Заботы вместе с охотниками, Грейфутами и монстрами остались далеко-далеко…
Ребята легко спикировали на лужайку перед ее домом, всего за пять минут до конца полуночи. У Джонатана едва оставалось время, чтобы долететь до дома, пока опять не завоет пронизывающий ветер.
Джессика повернула его к себе и впервые с тех пор, как в ее жизни появился охотник, почувствовала настоящую радость. Она подняла «Акарициандоты», которые тихонько позвякивали. Амулетики до сих пор кружились после полета.
— Спасибо, Джонатан. — Она крепко поцеловала его, еще раз приподнявшись над землей.
Он улыбнулся и отвел взгляд, пожимая плечами.
— А теперь живо домой! И никаких мне «пешком»! — Джессика указала на город у него за спиной и легонько подтолкнула. — Увидимся завтра в Флатландии.
Джонатан засмеялся и побежал. За один длинный шаг он осиливал полквартала. Очередной фантастический по своей силе прыжок унес его ввысь — и мальчик исчез из виду.
Джессика проводила его взглядом и улыбнулась. Ее обычный вес не казался таким гнетущим, как обычно. Может, в Флатландии завтра опять все поплывет под ногами, но, по крайней мере, прохладный металл «Акарициандотов» у нее на руке будет напоминать о полуночи.
Девочка глубоко вздохнула, и колотящееся сердце начало постепенно успокаиваться. Она медленно стряхнула с волос и одежды листья и траву.
Оставалось всего тридцать секунд. Джесс залезла в окно, не забыв снять обувь, и пересекла комнату.
— Ладно, Бет. Делай свое грязное дело. — Она еще раз вздохнула и положила ладонь на ручку дверцы шкафа.
Полночь закончилась так же, как и началась: часы Джессики спешили, оттянув конец часа на те самые девять секунд. Затем обычное время вновь прокатилось у нее под ступнями, а синее свечение и тишина вместе покинули мир.
— …ри, четыре… — раздался из шкафа приглушенный голос.
Джессика открыла дверцу — и перед ней предстала Бет со сжатыми кулаками, багровая от злости.
— Ладно, ты выиграла, — сказала Джессика и подняла руки в знак поражения. — Только не ори.
— А я не только заору, Джесс! — Брызгая слюной, она отпихнула Джесс и выскочила из шкафа. — Вот скажу маме, что ты хотела меня в шкафу запереть…
Тут она запнулась, и злость внезапно сменилась замешательством.
— Что за черт, Джесс?
— Чего?
— Ты выглядишь… Ты не… — Ее острые глазки оглядели Джессику с ног до головы, потом Бет протянула руку и вынула из волос сестры забытый листок. — Что это?…
— Это листок, вундеркинд.
— Его тут не было. Ты выглядишь иначе. Как ты это сделала?
Джессика гулко сглотнула. Она поняла, что еще не отдышалась от стремительного полета домой. Наверное, у нее лицо такое же красное, как у Бет. На руках царапины после экскурсии по дубу, да и волосы, скорее всего, растрепались.
А еще Бет заметила браслет…
— Ах это, — торопливо заговорила Джесс, надеясь, что подходящее объяснение придет к ней вовремя. — Это-то я и хотела тебе показать. А чтобы ты не увидела, где я его прячу… В общем, это большой секрет. Милый, да?
Взгляд Бет метнулся к открытому окну, и Джессика мысленно застонала. Всего несколько секунд назад оно было закрыто.
— Ты прячешь браслеты… за окном?
— Надо же, угадала.
Бет еще сильнее прищурилась.
— Ты затащила меня в шкаф, чтобы выпрыгнуть из окна, где прячешь этот браслет? Ты что, совсем рехнулась!
— Нет. Ты что-то там говорила про Джонатана…
Джессика попыталась припомнить. Этот разговор состоялся целый час назад, но для Бет прошла всего минута.
— Да, что у него проблемы с полицией.
— Верно! Так и есть. — Она поднесла браслет к свету. — Но я хотела тебе это показать. Это мне он подарил. — Улыбка на ее лице стала совсем уж по-идиотски лучезарной. — Классный, да?
— Еще бы, — ответила Бет, все еще глядя прямо Джессике в глаза. — Миленькая вещица. И я рада, что ты прячешь ее… снаружи. В кустах.
Джессика вздохнула.
