Волфовиц пообещал «покончить» со странами, поддерживающими терроризм. Администрация предупредила всех, кто захотел услышать, что им предстоит определиться – с Америкой они или против нее. В разгар поисков внешнего врага сатирическая газета «Онион» съязвила: «Президент Буш обратился к Усаме Бен Ладену с просьбой создать государство, на которое США могли бы напасть»(50).
Буш не спешил одергивать воинственных советников, терпеливо выжидая удобного момента для начала военной акции. Однако его «твердокаменный» реализм принадлежит прошлому. Эта политика действенна в тех регионах, где по-прежнему принята традиционная доктрина безопасности, например в Северо-Восточной Азии; однако она мало что может предложить остальному миру. В Европе геополитические разграничительные линии исчезли навсегда. Латинская Америка и Юго-Восточная Азия стремятся к региональной интеграции, а не к балансу сил. Во всех этих регионах правит многосторонность, потому-то к Америке с ее манерой к месту и не к месту демонстрировать самостоятельность отношение настороженное.
Реализм Буша неприменим и для урегулирования кризиса на Ближнем Востоке, в том самом регионе, из которого ныне исходит основная угроза безопасности Соединенных Штатов. Терроризм коренится не в геополитических противоречиях, а в социальных и религиозных разногласиях. Хотя большинство населения на Ближнем Востоке не поддерживают терроризм, там сильны антиамериканские настроения, а многие режимы сталкиваются с угрозой исламского экстремизма. Политическую жизнь Ближнего Востока невозможно разделить на черное и белое; ближневосточные государства просто вынуждены проводить политику балансирования, то поддерживая Америку, то старательно от нее дистанцируясь. Точно так же и Америка, когда находит для себя удобным, снисходительно относится к режимам, оказывающим помощь террористам, – например, к Палестинской автономии. Схожие социально-политические катаклизмы ожидают и Африку, проблемы которой проистекают из религиозной и этнической розни, нищеты и антисанитарии, а не из традиционного геополитического соперничества. В развивающихся регионах войны неминуемы, но чаще всего они будут принимать форму локальных этнических и гражданских конфликтов, в которых, по словам Буша, Америка участвовать не желает. Иными словами, как ни старайся администрация Буша примирить свой суровый реализм с реальностью, этот поход сегодня воспринимается как анахронизм.
Чрезмерная «реалистичность» мешает администрации сформулировать принципы нового американского интернационализма. Реализм остается весьма привлекательным для широкой публики. Его легко понять, поскольку он описывает мир в терминах «друг» и «враг». И в силу этого черно-белого подхода к глобальным проблемам он без труда находит себе политическую поддержку. Периферийные угрозы, новая доктрина безопасности – окружающая среда, миротворчество, здравоохранение, экономическое развитие – Америки не касаются, она вполне может без них обойтись. Внимания нации достойны исключительно серьезные угрозы; когда таковые возникают, они приковывают к себе внимание публики, готовой жертвовать собой во имя отечества.
Но снова – мир гораздо сложнее, чем пытается изобразить эта схема. В нынешнем усложнившемся мире политика «шаг вперед – шаг назад» недопустима. Реализм и вправду может послужить основанием нового американского интернационализма, но результат окажется не слишком удачным с учетом стоящих перед страной проблем. Вопрос заключается не в том, участвовать или нет в международной деятельности, а в том, как участвовать и до какой степени вовлекаться в международные дела. С этой точки зрения у американских лидеров нет иного выбора, кроме как разделить с электоратом его осторожный подход к внешней политике. Соединенные Штаты существуют в мире, где разграничительные линии стерты, враги и союзники неясны, а главные организаторы террористических актов против Америки скрылись в горах, прежде чем отдать приказ своим подручным. В этом мире не так-то просто подобрать определения. Единственный выход – отвечать на политическое двуличие четко сформулированной концепцией.
Переосмысление природы внешних обязательств государства имеет крайне важное значение. История вновь преподносит нам полезный пример. Вильсон не смог привести США к членству в Лиге Наций не потому, что стремился распространить влияние Америки на другие государства, но по причине природы этого влияния, обязывающей самое Соединенные Штаты. Сенат категорически отказался налагать на страну такие обязательства. По контрасту, Франклин Делано Рузвельт преуспел во вступлении в ООН потому, что согласно Уставу ООН обязательства Америки оставались «размытыми», а их осуществление зависело от интерпретации. В отсутствие главного противника Америка не желает быть бабочкой на булавке.
Буш, как и Клинтон до него, не усвоил этот урок. Оба полагались на союзы, основанные на принципах строгих международных обязательств. Подобные союзы допустимы в Северо-Восточной Азии, где геополитические разграничительные линии продолжают разделять даже страны-партнеры, например Южную Корею и Японию. А происходящее ныне в Европе, где не осталось разграничительных линий, расширение НАТО способно создать те же политические «мели», на которые наткнулся (и затонул) корабль Лиги Наций. Если Буш намеревается вывести американские войска с Балкан, ему придется долго объяснять, зачем он подписал договоры об оборонительных гарантиях с десятком и более стран, вступающих сегодня в НАТО. США скорее задержатся в Европе, если последняя будет действовать самостоятельно, чем если они окажутся перед необходимостью оказывать помощь стране, которую не сразу найдешь на карте. Испытывая пределы нового американского интернационализма, Буш должен все время помнить слова Рузвельта о том, что меньше значит больше. Лучше обеспечить рабочий минимум, нежели из последних сил стремиться к недостижимому максимуму.
