Например, В. Н. Колбановский
(1956) писал, что потребность личности и потребности общества - явления одина-
ковой природы (выражают определенную необходимость) и поэтому побуждают и
направляют поведение человека при помощи одного и того же психологического
механизма. С этим решительно не согласен Ш. Н. Чхартишвили (1958), который
разделяет потребности личности и потребности общества, считая первые психоло-
гическим феноменом, а вторые - социально-экономическим (с чем я согласен и о
чем речь шла в начале главы 1). Он дает подробное обоснование этих различий, в
котором главным тезисом является то, что личность в состоянии осознать потреб-
54
3. МОНИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СУЩНОСТИ МОТИВА
Можно понять логику рассуждений С. П. Манукяна и даже частично согласить-
ся с ним, если использовать понятия нужды и потребности личности. Тогда психи-
ческое состояние напряженности (<неизвестная потребность>, по не очень удачно-
му выражению автора) будет отражать нужду, а опредмеченная потребность - по-
требность личности. Однако автор не использует эти понятия, и в то же время такое
понимание нужды и потребности не устраняет ряд неясностей в его рассуждениях.
Так, автор не разделяет порождение потребностей объектами и актуализацию по-
требностей объектами, а это не одно и то же. Можно согласиться с тем, что появив-
шийся перед человеком объект может актуализировать (оживить) какую-то потреб-
ность, если ее удовлетворение с помощью этого объекта доставляло в прошлом че-
ловеку удовольствие. В отношении же порождения потребности появившимся
объектом или его образом, хочет того автор или нет, он скатывается на позиции де-
терминации поведения по типу стимул-реакция (5-/?), где потребность вообще-
то и не нужна. Например, С. П. Манукян пишет, что каждый раз, когда в сознании
человека по какому-то поводу воссоздается образ знакомых людей, актуализирует-
ся потребность встречи с ними. Хотя этот пример относится к актуализации потреб-
ности, очевидно, что утверждение автора далеко не бесспорно. Образы знакомых
могут вызвать потребность общения с ними (если мы, например, давно не виделись),
но могут и не вызвать такую потребность. Тем более трудно согласиться с тем, что
<овладение> предметами культуры само по себе порождает потребности как соци-
альные, так и биологические.
Некоторая прямолинейность высказываний А. Н. Леонтьева о мотиве как пред-
мете удовлетворения потребности дает основание для буквального их понимания,
что, естественно, вызывает критику его представлений со стороны ряда психологов
(К. А. Абульханова-Славская, 1980; Л. И. Божович, 1969; И. В. Имедадзе, 1986;
и др.). Действительно, как можно принимать за мотив стакан с водой (притом не
представляемый, а реальный)? В лучшем случае он может быть стимулом. А как
известно, внешние стимулы могут оживлять, побуждать потребности своей привле-
кательностью, но сами не могут быть психологическими образованиями, именуе-
мыми мотивами.
Л. И. Божович не без оснований считает сомнительным то, что предметы по-
рождают потребность. К чему это понимание генезиса потребностей (А. Н. Леон-
тьевым, С. П. Манукяном и другими) может привести, видно из высказывания само-
го С. П. Манукяна: <Важно, что человек не по своей воле стремится к объекту, а
объект по каким-то причинам приобретает притягательную силу для человека>
(1984, с. 132). Такая детерминация походит на инстинктивное поведение, в лучшем
случае - на влечение.
Фетишизируя объекты как источники активности человека, С. П. Манукян не
очень задумывается над тем, почему у человека возникают образы тех или иных
объектов, оживляющих потребности. <По какому-то поводу>, - так пишет он, но
это не объяснение. Справедливо утверждая, что объекты побуждают тогда, когда в
сознании отражается их значение для человека, автор не задумывается над тем, чем
обусловлено в данный момент значение этого объекта. Только при наличии какой-
О роли объектов (предметов) в мотивации деятельности и поведения человека см. так-
же раздел 6.6.
