Арнтор также постепенно восстанавливал силы, хотя получил почти смертельное ранение. Однажды, когда я находился рядом с ним, кто-то пожаловался на тяготы кампании, назвав ее (не без основания) самой ужасной из всех, когда-либо проводившихся.
– Вы бы так не говорили, – сказал Бил, – когда бы вам довелось побывать вместе со мной и сэром Эйбелом в Йотунленде, где нашими меткими лучниками были служанки моей дочери, а повар ехал среди всадников, вооруженный ножом для убоя скота.
Mapдер рассмеялся:
– Хорошо сказано. Просто не забывайте, что я прибыл туда задолго до окончания похода и участвовал в Лесной битве.
Злобное выражение вдруг появилось на лице Арнтора и сразу же исчезло, промелькнув стремительной тенью летучей мыши, и на мгновение показалось, будто он готов убить Мардера. Оно озадачило и встревожило меня. Арнтор редко обнаруживал свою драконью сущность, но тогда я увидел ее совершенно явственно. Что еще я увидел бы, будь на мне старый шлем, мне остается только догадываться; и я рад, что тогда был не в шлеме.
Тем вечером я разыскал Воддета среди раненых; я поведал ему о последних событиях и спросил, участвовал ли он в битве, упомянутой Мардером.
– Да, – сказал он, – и тогда нам пришлось очень туго. Мы отступили, бежали в лес, когда стало очевидным, что нам не выстоять против натиска остерлингов. Деревья там росли так густо, что обычным мечом не размахнуться. Я никогда не пользовался палицей с тех пор, как… впрочем, не важно. Тогда я снова взял в руки палицу, но выронил, схватившись с двумя остерлингами. Хеймир размозжил им головы. У нас не было времени искать ее, и дальше я орудовал коротким мечом. Прежде я считал его всего-навсего походным ножом, но тогда узнал, на что он способен. Я держал клинок низко и бросался на остерлингов с поднятым щитом. Некоторые были в кольчугах, но ноги у всех оставались голыми. Я вонзал меч в бедро, выводил противника из строя и переходил к следующему.
Я спросил, одержали ли мы победу, и Воддет сказал, что нам пришлось отступить, но мы захватили и сожгли лагерь остерлингов.
– Черный каан предполагал нанести нам сокрушительное поражение и выиграть войну, – сказал он, – но спал на голой земле той ночью.
Пришла Этела. Линнет говорила странные вещи, и девочка надеялась на мою помощь. Я пошел с ней, и Вистан, приведший ко мне Этелу, отправился с нами.
Бертольд Храбрый сидел у ног Линнет, Герда находилась неподалеку. Тауг стоял за ней, наблюдая за происходящим. Когда мы приблизились, Линнет говорила:
– Твой отец был красивым сильным мужчиной. Невысоким, хотя казался высоким. Наверное, сотню раз я видела его рядом с другими мужчинами и замечала это, как порой внезапно замечаешь вещи, которые должен был увидеть давным-давно. Но стоило прислушаться к ним, становилось понятно, что он гораздо выше остальных. Не на вид, а по существу. Собеседник смотрел на него снизу вверх, и тогда он казался высоким. Все мужчины смотрели на него снизу вверх, и все женщины завидовали мне. Ты помнишь, как звали твоего папу, Бертольд? Я не стану винить тебя, коли ты забыл столько лет спустя. Нисколько.
– Бертольд Черный, – сказал Бертольд.
– Правильно, его звали Бертольд, и он был красивым сильным мужчиной. Самым сильным в нашей деревне. Однажды я видела, как он боролся с быком. Бык дважды сбивал его с ног, но он каждый раз успевал вскочить и увернуться от рогов. Потом он повалил быка и прижал к земле. Бык вырывался, точно щенок, но твой отец так и не дал ему подняться на ноги. Я тогда так сильно испугалась, что взяла с него обещание никогда больше так не делать, и он не делал. Я не знаю случая, чтобы он нарушил свое обещание.
– Я привела сэра Эйбела, мама, – сказала Этела.
Линнет посмотрела на меня и улыбнулась:
– Добрый вечер, сэр Эйбел. Когда-то у меня был сын по имени Эйбел. Вы – не мой сын, я знаю, но мне бы хотелось думать о вас как о сыне. Можно?
До того момента я не замечал Вила, ибо он стоял в отдалении от костра, но, услышав последние слова Линнет, выступил вперед. По причине слепоты он плохо контролировал выражение своего лица, и на нем отразилась столь страстная надежда, смешанная со страхом, какую мне редко доводилось видеть. Я понял, какого ответа он ждет от меня, и охотно дал именно такой ответ:
– Для меня большая честь называться вашим сыном, леди Линнет, и называть вас матерью.
