ее, как завернутый подарок, разворачивая упаковку слой за слоем.
– Что-то произошло? – спросил Люсьен, глядя на замершую у двери Эвелин. – Я нужен тебе зачем-то?
– О да. – Она снова обратила на него сияющий взгляд, и его плоть моментально отреагировала на этот горячий призывный взгляд тем, что приобрела твердость кости. – Да, Люсьен, ты действительно нужен мне.
Эвелин, не отводя от него взгляда, нащупала позади себя ключ и повернула его. Тихий щелчок прозвучал, как выстрел, и Люсьена охватил волнующий трепет.
Эвелин медленно приближалась к нему волнующей походкой, при этом тело ее соблазнительно покачивалось, маня своей потрясающей женственностью. В тишине комнаты было слышно лишь шуршание шелковой рубашки. Волосы Эвелин блестели в отсветах огня, кожа отливала золотом. Когда она подошла наконец к нему и положила руку на его плечо, у Люсьена чуть потемнело в глазах.
С тех самых пор, как его похитили, не считая нескольких шлюх, которых он подцеплял в тавернах в бытность свою пиратом, он не знал женщин. Даже проститутки не воздерживались от комментариев по поводу его шрамов, так мог ли он позволить себе завести любовницу! А когда он вернулся в Англию, его мысли были заняты местью, а не сексом.
Однако сейчас Люсьен думал только о сексе.
– Я хочу кое-что сказать тебе, – прошептала Эвелин, поглаживая его волосы.
Он потянулся к ее руке, одновременно умиротворенный и возбужденный.
– Можешь говорить все, что захочешь.
На ее губах появилась прежняя загадочная улыбка.
– Я знаю.
Не в силах противиться желанию, Люсьен погладил ее прикрытое шелком бедро. Ткань была согрета теплом ее кожи.
– Говори быстрее, пока мои мозги еще работают.
Эвелин довольно рассмеялась, вызвав в, Люсьене еще большее влечение.
– Я хочу, чтобы ты знал кое о чем. – Эвелин присела на корточки перед креслом Люсьена, положив руки на его бедра и подняв к нему лицо. Люсьен с трудом сдержал стон. Вот чертовка! Неужели она не понимает, какие образы возникают в его мозгу при виде этой позы?
– О чем? – хрипло спросил он.
– Я хочу, чтобы ты знал, что я считаю тебя замечательным человеком. То, что ты сделал сегодня, очень достойный поступок.
«Замечательный? Достойный? Сказала бы лучше, сладострастный. Даже похотливый. Жаждущий обладать тобой, дорогая». Именно эти мысли проносились в голове Люсьена.
– Оплатить долги моего отца – это был поступок настоящего джентльмена, – продолжала Эвелин. – Я же знаю, как ты к нему относишься. Тем не менее, ты уладил это дело и защитил нас с Хлоей.
– Это было не так трудно, как тебе кажется, – сказал Люсьен, думая лишь о том, можно ли сейчас попросить ее подвинуть руку немного выше...
– Возможно, нетрудно для тебя как для человека, обладающего большими деньгами, – возразила она все с той же серьезностью. – Но для женщины, не имеющей денег, услышать о таком долге – это просто кошмар. Особенно если имеешь дело с таким уголовником, как мистер Уигби.
– Ты моя жена, Эвелин, и у меня денег больше, чем я мог бы истратить. Оплачивая долг твоего отца, я просто исполнял свои обязательства как твой муж.
– О нет, – не согласилась Эвелин. – Это совсем другое. – Глядя на него лучистыми глазами, она провела рукой по его бедру. – В ситуации, которая сложилась в нашей семье, это более чем похвально.
– Похвально. – Люсьен стиснул зубы, ощущая жар от ее прикосновения и удивленный тем, что пуговицы на его брюках еще целы и не отлетели прочь.
– Похвально. – Эвелин наклонилась вперед, скрестив руки на его бедрах и навалившись мягкой грудью на его колени. – Я тебе говорила когда-нибудь, – выдохнула она, – какими привлекательными я считаю мужчин, достойных похвалы?
Люсьен протянул руку и погладил ее по голове.
– А я говорил тебе когда-нибудь, как я хочу оказаться в тебе?
Сорвавшийся с ее губ легкий вздох был подкреплен заблестевшим от желания взглядом.
– Я тоже хочу этого.
