Я его хозяин, на меня эти правила не распространяются.
– Ты не понимаешь, что такое сила. Не играй с ней, потому что случись что, и я не сумею тебя защитить.
Больше Керидвэн не сказала сыну ничего. Она повернулась и пошла к башне, а ее слова повисли в воздухе, не давая Каспару покоя. Чувство вины усилилось.
Может, не стоит ему больше ходить к Друидскому Яйцу, ну хотя бы не каждый день. Мать ждала, что он побежит, за ней следом и будет просить прощения, но Каспар решил, что не сделает этого. Он сердито повернулся спиной, просто чтобы показать: его так просто не запугаешь, и бросил взгляд на стоявшего под сводом ворот крепости Бранвульфа. Надо поскакать на коне в горы и проверить там, слушаются ли охотники отцовских приказов. Впрочем, Каспар тут же передумал, стоило ему еще раз взглянуть вслед Керидвэн. Он не хотел причинять матери боль, а подобное поведение лишь заставляло его и в самом деле выглядеть виноватым. Так что он все-таки побежал за нею следом.
– Как дела у Морригвэн? – спросил Каспар деланно спокойным тоном, чтобы сменить тему.
– Лучше бы ты о своих собственных делах беспокоился… – проговорила высшая жрица, отвернулась и стала смотреть на запад, где сияли в лучах солнца заснеженные вершины гор. – Время идет. Она старше всех, кого я знаю.
Керидвэн перевела взгляд на голубое с золотом знамя Торра-Альты над западной башней. Башню отстроили заново, еще выше, чем прежняя, и она взметалась над коренастыми стенами крепости, будто копье. Драконий Штандарт хлопал и развевался на сильном ветру.
Старая Карга вытребовала себе комнату под самой крышей западной башни – оттуда, мол, лучше всего видать Желтые горы. Мощную крепость возвели на похожей на колонну скале, высившейся над ущельем. Эта скала Тор была почти одной высоты с горами во круг, и с нее прекрасно просматривался весь Проход.
Но, сказать по чести, зрение у Морригвэн стремительно ухудшалось, так что вряд ли она может из своей комнаты что-нибудь разглядеть.
Каспар стал подниматься по винтовой лестнице на башню. Он родился и вырос в горах, так что бегать вниз и вверх по лестницам ему было совсем не тяжело. Однако он совершенно не удивлялся, что Морригвэн почти не выходит из комнаты. Должно быть, ей уже не под силу одолевать подъем. Если жрице все-таки хотелось отправиться куда-нибудь, вызывали солдата, и тот нес ее на руках.
В приоткрытую дверь Каспар вошел почти бесшумно. Если не обращать внимания на скромную кровать, комната выглядела нежилой: вместо мебели она была полна удивительных и мрачных артефактов, применявшихся при гадании. Но сегодня Каспар мало, что успел разглядеть. Его потрясло, какой дряхлой сделалась Морригвэн. Спутанные седые волосы закрывали ей лицо и свисали на плечи, как клочья паутины. Жрица сидела в кресле спиной к двери и смотрела через сводчатое окно-бойницу на запад, в сторону гор. А у ног ее на стульчике примостилась девочка, гладившая по чешуйчатой спинке красную саламандру. Та жмурилась от удовольствия и попыхивала огоньками. Густые каштановые кудри у девочки были сколоты на затылке золотым гребнем. Она читала вслух лежавший у нее на коленях том в темном кожаном переплете, и желтые неровные страницы хрустели, когда их переворачивали.
Нежный голосок девочки и ее мягкий северный акцент так говорят люди из Кабаньего Лова, очень Каспару нравились. Он замер на пороге, разглядывая девочку, пока та не видит его. Солнечный ранний лучик играл на ее волосах. Может, она была и не так красива, как Брид, но все равно сердце у Каспара затрепетало. Ведь Брид он уже давно проиграл своему молодому дядюшке Халю, и они собирались пожениться, как только тот вернется.
Старая Карга подняла худую, страшно искореженную руку и велела девочке замолчать.
– Итак, Спар, ты нашел в себе силы оторваться от Некронда и решил почтить меня визитом.
Каспар вспыхнул и залился яркой краской. Май обернулась к нему.
– Как вы узнали? – пробормотал он, чувствуя себя последним дураком.
– Я всегда знаю. Глаза меня подводят, но чувств я еще не лишилась. Ты потемнел за этот год, и вокруг тебя делается холодно. Подойди поближе, сядь у огня. Здесь, рядом со мною. Мне кажется, тебе нужно посидеть в тепле и подумать. Читай дальше, Радостная Луна. – Старая жрица всегда звала Май по данному ей имени.