3.2. МОТИВ КАК ЦЕЛЬ (ПРЕДМЕТ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ ПОТРЕБНОСТИ)
55
то потребности объект становится значимым в данной ситуации, так как у человека
уже имеется опыт его использования для удовлетворения такой потребности. Дру-
гое дело, что появление нужного объекта может усилить энергию потребности, на-
править ее в определенном направлении. Но это не значит, что объект обладает по-
будительной энергией в отношении деятельности, сам по себе побуждает деятель-
ность, является конечной причиной поведения.
Более справедливым представляется взгляд на этот вопрос И. М. Сеченова, ко-
торый писал: <...жизненные потребности родят хотения, и уже эти ведут за собой
действия; хотение будет тогда мотивом или целью, а движения - действием или
средством достижения цели... Без хотения как мотива или импульса движение было
бы вообще бессмысленно> (1952, с. 516).
Надо сказать, что в своем критическом порыве некоторые психологи <вместе с
водой... выплеснули и ребенка> - то ценное, что имеется во взглядах А. Н. Леонть-
ева. В частности, И. В. Имедадзе (1986) отрицает, что конкретную направленность
побуждению придает объект удовлетворения потребности, считая, что побуждает
деятельность даже не мотив, а потребность.
Та же крайность имеется и в критике педагога Л. П. Кичатинова, который спра-
шивает: каковы задачи воспитателя (если он придерживается точки зрения
А. Н. Леонтьева) по формированию мотивов - формировать предметы деятельно-
сти? Для воспитателя важно отношение к предметам, смысл работы, заключает
автор. Но ведь именно для приданиясмысла деятельности А. Н. Леонтьев и выдви-
нул свои представления о мотиве. И вот это-то глубинное понимание мотива мно-
гими читающими его работы и не воспринимается, тем более что сам А. Н. Леонть-
ев отдельными своими высказываниями заставляет читателя понимать все по-дру-
гому. Так, он говорит о мотивах-стимулах, выполняющих роль побудительных
факторов, но лишенных смыслообразующей функции (в качестве таковых у него
выступают деньги).
Такая позиция А. Н. Леонтьева близка представлениям К. Левина (1970), писав-
шего, что вещи и события мира для нас не нейтральны; многие из них предъявляют
по отношению к нам определенную <волю>. У человека нет власти над своим пове-
дением, кроме той власти, которую имеют над его поведением вещи, продолжает он
(так, например, хорошая погода, красивый ландшафт влекут нас к прогулке). Сила
требований, с которыми подступают к человеку вещи, может быть различна: от не-
преодолимого влечения до слабого <напрашивания>. Но К. Левин ставит побуди-
тельную силу вещей в связь с потребностями и намерениями субъекта: измене-
ние <характера требований> происходит соответственно изменениям потребностей
и интересов человека. Власть вещей над поведением человек подчиняет себе, за-
ставляет служить своим целям, направляет по-своему.
Л. И. Божович, соглашаясь с А. Н. Леонтьевым в том, что потребность не может
определить целенаправленное действие человека, а может вызвать лишь неоргани-
зованную активность (исключая инстинктивные биологические потребности, кото-
рые связаны с врожденными механизмами их удовлетворения), считает, что пред-
меты, постоянно удовлетворяющие ту или иную потребность, как бы фиксируют в
себе эту потребность. В результате они и приобретают способность побуждать по-
ведение и деятельность человека даже в тех случаях, когда соответствующая по-
требность не была предварительно актуализирована: сначала эти предметы только
56
3. МОНИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СУЩНОСТИ МОТИВА
реализуют, а потом и вызывают (очевидно, по механизму условного рефлекса) соот-
ветствующую потребность. Следовательно, предметы, в представлении Л. И. Божо-
вич, являются лишь побудителями потребностей, а не действий или деятельно-
сти. Без оживления потребности под воздействием предмета активность человека
проявиться не может.
Но и отбросив все двусмысленное и негативное, что имеется во взглядах
А. Н. Леонтьева на мотив, оставив только все положительное, принять предмет-цель
за мотив не представляется возможным, даже если учесть ограничение, введенное
Д. В. Колесовым: предмет выступает в качестве мотива лишь у маленького ребенка
(из-за неразвитости произвольных функций) или в том случае, если он новый (т. е.
