Его диета была скрупулезно составлена и тщательно соблюдалась:
он никогда не ощущал голода и никогда не наслаждался пищей. За его играми
наблюдало несколько превосходных гимнастов - посему они именовались
"упражнениями". В результате у него не было склонности к игре. Камердинеры
тщательно ухаживали за наследником, любое препятствие тут же устранялось с
его пути, он никогда не сталкивался с соперничеством и никогда не знал
триумфа.
Сидя на плечах Палафокса, ринувшегося в ночную тьму из открытого окна
тюремной камеры, Беран ощущал себя словно в кошмарном сне. Внезапно он
потерял вес - они падали! Мальчик почувствовал спазм в желудке и стал
задыхаться. Он скорчился и вскрикнул от страха. Они все падали, падали,
падали - когда же удар?
- Спокойно, - коротко сказал Палафокс. Беран пригляделся и
зажмурился: перед его глазами проплыло освещенное окно - проплыло вниз.
Они не падали - они поднимались! Они были уже над башней, над павильоном!
Они летели все выше, в самую ночь, легкие как пузырьки воздуха - все выше,
выше, в озаренное звездным сиянием небо. Через минуту Беран уже
окончательно убедился, что не грезит - это по волшебству Брейкнесского
Мага они скользили по воздуху легче пушинок. По мере того, как росло
изумление, слабел страх, и мальчик заглянул в лицо Палафокса.
- Куда мы направляемся?
- Наверху нас ждет мой корабль.
Беран с мечтательным сожалением поглядел вниз. Словно актиния,
павильон переливался всеми цветами радуги. Наследник не ощущал желания
возвратиться - только легкое сожаление. Вверх - все время вверх, еще минут
пятнадцать - и вот павильон превратился уже в крошечное цветное пятнышко
далеко внизу.
Палафокс вытянул левую руку - импульсы в радарной сетке на его ладони
отражались от поверхности земли, преобразуясь в раздражение, достаточно
сильное. Он прикоснулся языком к одной из пластинок на внутренней стороне
щеки и произнес какой-то резкий слог.
Минуты текли: Беран и Палафокс летели словно призраки. И вот небо
перечеркнула длинная тень. Палафокс, протянув руку, схватился за перила и
втянул себя вместе с Бераном во входной люк. Он втолкнул мальчика в
кессонную камеру, вошел следом и захлопнул люк. Ярко загорелись внутренние
огни.
Беран, слишком изумленный, чтобы всерьез интересоваться происходящим,
мешком упал на скамью. Он смотрел, как Палафокс поднялся на верхнюю палубу
и щелкнул парой переключателей. Небо потускнело, и Беран всем телом ощутил
пульсацию - корабль двигался.
Палафокс спустился, изучил Берана оценивающе-бесстрастно. Мальчик не
смог вынести его взгляда.
- Куда мы направляемся? - спросил Беран скорее не потому, что это его
интересовало, просто ничего лучшего он придумать не мог.
- На Брейкнесс.
Сердце Берана гулко стукнуло:
- Почему я должен лететь туда?
- Потому что теперь ты Панарх. Если бы ты остался на Пао, Бустамонте
убил бы тебя.
Беран вынужден был признать справедливость слов Палафокса. Он
исподтишка взглянул на Палафокса - тот уже совершенно не походил на тихого
незнакомца, что сидел за столом Аэлло. Новый Палафокс был высок как демон
огня, он весь светился изнутри сдерживаемой энергией - он был великолепен!
Маг, Брейкнесский Маг!
Палафокс сверху вниз взглянул на Берана:
- Сколько тебе лет, мальчик?
- Девять.
Палафокс потер свой длинный подбородок:
- Лучше тебе знать, чего от тебя ожидают. В сущности, программа
несложна. Ты будешь жить на Брейкнессе, будешь учиться в Институте, будешь
моим подопечным, и придет время, когда ты послужишь мне, как один из моих
собственных сыновей.
- А ваши сыновья - мои ровесники? - с надеждой спросил Беран.
- У меня много сыновей! - с мрачной гордостью отвечал Палафокс. - Их
сотни! - увидев, насколько ошеломлен Беран, он сухо рассмеялся. - Здесь
много непонятного для тебя. Чем ты так удивлен?
Беран сказал извиняющимся голосом:
- Если у вас так много детей, вы, должно быть, стары - гораздо
старше, чем выглядите.