Май встала и вежливо поклонилась сыну своего сюзерена:
– Л-лорд Каспар…
– Ох, не надо. Пожалуйста, – прошептал он и устроился у ног старой Карги. Как он ни старался, девочка все никак не могла привыкнуть чувствовать себя рядом с ним спокойно. Кажется, она боялась дружбы и, хоть Каспар уже три года пытался за нею ухаживать, держалась на расстоянии. – Зови меня просто Спар, – в очередной раз попросил он.
Май обняла себя за колени и затеребила подол шерстяной юбки. Потом бросила на Каспара короткий, полный загадок взгляд и снова вернулась к книге.
– Пожалуйста, Май!.. – запротестовал баронский сын.
Морригвэн посмотрела на него белыми, словно за порошенными поземкой глазами, беспомощно пытаясь различить черты лица.
– Оставь ее в покое, Спар, и сядь, – нетерпеливо приказала она.
Каспар не мог ее ослушаться. Старая Карга всегда имела власть над сыном одного из самых могущественных баронов в Бельбидии. Правда, Каспар любил делать вид, будто это не так.
– Читай дальше, Радостная Луна. – Морригвэн откинулась на спинку кресла-качалки, а девочка отыскала место, где остановилась.
– «… И прежде, нежели старая Карга умрет, Дева должна отыскать в мире ее наследницу». – Май опять прервалась и посмотрела на жрицу. – И это читать, Морригвэн? Здесь говорится о том, о чем лучше не говорить… Ведь время еще не пришло…
– Дитя, я в тебе разочарована. Время давно уже пришло. Неужели ты хочешь, чтобы я вечно мучилась в этом дряхлом, больном теле? Брид вскоре выйдет замуж – если, конечно, этот молодой и бесцеремонный юнец сумеет исполнить королевский приказ и вернется из Фароны. И тогда она больше не будет Девой. Кроме того, неужто ты всерьез полагаешь, что я перенесу еще одну зиму? Мы должны найти девочку, которая по очереди выполнит обязанности Девы, Матери и Карги, и как можно быстрее. Троица высших жриц должна выжить.
Морригвэн бессильно вцепилась пальцами в подлокотник кресла и несколько раз хрипло вздохнула.
Глава 2
Темный колодец с истертыми неровными ступенями, жадно глотавший солнечный свет, манил к себе. Каспар мог бы добраться до комнаты Морригвэн и другим путем, не пересекая внутренний двор, однако не в силах был устоять перед искушением еще раз пройти мимо Некронда. Кроме того, со стороны конюшен раздавался гулкий голос отца; наверняка пошлет его руководить тренировками младших рекрутов и никаких возражений не потерпит, даже если сослаться на Морригвэн.
Каспар собирался просто посмотреть вниз, в темноту, и пройти мимо. Но стоило ему приблизиться к лестнице, как все тело заныло, и он застыл на месте, борясь с соблазном спуститься и еще раз хоть глазком взглянуть на артефакт. Сам ларец он уже больше месяца как не открывал, так что просто необходимо было дать взору насладиться видом прекрасной скорлупы. Восхитительно: как такая хрупкая и простая вещь, как яйцо, может содержать в себе столь могучую темную силу!
Каспару нужно было посмотреть.
Да нет же, не нужно, поправил он себя – он просто обязан посмотреть! Ведь за Некронд отвечает именно он, и пусть его утренние страхи были по большей части просто игрой воображения, запах-то все же ощущался на самом деле! Морригвэн может немного подождать.
Как всегда, Каспар поспешно оглянулся через плечо и скользнул в темноту. Кряхтя, отвалил стальную дверь темницы.
Дыхание перехватило. Чадящий факел бросал на пол призрачные пятна света, и казалось, будто висящая на ржавых цепях «железная дева» бесшумно раскачивается. Каспар поежился и, нашарив на кольце нужный ключ, пошел в дальний угол, оставляя в густой пыли следы. Он отпер деревянную дверцу, нырнул в каморку, чтобы опуститься на колени перед дубовым ларцом, и пробежал взглядом сперва по рунам, потом – по замку.
Волоса не было!
Каспар тут же стал вспоминать, как все обстояло утром. Он ведь перевязал замок собственным волосом, так? Точно, перевязал… Кажется… Утром случилось так много всего… Он заметил необычный запах, отвлекся и, может быть, забыл сделать, как всегда. Может быть, когда он захлопнул дверь, выбегая наружу, движение воздуха сбросило волос на пол? Но ведь раньше такого никогда не случалось.