является мотивом исследовательской деятельности). Во-первых, мы не получим от-
вет на вопрос, почему человек совершает данное действие, поступок; ведь одна и та
же цель может удовлетворять разные потребности, т. е. соотноситься с разными
причинами. Во-вторых, принятие за мотив предмета практически устраняет возмож-
ность говорить о таких характеристиках мотива, как его сила и устойчивость; нельзя
же сказать, что предмет обладает силой, а сочетание <устойчивость предмета> ско-
рее будет понято с точки зрения физики, чем психологии. Предметы могут обладать
степенью (силой) привлекательности, но это скорее характеристика стимула, а не
мотива. Возникают и другие стилистические недоразумения, когда говорят, напри-
мер, об активно достигаемых человеком мотивах (В. К. Вилюнас), понимая под этим
овладение предметами. В-третьих, в связи с представлением о мотиве как предмете
говорят о роли мотива в формировании потребностей, а не о роли потребностей в
формировании мотива, т. е. процесс мотивации ставится с ног на голову. Между тем
В. К. Вилюнас справедливо отмечает, что даже психического отражения предмета
недостаточно для того, чтобы вызвать деятельность субъекта. Для этого должна
быть еще актуализирована потребность, которой отвечает этот предмет, иначе жи-
вые существа, столкнувшись с предметом потребности, каждый раз приступали бы
к ее удовлетворению вне зависимости от того, есть ли в данный момент в этом нуж-
да или нет.
Аналогичной точки зрения придерживаются также философы и социологи. На-
пример, В. И. Оссовский пишет, что переживание индивидом ценностей-объектов
далеко не всегда сопровождается восприятием их как предметов удовлетворения
потребности. Нужда возникает лишь по отношению к объекту, который признается
человеком значимым (ценным). Это означает, что объект может выступать в роли
стимула лишь тогда, когда человек подготовлен для такого его восприятия, т. е.
когда есть потребность в нем или ему подобных. В этом случае у человека возникает
побуждение к овладению этим объектом. Поэтому Ш. Н. Чхартишвили считает, что
мотив - это объективная ценность (продукта деятельности, знания).
3.3. МОТИВ КАК ПОБУЖДЕНИЕ
Еще с прошлого века мотив многими психологами трактовался как
побудительная (движущая) сила, как побуждение (говорить о <побудительных> мо-
тивах, как часто делается, это все равно что сказать <масло масляное>: мотив всегда
57
3.3. МОТИВ КАК ПОБУЖДЕНИЕ
побуждает либо что-то делать, либо не делать). При этом, как всегда, нестрогость в
использовании понятий привела к тому, что за мотив стала приниматься любая при-
чина, вызывающая побуждение, а не только само побуждение. Отсюда мотивами
стали любые стимулы, а <побудитель> и <побуждение> стали синонимами. При этом
биологи, физиологи и психологи-бихевиористы за мотив в основном принимали
внешний стимул (даже И. М. Сеченов писал, что первая причина всякого человече-
ского действия лежит вне его). Между тем Г. Олпорт справедливо отмечает, что в
качестве объектов, побуждающих деятельность человека, могут выступать и отсут-
ствующие (представляемые или воображаемые) объекты. Таким образом, побудите-
лей (детерминант) поведения может быть много, и они могут быть как внешними,
так и внутренними (например, боль). Однако не все они могут быть отнесены к мо-
тивам. Возникает вопрос: что может служить критерием различения мотивацион-
ных и немотивационных детерминант, т. е. какие причины можно рассматривать как
ыотивационное побуждение, а какие - нет?
В западной психологии распространенным решением этого вопроса является
различение способа (как) и причины (почему) поведения: к мотивации относят толь-
ко причины. При этом считается, что мотивация отвечает за стратегическую направ-
ленность поведения на цель, тогда как способ поведения, его тактическая реализа-
ция определяются не причиной, а опытом и научением. Но, как отмечает Ж. Нют-
тен. в этом случае понятие <мотивация> становится излишним, так как процессы
стимуляции и научения достаточны для объяснения поведения. Кроме того, с точки
зрения В. К. Вилюнаса (1990), отдельные механизмы мотивации отвечают именно
за способ поведения, т. е. за то, как делается.