Американская спесь и высокомерие усложняют задачу формирования более четкого интернационализма. Соединенные Штаты столкнулись с вызовом, перед которым спасовали многие великие державы: им предстоит признать возвышение новых центров силы и добровольно поделиться своим влиянием. Одно из главных препятствий на этом пути – внутренняя политика. Из опасения проявить слабость и сговорчивость политики не рискуют, ведь конкуренты всегда наготове, с обвинениями в предательстве национальных интересов. Американское государство, именно по причине своей давней подозрительности к мировым делам, может приноровиться к новому положению быстрее и легче других. Но американская элита и широкая публика привыкли к гегемонии, из чего можно сделать вывод, что Америка и впредь будет стремиться к сохранению господствующего статуса. Буш и его преемники тем самым, рано или поздно вынуждены будут сформулировать кредо нового интернационализма, при этом они не забудут «подкормить» и застарелую приверженность односторонним действиям. Формулирование национальной стратегии с добровольным, не под влиянием союзников и партнеров, облегчением собственного бремени – весьма удачный дипломатический ход.
Формирование нового типа либерального интернационализма подразумевает не только «выправление» идеологии, но и приведение к общему знаменателю различных культур и интересов американских регионов. Прошлое Америки свидетельствует о том, что изоляционистские и «односторонние» настроения свойственны всем без исключения штатам. Отдельные регионы нельзя назвать ни безоглядно изоляционистскими, ни безоговорочно самостоятельными. Скорее, изоляционизм, как в либеральном, так и в либертарианском вариантах, и стремление к односторонним действиям коренятся в так называемом «американском кредо». Их значимость в конкретном регионе определяется доминирующими политическими и экономическими силами. Поэтому голоса изоляционистов и приверженцев односторонности различимы и в современном политическом дискурсе. К этим голосам будут время от времени прислушиваться по идеологическим и практическим соображениям. Вызов состоит в том, чтобы нейтрализовать эти экстремистские течения посредством региональных коалиций и умеренного интернационализма, обезоруживающего сторонников той и другой традиций.
Региональные связи, на основе которых формируются интернационалистские коалиции, продолжают оставаться нестабильными. Интернационалистский альянс Севера и Юга, сконструированный Рузвельтом, распался в 1970-е годы вследствие Вьетнамской войны и борьбы за гражданские права. Юг – антикоммунистический, милитаристский, консервативный; Север – прогрессивный и склонный к антимилитаризму. После Вьетнамской войны началась «разрядка», временно нейтрализовавшая политические последствия распада альянса. Но с возобновлением «холодной войны» в 1980-х годах региональные связи вновь приобрели принципиальное значение.
Президент Рональд Рейган создал новую коалицию Севера и Юга, призванную послужить основой милитаризации страны. Этот новый региональный альянс зиждился на антикоммунизме, экономическом процветании, которое обеспечивалось притоком военных заказов, и поддержкой свободы торговли. Более либеральный Север сомневался в необходимости «ястребиной» политики Рейгана, получал меньше прибыли, чем Юг и Запад, и даже пережил период экономического упадка. С перемещением экономической жизнеспособности и населения из «ржавых штатов» в «солнечные штаты» в том же направлении мигрировала и свободная торговля(51).
Завершение «холодной войны» и всплеск экономической активности принесли десятилетие процветания, на протяжении которого региональные интересы чаще всего совпадали. Подъем экономики нейтрализовал действие протекционистских тарифов. С учетом того, что оборонный сектор промышленности никак не мог прийти в себя после распада СССР, а федеральное правительство наслаждалось размерами государственной казны, некоторое увеличение военных расходов ни у кого не вызвало возражений. Войны за освобождение Кувейта от иракской оккупации и за установление мира на Балканах вызвали горячие дебаты в Конгрессе, незначительные совокупные потери двух победоносных кампаний усилили в обществе поддержку интернационализма. А после террористических атак на Нью-Йорк и Вашингтон нация единодушно поддержала военную акцию возмездия.
В этих условиях альянс между Севером и Югом, сконструированный Рейганом, пережил исчезновение «империи зла», ради борьбы с которым он, в сущности, и создавался. Он послужил на благо Республиканской партии, обеспечив победу Джорджа У. Буша на президентских выборах в ноябре 2000 года. Словно вспомнив о заре американской истории, Юг и внутренние районы Запада выказали себя более консервативными, более реалистичными и готовыми поверить в популистские обещания Буша, тогда как Север и прибрежный Запад, более либеральные и более идеалистические, поддержали Альберта Гора.
