Леди говорит, что ее звать Брид, а сама похожа на эльфа какого-нибудь, и одета по-лесному.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла, отодвинув мужа, высокая и широкая в кости женщина средних лет со стянутыми в пучок волосами. Она ухватила Брид за руку и втащила ее в хижину, а Каспару сказала:
– Быстро, быстро! Запри лошадей в сарае, да покрепче. А потом входи. Да не мешкай! Уже темно, волки вышли на охоту.
Каспар не стал возмущаться тем, как к нему обратились. В таких обстоятельствах понятно, что его приняли за слугу Брид. Он отвел лошадей в сарай за домом, дал им соломы и воды. Когда Каспар побежал обратно, вокруг деревни мужчины уже ладили костры.
– Только так волков и можно отвадить, – объяснил приютивший их хозяин.
Брид дождалась Каспара на крыльце, и теперь их гостеприимно пригласили в хижину.
Внутри оказалось полно женщин и детей, а за длинным столом сидело и ужинало пятеро молодых мужчин. У каждого на поясе висели нож и топорик. Все разом замолчали, глядя на Брид и Каспара.
– Госпожа, – неуклюже присела в реверансе самая старшая женщина, – добро пожаловать в наш дом. Большая честь принимать Одну-из-Трех. Прошу простить нашу простоту. А ваш паж…
Брид рассмеялась и подмигнула Каспару.
– Благодарю вас за гостеприимство. Только это не мой паж. Этот юноша – лорд Каспар Торра-Альтанский.
В хижине повисла немая тишина, сменившаяся обескураженным лепетом: женщины принялись одергивать платья и наспех вытирать чумазые лица детей, а сидевшие за столом побросали еду и поднялись.
Каспару сделалось неловко. Он не привык вызывать такой переполох и вообще предпочитал путешествовать, не привлекая к себе внимания.
– Прошу вас, прошу вас, не надо церемоний. Брид, похоже, нравилось смотреть, как он мучается.
Ее смех, мягкий и легкий, как эльфийская музыка, звенел по всей хижине. Поселяне обернулись к жрице, потихоньку приходя в себя.
– Садитесь! Садитесь и продолжайте, есть, – сказала она.
Каспар ощущал себя последним дураком и не знал, что говорить. Слишком много людей одновременно смотрели на него, так что пришлось потереть нос, чтобы никто не видел, как он покраснел. Тут же Каспар расстроился: ему казалось, что эта детская привычка давно ушла в прошлое. Нельзя себя вести так по-простецки!
Стол быстро расчистили, перед Каспаром поставили самый удобный табурет. Он застонал. До его прихода люди были так спокойны, а стоило ему появиться – тут же началась суматоха!
– Не надо, пожалуйста, – попросил юноша.
Все тут же опять замолчали и посмотрели в его сторону. Ох, только не это. Каспару стало совсем стыдно. Он повернулся к Брид и произнес ей на ухо:
– Зачем ты им сказала?
– Ой, Спар, – шепотом ответила та, – я просто не могла удержаться – так хотелось посмотреть, какое у тебя будет лицо! – Глаза у Брид сверкали от смеха, а вот Каспару ее шутки совсем не нравились. Садись и веди себя естественно. Нельзя же ездить по собственному баронству и делать вид, что ты кто-то другой. Можешь себе представить, чтобы так делал твой отец?
– Не… конечно, он-то нет. – Каспар и подумать не мог о том, чтобы Бранвульф стеснялся собственных подданных. Он сделал глубокий вдох. Все только и смотрели, что на него. Каспар прокашлялся и провозгласил:
– Госпожа моя Брид, я буду польщен, если вы займете наиболее почетное место, ибо вы представляете здесь Великую Мать. – Проявление куртуазности хотя бы поможет немного отвлечь общее внимание от себя.
Брид уселась среди поселян. Она-то где угодно себя чувствовала, как дома, и сразу сумела успокоить простолюдинов. В конце концов, она сама была из них. Брид взяла на колени какую-то малышку и, ласково улыбнувшись, завела оживленную беседу с ее куклой, сделанной из прутьев и клочка старой мешковины. Мать девочки тут же подключилась и стала смеяться вместе с Брид. Вскоре все вернулись на свои места и принялись жевать овсяные лепешки, политые белым горным медом. Глаза у Каспара сделались большие-пребольшие: он уже сто лет ничего не ел.
– Вкусно, – невольно произнес юноша с набитым ртом.
Хозяйка улыбнулась и пододвинула к нему блюдо.
– Мой собственный рецепт.
Каспар взял еще одну лепешку и вгрызся в нее.