Он усмехнулся, в первый раз почувствовав себя прежним Люсьеном.
– Тогда чего же мы ждем?
– Я не знаю. – Она бросила на него взгляд из-под ресниц. – Мне казалось, что это ты заслужил славу повесы.
– Это было когда-то.
– А теперь – уже нет?
– Давно уже нет. Я стал другим, Эвелин, причем какие-то перемены во мне могут тебе не понравиться.
– Но некоторые изменения в тебе мне очень нравятся. – Эвелин снова стала серьезной. – Мужчина, которого я встретила пять лет назад, был эгоистом. Пресыщенным человеком. Он мог бы без всяких угрызений совести застрелить моего отца, а не пощадить его, как ты это сделал по возвращении.
– Признаюсь, я был ублюдком, и не только в том смысле, что я незаконнорожденный, – Люсьен протянул к ней руку, и Эвелин взяла ее, их пальцы переплелись. – Черт возьми, Эвелин, я был последним из негодяев, заставив тебя торговать своей невинностью в обмен на жизнь твоего отца, на идиотские карточные долги. Я был не лучше, чем Уигби.
– Это действительно нельзя назвать джентльменским поступком, – согласилась она. – Но мы оба были тогда другими. И не забывай, что те три ночи, что мы провели вместе, подарили нам Хлою. Из-за одного этого я никогда не буду жалеть о том, что произошло.
– Ты слишком легко прощаешь, – прошептал Люсьен.
– Это наше прошлое. Давай не будем оглядываться назад. – Эвелин шевельнулась, зашуршал шелк. – Так как – будем продолжать обсуждение, – спросила она, проводя рукой по вздыбившемуся в его брюках бугру, – или есть более неотложные дела, достойные нашего внимания?
– Определенно есть более неотложные дела. – Люсьен поднялся, потянув за собой Эвелин. Отбросив шахматную фигурку, которая все еще была в его руке, он полностью переключился на белую королеву, находившуюся в его объятиях. Взяв в ладони ее лицо, он поцеловал жену.
Эвелин таяла в его объятиях, она с готовностью разомкнула губы в ответном поцелуе и с тихим стоном наслаждения закинула руки за шею Люсьена. Он был настойчивым, она уступчивой. Люсьен обхватил ее руками, и ее сочные груди вдавились в его грудную клетку, а мягкий живот прижался к его возбужденной плоти. Она изгибалась, пытаясь еще сильнее вжаться в него, будто хотела слиться с ним.
– Я хочу тебя, Люсьен, – шептала она между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты проник в меня.
Он снова впился в ее губы, отдаваясь безотчетному желанию обладать ею.
Желание переполняло Эвелин, у нее подкашивались нога, дрожали руки. Люсьен целовал ее ненасытно, жадными руками комкая шелк ее ночной рубашки. Она цеплялась за его сюртук, ухитрившись расстегнуть его и наполовину стянуть с его плеч. Он немного отстранился, помогая ей снять его полностью, затем положил ее руки на пуговицы жилета.
– Расстегни их.
Необузданность в его темных глазах напомнила Эвелин прежнего Люсьена. Признанный обольститель, искусный любовник. Ее пальцы дрожали, но ей удалось расстегнуть пуговицы на его жилете. Он освободился от жилета, его взгляд из-под полуопущенных век молчаливо сулил растопить всю остававшуюся в ней сдержанность. Эвелин вцепилась в его галстук и стащила его, расстегнула воротник и торопливо начала выдергивать рубашку из брюк.
– Эвелин. – Неожиданно став серьезным, Люсьен остановил ее руки, прежде чем она успела стянуть его рубашку через голову. – Я могу не снимать ее, если тебе так будет лучше.
Она нахмурилась.
– Я не понимаю.
– Рубашку. – Люсьен выглядел смущенным, но не отводил взгляда. – Я могу не снимать ее, если тебе так удобнее.
– Почему это должно быть для меня удобнее?
– Или мы можем пойти наверх. Загасить свечи...
– Люсьен, в чем дело?
Он вздохнул, закрыв глаза, затем вновь открыл их.
– В моих шрамах, Эвелин. Если тебе неприятно смотреть на них, я могу остаться в рубашке или можно пойти наверх, где темно.
– О Люсьен. – Она погладила его по щеке. – Твои шрамы не беспокоят меня. И никогда не беспокоили.
Люсьен удивленно округлил глаза.