Лицо Палафокса странно изменилось. Щеки вспыхнули румянцем, глаза
засверкали словно кусочки стекла. Он говорил медленно, ледяным голосом:
- Я не стар. Никогда впредь не говори ничего подобного. Так не
разговаривают с Магистром Брейкнесса!
- Я сожалею... - Беран задрожал, - я подумал...
- Неважно. Пойдем, ты устал, тебе нужно поспать.
...Беран был озадачен, проснувшись не в своей черно-розовой постели.
Хорошенько оценив ситуацию, мальчик чувствовал себя относительно неплохо.
Будущее обещало много интересного, и когда он возвратится на Пао, он будет
владеть всеми тайными знаниями Брейкнесса.
Наследник поднялся, позавтракал с Палафоксом, который, казалось, был
в хорошем расположении духа. Беран набрался мужества и задал еще несколько
вопросов.
- Вы действительно Маг?
- Творить чудеса я не могу, - ответил Палафокс, - разве только чудеса
разума.
- Но вы летаете по воздуху! Вы испускаете пламя из пальца!
- То же самое может любой Брейкнесский Маг.
Беран изумленно глядел на длинное острое лицо:
- Тогда вы все маги?
- Ха! - воскликнул Палафокс. - Эти способности являются результатом
модификации тела. Я весьма хорошо модифицирован.
Благоговейный страх Берана сменился сомнением:
- Мамароны тоже модифицированы, но...
Палафокс по-волчьи оскалился:
- Вот уж наименее уместное сравнение! Могут нейтралоиды летать по
воздуху?
- Нет.
- Мы отнюдь не нейтралоиды, - сказал Палафокс решительно. - Наши
модификации увеличивают, а не уменьшают нашу мощь. Антигравитационная
ткань вживлена в кожу стоп. Радары находятся в левой руке, сзади на шее,
на лбу - они обеспечивают меня шестым чувством. Я вижу на три порядка ниже
инфракрасного и на четыре выше ультрафиолетового излучения. Я могу слышать
радиоволны. Я могу передвигаться под водой. Я могу летать в безвоздушном
пространстве - в космосе. Вместо кости в моем указательном пальце
находится приспособление типа лазера. У меня еще множество других
возможностей. Источник энергии - энергоблок, расположенный в грудной
клетке.
Беран с минуту молчал, потом робко спросил:
- А когда мы прибудем на Брейкнесс, вы меня тоже модифицируете?
Палафокс оценивающе рассматривал Берана - как бы в свете этой новой
идеи.
- Если ты в точности будешь выполнять все мои указания, то, должно
быть, да.
- Что я должен делать?
- Пока тебе не следует об этом беспокоиться.
Беран подошел к левому борту и выглянул в иллюминатор, но не увидел
ничего, кроме стремительно бегущих серых и черных полос.
- Скоро мы достигнем Брейкнесса?
- Уже недолго осталось. Отойди от иллюминатора. Глядеть в
подпространство вредно - это повредит восприимчивому мозгу.
Индикаторы на контрольной панели вибрировали и вспыхивали - и вот
корабль дал резкий крен.
Палафокс поднялся наверх и поглядел сквозь смотровой купол.
- Вот мы и на Брейкнессе!
Беран, приподнявшись на цыпочки, увидел серый безотрадный пейзаж,
освещенный маленьким белым солнцем. Корабль скользнул в нижние слои
атмосферы - и мир приобрел более ясные очертания. Беран увидел
невообразимо огромные горы, скальные когти высотой миль в сорок, покрытые
льдом и снегом, вершины которых были окутаны испарениями. Корабль
скользнул над серо-зеленым океаном, усеянным островками плавающих
водорослей, затем снова полетел над скалами. Сейчас они медленно
спускались в долину со скальными склонами, дно которой было скрыто мраком
и туманом. Скалистый уклон перед ними был покрыт какой-то серо-белой
коркой. Корабль снизился, и корка оказалась небольшим городом, лепящимся к
подножью горы. Постройки были низенькие, сплошь из лавовых пород вроде
туфа, с коричнево-красными кровлями, некоторые из них соединялись между
собой и свисали с утесов, словно цепочки. Все выглядело уныло и не слишком
впечатляюще.
- И это Брейкнесс? - спросил Беран.
- Это Брейкнесский Институт, - сказал Палафокс.
Беран был порядком разочарован:
- Я ожидал другого...
- Мы не любим претенциозности, - заметил Палафокс, - и, в конце
концов, Магистров совсем немного и мы очень редко видимся.