– Меня зовут Мег. – Она улыбнулась. – Но ты можешь называть меня мамой или как тебе угодно, Эйбел. Ты всегда был моим сыном, поскольку я люблю мальчика, которым ты был до нашей с тобой встречи.
Я сел у ног Линнет, рядом с Бертольдом.
– Меня беспокоит один вопрос, мама. Возможно, ты сможешь объяснить мне. Ты помнишь зал Утраченной Любви?
Она помотала головой:
– Впервые о таком слышу.
– А как насчет острова Глас?
– А… – промолвила она.
– Ты помнишь. – Я посмотрел на нее снизу вверх. – А помнишь, как я оказался там? Как мы встретились и что ты рассказала мне?
Ее улыбка стала печальной.
– Мой сын Эйбел приходил ко мне на том прекрасном, ужасном острове, сэр Эйбел, а не вы. Я была закована там в цепи, и хотя я с радостью – с великой радостью – ушла бы с ним, я не могла.
Хотя мне часто снились странные сны, я старался не докучать тебе рассказами про них, Бен. Сейчас я собираюсь сделать исключение – не потому, что данный сон кажется мне особенно знаменательным, а потому лишь, что я помню его очень живо. Переходи к следующей части моего повествования, коли тебе не терпится.
Я участвовал в Лесной битве вместе с Воддетом и остальными. У меня либо не было меча, либо я не мог пользоваться им. Вероятно, я орудовал кинжалом или Мечедробителем. Точно не помню. Со всех сторон меня обступали зеленые кусты и молодые деревца. Я продирался сквозь заросли в страхе, что король оставит меня здесь. Я яростно рубил деревца, преграждавшие мне путь на каждом шагу, и с них дождем сыпались листья. Спустя какое-то время я вдруг осознал, что ступаю не по земле и что заросли больше не препятствуют моему движению. Я шагал по кронам деревьев, на высоте пятидесяти футов. Не будь ветки столь густыми, не сплетайся они в сплошной ковер у меня под ногами, я бы упал. Я едва успел осознать это, когда подошел к самому краю леса и остановился на верхушке огромного дерева, глядя на широкую равнину, простиравшуюся передо мной.
На лугу стоял черный шелковый шатер. Я знал, что в нем находится Этерне. Я знал также, что Этерне является моим единственным настоящим мечом; я ходил без меча, пока не получил Этерне, и мне вообще не следовало пользоваться никаким мечом, пока я не получу обратно свой. Я взял в руки другой клинок, и мне нет прощения.
За черным шатром пролегала автострада. Легковушки, грузовики, джипы и минивэны – всех видов автомобили – неслись по нему с такой скоростью, что казалось, аварии не миновать. Я увидел школьный автобус, красную пожарную машину, черно-белую полицейскую и белую «скорую помощь». Они выделялись из общего потока и даже сейчас помнятся мне особенно ясно. «Скорая помощь» промчалась мимо на полной скорости, раскачиваясь из стороны в сторону, с включенными мигалками и пронзительно воющей сиреной. Я спустился с дерева и подошел к автостраде. Водители не останавливались подобрать меня, и я кричал и размахивал руками, думая о стремительно удаляющейся «скорой помощи». В ней находился Эйбел, настоящий Эйбел. Я знал это и хотел помочь ему.
Я проснулся.
– Баки?
Кто-то гладил меня.
– Попробуй еще раз.
Я подумал, что этот сон лучше моего сна про кроны деревьев и запруженную транспортом автостраду, моего сна про Лесную битву.
Глава 39
ЖАЖДА
Время от времени мы с Вистаном встречали на дороге людей, спасающихся бегством от остерлингов. Мы доброжелательно заговаривали с ними, и хотя сведения о неприятеле, которыми они располагали, не заслуживали доверия, мы охотно их выслушивали. Тем утром навстречу нам попался привлекательный молодой человек, худой и смуглый, который упал на колени перед нами.
– Сэр! Сэр! Нет найдется ли у вас лишнего куска хлеба? Я не ел уже два дня и три ночи.
Облако припала к земле, и я спешился.
– Сообщи мне какие-нибудь ценные сведения, и я накормлю тебя досыта. Ты из Целидона?
– Моя родина здесь, – неохотно ответил он.
– В таком случае тебе следовало бы обратиться за помощью к своим соотечественникам. Разве ты не можешь работать?
Он поднялся на ноги, смущенный.