— Ее имя означает «прикосновение к тебе».
— У нее есть имя?
— А как же. — Джессика пожала плечами. — В общем, спасибо, что заглянула. Рада, что смогла тебе его показать. — Она крепко обняла Бет. — До завтра.
Джессика открыла дверь своей комнаты, и младшая сестра вышла, подозрительно оглядываясь назад, совсем растеряв слова и не понимая, как это она так опростоволосилась.
— Я вас обязательно познакомлю, — прошептала Джессика.
Бет кивнула и бесшумными прыжками стремглав понеслась в свою комнату.
15
14:42
МЕРТВАЯ ЗОНА
Домик был так себе, ничего особенного. Съежившийся в тени, совершенно не подлежащий ремонту, увитый виноградной лозой. От стоявшего высоко солнца его укрывала развесистая крона ивы, величаво высившейся посреди двора.
Десс вновь посмотрела на «Геостацорбиту». Да, то самое место. На самом деле уравнения, приведшие ее сюда, она могла вывести и раньше. Стоило ей догадаться, что считать надо в шестидесятеричной системе, как все стало элементарно.
Еще год назад на углубленной алгебре мистер Санчес научил их переводить числа из десятеричной системы в двоичную, в которой используются только единицы и нули. Он все время повторял, что, зная это, они смогут однажды стать программистами. Да уж, это точно. Особенно если в средней школе Биксби заведется парочка компьютеров.
Но Десс всегда посмеивалась над Санчесом. Для нее практиковаться с новыми основаниями было просто приятным развлечением, которым она занимала свой мозг в те дни, когда Джессика Дэй еще не объявилась в городе и не загрузила мозги всех полуночников выше крыши. Поднаторев в двоичной системе (что заняло примерно 25618 секунд), Десс с усердием принялась за шестидесятеричную, потому что в минуте шестьдесят секунд, а в часе — шестьдесят минут. Так что Десс быстро сообразила, что, например, 2:31 — это 9060 секунд после полуночи.
Хотя что, скажите на милость, делать с такой мелочью?
Ответ явился к ней, когда две недели назад она начала играть с отцовскими картами нефтяных месторождений. Тайный час лежал внутри одного градуса по долготе и одного градуса по широте, а именно вокруг пересечений линий 36 градусов северной широты и 96 градусов западной долготы. Обе координаты кратны двенадцати. Но градусы, как выяснилось, все равно что часы. Они тоже делятся на шестьдесят минут, а каждая из этих минут — на шестьдесят секунд. Это стало для Десс великим открытием: если для координат подходит та же арифметика, что и для времени, то место, где существует тайный час, тоже можно расчертить на минуты и секунды, как час.
Теперь, оглядываясь назад, Десс понимала, что могла бы давно об этом догадаться.
Она часто наблюдала, как с гор за Гремучей котловиной надвигается полночь. Подобно рассвету, она плыла с востока на запад, движимая вращением Земли вокруг своей оси. И подобно рассвету, у полуночи не было четкой границы. Где-то она приходила внезапно, а где-то — плавной волной.
Но тени, которые протягивались в тайный час, отбрасывали вовсе не горные вершины или водонапорные башни. Их отбрасывали числа. Достаточно научиться видеть минуты и секунды, что сетью покрывают улицы Биксби, и становится ясно, откуда возникает сила.
Десс убрала «Геостацорбиту» в карман пальто, слезла с велосипеда и сняла очки. Она запыхалась. Как только ее мозг закончил вычисления, она буквально выскочила из школы, пропустив последний урок, и примчалась сюда на первой космической скорости.
Но теперь Десс не спешила приближаться к дому. Какой человек может жить в таком месте? Обычный житель Биксби, который не может себе позволить ничего лучшего? Или хуже — скажем, скопище последователей темняков?
Но тут она заметила тринадцатилучевую звезду рядом с дверью, и ей здорово полегчало. Риэлторы всегда говорили приезжим, что в старые времена тарелочки со звездами обозначали, какой дом застрахован от пожара. Это было ложью лишь отчасти. Тридекаграммы действительно охраняли, но не от огня.
Звезда хороший признак. Десс не могла представить, чтобы последователи темняков оставили на доме такую звезду. Ее глаза жаждали найти другие подтверждения — и нашли: дорожка перед домом была выложена из тринадцати плит, труба состояла из 169 кирпичей. Возможно, эта ветхая лачужка когда-то была штабом Женской лиги против нечистой силы, о которой рассказывал Рекс.