Сердце у Каспара трепыхалось под самым горлом, вспотевшие пальцы неловко теребили засов ларца. Он боялся заглянуть внутрь и увидеть, что Некронд поврежден… или пропал.
Каспар перевел дыхание. С Яйцом все было в порядке. Он тщательно осмотрел Некронд, и мир вокруг озарился спокойствием и радостью. Поверхность артефакта была гладкой, белой, как жемчужина, и пронизана голубыми нитями, похожими на вены. Сразу понятно, что этот предмет – магический. Такой маленький, такой хрупкий и такой могущественный! Каспар медленно потянулся пальцами, чтобы коснуться Некронда. Все проблемы были бы решены, если бы только ему позволили воспользоваться артефактом. Но высшие жрицы, смертные воплощения Великой Матери, строго-настрого это запретили. А их надо слушаться.
Если бы жрицы только позволили Каспару еще разок высвободить силу Некронда, уж он бы объяснил королю Рэвику, что волчий налог – это большая ошибка. Всего-то и нужно было бы вызвать какое-нибудь подходящее чудовище. Не дракона, конечно – не такой уж он дурак; а вот парочка великанов, движущаяся маршем на столицу, совсем не помешала бы. Каспар улыбнулся. Брид наверняка бы понравилось.
Не сводя глаз с Яйца, он продолжил размышлять на эту тему, и мысль стала представляться ему все более и более заманчивой. К тому же, если удастся заставить короля Рэвика отменить налог, зачем на этом останавливаться? Может, вовсе его убрать? Политика Рэвика приносила Бельбидии огромный вред. Король был преданным последователем Новой Веры, врагом Великой Матери; его законы причиняли боль стране. Слишком много пшеницы, слишком много ожиревших коров – они терзали землю, ослабляли ее, увечили. Хорошо бы сместить короля Рэвика и посадить на трон кого-нибудь более подходящего, кого-нибудь верного Великой Матери.
Кого-нибудь вроде Халя, подумал Каспар и рассмеялся. Вот это выдумал!..
Мысли его потемнели. Если можно сделать королем Халя, то почему бы не стать королем самому? Конечно! Это было бы правильно: ведь именно он владеет Некрондом.
Каспар моргнул, сглотнул, поперхнувшись. Его мысли были прикованы к сердцу Яйца. Под хрупкой скорлупой ощущалась огромная кипящая жизнь. Вдруг Каспар понял, что уже держит Некронд в руках. Губы у него пересохли, сердце стучало от чувства вины, и в ушах отдавался грохот.
Покраснев, Каспар опустил Яйцо обратно на моховую подстилку и вытер ладони о штаны, задевая плеча ми сразу за обе каменные стены по сторонам. Он сел на пятки, чтобы подумать и собраться с силами.
Друидское Яйцо, покоившееся в гнездышке из мха, казалось таким безопасным. Кто угодно мог бы сказать, что Некронду скорее следует лежать на бархатной подушечке, отороченной горностаевым мехом, но Керидвэн, услышав такое предложение, расхохоталась. «Это яйцо, – сказала она, – и место ему в гнезде, а гнезда лучше всего выкладывать мхом. Нет ничего более правильного и достойного, чем дары земли, которые взрастила сама природа».
Каспар отпрыгнул, кожа у него пылала – вдруг оказалось, что он опять касается Яйца рукой. Отвратительно. Как можно быть таким слабым? Он ведь наследник Торра-Альты, а барон пограничной крепости не вправе позволить себе слабость. Надо доказать свою силу: вызвать демона и овладеть его волей.
Тоненький голосок где-то на задворках сознания укорительно, как матушка, заметил, что именно того твари по ту сторону скорлупы от него и хотят: он начал им поддаваться. Но Каспар упрямо не стал его слушать. Он вынес Некронд из тесной каморки туда, где было попросторнее, и сосредоточился на образе чудовища.
Однако перед глазами так и кишели другие существа. Дракон с раздувающимися ноздрями, в которых бились язычки пламени, заставил Каспара прижать Некронд к груди. Образ расплылся и превратился в широкоголового коренастого офа – его тоже вполне можно использовать для того, чтобы принудить короля Рэвика подчиниться. Следом появилось создание, которое Каспару часто приходилось лицезреть в виде геральдической фигуры: у него был лошадиный зад, а голова и передние лапы – как у льва. Как это существо называется, Каспар не знал, но сложные формы его заворожили. Какое оно красивое, подумал Каспар и сосредоточился именно на этом образе.