– Просто роскошно!
– Мяса-то у нас нет, – извинилась женщина. – Как волки появились, так дичи мало стало.
При упоминании о волках все в хижине замолчали, а девочка на коленях у Брид расплакалась. Ее мать подхватила малышку на руки, а мужчина, открывший дверь, наклонился к Каспару:
– Просим вас, сир, вы должны с этими тварями что-нибудь сделать.
– Есть же волчий налог, – запинаясь, пробормотал Каспар.
– Конечно, сир, это мы знаем. Из-за этого налога желтогорские волки быстро вымирают. Только с ними-то мы от веку бок о бок жили и большой беды от них никогда не видели. До недавнего тут скорее можно было кабану на клыки попасться, чем волку. Все наши горести – от черномордых волков, вот они-то вокруг деревни все кружат, даже если огни горят. И с каждым днем все смелей делаются.
– Тихо ты! – шикнула старшая женщина. – Не говори при детях.
Каспар ответил шепотом:
– Знаю. На нас самих напали в лесу, и если бы ваш сосед, Харле, не подоспел вовремя, загрызли бы.
– Да тут таких нет вроде, – недоуменно сказал мужчина. Он оглянулся на свою жену, и та тоже покачала головой.
Каспар был уверен, что правильно запомнил имя спасителя, но от дальнейших размышлений его отвлекли мысли о еде.
– Я бы еще съел медовых лепешек, – сказал юноша. – Наша повариха так не умеет готовить. Правда, я бы не осмелился это сказать ей самой.
Общество простых людей ему нравилось. С ними было легче, чем в Торра-Альте.
Женщина засияла улыбкой от уха до уха, явно довольная похвалой, и немедленно притащила еще одно блюдо.
– Мой сын за медом в горы ходит, высоко, – сказала она, кивнув на длинного парня, сидевшего у огня. – Вы, дворяне, наверное, все сладкое любите. Другой-то джентльмен мне заплатил, чтобы я ему с собой испекла целый противень. Когда бишь это было? Да как раз зима начиналась. Сказал, далеко поедет, а в дорогу брать – лучше не придумаешь. – Очевидно, она очень гордилась своими лепешками.
– Тут был другой дворянин? – удивился Каспар. Женщина кивнула.
– Ага, был. С юга пришел, из-за гор. Храбрый человек! Сынок-то мой его как раз и нашел. Он вроде с дороги сбился, должен был с проводником встретиться, да, видно, разминулся. Заплатил за ночлег и за то, чтобы его довели до северной опушки леса.
Это известие обеспокоило Каспара, и он вспомнил об их находке – солнечном рубине. Все это выглядело странно. Какие-нибудь отребья еще могли устраивать заговор, чтобы похитить принадлежащие барону Торра-Альты самоцветы, но дворяне? Это дело совсем другое.
– А он не сказал, кто такой или куда идет? – спросил Каспар, пытаясь скрыть свою заинтересованность.
– Ну, мы и не спрашивали особо. С виду он не из баронства. Ни лука при нем не было, ни плаща медвежьего. В Торра-Альте мало кто без медвежьей шкуры ходит. Парнишка мой его до края леса довел, а там тот дождался какого-то охотника из иноземцев. Зато за лепешки заплатил щедро!
Тут заговорил ее сын, высокий и слегка сутулый парень, до сих пор молчавший и только вертевший в руках длинную палку, из которой собирался вырезать посох.
– Да он не один был. К ним еще мужик пришел, до сих пор как вспомню – страх берет.
– Да показалось тебе, – перебила его мать. – Сам знаешь, в лесу что угодно примерещится.
Но парень покачал головой.
– Ну, нет. Он на миг ко мне повернулся. Одет в черный плащ, а лицо хоть и под капюшоном, я видел, как у него глаза сверкнули красным, будто у волка.
Каспар невольно вздрогнул, захваченный богатым воображением юноши, но тут же стал укорять себя. Несомненно, женщина права ее сыну просто почудились какие-то ужасы в лесном полумраке.
Ночь они провели возле очага, а проснулись рано. Наскоро попрощались с поселянами и поскакали вдоль берега Лешей продолжать поиски. За ночь следы кобольдов успели кое-где пересечь мелкие грызуны, несколько оленей, парочка кабанов и барсук. Оставалось лишь надеяться, что они идут в верном направлении: следы все время петляли, несколько раз обошли вокруг старого ясеня, а потом снова повернули на запад.
Брид пребывала в расстроенных чувствах.