Десс собиралась уже прислонить велосипед к старой иве, но тут увидела метки — и замерла. Длиной в фут и по меньшей мере в дюйм глубиной — три параллельные выемки в толстой коре. Гигантские когти прорезали старое дерево, будто стальные лезвия — кожу. Желтовато-зеленый сок, точно кровь, запекся в ранах. Судя по размеру когтей, это был очень старый темняк, из саблезубых.
Десс потрогала отметины: все еще липкие. Тут не нужен Рекс, чтобы сказать, что все произошло не так давно — возможно, даже меньше двух недель назад.
Десс сглотнула, и ее снова посетила мысль о том, что не стоило приходить сюда одной. Здесь может скрываться все, что угодно.
Через несколько секунд после того, как Джонатан вручил ей полученные координаты «Поместья темняков», минуты и секунды в голове у Десс соединились в четкую закономерность. Теперь она понимала, почему Мелисса никогда не улавливала сигналы тех чудовищных дел, что творились в Лас-Колоньяс. В Биксби были мертвые зоны, где наступление полуночи вызывало искажения и помехи. Вроде пузырьков в оргстекле. Там Мелисса теряла свои способности, и форма застывшего времени становилась для ее разума слишком запутанной, чтобы в нее проникнуть. Когда Десс выполнила расчеты, числа на ее новой игрушке привели математического гения сюда.
Прямо посреди пригорода, неподалеку от дома Джессики, этот домик сидел ровнехонько на мертвейшей из мертвых зон.
Десс постояла там немного, покусывая и без того обгрызенные ногти. В конце концов она поморщилась и прислонила велосипед к дереву. Сейчас ведь день, и никакие темняки ее не поджидают. А тринадцатиконечная звезда указывает на то, что тот, кто в стародавние времена построил этот дом, был на стороне полуночников. У Десс ушел не один день на то, чтобы понять, как координаты искривляют волнистую поверхность полуночи, и довести дело до конца она собиралась сама. Это будет ее собственное открытие.
Она зашагала по тропинке.
От дома ее отделяла только закрытая стеклянная дверь. Десс нажала на кнопку на дверном косяке, висящую на единственном шурупе, однако ничего не произошло. Опустив очки на нос, она прищурилась и посмотрела сквозь рябую мятую занавеску. Она уже занесла руку, чтобы постучать…
Из темноты на нее глядело бледное лицо.
Они некоторое время смотрели друг на друга. Старая женщина куталась в темно-красную ночную сорочку, до того изношенную, что та колыхалась от едва заметного ветерка, который задувал под дверь. Глаза женщины были широко распахнуты, так что белки светлыми пятнами выделялись в темноте, но на лице ее было больше любопытства, чем опасения.
— Входите, — произнесла она. — Долго же я вас ждала.
16
14:54
ВЕЧЕРИНКА ПОСЛЕ УРОКОВ
За тридцать секунд до оглушительного последнего звонка Мелисса надела наушники. Еще немного — и в голове ее зазвучит громкая музыка.
Девочка откинулась назад и прикрыла глаза. Она чувствовала, как по всей средней школе Биксби пальцы хватаются за края парт, собирают книги и ручки, застегивают рюкзаки — и все это под сочувственными взглядами измученных учителей. Мысли вокруг гудели, предвкушая поездку домой, прикидывая кратчайший путь до шкафчиков, к ближайшей двери и прямо в автобус — самый быстрый путь, прочь из школы. Всего за несколько секунд шум стал чудовищным и заполнил голову Мелиссы. Вот так же монотонно заключенные в тюремной столовой стучат ложками по столам, требуя обеда…
Прочь, прочь, прочь!
Наконец раздался крик, и все здание вокруг буквально взорвалось.
— О-о-о, — простонала Мелисса.
Последний звонок не сравнить с наступлением полуночи, и все же он занимал второе место в списке самых приятных моментов дня.
Она нажала на «воспроизведение» и запрокинула голову. В ушах взрывались мощные аккорды «металла», поглощая скрип парт и визги вокруг. Она чувствовала, как в коридорах сталкиваются в давке плечи и локти, пальцы суматошно набирают шифры на шкафчиках и школу заполняет поток вырвавшейся на свободу болтовни.