– Но... ты ведь ничего не сказала, когда впервые увидела их. Я думал, что тебе неприятно.
– Нет. Совсем не так. – Ее голос срывался от нежности к этому сильному и ранимому мужчине. – Конечно, я расстроилась, была в ужасе, представив себе, что ты пережил. Я тогда только поняла, почему ты так ненавидел моего отца, и не могла ставить тебе это в вину.
Люсьен закрыл глаза и вздохнул с облегчением, позволив себе наконец расслабиться.
– В то утро, когда мы чуть было не занялись с тобой любовью в столовой, ты отступила именно после того, как коснулась моих шрамов. – Люсьен открыл глаза, и глубина чувств, которую выражал его взгляд, потрясла Эвелин. – Я был уверен, что ты испытывала отвращение к ним. Что из-за этого ты не захочешь близости. – Он засмеялся, подтрунивая над собой. – Это был сильный удар по самолюбию могучего Люцифера. Вот тогда я и понял, что никогда не стану прежним.
– Такой, как сейчас, ты мне намного больше нравишься. – Эвелин потянулась и нежно поцеловала мужа, стараясь вложить в этот поцелуй всю свою любовь. – Я так хочу, чтобы мы любили друг друга. Я так хочу тебя.
Глава 19
Эвелин потянулась к воротнику его рубашки, но Люсьен опередил ее. Стянув рубашку через голову, он помедлил лишь секунду, прежде чем отбросил ее. Его мускулистый торс блестел в мягком свете огня, и Эвелин не смогла подавить желания провести рукой по его поросшей волосами груди. Она дотронулась пальцем до одного из тянувшихся по его телу рубцов.
– Как ты мог думать, что это делает тебя менее желанным? – прошептала она. – В моих глазах то, что ты вынес такие жестокие испытания, делает тебя еще более притягательным.
– Я... – У Люсьена прервался голос, и он отвел взгляд, но Эвелин успела заметить, как повлажнели его глаза. – Перед моим возвращением... некоторые женщины были не столь понимающими.
Эвелин ощутила острую боль при упоминании о других женщинах, но затем она напомнила себе, что тогда он еще не был ее мужем. Тогда он еще мог делить постель с кем хотел.
Но теперь он принадлежит только ей.
– С их стороны было глупо из-за такого пустяка отказываться от удовольствия лечь с тобой в постель. – Люсьен то ли сдавленно всхлипнул, то ли хохотнул. Гордость не позволяла ему повернуть лицо к Эвелин. Она дразняще повела пальцем от его горла вниз по груди, поглаживая волосы, до пояса брюк. Здесь она задержалась, проведя рукой по вздрагивавшим мышцам его живота и игриво похлопав большим пальцем по пуговицам его брюк. – Займись же наконец со мной любовью, пока я не сошла с ума от желания!
Тогда он посмотрел на нее; эмоции обострили черты его лица. Согнув в локте руку, Люсьен приблизил лицо Эвелин к себе и прильнул к ее рту жадным, жарким поцелуем. Она изогнулась в его объятиях, охватив руками его мускулистый торс. Жесткие волосы его груди щекотали ее кожу через тонкий шелк ночной рубашки, Эвелин терлась о его грудь, наслаждаясь возбуждающими прикосновениями.
С низким стоном Люсьен стянул один рукав ее рубашки, оголив плечо, и, уткнувшись в него, начал целовать. Он мягко прикусил кожу на шее Эвелин, и тело ее встрепенулось. Люсьен нетерпеливо обнял жену, при этом одной рукой, покоившейся на ее лопатках, он прижимал Эвелин к себе, в то время как другой гладил ее чувствительные ягодицы.
Безудержная страсть Люсьена освободила Эвелин от последних остававшихся у нее комплексов. Она покусывала его шею, водила пальцами по волосам груди, ласкала его плоские соски до тех пор, пока он не застонал. Она прильнула открытым ртом к его груди, в то время как он, запустив пальцы в ее длинные волосы, хрипло повторял шепотом ее имя. Эвелин медленно скользила ртом вниз по его телу под мягкий шелест шелка, оставляя блестящий след на его груди. Она задерживалась на каждом рубце, прижималась к нему губами. Так она дошла до талии, и пальцы Люсьена стиснули ее волосы, когда она, дразня его, провела языком линию вдоль пояса. Затем, лукаво улыбнувшись, Эвелин продолжила движение вниз, зарываясь лицом в его брюки.