– Я пастух. Только… только…
Сухие кусты у обочины зашуршали, и я понял, что за нами наблюдают.
– Только я в жизни не видел такого животного, сэр.
– И больше никогда не увидишь.
Вистан указал пальцем:
– Откуда у тебя этот шрам?
– От стрелы. Иногда люди крадут у нас скот – во всяком случае, пытаются украсть.
– Несомненно, сам ты ни разу не переправлялся через реку, чтобы украсть скот в Целидоне, – сказал я.
– Вы что, убьете меня за это? Сейчас?
Я помотал головой.
– Мои дети, сэр, и жена. Они ничего не ели. Ни сегодня, ни вчера. Может, вы дадите нам что-нибудь, сэр, что-нибудь съестное, и скажете, какие животные ваши? Я никогда больше не украду у вас ни одной головы скота. Никогда в жизни. – Он с надеждой заглянул мне в глаза.
– Где сейчас твое стадо?
– У них, которые живут за горами. Я никогда больше пальцем не притронусь к вашим животным и не стану драться с вашими пастухами. Клянусь ветром и травой!
– Если я дам тебе что-нибудь сейчас. Что-нибудь поесть.
Он снова повалился на колени, простерев вперед руки. Вряд ли ему доводилось просить подаяния раньше; у него плохо получалось.
Я велел ему встать.
– Скажи своей жене и детям выйти. Я9 их не обижу, и я хочу взглянуть на них.
Она была высокой и грациозной, смуглее мужа, с глазами цвета неба на восходе луны. Мальчикам-погодкам было около пяти и четырех лет.
– У меня нет еды, – сказал я, – но я обеспечу тебя и твою семью пропитанием, коли ты его заработаешь. За мной следует рыцарь. Ты знаешь, кто такой рыцарь?
Он кивнул, не очень уверенно.
– Мужчина вроде меня, с разрисованным щитом. У него на щите изображены леопарды. Скажи ему, что ты разговаривал со мной, с сэром Эйбелом.
– С сэром Эйбелом, – повторила женщина.
– Правильно. Пообещай ему то же самое, что пообещал мне. Скажи, что будешь сражаться с людьми из-за гор в наших рядах, если он накормит всех вас и даст тебе оружие.
Он ухмыльнулся и потер руки.
– Они следуют за нами по пятам, сэр Эйбел, – сказала женщина.
Я пообещал, что она и дети будут в безопасности с нами, коли ее муж согласится сражаться на нашей стороне.
Мы встретили первых в полдень – небольшой отряд, очевидно дозорный. Облако бросилась вперед, и я с толком использовал свою новую тетиву, с сожалением вспоминая о тетиве Парки. Они бежали в разные стороны, мы поднялись на вершину горы и увидели авангард остерлендского войска – сотню всадников, полчище голодных копьеносцев и двух слонов. Облако подцепила рогом одного слона и подбросила в воздух; люди и оружие посыпались с него, словно камни со склона горы. Остальные обратились в бегство, а мы вернулись к нашему собственному авангарду и послали вестника предупредить Арнтора, что враг близко.
В тот день нам пришлось туго. Широкая бесплодная пустыня – идеальное место для кавалерии, но у нас с рыцарем Леопардов было мало коней, да и находились они не в лучшем состоянии. Всадники каана обошли нас с флангов и нанесли удар по нашей стене из щитов, едва ее не сокрушив, а когда я верхом на Облаке вылетел вперед, беспорядочно отступили, чтобы переформироваться позади своей пехоты. Наши лучники славно потрудились, и каждая следующая атака стоила неприятелю значительных потерь в людской и конной силе. Когда мы отразили последнюю, остерлингские пращники осыпали нас градом камней. Мы пошли в наступление, и враг предпринял ожесточенную контратаку, пользуясь уже хорошо знакомой нам тактикой.
Мы с рыцарем Леопардов сражались пешими перед стеной из щитов, и хотя мучимый жаждой меч, раздобытый для меня Баки, уступал Этерне, он жадно пил кровь, шаг за шагом увлекая меня вперед в поисках жизни, которую ему было предназначено пресечь.
– Я старался не отставать от вас, – впоследствии сказал мне рыцарь Леопардов, – и все остальные тоже. Они могли поспеть за мной, но не за вами.
– А я еле поспевал за своим собственным мечом.
Он рассмеялся:
– Но все-таки поспевали, сэр Эйбел. Как Гильф?
– Он выживет, я уверен, если мы не позволим ему участвовать в боях, покуда он не оправится. С Гильфом сейчас Вистан, и я буду спать рядом с ним.