Беран заговорил было, но смутился, чувствуя, что он затронул
чувствительную струнку. Он спросил осторожно:
- Ваши сыновья живут с вами?
- Нет, - коротко ответил Палафокс, - но, естественно, они посещают
Институт.
Лодка медленно снизилась. Индикаторы на контрольной панели мигали и
прыгали как живые.
Беран оглядел глубокое ущелье, вспомнил зеленые поля и голубые океаны
родины - и вздрогнул.
- Когда я вернусь на Пао? - спросил он в волнении.
Палафокс явно думал совсем о другом и ответил небрежно:
- Когда позволят обстоятельства.
- Но скоро ли это будет?
Палафокс глянул на мальчика сверху вниз:
- Ты хочешь быть Панархом Пао?
- Да, - решительно сказал Беран, - если меня модифицируют.
- Может быть, твои желания исполнятся. Но ты должен помнить, что тот,
кто берет, должен отдавать.
- Что я должен отдать?
- Это мы обсудим позже.
- Бустамонте не будет мне рад, - грустно сказал Беран. - Я думаю, что
он тоже хочет быть Панархом.
Палафокс засмеялся:
- У Бустамонте крупные неприятности. Радуйся, что ему, а не тебе
приходится расхлебывать эту кашу.

7
Да, у Бустамонте были большие неприятности. Его мечты о величии
лопнули, как мыльный пузырь. Вместо того, чтобы править восемью
континентами Пао и двором в Эйльянре, он оказался господином лишь дюжины
мамаронов, трех наименее любимых наложниц и дюжины недовольных чиновников
судейского звания. Его королевством стала отдаленная деревушка, ютящаяся
на размытых дождем болотах Нонаманда, дворцом - таверна. Бустамонте
пользовался этими привилегиями лишь с молчаливого согласия Брумбо,
которые, наслаждаясь плодами своей победы, не ощущали пока желания найти
Бустамонте и уничтожить его.
Прошел месяц. Раздражение Бустамонте усиливалось. Он колотил
наложниц, поносил своих спутников. Пастухи стали избегать этой деревни;
владелец ночлежки и деревенские жители день ото дня становились все
молчаливее, пока однажды утром Бустамонте, проснувшись, не обнаружил
деревню покинутой. Даже стада ушли с вересковых лугов.
Бустамонте снарядил половину своей стражи в поход за пищей, но они
так и не возвратились. Министры в открытую строили планы возвращения в
более гостеприимные условия. Бустамонте спорил и обещал, но мозг паонитов
плохо поддавался такого рода убеждениям.
И вот однажды хмурым утром удрали последние нейтралоиды. Наложницы не
дали уговорить себя на побег, и сидели, сбившись в кучку, сопя и хлюпая
носами от холода. Все утро до полудня моросил противный дождик, таверна
насквозь отсырела. Бустамонте приказал Эсту Коэлло, Министру
Трансконтинентального Транспорта, развести в камине огонь, но Коэлло был
не в настроении - ему надоело раболепствовать перед Бустамонте. Страсти
закипели, чувства вырвались наружу, и вот уже вся группа министров гуськом
вышла под дождь и направилась на побережье в порт Спирианте.
Три женщины шевельнулись, поглядели вслед ушедшим, затем, как некое
трехголовое существо, разом повернули головы и хитро взглянули на
Бустамонте. Он был настороже. Увидев выражение его лица, они вздохнули и
разрыдались. Бранясь и тяжко дыша, Бустамонте разломал всю мебель и вскоре
в камине заревело пламя.
Снаружи послышался звук - отдаленные вопли, дикое "рип-рип-рип".
Сердце Бустамонте ушло в пятки, челюсть отвисла. Это был охотничий клич
клана Брумбо. "Рип-рип-рип" приближалось и, наконец, зазвучало уже на
единственной улочке деревеньки.
Бустамонте обернул плащом свое коренастое тело, распахнул двери и
выступил наружу, на мокрый грубый булыжник мостовой.
По дороге со стороны вересковых болот шли его министры - шли как-то
странно, скачками. Сверху по воздуху на летающих конях мчались воины клана
Брумбо, вопя, крича и погоняя министров, словно овец. При виде Бустамонте
они издали воинственный клич и кинулись к нему, словно соревнуясь, кто же
первый схватит Бустамонте.
Бустамонте попятился к двери, решив погибнуть, но не потерять
достоинства. Он извлек свой дротик и пролилась бы кровь, если бы вояки с
Батмарша уже не стояли позади.