Изнемогая от желания, Люсьен опустил ее на пол и сам лег на нее сверху. Он удерживал ее руки вытянутыми над головой, когда приник к ее рту в долгом страстном поцелуе, от которого у Эвелин закружилась голова.
Они слышали биение сердец друг друга, Эвелин ощущала жар тела Люсьена даже сквозь шелк ночной рубашки. Она выгибала бедра, прижимаясь к нему, чтобы острее почувствовать его эрекцию. Люсьен бормотал что-то, затем перехватил ее запястья одной рукой, а другую опустил вниз к ее груди.
Произнося шепотом его имя, Эвелин закрыла глаза, прислушиваясь к пронзительным ощущениям. Люсьен сунул руку под ее рубашку и отыскал ее голую грудь. Трещали кружева, когда большим пальцем он ласкал ее сосок; они терзали и покусывали губы друг друга, их языки переплетались...
Эвелин вскрикнула от неожиданности, когда Люсьен двумя руками разорвал лиф ее ночной рубашки, но этот крик тут же сменился стоном наслаждения, поскольку он быстро прильнул горячим ртом к ее набухшему соску. В поведении Люсьена сейчас совершенно отсутствовала нежность, но Эвелин и не нужна была нежность. Она хотела Люсьена с его грубой, ничем не стесненной страстью.
Эвелин гладила руками его спину, с женским любопытством ощупывала его мышцы. Затем он сжал один сосок зубами и потянул, и весь мир закружился в ее глазах. Она впилась ногтями в его спину и выгнулась, прижимаясь к его рту.
С хриплым стоном Люсьен задрал подол ее ночной рубашки и скользнул рукой меж ее бедер. Там было влажно и горячо. Эвелин широко раздвинула колени, с готовностью принимая его, и задрожала, когда он начал ласкать ее как раз там, где ей было нужно.
Люсьен провел пальцем по ее влажным складкам, и она едва не достигла пика. Но он вовремя убрал палец, чтобы тут же вставить его обратно, но уже медленнее, касаясь только того места, что страстно желало его ласки. Эвелин издала исступленный горловой звук и задвигала бедрами в погоне за пьянящим наслаждением, которого ей никак не удавалось достичь.
Люсьен ласкал ее груди языком, а пальцем вершил чудеса меж ее бедер. Много раз подводил он ее к самому краю, а затем останавливался и пережидал, пока ее трепещущая плоть успокоится. Затем он снова отправлял ее на вершину.
Каждой клеточкой своего тела Эвелин тянулась к нему, ее кожа подрагивала в ответ на прикосновения мастера. Люсьен знал, где и как ласкать ее, знал, когда она готова достичь пика и когда следует отступить. Она тяжело дышала, их волосы переплелись. Его тело покрылось потом, потом же пропиталась нависшая надо лбом прядь волос.
– Пожалуйста, Люсьен, – поймав его взгляд, умоляюще прошептала Эвелин. – Пожалуйста...
Он заглушил ее слова поцелуем и потянулся к брюкам, чтобы расстегнуть их. Она помогла ему стащить одежду вниз до сапог. Но этого оказалось достаточно. Его твердый член в отсветах огня четко вырисовывался; его конец влажно блестел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Люсьен глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он так долго цеплялся за ту мысль, что виновен барон, что думать теперь иначе было для него странно. Но даже если барон и организовал все это, на что он способен сейчас? Он не может ни двигаться, ни говорить. Он уничтожил себя сам гораздо эффективнее, чем это мог бы сделать Люсьен.
Люсьен открыл глаза и посмотрел на шахматную фигурку на своей ладони. Черт с ним, с Чезвиком; на этот раз Люсьен уж точно будет иметь все козыри на руках.
Ход его мыслей был нарушен тихим стуком в дверь. Он взглянул на часы: почти половина второго ночи. Он думал, слуги уже давно спят. Во всяком случае, надеялся, что это так. В дверь снова постучали.
– Войдите, – сказал Люсьен, не скрывая недовольства тем, что его побеспокоили.
Дверь со скрипом открылась.
– Люсьен?
При звуке голоса жены все его тело мгновенно откликнулось на зов.
– Эвелин? Я думал, ты спишь.