Волосы взметнул порыв ветра: огромные крылья взбили воздух. Перед Каспаром возникли блестящие глаза, а вокруг них – неясные, полупрозрачные очертания. Красный цвет. Опять ветер. Факел почти потух, и вокруг стало темно. На губах расплылась медленная улыбка: иметь силу было так приятно!
Каспар вскочил, сжимая в руках Друидское Яйцо.
– Нет, – закричал он, вдруг осознав, что натворил. – Нет, я запрещаю тебе!..
Воздух задрожал, потом успокоился. Видение растаяло, будто впиталось в каменную кладку стен темницы. Каспар снова почувствовал затхлый запах и подумал: уж, не от призрака ли он исходит? Чтобы удержать равновесие, пока факел снова не разгорится, ему пришлось широко расставить ноги.
Тень чудовища исчезла, хотя «железная дева» теперь в самом деле раскачивалась на скрипучих цепях. Каспару стало нехорошо. Он использовал силу Некронда, при чем без всякой достойной причины – просто из детского любопытства. Ну и дурак!
Он решительно положил Яйцо на место, захлопнул крышку ларца и запер замок. Руки у него дрожали. Каспар выдернул у себя волос, облизнул, чтобы тот лучше прилип, и привязал так, чтобы ларец нельзя было открыть, не порвав его. Затем поспешил прочь.
Помня, что Морригвэн ждет, Каспар, в конце концов, побежал. Если его долго не будет, жрица придет в ярость. Надо придумать объяснение… только вот что сказать? Да нет, без толку, ей врать нельзя. Каспар со стыдом понял, что Некронд превращает его в лгуна. Соврать нельзя, но и признаться, что играл с Яйцом – тоже. В конце концов, он ведь сын барона! Следует просто с достоинством и благоразумием сообщить жрице, что был занят.
Чуть не доходя двери в колодезную, Каспар остановился перевести дух. Его внимание опять привлек знакомый легкий запах. Он явно отличался от серной вони, которой тянуло из-за двери: совсем не такой едкий, зато сырой и затхлый. Каспар оперся рукой о стену. Вдоль нее тянуло легким ветерком. Удивительно: камень оказался совсем мягким, словно тонкая шерсть или мех, но, ледяным, пальцы тут же закоченели. Каспар вспомнил, какой была на ощупь волчья шкура, принесенная охотником, и сглотнул горькую слюну. Может, это он во всем виноват? Что, если эта чума, черномордые волки, вызвана его играми с Некрондом? Каспар лишь изредка позволял себе коснуться Друидского Яйца. И всякий раз, как и сегодня, отсылал зверей обратно. Да нет, ничего дурного он, конечно, сделать не мог.
Щурясь от яркого солнца, Каспар вышел из подвала и быстро пошел к другой двери, собираясь добраться до западной башни по длинным коридорам и анфиладам комнат и не пересекать открытый двор. Там его могла заметить мать, а он не хотел, чтобы его видели идущим со стороны темницы.
Нижний зал замка остался нетронутым со времен ваалаканской осады, закоптившиеся от пожаров потолочные стропила еще не починили. Светлые прямоугольники на почерневших стенах помечали места, где когда-то висели гобелены с яркими картинами битв, охоты и драконов. Теперь остался всего один гобелен; хорошо видимый в ярком свете, что падал из высокого окна, он просто блистал новизной. Действительно, его прислал в честь победы барон Бульбак Йотуннский. Бранвульф был рад подарку, хотя и предпочел бы получить что-нибудь более практичное: например, пару волов, чтобы таскать на Тор тяжелые камни, необходимые для ремонта укреплений. Изображен был на гобелене сам барон, вновь поднимающий над замком Драконий Штандарт. Далеко внизу, на дне ущелья, грудами валялись гниющие трупы ваалаканцев. В глазах барона пламенело торжество, его кулак был поднят кверху в знак победы.
Каспар поспешил скорее пройти мимо гобелена: у него было такое чувство, словно отец следит за ним.
Перед дверью в коридор, который вел в сторону подножия западной башни, Каспар задержался. Он хорошо помнил когда-то висевший там гобелен с изображением случившегося больше четырехсот лет назад нападения кеолотианцев.
Изображение великого предка Каспара, барона Пеллинора, стоящего в рост на крепостной стене в одном ряду со своими лучниками и пускающего стрелы во врагов, прочно отпечаталось в памяти Каспара. Битва была кровавая, кеолотианцев перебили неимоверное множество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Ты не понимаешь, что такое сила. Не играй с ней, потому что случись что, и я не сумею тебя защитить.