– Глупые создания, что же им надо от Пипа? Кобольды по своей воле стараются с людьми не сталкиваться. Значит, их что-то заставило так поступить. – Она задумалась. – Знаешь, мы ведь в первый раз наткнулись на их следы там, где нашли рубин. Может, кобольды и к этому имеют какое-то отношение?
Но Каспар ее не слушал.
– Тихо! – махнул он рукой. – Как будто кто-то поет…
– Это не пение, это плач, – поправила Брид. Ехали они по лесной тропе, протоптанной, скорее всего оленями, которая вела от одной прогалины к другой. Мокрый по зимнему времени подлесок от него остались в основном сухие прутья, хрустевшие под копытами лошадей, льнул к земле. Зато двигаться было проще. Брид поскакала туда, откуда доносился звук, Каспар за ней.
– Это не Пип – он никогда не плачет.
Жрица молча указала на лежащее посреди леса большое бревно, поросшее похожими на блюдца грибами. Сперва Каспару показалось, что он видит там крупного козла, потом у него создалось четкое впечатление, что у животного растут руки.
– Кобольд, – отрезал Каспар, натягивая лук. – Лучше бы ему рассказать нам, где Пип.
– Нет, не кобольд, – возразила Брид.
– И точно, скорее похоже на… – начал было Каспар.
Существо пропало, совершенно исчезло из виду. Они с Брид целую минуту глазели на бревно.
– Я же прямо на него смотрела, – пробормотала Брид. – Смотрела, смотрела, а оно раз – и делось куда-то.
– Может, в медовых лепешках было что-нибудь не то, – с напускной беспечностью предположил Каспар. Однако успокоиться никак не мог. Он видел существо так же ясно, как бревно, на котором оно сидело, и вдруг оно просто пропало. Каспар решил подъехать по ближе, чтобы рассмотреть бревно. Огнебой зарыл копытом землю, двигаться с места ему не хотелось.
– Вот тут оно и сидело, в тени вон того дерева. Потом ветер качнул ветви, тень сдвинулась, и существо исчезло. – Брид спешилась и стала носком сапога раскидывать сухие листья и шевелить бревно. Из-под сырой коры показались личинки, жившие в древесине.
– Может, это гоблин? – спросил Каспар. – Если не кобольд, то, наверное, гоблин.
Брид присела и вытащила из-под кучи листьев что-то блестящее.
– Смотри-ка, свирель!
Инструмент был сделан из полированного дерева, а дырочки по краям инкрустированы перламутром. Брид поднесла свирель к губам и тихонько подула. Раздался низкий печальный звук.
Каспара не удивило, что Брид умеет играть. Она вообще все на свете умела. Но вот мелодия его поразила: таинственно красивая, но безрадостная колыбельная. Каспар обнаружил, что раскачивается в такт музыке…
Когда в воздухе разлился густой запах плесени, Брид выронила свирель из пальцев. Пахло сильно и неприятно, совсем неподходяще для такого звука, напоминавшего летний туман, тихо сползающий с гор на заре.
Каспар невольно притянул Брид к себе. Она уже не играла, тем не менее, мелодия, кажется, еще продолжалась где-то вдалеке, разлетаясь эхом, будто в горном ущелье. Брид прижалась к Каспару.
Никогда раньше он не видел жрицу испуганной, однако сейчас она дрожала. Каспар не понимал, в чем дело, и на миг порадовался, что та словно просит его о покровительстве. Это чувство наполнило его силой. Давно подавленные желания любить ее и защищать вновь всколыхнулись, и Каспар обнял Брид покрепче.
Но раз она чего-то боится… Уверенность Каспара тут же растаяла.
Лес вокруг будто стал таять, расплываться в дымке. Каспар опять услышал всхлипывание, плач потерявшегося ребенка, лишившегося всякой надежды. Так плакала после осады Май. По ночам Каспар слышал, как девочка рыдает по погибшей матери. Сердце от этого разрывалось. Теперь уже самому Каспару, чтобы утешиться, пришлось прижаться к Брид.
Очертания деревьев снова приобрели четкость, а звуки плача унесло ветром. В голове у Каспара проясни лось, и он вздрогнул.
– Лошади!
Огнебой пятился задом, натягивая привязанные к ветке дерева поводья, а пони Брид бешено ржал. Каспар ухватил жеребца за уздечку и застыл на месте. За спиной у Огнебоя низко припал к земле черномордый волк, пристально глядя на коня узкими желтыми глазами. Из-под черной губы у зверя торчали длинные зубы. Каспар похолодел от страха.
– Брид, – шепнул он, стараясь не отводить взгляда от хищника в надежде, что тот не станет бросаться, – тут волк. Медленно отходи.