С небес спускался сам Эбан Бузбек - небольшой жилистый человечек с
острыми ушками. Его светлые волосы были заплетены в косу длиной около
фута. Воздушный конь зацокал по булыжникам, дюзы вздохнули и зафыркали.
Бузбек протолкался сквозь кучку всхлипывающих министров, схватил
Бустамонте за загривок и рывком заставил его встать на колени. Неудавшийся
правитель задом попятился к двери и нащупал дротик, но воины Брумбо
оказались проворнее: их шоковые пистолеты рявкнули, и Бустамонте отбросило
к стене. Эбан Бузбек схватил его за глотку и швырнул в уличную грязь.
Бустамонте медленно поднялся и стоял, дрожа от ярости. Эбан Бузбек
взмахнул рукой - Бустамонте связали ремнями и опутали сетью. Без лишних
хлопот вояки Брумбо вскарабкались в седла и взвились в небо - Бустамонте
болтался между ними как свинья, которую везут на базар.
В Спирианте кавалькада погрузилась в бочкообразный неуклюжий корабль.
Бустамонте, ослепший от воющего ветра, полумертвый от холода, шлепнулся на
палубу и лишился чувств на все время, пока корабль летел в Эйльянре.
Корабль приземлился около самого Великого Дворца. Бустамонте
протащили через анфиладу разоренных залов и заперли в спальне.
Ранним утром две служанки подняли его. Они смыли с него грязь и
глубоко въевшуюся пыль, надели все чистое, принесли еду и напитки. Часом
позже двери отворились, воин клана подал сигнал: Бустамонте вышел,
мертвенно-бледный, нервный, но все еще несломленный.
Его отвели в комнату для утренних церемоний, как раз напротив
знаменитого дворцового цветника. Здесь его ждал Эбан Бузбек в
сопровождении воинов клана и меркантилийского переводчика. Казалось,
Бузбек был в прекрасном настроении и весело кивнул Бустамонте. Он сказал
несколько слов на отрывистом языке Батмарша - меркантилиец перевел.
- Эбан Бузбек выражает надежду, что вы хорошо отдохнули этой ночью.
- Чего он от меня хочет? - прорычал Бустамонте.
Вопрос был переведен. Ответ Эбана Бузбека оказался достаточно
пространным. Меркантилиец внимательно выслушал его, затем повернулся к
Бустамонте.
- Эбан Бузбек возвращается на Батмарш. Он говорит, что паониты мрачны
и упрямы, что они отказываются вести себя как надлежит побежденным.
Бустамонте это ничуть не удивило.
- Эбан Бузбек разочаровался в Пао. Он говорит, что ваши люди - словно
черепахи: не сопротивляются и не подчиняются. Он не получает
удовлетворения от победы.
Бустамонте сердито покосился на человечка с косой, развалившегося в
черном кресле.
- Эбан Бузбек отправляется домой, а вы остаетесь на Пао в качестве
Панарха. В его пользу вы должны выплачивать по миллиону марок ежемесячно в
течение всего вашего правления. Вы согласны?
Бустамонте глядел на лица, окружавшие его. Никто не смотрел ему в
глаза, лица были лишены всякого выражения. Тем не менее каждый воин
казался напряженным, словно бегун на линии старта.
- Вы согласны на это условие? - повторил меркантилиец.
- Да, - пробормотал Бустамонте.
Меркантилиец перевел. Эбан Бузбек жестом выразил согласие, поднялся
на ноги. Горнист сыграл короткий марш. Эбан Бузбек и его вояки покинули
зал, не удостоив Бустамонте взглядом.
Часом позже черно-красный корвет Бузбека, словно нож, вонзился в
небесную синь - и до заката ни одного воина Брумбо не осталось на планете.
Невероятное усилие потребовалось от Бустамонте, чтобы вновь
сосредоточить в своих руках власть на Пао. Его пятнадцать миллиардов
подданных, взбаламученные вторжением Брумбо, больше не демонстрировали
непокорности - таким образом Бустамонте остался в выигрыше.

8
Первые недели пребывания Берана на Брейкнессе протекли безрадостно.
Ничего не менялось - ни снаружи, ни внутри. Все вокруг было цвета скал -
слегка разнились лишь тона и яркость. Непрерывно дул ветер, но атмосфера
была разрежена, и Беран при дыхании постоянно ощущал в горле острое
жжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18