Больше Керидвэн не сказала сыну ничего. Она повернулась и пошла к башне, а ее слова повисли в воздухе, не давая Каспару покоя. Чувство вины усилилось.
Может, не стоит ему больше ходить к Друидскому Яйцу, ну хотя бы не каждый день. Мать ждала, что он побежит, за ней следом и будет просить прощения, но Каспар решил, что не сделает этого. Он сердито повернулся спиной, просто чтобы показать: его так просто не запугаешь, и бросил взгляд на стоявшего под сводом ворот крепости Бранвульфа. Надо поскакать на коне в горы и проверить там, слушаются ли охотники отцовских приказов. Впрочем, Каспар тут же передумал, стоило ему еще раз взглянуть вслед Керидвэн. Он не хотел причинять матери боль, а подобное поведение лишь заставляло его и в самом деле выглядеть виноватым. Так что он все-таки побежал за нею следом.
– Как дела у Морригвэн? – спросил Каспар деланно спокойным тоном, чтобы сменить тему.
– Лучше бы ты о своих собственных делах беспокоился… – проговорила высшая жрица, отвернулась и стала смотреть на запад, где сияли в лучах солнца заснеженные вершины гор. – Время идет. Она старше всех, кого я знаю.
Керидвэн перевела взгляд на голубое с золотом знамя Торра-Альты над западной башней. Башню отстроили заново, еще выше, чем прежняя, и она взметалась над коренастыми стенами крепости, будто копье. Драконий Штандарт хлопал и развевался на сильном ветру.
Старая Карга вытребовала себе комнату под самой крышей западной башни – оттуда, мол, лучше всего видать Желтые горы. Мощную крепость возвели на похожей на колонну скале, высившейся над ущельем. Эта скала Тор была почти одной высоты с горами во круг, и с нее прекрасно просматривался весь Проход.
Но, сказать по чести, зрение у Морригвэн стремительно ухудшалось, так что вряд ли она может из своей комнаты что-нибудь разглядеть.
Каспар стал подниматься по винтовой лестнице на башню. Он родился и вырос в горах, так что бегать вниз и вверх по лестницам ему было совсем не тяжело. Однако он совершенно не удивлялся, что Морригвэн почти не выходит из комнаты. Должно быть, ей уже не под силу одолевать подъем. Если жрице все-таки хотелось отправиться куда-нибудь, вызывали солдата, и тот нес ее на руках.
В приоткрытую дверь Каспар вошел почти бесшумно. Если не обращать внимания на скромную кровать, комната выглядела нежилой: вместо мебели она была полна удивительных и мрачных артефактов, применявшихся при гадании. Но сегодня Каспар мало, что успел разглядеть. Его потрясло, какой дряхлой сделалась Морригвэн. Спутанные седые волосы закрывали ей лицо и свисали на плечи, как клочья паутины. Жрица сидела в кресле спиной к двери и смотрела через сводчатое окно-бойницу на запад, в сторону гор. А у ног ее на стульчике примостилась девочка, гладившая по чешуйчатой спинке красную саламандру. Та жмурилась от удовольствия и попыхивала огоньками. Густые каштановые кудри у девочки были сколоты на затылке золотым гребнем. Она читала вслух лежавший у нее на коленях том в темном кожаном переплете, и желтые неровные страницы хрустели, когда их переворачивали.
Нежный голосок девочки и ее мягкий северный акцент так говорят люди из Кабаньего Лова, очень Каспару нравились. Он замер на пороге, разглядывая девочку, пока та не видит его. Солнечный ранний лучик играл на ее волосах. Может, она была и не так красива, как Брид, но все равно сердце у Каспара затрепетало. Ведь Брид он уже давно проиграл своему молодому дядюшке Халю, и они собирались пожениться, как только тот вернется.
Старая Карга подняла худую, страшно искореженную руку и велела девочке замолчать.
– Итак, Спар, ты нашел в себе силы оторваться от Некронда и решил почтить меня визитом.
Каспар вспыхнул и залился яркой краской. Май обернулась к нему.
– Как вы узнали? – пробормотал он, чувствуя себя последним дураком.
– Я всегда знаю. Глаза меня подводят, но чувств я еще не лишилась. Ты потемнел за этот год, и вокруг тебя делается холодно. Подойди поближе, сядь у огня. Здесь, рядом со мною. Мне кажется, тебе нужно посидеть в тепле и подумать. Читай дальше, Радостная Луна. – Старая жрица всегда звала Май по данному ей имени.