– Я спала. – Она проскользнула в комнату. Вожделенная мечта изголодавшегося мужчины – со струящимися по плечам локонами медового цвета, с пышным телом обольстительницы, облаченным в одно из дразнящих творений из шелка и кружев, которым Эвелин отдавала предпочтение. – Надеюсь, я не побеспокоила тебя.
Еще как побеспокоила, правда, совсем не в том смысле, какой она вкладывала в эти слова.
– Конечно, нет. – Люсьен благодарно взглянул на нее. – Мужчина должен быть полным идиотом, чтобы отвернуться от красивой женщины, которая пришла к нему посреди ночи.
Эвелин, улыбнувшись, прислонилась спиной к двери, и та закрылась с мягким щелчком.
– А ты далеко не идиот.
– Бываю иногда, – вздохнул Люсьен, завороженный ее лучистым взглядом. – Особенно когда ты выглядишь так ослепительно, как сейчас.
Эвелин покраснела и отвела взгляд, довольная улыбка все еще играла на ее губах. Люсьен еле сдерживал желание вскочить с кресла и наброситься на нее прямо сейчас. Шелк нежно облегал ее тело, подобно второй коже, кружева манили сокровищами, которые угадывались под ними. Ему хотелось раздевать ее, как завернутый подарок, разворачивая упаковку слой за слоем.
– Что-то произошло? – спросил Люсьен, глядя на замершую у двери Эвелин. – Я нужен тебе зачем-то?
– О да. – Она снова обратила на него сияющий взгляд, и его плоть моментально отреагировала на этот горячий призывный взгляд тем, что приобрела твердость кости. – Да, Люсьен, ты действительно нужен мне.
Эвелин, не отводя от него взгляда, нащупала позади себя ключ и повернула его. Тихий щелчок прозвучал, как выстрел, и Люсьена охватил волнующий трепет.
Эвелин медленно приближалась к нему волнующей походкой, при этом тело ее соблазнительно покачивалось, маня своей потрясающей женственностью. В тишине комнаты было слышно лишь шуршание шелковой рубашки. Волосы Эвелин блестели в отсветах огня, кожа отливала золотом. Когда она подошла наконец к нему и положила руку на его плечо, у Люсьена чуть потемнело в глазах.
С тех самых пор, как его похитили, не считая нескольких шлюх, которых он подцеплял в тавернах в бытность свою пиратом, он не знал женщин. Даже проститутки не воздерживались от комментариев по поводу его шрамов, так мог ли он позволить себе завести любовницу! А когда он вернулся в Англию, его мысли были заняты местью, а не сексом.
Однако сейчас Люсьен думал только о сексе.
– Я хочу кое-что сказать тебе, – прошептала Эвелин, поглаживая его волосы.
Он потянулся к ее руке, одновременно умиротворенный и возбужденный.
– Можешь говорить все, что захочешь.
На ее губах появилась прежняя загадочная улыбка.
– Я знаю.
Не в силах противиться желанию, Люсьен погладил ее прикрытое шелком бедро. Ткань была согрета теплом ее кожи.
– Говори быстрее, пока мои мозги еще работают.
Эвелин довольно рассмеялась, вызвав в, Люсьене еще большее влечение.
– Я хочу, чтобы ты знал кое о чем. – Эвелин присела на корточки перед креслом Люсьена, положив руки на его бедра и подняв к нему лицо. Люсьен с трудом сдержал стон. Вот чертовка! Неужели она не понимает, какие образы возникают в его мозгу при виде этой позы?
– О чем? – хрипло спросил он.
– Я хочу, чтобы ты знал, что я считаю тебя замечательным человеком. То, что ты сделал сегодня, очень достойный поступок.
«Замечательный? Достойный? Сказала бы лучше, сладострастный. Даже похотливый. Жаждущий обладать тобой, дорогая». Именно эти мысли проносились в голове Люсьена.
– Оплатить долги моего отца – это был поступок настоящего джентльмена, – продолжала Эвелин. – Я же знаю, как ты к нему относишься. Тем не менее, ты уладил это дело и защитил нас с Хлоей.
– Это было не так трудно, как тебе кажется, – сказал Люсьен, думая лишь о том, можно ли сейчас попросить ее подвинуть руку немного выше...
– Возможно, нетрудно для тебя как для человека, обладающего большими деньгами, – возразила она все с той же серьезностью. – Но для женщины, не имеющей денег, услышать о таком долге – это просто кошмар. Особенно если имеешь дело с таким уголовником, как мистер Уигби.