Затем река достигла дверей, и давление, изводившее ее весь день, начало отступать, словно банку наконец-то открыли и из нее полилось содержимое.
Мелисса вздохнула и открыла глаза. Над ней стоял мистер Роджерс. Кроме них, в классе никого не осталось. Девочка выключила плеер.
— Мелисса? С тобой все в порядке?
— Лучше не бывает. — Ее довольная улыбка только еще больше его озадачила.
В прошлом семестре Мелисса приучила учителей, которые вели последний урок, к «ритуалу промывки мозгов». Она надеялась, что и Роджерс не воспримет это превратно.
— Ты так делаешь после каждого урока?
— Нет, только после последнего. Мне нравится расслабляться на минуту после суматохи тяжелого дня. Надеюсь, вы не против, мистер Роджерс.
— Видишь ли, в классе не разрешается слушать музыку.
Девочка прищурилась.
— Я не включаю ее до последнего звонка. А теперь урок закончился. Уроки закончились.
Она почувствовала ответ, прежде чем он слетел с его губ. Этот ответ был вкуса прогорклого масла и принадлежал недалекому уму, который пытается взять себя в руки.
— И все же, Мелисса, — сказал учитель, — это ведь класс, и было бы неплохо, если бы ты сначала вышла в коридор.
У нее с языка чуть не соскочило колкое замечание, но Мелисса сдержалась. За последние дни ей стало легче усмирять свой крутой нрав.
К тому же, как любил повторять ее учитель обществоведения, всегда можно найти эффективный способ выразить протест.
— Разумеется, мистер Роджерс, — милым голоском ответила она. — А вы, случайно, не в Биксби живете?
— Что? Да, недалеко от завода «Доктор Пеппер». А что?
— Ничего. Просто спросила.
Мелисса улыбнулась. Мистера Роджерса даже можно будет навестить — когда-нибудь в тайный час.
Осел.
Пустые скамьи открытой трибуны стадиона воняли поражением. Мелисса никогда не увлекалась футболом, но, даже сидя здесь одна, она отлично видела, что «Биксбийские тигры» проиграли — и далеко не в первый раз. Она ощущала чувство безнадежности и уныние болельщиков команды, шансы которой равны нулю.
Из укромных уголков где-то внизу доносился запах запретных удовольствий вперемешку с томительным страхом быть пойманным. Мелисса приподняла очки и, посмотрев через ряды, увидела в полосатой тени сигаретные окурки. Она всегда чувствовала укромные уголки: узкие аллеи между временными классами, чуланы дворников и двери в подвал, куда неодолимо тянуло прогульщиков. У всех таких мест был одинаковый вкус — вкус сладкой кратковременной свободы, приправленный нервными оглядками через плечо.
Интересно, почему Рекс так задерживается. В школе почти никого не осталось, если не считать вкуса лабораторных работ, репетиций драмкружка и футбольной команды, которая безо всякого энтузиазма разминалась на поле перед Мелиссой. Мелисса закрыла глаза, глубоко вдыхая воздух, чтобы насладиться покоем опустевшей школы.
И тут в ее голове начала возникать картина, след тех скудных минут, когда она проникла в разум женщины из «Поместья темняков». Энджи — так ее звали — была полна высокомерного презрения к своему напарнику. Мелисса успела выудить из ее разума лишь несколько обрывков, прежде чем их спугнула полунелюдь. Но здесь, в ожидании Рекса, длинные скамьи на трибунах вновь вызвали тот смутный образ. Теперь он плыл у Мелиссы перед глазами: сооружение посреди пустыни, дорога тянется куда-то в соляные равнины и… и просто обрывается.
Оно огромное. И как-то связано с полунелюдью. Энджи, конечно, никогда не видела это кошмарное чудовище. Ведь оно появляется, когда она замирает. Но женщина общалась с ним через символы знания и понимала, что оно имеет отношение к постройке в пустыне… К дороге в никуда.
— Привет! — раздался снизу голос Рекса, раскрошив почти сложившуюся картинку перед внутренним взором Мелиссы.
Когда он начал подниматься, настил трибун запружинил. Рекс сунул руки в карманы, чтобы его длинный плащ не задевал скамьи. Плюхнувшись рядом с ней, он закинул ноги в черных ботинках на скамейку впереди. На его щиколотке поблескивало металлическое кольцо — Педантичность.
— Привет, Ковбойша.
— Привет, Красавчик.