Медленно, дюйм за дюймом, Каспар потянулся за луком, притороченным к седлу, все так же глядя на волка.
– Огнебой, спокойно, – велел он, обходя хищника сбоку.
Пони забился от страха, и тогда волк прыгнул. Каспар выстрелил, тетива ударила его по запястью, а стрела вонзилась в цель. Волк завыл от боли и покатился по земле с торчащим из шеи древком. Каспар вздохнул.
– Еще один! – закричала вдруг Брид.
Каспар обернулся, но никого не заметил. Благодаря долгим годам тренировок стрела легла на тетиву немедленно, но волк так и не показался.
– И еще! Справа от тебя! – кричала Брид.
Внезапно Каспар увидел их. Звери продирались через кусты, неяркое зимнее солнце отражалось в их глазах. Первый направлялся прямо к Огнебою. Каспар выпустил стрелу, понимая, что на остальных волков у него времени уже не останется.
– Нет! – воскликнула Брид.
У Каспара кружилась голова от ее безумного крика, от ржания коней и воя волков. Страха не было – тело действовало само собой. Волк уже летел прямо на него, и Каспар потянулся за новой стрелой. Не успеть он это знал, но все равно должен был попытаться… Пальцы сомкнулись вокруг оперения, и Каспар вдруг выставил стрелу перед собой, как кинжал. По коже прокатилось горячее дыхание зверя, перед глазами замаячила багряная глотка.
Брид кричала не от страха, а в бешеной ярости. В воздухе снова повисли печальная песня свирели и плач. Мир вокруг Каспара стал вращаться и меркнуть.
Волк таял в воздухе. Каспар понял, что падает. Споткнувшись, он повис на Брид. Та держала свирель обеими руками.
Вместе они рухнули наземь.
Волки пропали. Каспар огляделся вокруг, не веря своим глазам. Бревно с грибами лежало на своем месте, как прежде, и на нем опять сидело, заунывно плача, серое существо. Волк со стрелой в горле лежал неподалеку, только ему как-то удалось отползти в кусты, а остальные просто исчезли.
– Брид, – заикнулся, было Каспар, но жрица отмахнулась и только стояла с растерянным видом, осматриваясь по сторонам.
Каспар весь дрожал от возбуждения. Куда же делись волки? И где лошади?
– Брид, ты не ранена? – снова спросил он. – Все в порядке?
– Да, Спар, – откликнулась Дева, а потом улыбнулась. – Что бы ни случилось, ты всегда обо мне заботишься.
Каспар ничего не понимал. Странные слова, если учесть, что на них только что напали волки. Впрочем, все вокруг казалось странным, как во сне. Ему казалось, что он как-то выпадает из окружающего мира, погружается в себя. Будто все эмоции вдруг стали четче, острее, а действительность, наоборот, сделалась размытой и абстрактной. Каспар поморгал глазами и потряс головой. Может, он ранен и бредит? Лошади, наверное, просто сбежали, а волки погнались за ними.
Маленькое серое существо, сидевшее на бревне, все так же тихо плакало, словно не замечая их. Брид подошла поближе.
– Осторожно, – предупредил Каспар, – оно может быть опасно.
– Как может такое несчастное создание быть опасным? – возразила жрица, опускаясь на колени и протягивая руку, чтобы погладить существо по голове. – Привет…
На Брид, а потом и на Каспара посмотрели большие круглые глаза, покрасневшие от слез. У существа было необычное лицо, Каспар решил бы, что человечье, если бы не коротенькие, как у олененка, рожки.
Глава 8
Халь давно уже стосковался по горячей ванне и куску мыла. Каждый вечер ему удавалось более или менее отчистить Тайну, но вот стереть с попоны въевшуюся соленую дрянь ничем было нельзя. Некогда роскошная голубая с золотом ткань поблекла и покрылась пятнами. Так что лошадь выглядела отвратительно.
Сам Халь тоже. Тело чесалось от грязи, собранной по всему пути через равнины Кеолотии от единственно го в стране приличного порта Нарвал-Ри. Погода стояла премерзкая. Ветер с моря тянул соленую морось на много миль в глубь материка, и даже постоянный дождь, шедший уже несколько недель, не мог смыть белый налет с медвежьего плаща и кожаных штанов. Дорога, что вела через низину на северо-запад, к столице, от сырости превратилась в чавкающее болото, последнюю сотню лиг они только и делали, что вытаскивали лошадей, по колено увязавших в грязи. Ох, горячая ванна с мылом просто необходима!.. Даже немного мыльной травы и чистый ручей вполне бы подошли, только не было в этой забытой богами земле ничего подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла, отодвинув мужа, высокая и широкая в кости женщина средних лет со стянутыми в пучок волосами. Она ухватила Брид за руку и втащила ее в хижину, а Каспару сказала:
– Быстро, быстро! Запри лошадей в сарае, да покрепче. А потом входи. Да не мешкай! Уже темно, волки вышли на охоту.