Разграничение мотивационных и немотивационных причин, т. е. побуждения и
стимула, целесообразно осуществлять и по механизму ответных реакций человека:
произвольному или непроизвольному. <Мотивация - через психику реализующая-
ся детерминация>, -писал С. Л. Рубинштейн. Поэтому должна быть детерминиро-
вана не только и не столько физиологическая реакция, сколько психическая, затра-
гивающая высшие уровни психической регуляции, связанная с осознанием стимула
и приданием ему той или иной значимости. Только после этого у человека может
появиться желание или осознание необходимости реагировать на стимул тем или
иным способом, определяется цель и появляется стремление к ее достижению.
Вследствие этого большинство отечественных и зарубежных психологов считают,
что мотив - это не любое возникшее в организме человека побуждение (понимае-
мое как состояние), а внутреннее осознанное побуждение, отражающее готов-
ность человека к действию или поступку. Таким образом, стимул вызывает (побуж-
дает) действие или поступок не прямо, а опосредованно, через мотив: побудителем
мотива является стимул, а побудителем действия или поступка - внутреннее осоз-
нанное побуждение, принимаемое многими психологами в качестве мотива. X. Хек-
хаузен по этому поводу пишет, что мотивация - это побуждение к действию опре-
деленным мотивом (обратим внимание: не стимулом, а именно мотивом).
Последовательным сторонником точки зрения, что мотив - это осознанное по-
буждение, является В. И. Ковалев. Побуждение он рассматривает как самостоятель-
ный психологический феномен, хотя и проистекающий от отражения в сознании
потребностей, но имеющий свою специфику. В связи с этим он отделяет мотив от
установок, целей, отношений, состояний, влечений, желаний. У М. Ш. Магомед-
Эминова (1987) мотив - только один из видов побуждений, наряду с потребностя-
ми, диспозициями (устойчивыми свойствами личности), интересами и т. п. В то же
время ряд психологов (в частности, А. А. Файзуллаев, 1985, 1987, 1989) не сводят
мотив к побуждению и даже более того - отделяют мотив от побуждения.
Таким образом, различные соотношения между мотивом и побуждением, декла-
рируемые разными авторами, можно представить в виде следующих схем:
мотив -> побуждение -> действие (X. Хекхаузен),
побуждение (мотив) -> действие (В. И. Ковалев),
побуждение -> мотив -> действие (А. А. Файзуллаев).
Ограниченность этих схем очевидна. Если оторвать побуждение от мотива, то он
теряет побудительную силу и говорить о нем становится просто бессмысленным.
В то же время свести мотив только к побуждению также нет достаточных оснований.
Во-первых, побудительностью обладает и потребность, о чем уже говорилось в
предыдущей главе, причем побуждение можно рассматривать как состояние внутрен-
него (потребностного) напряжения - состояние, одинаковое для разных мотивов.
Во-вторых, побуждение в силу своей неспецифичности не раскрывает содержа-
тельную сторону мотива, не объясняет причину и смысл проявляемой человеком
активности (если, конечно, не принимать, как это, к примеру, у В. И. Ковалева, за
побуждение сам мотив).
Например, побуждение к занятиям спортом может быть сначала обусловлено
необходимостью укрепления здоровья, затем получением удовольствия от процесса
выполнения физических упражнений, потом - стремлением достигнуть определен-
ного спортивного результата и т. д.
Как видим, побуждение не дает ответов на вопросы - почему, для чего, из-за
чего? А ведь понятие мотива нужно прежде всего для того, чтобы получить ответы
на эти вопросы. Неслучайно X. Хекхаузен, говоря о мотивации, делает упор на том,
что она должна дать ответ на вопрос <зачем?>; он отмечает, что по отношению к
непроизвольной активности этот вопрос лишен смысла, поскольку ей нельзя припи-
сать намерения.
В-третьих, мешает принятию побуждения за мотив и то, что у человека имеются
поступки, связанные с обоснованным (мотивированным) отказом что-то делать.
Причина отказа есть, а побуждения к действию нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13