Рекс улыбнулся новому прозвищу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Ребята легко спикировали на лужайку перед ее домом, всего за пять минут до конца полуночи. У Джонатана едва оставалось время, чтобы долететь до дома, пока опять не завоет пронизывающий ветер.
Джессика повернула его к себе и впервые с тех пор, как в ее жизни появился охотник, почувствовала настоящую радость. Она подняла «Акарициандоты», которые тихонько позвякивали. Амулетики до сих пор кружились после полета.
— Спасибо, Джонатан. — Она крепко поцеловала его, еще раз приподнявшись над землей.
Он улыбнулся и отвел взгляд, пожимая плечами.
— А теперь живо домой! И никаких мне «пешком»! — Джессика указала на город у него за спиной и легонько подтолкнула. — Увидимся завтра в Флатландии.
Джонатан засмеялся и побежал. За один длинный шаг он осиливал полквартала. Очередной фантастический по своей силе прыжок унес его ввысь — и мальчик исчез из виду.
Джессика проводила его взглядом и улыбнулась. Ее обычный вес не казался таким гнетущим, как обычно. Может, в Флатландии завтра опять все поплывет под ногами, но, по крайней мере, прохладный металл «Акарициандотов» у нее на руке будет напоминать о полуночи.
Девочка глубоко вздохнула, и колотящееся сердце начало постепенно успокаиваться. Она медленно стряхнула с волос и одежды листья и траву.
Оставалось всего тридцать секунд. Джесс залезла в окно, не забыв снять обувь, и пересекла комнату.
— Ладно, Бет. Делай свое грязное дело. — Она еще раз вздохнула и положила ладонь на ручку дверцы шкафа.
Полночь закончилась так же, как и началась: часы Джессики спешили, оттянув конец часа на те самые девять секунд. Затем обычное время вновь прокатилось у нее под ступнями, а синее свечение и тишина вместе покинули мир.
— …ри, четыре… — раздался из шкафа приглушенный голос.
Джессика открыла дверцу — и перед ней предстала Бет со сжатыми кулаками, багровая от злости.
— Ладно, ты выиграла, — сказала Джессика и подняла руки в знак поражения. — Только не ори.
— А я не только заору, Джесс! — Брызгая слюной, она отпихнула Джесс и выскочила из шкафа. — Вот скажу маме, что ты хотела меня в шкафу запереть…
Тут она запнулась, и злость внезапно сменилась замешательством.
— Что за черт, Джесс?
— Чего?
— Ты выглядишь… Ты не… — Ее острые глазки оглядели Джессику с ног до головы, потом Бет протянула руку и вынула из волос сестры забытый листок. — Что это?…
— Это листок, вундеркинд.
— Его тут не было. Ты выглядишь иначе. Как ты это сделала?
Джессика гулко сглотнула. Она поняла, что еще не отдышалась от стремительного полета домой. Наверное, у нее лицо такое же красное, как у Бет. На руках царапины после экскурсии по дубу, да и волосы, скорее всего, растрепались.
А еще Бет заметила браслет…
— Ах это, — торопливо заговорила Джесс, надеясь, что подходящее объяснение придет к ней вовремя. — Это-то я и хотела тебе показать. А чтобы ты не увидела, где я его прячу… В общем, это большой секрет. Милый, да?
Взгляд Бет метнулся к открытому окну, и Джессика мысленно застонала. Всего несколько секунд назад оно было закрыто.
— Ты прячешь браслеты… за окном?
— Надо же, угадала.
Бет еще сильнее прищурилась.
— Ты затащила меня в шкаф, чтобы выпрыгнуть из окна, где прячешь этот браслет? Ты что, совсем рехнулась!
— Нет. Ты что-то там говорила про Джонатана…
Джессика попыталась припомнить. Этот разговор состоялся целый час назад, но для Бет прошла всего минута.
— Да, что у него проблемы с полицией.
— Верно! Так и есть. — Она поднесла браслет к свету. — Но я хотела тебе это показать. Это мне он подарил. — Улыбка на ее лице стала совсем уж по-идиотски лучезарной. — Классный, да?
— Еще бы, — ответила Бет, все еще глядя прямо Джессике в глаза. — Миленькая вещица. И я рада, что ты прячешь ее… снаружи. В кустах.
Джессика вздохнула.
— Ее имя означает «прикосновение к тебе».
— У нее есть имя?