Каспар не стал возмущаться тем, как к нему обратились. В таких обстоятельствах понятно, что его приняли за слугу Брид. Он отвел лошадей в сарай за домом, дал им соломы и воды. Когда Каспар побежал обратно, вокруг деревни мужчины уже ладили костры.
– Только так волков и можно отвадить, – объяснил приютивший их хозяин.
Брид дождалась Каспара на крыльце, и теперь их гостеприимно пригласили в хижину.
Внутри оказалось полно женщин и детей, а за длинным столом сидело и ужинало пятеро молодых мужчин. У каждого на поясе висели нож и топорик. Все разом замолчали, глядя на Брид и Каспара.
– Госпожа, – неуклюже присела в реверансе самая старшая женщина, – добро пожаловать в наш дом. Большая честь принимать Одну-из-Трех. Прошу простить нашу простоту. А ваш паж…
Брид рассмеялась и подмигнула Каспару.
– Благодарю вас за гостеприимство. Только это не мой паж. Этот юноша – лорд Каспар Торра-Альтанский.
В хижине повисла немая тишина, сменившаяся обескураженным лепетом: женщины принялись одергивать платья и наспех вытирать чумазые лица детей, а сидевшие за столом побросали еду и поднялись.
Каспару сделалось неловко. Он не привык вызывать такой переполох и вообще предпочитал путешествовать, не привлекая к себе внимания.
– Прошу вас, прошу вас, не надо церемоний. Брид, похоже, нравилось смотреть, как он мучается.
Ее смех, мягкий и легкий, как эльфийская музыка, звенел по всей хижине. Поселяне обернулись к жрице, потихоньку приходя в себя.
– Садитесь! Садитесь и продолжайте, есть, – сказала она.
Каспар ощущал себя последним дураком и не знал, что говорить. Слишком много людей одновременно смотрели на него, так что пришлось потереть нос, чтобы никто не видел, как он покраснел. Тут же Каспар расстроился: ему казалось, что эта детская привычка давно ушла в прошлое. Нельзя себя вести так по-простецки!
Стол быстро расчистили, перед Каспаром поставили самый удобный табурет. Он застонал. До его прихода люди были так спокойны, а стоило ему появиться – тут же началась суматоха!
– Не надо, пожалуйста, – попросил юноша.
Все тут же опять замолчали и посмотрели в его сторону. Ох, только не это. Каспару стало совсем стыдно. Он повернулся к Брид и произнес ей на ухо:
– Зачем ты им сказала?
– Ой, Спар, – шепотом ответила та, – я просто не могла удержаться – так хотелось посмотреть, какое у тебя будет лицо! – Глаза у Брид сверкали от смеха, а вот Каспару ее шутки совсем не нравились. Садись и веди себя естественно. Нельзя же ездить по собственному баронству и делать вид, что ты кто-то другой. Можешь себе представить, чтобы так делал твой отец?
– Не… конечно, он-то нет. – Каспар и подумать не мог о том, чтобы Бранвульф стеснялся собственных подданных. Он сделал глубокий вдох. Все только и смотрели, что на него. Каспар прокашлялся и провозгласил:
– Госпожа моя Брид, я буду польщен, если вы займете наиболее почетное место, ибо вы представляете здесь Великую Мать. – Проявление куртуазности хотя бы поможет немного отвлечь общее внимание от себя.
Брид уселась среди поселян. Она-то где угодно себя чувствовала, как дома, и сразу сумела успокоить простолюдинов. В конце концов, она сама была из них. Брид взяла на колени какую-то малышку и, ласково улыбнувшись, завела оживленную беседу с ее куклой, сделанной из прутьев и клочка старой мешковины. Мать девочки тут же подключилась и стала смеяться вместе с Брид. Вскоре все вернулись на свои места и принялись жевать овсяные лепешки, политые белым горным медом. Глаза у Каспара сделались большие-пребольшие: он уже сто лет ничего не ел.
– Вкусно, – невольно произнес юноша с набитым ртом.
Хозяйка улыбнулась и пододвинула к нему блюдо.
– Мой собственный рецепт.
Каспар взял еще одну лепешку и вгрызся в нее.
– Просто роскошно!