Май встала и вежливо поклонилась сыну своего сюзерена:
– Л-лорд Каспар…
– Ох, не надо. Пожалуйста, – прошептал он и устроился у ног старой Карги. Как он ни старался, девочка все никак не могла привыкнуть чувствовать себя рядом с ним спокойно. Кажется, она боялась дружбы и, хоть Каспар уже три года пытался за нею ухаживать, держалась на расстоянии. – Зови меня просто Спар, – в очередной раз попросил он.
Май обняла себя за колени и затеребила подол шерстяной юбки. Потом бросила на Каспара короткий, полный загадок взгляд и снова вернулась к книге.
– Пожалуйста, Май!.. – запротестовал баронский сын.
Морригвэн посмотрела на него белыми, словно за порошенными поземкой глазами, беспомощно пытаясь различить черты лица.
– Оставь ее в покое, Спар, и сядь, – нетерпеливо приказала она.
Каспар не мог ее ослушаться. Старая Карга всегда имела власть над сыном одного из самых могущественных баронов в Бельбидии. Правда, Каспар любил делать вид, будто это не так.
– Читай дальше, Радостная Луна. – Морригвэн откинулась на спинку кресла-качалки, а девочка отыскала место, где остановилась.
– «… И прежде, нежели старая Карга умрет, Дева должна отыскать в мире ее наследницу». – Май опять прервалась и посмотрела на жрицу. – И это читать, Морригвэн? Здесь говорится о том, о чем лучше не говорить… Ведь время еще не пришло…
– Дитя, я в тебе разочарована. Время давно уже пришло. Неужели ты хочешь, чтобы я вечно мучилась в этом дряхлом, больном теле? Брид вскоре выйдет замуж – если, конечно, этот молодой и бесцеремонный юнец сумеет исполнить королевский приказ и вернется из Фароны. И тогда она больше не будет Девой. Кроме того, неужто ты всерьез полагаешь, что я перенесу еще одну зиму? Мы должны найти девочку, которая по очереди выполнит обязанности Девы, Матери и Карги, и как можно быстрее. Троица высших жриц должна выжить.
Морригвэн бессильно вцепилась пальцами в подлокотник кресла и несколько раз хрипло вздохнула.
Глава 2
Темный колодец с истертыми неровными ступенями, жадно глотавший солнечный свет, манил к себе. Каспар мог бы добраться до комнаты Морригвэн и другим путем, не пересекая внутренний двор, однако не в силах был устоять перед искушением еще раз пройти мимо Некронда. Кроме того, со стороны конюшен раздавался гулкий голос отца; наверняка пошлет его руководить тренировками младших рекрутов и никаких возражений не потерпит, даже если сослаться на Морригвэн.
Каспар собирался просто посмотреть вниз, в темноту, и пройти мимо. Но стоило ему приблизиться к лестнице, как все тело заныло, и он застыл на месте, борясь с соблазном спуститься и еще раз хоть глазком взглянуть на артефакт. Сам ларец он уже больше месяца как не открывал, так что просто необходимо было дать взору насладиться видом прекрасной скорлупы. Восхитительно: как такая хрупкая и простая вещь, как яйцо, может содержать в себе столь могучую темную силу!
Каспару нужно было посмотреть.
Да нет же, не нужно, поправил он себя – он просто обязан посмотреть! Ведь за Некронд отвечает именно он, и пусть его утренние страхи были по большей части просто игрой воображения, запах-то все же ощущался на самом деле! Морригвэн может немного подождать.
Как всегда, Каспар поспешно оглянулся через плечо и скользнул в темноту. Кряхтя, отвалил стальную дверь темницы.
Дыхание перехватило. Чадящий факел бросал на пол призрачные пятна света, и казалось, будто висящая на ржавых цепях «железная дева» бесшумно раскачивается. Каспар поежился и, нашарив на кольце нужный ключ, пошел в дальний угол, оставляя в густой пыли следы. Он отпер деревянную дверцу, нырнул в каморку, чтобы опуститься на колени перед дубовым ларцом, и пробежал взглядом сперва по рунам, потом – по замку.
Волоса не было!
Каспар тут же стал вспоминать, как все обстояло утром. Он ведь перевязал замок собственным волосом, так? Точно, перевязал… Кажется… Утром случилось так много всего… Он заметил необычный запах, отвлекся и, может быть, забыл сделать, как всегда. Может быть, когда он захлопнул дверь, выбегая наружу, движение воздуха сбросило волос на пол? Но ведь раньше такого никогда не случалось.