— А как же. — Джессика пожала плечами. — В общем, спасибо, что заглянула. Рада, что смогла тебе его показать. — Она крепко обняла Бет. — До завтра.
Джессика открыла дверь своей комнаты, и младшая сестра вышла, подозрительно оглядываясь назад, совсем растеряв слова и не понимая, как это она так опростоволосилась.
— Я вас обязательно познакомлю, — прошептала Джессика.
Бет кивнула и бесшумными прыжками стремглав понеслась в свою комнату.
15
14:42
МЕРТВАЯ ЗОНА
Домик был так себе, ничего особенного. Съежившийся в тени, совершенно не подлежащий ремонту, увитый виноградной лозой. От стоявшего высоко солнца его укрывала развесистая крона ивы, величаво высившейся посреди двора.
Десс вновь посмотрела на «Геостацорбиту». Да, то самое место. На самом деле уравнения, приведшие ее сюда, она могла вывести и раньше. Стоило ей догадаться, что считать надо в шестидесятеричной системе, как все стало элементарно.
Еще год назад на углубленной алгебре мистер Санчес научил их переводить числа из десятеричной системы в двоичную, в которой используются только единицы и нули. Он все время повторял, что, зная это, они смогут однажды стать программистами. Да уж, это точно. Особенно если в средней школе Биксби заведется парочка компьютеров.
Но Десс всегда посмеивалась над Санчесом. Для нее практиковаться с новыми основаниями было просто приятным развлечением, которым она занимала свой мозг в те дни, когда Джессика Дэй еще не объявилась в городе и не загрузила мозги всех полуночников выше крыши. Поднаторев в двоичной системе (что заняло примерно 25618 секунд), Десс с усердием принялась за шестидесятеричную, потому что в минуте шестьдесят секунд, а в часе — шестьдесят минут. Так что Десс быстро сообразила, что, например, 2:31 — это 9060 секунд после полуночи.
Хотя что, скажите на милость, делать с такой мелочью?
Ответ явился к ней, когда две недели назад она начала играть с отцовскими картами нефтяных месторождений. Тайный час лежал внутри одного градуса по долготе и одного градуса по широте, а именно вокруг пересечений линий 36 градусов северной широты и 96 градусов западной долготы. Обе координаты кратны двенадцати. Но градусы, как выяснилось, все равно что часы. Они тоже делятся на шестьдесят минут, а каждая из этих минут — на шестьдесят секунд. Это стало для Десс великим открытием: если для координат подходит та же арифметика, что и для времени, то место, где существует тайный час, тоже можно расчертить на минуты и секунды, как час.
Теперь, оглядываясь назад, Десс понимала, что могла бы давно об этом догадаться.
Она часто наблюдала, как с гор за Гремучей котловиной надвигается полночь. Подобно рассвету, она плыла с востока на запад, движимая вращением Земли вокруг своей оси. И подобно рассвету, у полуночи не было четкой границы. Где-то она приходила внезапно, а где-то — плавной волной.
Но тени, которые протягивались в тайный час, отбрасывали вовсе не горные вершины или водонапорные башни. Их отбрасывали числа. Достаточно научиться видеть минуты и секунды, что сетью покрывают улицы Биксби, и становится ясно, откуда возникает сила.
Десс убрала «Геостацорбиту» в карман пальто, слезла с велосипеда и сняла очки. Она запыхалась. Как только ее мозг закончил вычисления, она буквально выскочила из школы, пропустив последний урок, и примчалась сюда на первой космической скорости.
Но теперь Десс не спешила приближаться к дому. Какой человек может жить в таком месте? Обычный житель Биксби, который не может себе позволить ничего лучшего? Или хуже — скажем, скопище последователей темняков?
Но тут она заметила тринадцатилучевую звезду рядом с дверью, и ей здорово полегчало. Риэлторы всегда говорили приезжим, что в старые времена тарелочки со звездами обозначали, какой дом застрахован от пожара. Это было ложью лишь отчасти. Тридекаграммы действительно охраняли, но не от огня.
Звезда хороший признак. Десс не могла представить, чтобы последователи темняков оставили на доме такую звезду. Ее глаза жаждали найти другие подтверждения — и нашли: дорожка перед домом была выложена из тринадцати плит, труба состояла из 169 кирпичей. Возможно, эта ветхая лачужка когда-то была штабом Женской лиги против нечистой силы, о которой рассказывал Рекс.