– Ты моя жена, Эвелин, и у меня денег больше, чем я мог бы истратить. Оплачивая долг твоего отца, я просто исполнял свои обязательства как твой муж.
– О нет, – не согласилась Эвелин. – Это совсем другое. – Глядя на него лучистыми глазами, она провела рукой по его бедру. – В ситуации, которая сложилась в нашей семье, это более чем похвально.
– Похвально. – Люсьен стиснул зубы, ощущая жар от ее прикосновения и удивленный тем, что пуговицы на его брюках еще целы и не отлетели прочь.
– Похвально. – Эвелин наклонилась вперед, скрестив руки на его бедрах и навалившись мягкой грудью на его колени. – Я тебе говорила когда-нибудь, – выдохнула она, – какими привлекательными я считаю мужчин, достойных похвалы?
Люсьен протянул руку и погладил ее по голове.
– А я говорил тебе когда-нибудь, как я хочу оказаться в тебе?
Сорвавшийся с ее губ легкий вздох был подкреплен заблестевшим от желания взглядом.
– Я тоже хочу этого.
Он усмехнулся, в первый раз почувствовав себя прежним Люсьеном.
– Тогда чего же мы ждем?
– Я не знаю. – Она бросила на него взгляд из-под ресниц. – Мне казалось, что это ты заслужил славу повесы.
– Это было когда-то.
– А теперь – уже нет?
– Давно уже нет. Я стал другим, Эвелин, причем какие-то перемены во мне могут тебе не понравиться.
– Но некоторые изменения в тебе мне очень нравятся. – Эвелин снова стала серьезной. – Мужчина, которого я встретила пять лет назад, был эгоистом. Пресыщенным человеком. Он мог бы без всяких угрызений совести застрелить моего отца, а не пощадить его, как ты это сделал по возвращении.
– Признаюсь, я был ублюдком, и не только в том смысле, что я незаконнорожденный, – Люсьен протянул к ней руку, и Эвелин взяла ее, их пальцы переплелись. – Черт возьми, Эвелин, я был последним из негодяев, заставив тебя торговать своей невинностью в обмен на жизнь твоего отца, на идиотские карточные долги. Я был не лучше, чем Уигби.
– Это действительно нельзя назвать джентльменским поступком, – согласилась она. – Но мы оба были тогда другими. И не забывай, что те три ночи, что мы провели вместе, подарили нам Хлою. Из-за одного этого я никогда не буду жалеть о том, что произошло.
– Ты слишком легко прощаешь, – прошептал Люсьен.
– Это наше прошлое. Давай не будем оглядываться назад. – Эвелин шевельнулась, зашуршал шелк. – Так как – будем продолжать обсуждение, – спросила она, проводя рукой по вздыбившемуся в его брюках бугру, – или есть более неотложные дела, достойные нашего внимания?
– Определенно есть более неотложные дела. – Люсьен поднялся, потянув за собой Эвелин. Отбросив шахматную фигурку, которая все еще была в его руке, он полностью переключился на белую королеву, находившуюся в его объятиях. Взяв в ладони ее лицо, он поцеловал жену.
Эвелин таяла в его объятиях, она с готовностью разомкнула губы в ответном поцелуе и с тихим стоном наслаждения закинула руки за шею Люсьена. Он был настойчивым, она уступчивой. Люсьен обхватил ее руками, и ее сочные груди вдавились в его грудную клетку, а мягкий живот прижался к его возбужденной плоти. Она изгибалась, пытаясь еще сильнее вжаться в него, будто хотела слиться с ним.
– Я хочу тебя, Люсьен, – шептала она между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты проник в меня.
Он снова впился в ее губы, отдаваясь безотчетному желанию обладать ею.
Желание переполняло Эвелин, у нее подкашивались нога, дрожали руки. Люсьен целовал ее ненасытно, жадными руками комкая шелк ее ночной рубашки. Она цеплялась за его сюртук, ухитрившись расстегнуть его и наполовину стянуть с его плеч. Он немного отстранился, помогая ей снять его полностью, затем положил ее руки на пуговицы жилета.
– Расстегни их.
Необузданность в его темных глазах напомнила Эвелин прежнего Люсьена. Признанный обольститель, искусный любовник. Ее пальцы дрожали, но ей удалось расстегнуть пуговицы на его жилете. Он освободился от жилета, его взгляд из-под полуопущенных век молчаливо сулил растопить всю остававшуюся в ней сдержанность. Эвелин вцепилась в его галстук и стащила его, расстегнула воротник и торопливо начала выдергивать рубашку из брюк.