Сердце у Каспара трепыхалось под самым горлом, вспотевшие пальцы неловко теребили засов ларца. Он боялся заглянуть внутрь и увидеть, что Некронд поврежден… или пропал.
Каспар перевел дыхание. С Яйцом все было в порядке. Он тщательно осмотрел Некронд, и мир вокруг озарился спокойствием и радостью. Поверхность артефакта была гладкой, белой, как жемчужина, и пронизана голубыми нитями, похожими на вены. Сразу понятно, что этот предмет – магический. Такой маленький, такой хрупкий и такой могущественный! Каспар медленно потянулся пальцами, чтобы коснуться Некронда. Все проблемы были бы решены, если бы только ему позволили воспользоваться артефактом. Но высшие жрицы, смертные воплощения Великой Матери, строго-настрого это запретили. А их надо слушаться.
Если бы жрицы только позволили Каспару еще разок высвободить силу Некронда, уж он бы объяснил королю Рэвику, что волчий налог – это большая ошибка. Всего-то и нужно было бы вызвать какое-нибудь подходящее чудовище. Не дракона, конечно – не такой уж он дурак; а вот парочка великанов, движущаяся маршем на столицу, совсем не помешала бы. Каспар улыбнулся. Брид наверняка бы понравилось.
Не сводя глаз с Яйца, он продолжил размышлять на эту тему, и мысль стала представляться ему все более и более заманчивой. К тому же, если удастся заставить короля Рэвика отменить налог, зачем на этом останавливаться? Может, вовсе его убрать? Политика Рэвика приносила Бельбидии огромный вред. Король был преданным последователем Новой Веры, врагом Великой Матери; его законы причиняли боль стране. Слишком много пшеницы, слишком много ожиревших коров – они терзали землю, ослабляли ее, увечили. Хорошо бы сместить короля Рэвика и посадить на трон кого-нибудь более подходящего, кого-нибудь верного Великой Матери.
Кого-нибудь вроде Халя, подумал Каспар и рассмеялся. Вот это выдумал!..
Мысли его потемнели. Если можно сделать королем Халя, то почему бы не стать королем самому? Конечно! Это было бы правильно: ведь именно он владеет Некрондом.
Каспар моргнул, сглотнул, поперхнувшись. Его мысли были прикованы к сердцу Яйца. Под хрупкой скорлупой ощущалась огромная кипящая жизнь. Вдруг Каспар понял, что уже держит Некронд в руках. Губы у него пересохли, сердце стучало от чувства вины, и в ушах отдавался грохот.
Покраснев, Каспар опустил Яйцо обратно на моховую подстилку и вытер ладони о штаны, задевая плеча ми сразу за обе каменные стены по сторонам. Он сел на пятки, чтобы подумать и собраться с силами.
Друидское Яйцо, покоившееся в гнездышке из мха, казалось таким безопасным. Кто угодно мог бы сказать, что Некронду скорее следует лежать на бархатной подушечке, отороченной горностаевым мехом, но Керидвэн, услышав такое предложение, расхохоталась. «Это яйцо, – сказала она, – и место ему в гнезде, а гнезда лучше всего выкладывать мхом. Нет ничего более правильного и достойного, чем дары земли, которые взрастила сама природа».
Каспар отпрыгнул, кожа у него пылала – вдруг оказалось, что он опять касается Яйца рукой. Отвратительно. Как можно быть таким слабым? Он ведь наследник Торра-Альты, а барон пограничной крепости не вправе позволить себе слабость. Надо доказать свою силу: вызвать демона и овладеть его волей.
Тоненький голосок где-то на задворках сознания укорительно, как матушка, заметил, что именно того твари по ту сторону скорлупы от него и хотят: он начал им поддаваться. Но Каспар упрямо не стал его слушать. Он вынес Некронд из тесной каморки туда, где было попросторнее, и сосредоточился на образе чудовища.
Однако перед глазами так и кишели другие существа. Дракон с раздувающимися ноздрями, в которых бились язычки пламени, заставил Каспара прижать Некронд к груди. Образ расплылся и превратился в широкоголового коренастого офа – его тоже вполне можно использовать для того, чтобы принудить короля Рэвика подчиниться. Следом появилось создание, которое Каспару часто приходилось лицезреть в виде геральдической фигуры: у него был лошадиный зад, а голова и передние лапы – как у льва. Как это существо называется, Каспар не знал, но сложные формы его заворожили. Какое оно красивое, подумал Каспар и сосредоточился именно на этом образе.