Десс собиралась уже прислонить велосипед к старой иве, но тут увидела метки — и замерла. Длиной в фут и по меньшей мере в дюйм глубиной — три параллельные выемки в толстой коре. Гигантские когти прорезали старое дерево, будто стальные лезвия — кожу. Желтовато-зеленый сок, точно кровь, запекся в ранах. Судя по размеру когтей, это был очень старый темняк, из саблезубых.
Десс потрогала отметины: все еще липкие. Тут не нужен Рекс, чтобы сказать, что все произошло не так давно — возможно, даже меньше двух недель назад.
Десс сглотнула, и ее снова посетила мысль о том, что не стоило приходить сюда одной. Здесь может скрываться все, что угодно.
Через несколько секунд после того, как Джонатан вручил ей полученные координаты «Поместья темняков», минуты и секунды в голове у Десс соединились в четкую закономерность. Теперь она понимала, почему Мелисса никогда не улавливала сигналы тех чудовищных дел, что творились в Лас-Колоньяс. В Биксби были мертвые зоны, где наступление полуночи вызывало искажения и помехи. Вроде пузырьков в оргстекле. Там Мелисса теряла свои способности, и форма застывшего времени становилась для ее разума слишком запутанной, чтобы в нее проникнуть. Когда Десс выполнила расчеты, числа на ее новой игрушке привели математического гения сюда.
Прямо посреди пригорода, неподалеку от дома Джессики, этот домик сидел ровнехонько на мертвейшей из мертвых зон.
Десс постояла там немного, покусывая и без того обгрызенные ногти. В конце концов она поморщилась и прислонила велосипед к дереву. Сейчас ведь день, и никакие темняки ее не поджидают. А тринадцатиконечная звезда указывает на то, что тот, кто в стародавние времена построил этот дом, был на стороне полуночников. У Десс ушел не один день на то, чтобы понять, как координаты искривляют волнистую поверхность полуночи, и довести дело до конца она собиралась сама. Это будет ее собственное открытие.
Она зашагала по тропинке.
От дома ее отделяла только закрытая стеклянная дверь. Десс нажала на кнопку на дверном косяке, висящую на единственном шурупе, однако ничего не произошло. Опустив очки на нос, она прищурилась и посмотрела сквозь рябую мятую занавеску. Она уже занесла руку, чтобы постучать…
Из темноты на нее глядело бледное лицо.
Они некоторое время смотрели друг на друга. Старая женщина куталась в темно-красную ночную сорочку, до того изношенную, что та колыхалась от едва заметного ветерка, который задувал под дверь. Глаза женщины были широко распахнуты, так что белки светлыми пятнами выделялись в темноте, но на лице ее было больше любопытства, чем опасения.
— Входите, — произнесла она. — Долго же я вас ждала.
16
14:54
ВЕЧЕРИНКА ПОСЛЕ УРОКОВ
За тридцать секунд до оглушительного последнего звонка Мелисса надела наушники. Еще немного — и в голове ее зазвучит громкая музыка.
Девочка откинулась назад и прикрыла глаза. Она чувствовала, как по всей средней школе Биксби пальцы хватаются за края парт, собирают книги и ручки, застегивают рюкзаки — и все это под сочувственными взглядами измученных учителей. Мысли вокруг гудели, предвкушая поездку домой, прикидывая кратчайший путь до шкафчиков, к ближайшей двери и прямо в автобус — самый быстрый путь, прочь из школы. Всего за несколько секунд шум стал чудовищным и заполнил голову Мелиссы. Вот так же монотонно заключенные в тюремной столовой стучат ложками по столам, требуя обеда…
Прочь, прочь, прочь!
Наконец раздался крик, и все здание вокруг буквально взорвалось.
— О-о-о, — простонала Мелисса.
Последний звонок не сравнить с наступлением полуночи, и все же он занимал второе место в списке самых приятных моментов дня.
Она нажала на «воспроизведение» и запрокинула голову. В ушах взрывались мощные аккорды «металла», поглощая скрип парт и визги вокруг. Она чувствовала, как в коридорах сталкиваются в давке плечи и локти, пальцы суматошно набирают шифры на шкафчиках и школу заполняет поток вырвавшейся на свободу болтовни.
Затем река достигла дверей, и давление, изводившее ее весь день, начало отступать, словно банку наконец-то открыли и из нее полилось содержимое.