– Эвелин. – Неожиданно став серьезным, Люсьен остановил ее руки, прежде чем она успела стянуть его рубашку через голову. – Я могу не снимать ее, если тебе так будет лучше.
Она нахмурилась.
– Я не понимаю.
– Рубашку. – Люсьен выглядел смущенным, но не отводил взгляда. – Я могу не снимать ее, если тебе так удобнее.
– Почему это должно быть для меня удобнее?
– Или мы можем пойти наверх. Загасить свечи...
– Люсьен, в чем дело?
Он вздохнул, закрыв глаза, затем вновь открыл их.
– В моих шрамах, Эвелин. Если тебе неприятно смотреть на них, я могу остаться в рубашке или можно пойти наверх, где темно.
– О Люсьен. – Она погладила его по щеке. – Твои шрамы не беспокоят меня. И никогда не беспокоили.
Люсьен удивленно округлил глаза.
– Но... ты ведь ничего не сказала, когда впервые увидела их. Я думал, что тебе неприятно.
– Нет. Совсем не так. – Ее голос срывался от нежности к этому сильному и ранимому мужчине. – Конечно, я расстроилась, была в ужасе, представив себе, что ты пережил. Я тогда только поняла, почему ты так ненавидел моего отца, и не могла ставить тебе это в вину.
Люсьен закрыл глаза и вздохнул с облегчением, позволив себе наконец расслабиться.
– В то утро, когда мы чуть было не занялись с тобой любовью в столовой, ты отступила именно после того, как коснулась моих шрамов. – Люсьен открыл глаза, и глубина чувств, которую выражал его взгляд, потрясла Эвелин. – Я был уверен, что ты испытывала отвращение к ним. Что из-за этого ты не захочешь близости. – Он засмеялся, подтрунивая над собой. – Это был сильный удар по самолюбию могучего Люцифера. Вот тогда я и понял, что никогда не стану прежним.
– Такой, как сейчас, ты мне намного больше нравишься. – Эвелин потянулась и нежно поцеловала мужа, стараясь вложить в этот поцелуй всю свою любовь. – Я так хочу, чтобы мы любили друг друга. Я так хочу тебя.
Глава 19
Эвелин потянулась к воротнику его рубашки, но Люсьен опередил ее. Стянув рубашку через голову, он помедлил лишь секунду, прежде чем отбросил ее. Его мускулистый торс блестел в мягком свете огня, и Эвелин не смогла подавить желания провести рукой по его поросшей волосами груди. Она дотронулась пальцем до одного из тянувшихся по его телу рубцов.
– Как ты мог думать, что это делает тебя менее желанным? – прошептала она. – В моих глазах то, что ты вынес такие жестокие испытания, делает тебя еще более притягательным.
– Я... – У Люсьена прервался голос, и он отвел взгляд, но Эвелин успела заметить, как повлажнели его глаза. – Перед моим возвращением... некоторые женщины были не столь понимающими.
Эвелин ощутила острую боль при упоминании о других женщинах, но затем она напомнила себе, что тогда он еще не был ее мужем. Тогда он еще мог делить постель с кем хотел.
Но теперь он принадлежит только ей.
– С их стороны было глупо из-за такого пустяка отказываться от удовольствия лечь с тобой в постель. – Люсьен то ли сдавленно всхлипнул, то ли хохотнул. Гордость не позволяла ему повернуть лицо к Эвелин. Она дразняще повела пальцем от его горла вниз по груди, поглаживая волосы, до пояса брюк. Здесь она задержалась, проведя рукой по вздрагивавшим мышцам его живота и игриво похлопав большим пальцем по пуговицам его брюк. – Займись же наконец со мной любовью, пока я не сошла с ума от желания!
Тогда он посмотрел на нее; эмоции обострили черты его лица. Согнув в локте руку, Люсьен приблизил лицо Эвелин к себе и прильнул к ее рту жадным, жарким поцелуем. Она изогнулась в его объятиях, охватив руками его мускулистый торс. Жесткие волосы его груди щекотали ее кожу через тонкий шелк ночной рубашки, Эвелин терлась о его грудь, наслаждаясь возбуждающими прикосновениями.