Волосы взметнул порыв ветра: огромные крылья взбили воздух. Перед Каспаром возникли блестящие глаза, а вокруг них – неясные, полупрозрачные очертания. Красный цвет. Опять ветер. Факел почти потух, и вокруг стало темно. На губах расплылась медленная улыбка: иметь силу было так приятно!
Каспар вскочил, сжимая в руках Друидское Яйцо.
– Нет, – закричал он, вдруг осознав, что натворил. – Нет, я запрещаю тебе!..
Воздух задрожал, потом успокоился. Видение растаяло, будто впиталось в каменную кладку стен темницы. Каспар снова почувствовал затхлый запах и подумал: уж, не от призрака ли он исходит? Чтобы удержать равновесие, пока факел снова не разгорится, ему пришлось широко расставить ноги.
Тень чудовища исчезла, хотя «железная дева» теперь в самом деле раскачивалась на скрипучих цепях. Каспару стало нехорошо. Он использовал силу Некронда, при чем без всякой достойной причины – просто из детского любопытства. Ну и дурак!
Он решительно положил Яйцо на место, захлопнул крышку ларца и запер замок. Руки у него дрожали. Каспар выдернул у себя волос, облизнул, чтобы тот лучше прилип, и привязал так, чтобы ларец нельзя было открыть, не порвав его. Затем поспешил прочь.
Помня, что Морригвэн ждет, Каспар, в конце концов, побежал. Если его долго не будет, жрица придет в ярость. Надо придумать объяснение… только вот что сказать? Да нет, без толку, ей врать нельзя. Каспар со стыдом понял, что Некронд превращает его в лгуна. Соврать нельзя, но и признаться, что играл с Яйцом – тоже. В конце концов, он ведь сын барона! Следует просто с достоинством и благоразумием сообщить жрице, что был занят.
Чуть не доходя двери в колодезную, Каспар остановился перевести дух. Его внимание опять привлек знакомый легкий запах. Он явно отличался от серной вони, которой тянуло из-за двери: совсем не такой едкий, зато сырой и затхлый. Каспар оперся рукой о стену. Вдоль нее тянуло легким ветерком. Удивительно: камень оказался совсем мягким, словно тонкая шерсть или мех, но, ледяным, пальцы тут же закоченели. Каспар вспомнил, какой была на ощупь волчья шкура, принесенная охотником, и сглотнул горькую слюну. Может, это он во всем виноват? Что, если эта чума, черномордые волки, вызвана его играми с Некрондом? Каспар лишь изредка позволял себе коснуться Друидского Яйца. И всякий раз, как и сегодня, отсылал зверей обратно. Да нет, ничего дурного он, конечно, сделать не мог.
Щурясь от яркого солнца, Каспар вышел из подвала и быстро пошел к другой двери, собираясь добраться до западной башни по длинным коридорам и анфиладам комнат и не пересекать открытый двор. Там его могла заметить мать, а он не хотел, чтобы его видели идущим со стороны темницы.
Нижний зал замка остался нетронутым со времен ваалаканской осады, закоптившиеся от пожаров потолочные стропила еще не починили. Светлые прямоугольники на почерневших стенах помечали места, где когда-то висели гобелены с яркими картинами битв, охоты и драконов. Теперь остался всего один гобелен; хорошо видимый в ярком свете, что падал из высокого окна, он просто блистал новизной. Действительно, его прислал в честь победы барон Бульбак Йотуннский. Бранвульф был рад подарку, хотя и предпочел бы получить что-нибудь более практичное: например, пару волов, чтобы таскать на Тор тяжелые камни, необходимые для ремонта укреплений. Изображен был на гобелене сам барон, вновь поднимающий над замком Драконий Штандарт. Далеко внизу, на дне ущелья, грудами валялись гниющие трупы ваалаканцев. В глазах барона пламенело торжество, его кулак был поднят кверху в знак победы.
Каспар поспешил скорее пройти мимо гобелена: у него было такое чувство, словно отец следит за ним.
Перед дверью в коридор, который вел в сторону подножия западной башни, Каспар задержался. Он хорошо помнил когда-то висевший там гобелен с изображением случившегося больше четырехсот лет назад нападения кеолотианцев.
Изображение великого предка Каспара, барона Пеллинора, стоящего в рост на крепостной стене в одном ряду со своими лучниками и пускающего стрелы во врагов, прочно отпечаталось в памяти Каспара. Битва была кровавая, кеолотианцев перебили неимоверное множество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43