– Мяса-то у нас нет, – извинилась женщина. – Как волки появились, так дичи мало стало.
При упоминании о волках все в хижине замолчали, а девочка на коленях у Брид расплакалась. Ее мать подхватила малышку на руки, а мужчина, открывший дверь, наклонился к Каспару:
– Просим вас, сир, вы должны с этими тварями что-нибудь сделать.
– Есть же волчий налог, – запинаясь, пробормотал Каспар.
– Конечно, сир, это мы знаем. Из-за этого налога желтогорские волки быстро вымирают. Только с ними-то мы от веку бок о бок жили и большой беды от них никогда не видели. До недавнего тут скорее можно было кабану на клыки попасться, чем волку. Все наши горести – от черномордых волков, вот они-то вокруг деревни все кружат, даже если огни горят. И с каждым днем все смелей делаются.
– Тихо ты! – шикнула старшая женщина. – Не говори при детях.
Каспар ответил шепотом:
– Знаю. На нас самих напали в лесу, и если бы ваш сосед, Харле, не подоспел вовремя, загрызли бы.
– Да тут таких нет вроде, – недоуменно сказал мужчина. Он оглянулся на свою жену, и та тоже покачала головой.
Каспар был уверен, что правильно запомнил имя спасителя, но от дальнейших размышлений его отвлекли мысли о еде.
– Я бы еще съел медовых лепешек, – сказал юноша. – Наша повариха так не умеет готовить. Правда, я бы не осмелился это сказать ей самой.
Общество простых людей ему нравилось. С ними было легче, чем в Торра-Альте.
Женщина засияла улыбкой от уха до уха, явно довольная похвалой, и немедленно притащила еще одно блюдо.
– Мой сын за медом в горы ходит, высоко, – сказала она, кивнув на длинного парня, сидевшего у огня. – Вы, дворяне, наверное, все сладкое любите. Другой-то джентльмен мне заплатил, чтобы я ему с собой испекла целый противень. Когда бишь это было? Да как раз зима начиналась. Сказал, далеко поедет, а в дорогу брать – лучше не придумаешь. – Очевидно, она очень гордилась своими лепешками.
– Тут был другой дворянин? – удивился Каспар. Женщина кивнула.
– Ага, был. С юга пришел, из-за гор. Храбрый человек! Сынок-то мой его как раз и нашел. Он вроде с дороги сбился, должен был с проводником встретиться, да, видно, разминулся. Заплатил за ночлег и за то, чтобы его довели до северной опушки леса.
Это известие обеспокоило Каспара, и он вспомнил об их находке – солнечном рубине. Все это выглядело странно. Какие-нибудь отребья еще могли устраивать заговор, чтобы похитить принадлежащие барону Торра-Альты самоцветы, но дворяне? Это дело совсем другое.
– А он не сказал, кто такой или куда идет? – спросил Каспар, пытаясь скрыть свою заинтересованность.
– Ну, мы и не спрашивали особо. С виду он не из баронства. Ни лука при нем не было, ни плаща медвежьего. В Торра-Альте мало кто без медвежьей шкуры ходит. Парнишка мой его до края леса довел, а там тот дождался какого-то охотника из иноземцев. Зато за лепешки заплатил щедро!
Тут заговорил ее сын, высокий и слегка сутулый парень, до сих пор молчавший и только вертевший в руках длинную палку, из которой собирался вырезать посох.
– Да он не один был. К ним еще мужик пришел, до сих пор как вспомню – страх берет.
– Да показалось тебе, – перебила его мать. – Сам знаешь, в лесу что угодно примерещится.
Но парень покачал головой.
– Ну, нет. Он на миг ко мне повернулся. Одет в черный плащ, а лицо хоть и под капюшоном, я видел, как у него глаза сверкнули красным, будто у волка.
Каспар невольно вздрогнул, захваченный богатым воображением юноши, но тут же стал укорять себя. Несомненно, женщина права ее сыну просто почудились какие-то ужасы в лесном полумраке.
Ночь они провели возле очага, а проснулись рано. Наскоро попрощались с поселянами и поскакали вдоль берега Лешей продолжать поиски. За ночь следы кобольдов успели кое-где пересечь мелкие грызуны, несколько оленей, парочка кабанов и барсук. Оставалось лишь надеяться, что они идут в верном направлении: следы все время петляли, несколько раз обошли вокруг старого ясеня, а потом снова повернули на запад.
Брид пребывала в расстроенных чувствах.