– Вы думали, он неуязвим. – Это был не вопрос, а спокойное утверждение.
– Да, пожалуй, – согласился я.
– Ранить можно любого – любого. В том числе и вас.
– Я уже понял, что меня можно убить.
По правде говоря (а я на протяжении всего своего повествования старался говорить правду, Бен, какой она виделась мне тогда), я ожидал нападения той ночью. Остерлинги, думал я, постараются вынудить нас принять бой. Здесь меня ввела в заблуждение моя неосведомленность относительно хода боевых действий в первые дни войны и битвы на склонах Солнечной горы, последовавшей позже. Я не участвовал в них и потому не извлек из них уроков, в отличие от каана.
Остерленд потерпел поражение от Целидона (несомненно, казавшееся сокрушительным) в битве Пяти Смертей – битве, унесшей жизни отца и братьев нынешнего каана и приведшей последнего к власти. Он произвел перегруппировку войск, разбил Целидон на горных перевалах и стал продвигаться вперед со своей армией, питавшейся человечиной и готовой к сражению в любых условиях – сражению, которое, как он твердо верил, должно было стать последним.
В результате состоялась Лесная битва, ход которой не контролировал ни каан, ни Арнтор. В конце концов каан одержал победу, но его лагерь был разграблен и предан огню, и война, казавшаяся почти завершенной, превратилась в затяжную. Он обошел Арнтора с флангов, захватил Кингсдум и Тортауэр, разграбил оба, устроив жестокую резню, и тем самым восстановил престиж, потерянный в Лесной битве; но Арнтор снова и снова отказывался принять бой. Отступая под натиском противника на юг, потом на запад и снова на юг, Арнтор сдал Огненную гору, снова захватил и снова сдал по моему настоянию, опять отступил и теперь вернулся с новыми силами, показав себя опасным и упорным врагом. Ночная атака могла бы вылиться в хаотическое неуправлямое столкновение вроде Лесной битвы; и даже если бы Остерленд победил, он скорее рассеял бы наши войска, нежели уничтожил.
Ничего этого я не знал, когда лежал, прислушиваясь к затрудненному дыханию Гильфа и думая, достаточно ли хорошо промыл его рану. И зная, что он в любом случае может умереть.
– Эйбел?
– Да, – откликнулся я. – Я здесь.
– Ухо востро.
– Они идут?
Я сел. Поблизости стрекотало какое-то насекомое. В отдалении часовые поочередно выкрикивали номера своих постов, проверяя, все ли на месте и бодрствуют. Облако спала; ей снились слоны и усеянные звездами луга.
– Ухо востро, – повторил Гильф.
– В чем дело? – спросил я.
Анс беспокойно пошевелился во сне.
– Хозяин, – пробормотал Гильф. – Он идет.
Насекомое прекратило стрекотать, и часовые умолкли.
Ветер больше не шуршал в сухих кустах и не шумел среди голых скал; и в наступившей колдовской тишине я понял, что Гильф прав. Кто-то огромный – много превосходящий своими размерами и Хеймира, и даже Шилдстара – покинул место, откуда своим единственным оком наблюдал за Скаем и Митгартром. Его вороны летели перед ним, и их всевидящие глаза служили ему глазами. Его волки трусили за ним по пятам, чуя кровь, еще не окрасившую воды Гринфлада. Я задрожал от страха и плотнее закутался в плащ. Гильф спал, но прошел не один час, прежде чем я сумел заснуть.
Мне снились пираты каана, и они стояли у меня перед глазами, когда я пробудился. Храбрая кровь вытекает первой, говорим мы, имея в виду, что человек, однажды получивший ранение, уже никогда больше не сражается отважно. Несомненно, в этой поговорке, как во многих других, есть доля правды, но я никогда не считал ее хорошим советчиком. Чем старше человек, тем осторожнее он становится, но это не зависит от того, был он ранен или нет; воинственный пыл Воддета остудила пресыщенность кровью врагов, а не полученные раны.
Каково это – быть могучим и сильным мужчиной, как Воддет, – и спать с женщиной в полтора раза больше тебя, с женщиной, которая с легкостью переламывает копья? Каково это – спать с любой женщиной, коли на то пошло? Дизири являлась ко мне в человеческом обличье так давно.
Пытаясь отвлечься от этих мыслей, я встал и надел старый шлем. Гильф представился моему взору спящим зверем гораздо больших размеров, чем казался прежде, но по-прежнему раненым; никакой силы не осталось в челюстях, еще недавно давивших людей, точно крыс.
На следующий день мы выступили в путь в походном порядке и достигли реки незадолго до полудня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68