С низким стоном Люсьен стянул один рукав ее рубашки, оголив плечо, и, уткнувшись в него, начал целовать. Он мягко прикусил кожу на шее Эвелин, и тело ее встрепенулось. Люсьен нетерпеливо обнял жену, при этом одной рукой, покоившейся на ее лопатках, он прижимал Эвелин к себе, в то время как другой гладил ее чувствительные ягодицы.
Безудержная страсть Люсьена освободила Эвелин от последних остававшихся у нее комплексов. Она покусывала его шею, водила пальцами по волосам груди, ласкала его плоские соски до тех пор, пока он не застонал. Она прильнула открытым ртом к его груди, в то время как он, запустив пальцы в ее длинные волосы, хрипло повторял шепотом ее имя. Эвелин медленно скользила ртом вниз по его телу под мягкий шелест шелка, оставляя блестящий след на его груди. Она задерживалась на каждом рубце, прижималась к нему губами. Так она дошла до талии, и пальцы Люсьена стиснули ее волосы, когда она, дразня его, провела языком линию вдоль пояса. Затем, лукаво улыбнувшись, Эвелин продолжила движение вниз, зарываясь лицом в его брюки.
Изнемогая от желания, Люсьен опустил ее на пол и сам лег на нее сверху. Он удерживал ее руки вытянутыми над головой, когда приник к ее рту в долгом страстном поцелуе, от которого у Эвелин закружилась голова.
Они слышали биение сердец друг друга, Эвелин ощущала жар тела Люсьена даже сквозь шелк ночной рубашки. Она выгибала бедра, прижимаясь к нему, чтобы острее почувствовать его эрекцию. Люсьен бормотал что-то, затем перехватил ее запястья одной рукой, а другую опустил вниз к ее груди.
Произнося шепотом его имя, Эвелин закрыла глаза, прислушиваясь к пронзительным ощущениям. Люсьен сунул руку под ее рубашку и отыскал ее голую грудь. Трещали кружева, когда большим пальцем он ласкал ее сосок; они терзали и покусывали губы друг друга, их языки переплетались...
Эвелин вскрикнула от неожиданности, когда Люсьен двумя руками разорвал лиф ее ночной рубашки, но этот крик тут же сменился стоном наслаждения, поскольку он быстро прильнул горячим ртом к ее набухшему соску. В поведении Люсьена сейчас совершенно отсутствовала нежность, но Эвелин и не нужна была нежность. Она хотела Люсьена с его грубой, ничем не стесненной страстью.
Эвелин гладила руками его спину, с женским любопытством ощупывала его мышцы. Затем он сжал один сосок зубами и потянул, и весь мир закружился в ее глазах. Она впилась ногтями в его спину и выгнулась, прижимаясь к его рту.
С хриплым стоном Люсьен задрал подол ее ночной рубашки и скользнул рукой меж ее бедер. Там было влажно и горячо. Эвелин широко раздвинула колени, с готовностью принимая его, и задрожала, когда он начал ласкать ее как раз там, где ей было нужно.
Люсьен провел пальцем по ее влажным складкам, и она едва не достигла пика. Но он вовремя убрал палец, чтобы тут же вставить его обратно, но уже медленнее, касаясь только того места, что страстно желало его ласки. Эвелин издала исступленный горловой звук и задвигала бедрами в погоне за пьянящим наслаждением, которого ей никак не удавалось достичь.
Люсьен ласкал ее груди языком, а пальцем вершил чудеса меж ее бедер. Много раз подводил он ее к самому краю, а затем останавливался и пережидал, пока ее трепещущая плоть успокоится. Затем он снова отправлял ее на вершину.
Каждой клеточкой своего тела Эвелин тянулась к нему, ее кожа подрагивала в ответ на прикосновения мастера. Люсьен знал, где и как ласкать ее, знал, когда она готова достичь пика и когда следует отступить. Она тяжело дышала, их волосы переплелись. Его тело покрылось потом, потом же пропиталась нависшая надо лбом прядь волос.
– Пожалуйста, Люсьен, – поймав его взгляд, умоляюще прошептала Эвелин. – Пожалуйста...
Он заглушил ее слова поцелуем и потянулся к брюкам, чтобы расстегнуть их. Она помогла ему стащить одежду вниз до сапог. Но этого оказалось достаточно. Его твердый член в отсветах огня четко вырисовывался; его конец влажно блестел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30