– Глупые создания, что же им надо от Пипа? Кобольды по своей воле стараются с людьми не сталкиваться. Значит, их что-то заставило так поступить. – Она задумалась. – Знаешь, мы ведь в первый раз наткнулись на их следы там, где нашли рубин. Может, кобольды и к этому имеют какое-то отношение?
Но Каспар ее не слушал.
– Тихо! – махнул он рукой. – Как будто кто-то поет…
– Это не пение, это плач, – поправила Брид. Ехали они по лесной тропе, протоптанной, скорее всего оленями, которая вела от одной прогалины к другой. Мокрый по зимнему времени подлесок от него остались в основном сухие прутья, хрустевшие под копытами лошадей, льнул к земле. Зато двигаться было проще. Брид поскакала туда, откуда доносился звук, Каспар за ней.
– Это не Пип – он никогда не плачет.
Жрица молча указала на лежащее посреди леса большое бревно, поросшее похожими на блюдца грибами. Сперва Каспару показалось, что он видит там крупного козла, потом у него создалось четкое впечатление, что у животного растут руки.
– Кобольд, – отрезал Каспар, натягивая лук. – Лучше бы ему рассказать нам, где Пип.
– Нет, не кобольд, – возразила Брид.
– И точно, скорее похоже на… – начал было Каспар.
Существо пропало, совершенно исчезло из виду. Они с Брид целую минуту глазели на бревно.
– Я же прямо на него смотрела, – пробормотала Брид. – Смотрела, смотрела, а оно раз – и делось куда-то.
– Может, в медовых лепешках было что-нибудь не то, – с напускной беспечностью предположил Каспар. Однако успокоиться никак не мог. Он видел существо так же ясно, как бревно, на котором оно сидело, и вдруг оно просто пропало. Каспар решил подъехать по ближе, чтобы рассмотреть бревно. Огнебой зарыл копытом землю, двигаться с места ему не хотелось.
– Вот тут оно и сидело, в тени вон того дерева. Потом ветер качнул ветви, тень сдвинулась, и существо исчезло. – Брид спешилась и стала носком сапога раскидывать сухие листья и шевелить бревно. Из-под сырой коры показались личинки, жившие в древесине.
– Может, это гоблин? – спросил Каспар. – Если не кобольд, то, наверное, гоблин.
Брид присела и вытащила из-под кучи листьев что-то блестящее.
– Смотри-ка, свирель!
Инструмент был сделан из полированного дерева, а дырочки по краям инкрустированы перламутром. Брид поднесла свирель к губам и тихонько подула. Раздался низкий печальный звук.
Каспара не удивило, что Брид умеет играть. Она вообще все на свете умела. Но вот мелодия его поразила: таинственно красивая, но безрадостная колыбельная. Каспар обнаружил, что раскачивается в такт музыке…
Когда в воздухе разлился густой запах плесени, Брид выронила свирель из пальцев. Пахло сильно и неприятно, совсем неподходяще для такого звука, напоминавшего летний туман, тихо сползающий с гор на заре.
Каспар невольно притянул Брид к себе. Она уже не играла, тем не менее, мелодия, кажется, еще продолжалась где-то вдалеке, разлетаясь эхом, будто в горном ущелье. Брид прижалась к Каспару.
Никогда раньше он не видел жрицу испуганной, однако сейчас она дрожала. Каспар не понимал, в чем дело, и на миг порадовался, что та словно просит его о покровительстве. Это чувство наполнило его силой. Давно подавленные желания любить ее и защищать вновь всколыхнулись, и Каспар обнял Брид покрепче.
Но раз она чего-то боится… Уверенность Каспара тут же растаяла.
Лес вокруг будто стал таять, расплываться в дымке. Каспар опять услышал всхлипывание, плач потерявшегося ребенка, лишившегося всякой надежды. Так плакала после осады Май. По ночам Каспар слышал, как девочка рыдает по погибшей матери. Сердце от этого разрывалось. Теперь уже самому Каспару, чтобы утешиться, пришлось прижаться к Брид.
Очертания деревьев снова приобрели четкость, а звуки плача унесло ветром. В голове у Каспара проясни лось, и он вздрогнул.
– Лошади!
Огнебой пятился задом, натягивая привязанные к ветке дерева поводья, а пони Брид бешено ржал. Каспар ухватил жеребца за уздечку и застыл на месте. За спиной у Огнебоя низко припал к земле черномордый волк, пристально глядя на коня узкими желтыми глазами. Из-под черной губы у зверя торчали длинные зубы. Каспар похолодел от страха.
– Брид, – шепнул он, стараясь не отводить взгляда от хищника в надежде, что тот не станет бросаться, – тут волк. Медленно отходи.