Мелисса вздохнула и открыла глаза. Над ней стоял мистер Роджерс. Кроме них, в классе никого не осталось. Девочка выключила плеер.
— Мелисса? С тобой все в порядке?
— Лучше не бывает. — Ее довольная улыбка только еще больше его озадачила.
В прошлом семестре Мелисса приучила учителей, которые вели последний урок, к «ритуалу промывки мозгов». Она надеялась, что и Роджерс не воспримет это превратно.
— Ты так делаешь после каждого урока?
— Нет, только после последнего. Мне нравится расслабляться на минуту после суматохи тяжелого дня. Надеюсь, вы не против, мистер Роджерс.
— Видишь ли, в классе не разрешается слушать музыку.
Девочка прищурилась.
— Я не включаю ее до последнего звонка. А теперь урок закончился. Уроки закончились.
Она почувствовала ответ, прежде чем он слетел с его губ. Этот ответ был вкуса прогорклого масла и принадлежал недалекому уму, который пытается взять себя в руки.
— И все же, Мелисса, — сказал учитель, — это ведь класс, и было бы неплохо, если бы ты сначала вышла в коридор.
У нее с языка чуть не соскочило колкое замечание, но Мелисса сдержалась. За последние дни ей стало легче усмирять свой крутой нрав.
К тому же, как любил повторять ее учитель обществоведения, всегда можно найти эффективный способ выразить протест.
— Разумеется, мистер Роджерс, — милым голоском ответила она. — А вы, случайно, не в Биксби живете?
— Что? Да, недалеко от завода «Доктор Пеппер». А что?
— Ничего. Просто спросила.
Мелисса улыбнулась. Мистера Роджерса даже можно будет навестить — когда-нибудь в тайный час.
Осел.
Пустые скамьи открытой трибуны стадиона воняли поражением. Мелисса никогда не увлекалась футболом, но, даже сидя здесь одна, она отлично видела, что «Биксбийские тигры» проиграли — и далеко не в первый раз. Она ощущала чувство безнадежности и уныние болельщиков команды, шансы которой равны нулю.
Из укромных уголков где-то внизу доносился запах запретных удовольствий вперемешку с томительным страхом быть пойманным. Мелисса приподняла очки и, посмотрев через ряды, увидела в полосатой тени сигаретные окурки. Она всегда чувствовала укромные уголки: узкие аллеи между временными классами, чуланы дворников и двери в подвал, куда неодолимо тянуло прогульщиков. У всех таких мест был одинаковый вкус — вкус сладкой кратковременной свободы, приправленный нервными оглядками через плечо.
Интересно, почему Рекс так задерживается. В школе почти никого не осталось, если не считать вкуса лабораторных работ, репетиций драмкружка и футбольной команды, которая безо всякого энтузиазма разминалась на поле перед Мелиссой. Мелисса закрыла глаза, глубоко вдыхая воздух, чтобы насладиться покоем опустевшей школы.
И тут в ее голове начала возникать картина, след тех скудных минут, когда она проникла в разум женщины из «Поместья темняков». Энджи — так ее звали — была полна высокомерного презрения к своему напарнику. Мелисса успела выудить из ее разума лишь несколько обрывков, прежде чем их спугнула полунелюдь. Но здесь, в ожидании Рекса, длинные скамьи на трибунах вновь вызвали тот смутный образ. Теперь он плыл у Мелиссы перед глазами: сооружение посреди пустыни, дорога тянется куда-то в соляные равнины и… и просто обрывается.
Оно огромное. И как-то связано с полунелюдью. Энджи, конечно, никогда не видела это кошмарное чудовище. Ведь оно появляется, когда она замирает. Но женщина общалась с ним через символы знания и понимала, что оно имеет отношение к постройке в пустыне… К дороге в никуда.
— Привет! — раздался снизу голос Рекса, раскрошив почти сложившуюся картинку перед внутренним взором Мелиссы.
Когда он начал подниматься, настил трибун запружинил. Рекс сунул руки в карманы, чтобы его длинный плащ не задевал скамьи. Плюхнувшись рядом с ней, он закинул ноги в черных ботинках на скамейку впереди. На его щиколотке поблескивало металлическое кольцо — Педантичность.
— Привет, Ковбойша.
— Привет, Красавчик.
Рекс улыбнулся новому прозвищу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28