Медленно, дюйм за дюймом, Каспар потянулся за луком, притороченным к седлу, все так же глядя на волка.
– Огнебой, спокойно, – велел он, обходя хищника сбоку.
Пони забился от страха, и тогда волк прыгнул. Каспар выстрелил, тетива ударила его по запястью, а стрела вонзилась в цель. Волк завыл от боли и покатился по земле с торчащим из шеи древком. Каспар вздохнул.
– Еще один! – закричала вдруг Брид.
Каспар обернулся, но никого не заметил. Благодаря долгим годам тренировок стрела легла на тетиву немедленно, но волк так и не показался.
– И еще! Справа от тебя! – кричала Брид.
Внезапно Каспар увидел их. Звери продирались через кусты, неяркое зимнее солнце отражалось в их глазах. Первый направлялся прямо к Огнебою. Каспар выпустил стрелу, понимая, что на остальных волков у него времени уже не останется.
– Нет! – воскликнула Брид.
У Каспара кружилась голова от ее безумного крика, от ржания коней и воя волков. Страха не было – тело действовало само собой. Волк уже летел прямо на него, и Каспар потянулся за новой стрелой. Не успеть он это знал, но все равно должен был попытаться… Пальцы сомкнулись вокруг оперения, и Каспар вдруг выставил стрелу перед собой, как кинжал. По коже прокатилось горячее дыхание зверя, перед глазами замаячила багряная глотка.
Брид кричала не от страха, а в бешеной ярости. В воздухе снова повисли печальная песня свирели и плач. Мир вокруг Каспара стал вращаться и меркнуть.
Волк таял в воздухе. Каспар понял, что падает. Споткнувшись, он повис на Брид. Та держала свирель обеими руками.
Вместе они рухнули наземь.
Волки пропали. Каспар огляделся вокруг, не веря своим глазам. Бревно с грибами лежало на своем месте, как прежде, и на нем опять сидело, заунывно плача, серое существо. Волк со стрелой в горле лежал неподалеку, только ему как-то удалось отползти в кусты, а остальные просто исчезли.
– Брид, – заикнулся, было Каспар, но жрица отмахнулась и только стояла с растерянным видом, осматриваясь по сторонам.
Каспар весь дрожал от возбуждения. Куда же делись волки? И где лошади?
– Брид, ты не ранена? – снова спросил он. – Все в порядке?
– Да, Спар, – откликнулась Дева, а потом улыбнулась. – Что бы ни случилось, ты всегда обо мне заботишься.
Каспар ничего не понимал. Странные слова, если учесть, что на них только что напали волки. Впрочем, все вокруг казалось странным, как во сне. Ему казалось, что он как-то выпадает из окружающего мира, погружается в себя. Будто все эмоции вдруг стали четче, острее, а действительность, наоборот, сделалась размытой и абстрактной. Каспар поморгал глазами и потряс головой. Может, он ранен и бредит? Лошади, наверное, просто сбежали, а волки погнались за ними.
Маленькое серое существо, сидевшее на бревне, все так же тихо плакало, словно не замечая их. Брид подошла поближе.
– Осторожно, – предупредил Каспар, – оно может быть опасно.
– Как может такое несчастное создание быть опасным? – возразила жрица, опускаясь на колени и протягивая руку, чтобы погладить существо по голове. – Привет…
На Брид, а потом и на Каспара посмотрели большие круглые глаза, покрасневшие от слез. У существа было необычное лицо, Каспар решил бы, что человечье, если бы не коротенькие, как у олененка, рожки.
Глава 8
Халь давно уже стосковался по горячей ванне и куску мыла. Каждый вечер ему удавалось более или менее отчистить Тайну, но вот стереть с попоны въевшуюся соленую дрянь ничем было нельзя. Некогда роскошная голубая с золотом ткань поблекла и покрылась пятнами. Так что лошадь выглядела отвратительно.
Сам Халь тоже. Тело чесалось от грязи, собранной по всему пути через равнины Кеолотии от единственно го в стране приличного порта Нарвал-Ри. Погода стояла премерзкая. Ветер с моря тянул соленую морось на много миль в глубь материка, и даже постоянный дождь, шедший уже несколько недель, не мог смыть белый налет с медвежьего плаща и кожаных штанов. Дорога, что вела через низину на северо-запад, к столице, от сырости превратилась в чавкающее болото, последнюю сотню лиг они только и делали, что вытаскивали лошадей, по колено увязавших в грязи. Ох, горячая ванна с мылом просто необходима!.. Даже немного мыльной травы и чистый ручей вполне бы подошли, только не было в этой забытой богами земле ничего подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43