Столкновения региональных культур и интересов регионов будут в ближайшие годы только усиливаться – отчасти по причине того, что регионы Америки расходятся все дальше друг от друга политически. В Новой Англии традиционно примерно равное число республиканцев и демократов. К примеру, в 1985 году штаты региона (Мэн, Вермонт, Нью-Гемпшир, Массачусетс, Род-Айленд и Коннектикут) делегировали в Конгресс четырнадцать демократов и десять республиканцев. В 2001 году те же самые штаты были представлены семнадцатью демократами, пятью республиканцами и одним независимым конгрессменом. Сегодня в Новой Англии все труднее отыскать сторонников республиканцев. Обратное верно для горного Запада. В 2001 году Монтана, Невада, Айдахо, Юта, Вайоминг, Колорадо, Аризона и Нью-Мексико делегировали в Конгресс семь демократов и семнадцать республиканцев (сравни с показателями того же года для Новой Англии). Несмотря на растущее население региона, на горном Западе сложно найти демократически настроенных избирателей. Подобные тенденции грозят подорвать региональную внепартийную коалицию, что, безусловно, является не слишком приятной новостью: еще Рузвельт заметил, что подобные коалиции жизненно необходимы для формирования и поддержания либерального интернационализма. Вместо консенсуса центристов американские лидеры рискуют обнаружить региональные противоречия и ощутить «внутреннее» давление, которое будет подталкивать их либо к изоляционизму, либо к практике односторонних действий.
Экономические интересы регионов также не совпадают. Основной торговый партнер Северо-Востока – Европа, Среднего Запада – Канада, Запада – Азия; товарооборот же Юга фактически в равных долях распределяется между Европой, Азией, Мексикой, Канадой. Региональные различия являются следствием подобного распределения товаров, их усиливают экономические базы конкретных регионов и влияние политики на промышленный и сельскохозяйственный секторы, а также на сектор услуг.
И, как повелось со времени основания конфедерации, несовпадающие экономические интересы штатов не только ведут к торговым войнам, но и оказывают воздействие на стратегические обязательства Америки на международной арене.
Застаивающаяся экономика и высокий уровень безработицы усугубляют региональные противоречия. Камнем преткновения чаще всего выступает свобода торговли. Финансовое сообщество и Интернет-сектор Северо-Востока и прибрежного Запада настаивают на либерализации коммерции. Текстильная же и легкая промышленность, равно как и автомобильная и сталелитейная отрасли, а также самолетостроение требуют протекционистских мер. Американские автомобильные концерны теряют рынок по причине все возрастающего импорта, поэтому они вынуждены сокращать рабочие места. На состоянии компании «Boeing» сказался отток пассажиров с авиалиний после терактов 2001 года. Не случайно президент Буш, одержав победу на выборах 2000 года в Западной Виргинии и почти победив в Пенсильвании, выступил в марте 2002 года с инициативой резко увеличить таможенные тарифы на импорт стали, чтобы защитить американских литейщиков. Аграрный сектор делится на зерновые штаты Среднего Запада, поддерживающие свободу торговли, и цитрусово-сахар-ную Флориду, которая выступает против. Даже беглый взгляд обнаруживает существенные региональные противоречия.
Регионы также расходятся во мнениях относительно использования военной силы, как с экономической, так и с культурной точек зрения. Юг наиболее милитаризован, значительная часть его населения выбирает армейскую службу в качестве профессии. Поданным на 1998 год население южных штатов составляло 35% от населения США в целом, при этом среди призывников южане составили 43 %(52). На Юге расположено множество военных баз. Территория южных штатов составляет примерно 25% от территории США, зато на ней находится 36% американских военных сооружений(53). Кроме того, Юг получает наибольшую выгоду от военных заказов: в 2000 финансовом году 45% военных контрактов было передано заводам и лабораториям южных штатов(54).
Отсюда следуют важные политические выводы. В годы президентства Клинтона армия отстранилась от Демократической партии. Во-первых, президент в молодости отказался воевать во Вьетнаме. Во-вторых, военным не нравились его отношение к проблеме гомосексуализма в армии и длительные зарубежные командировки, в которые президент отправлял американских солдат. В-третьих, социологические опросы выявили идеологические разногласия: армия привержена консервативным ценностям, тогда как Демократическая партия исповедует ценности либеральные(55).
Республиканцы не преминули воспользоваться этим отчуждением армии от демократов. Одним из первых шагов президента Буша стало обещание ввести оплату за участие в парадах. Министр обороны Рамсфелд сначала насторожил военных, выступив с инициативой реформ, но вскоре отказался от своих намерений. Республиканцы также поддерживали и поддерживают неодобрительное отношение Пентагона к миротворческим и гуманитарным миссиям. В годы президентства Клинтона военные постоянно жаловались на то, что им не дают выполнять прямые обязанности. Новая оборонительная доктрина и война с терроризмом сулят военным как увеличение финансирования (в начале 2002 года президент Буш объявил об увеличении оборонного бюджета на 48 миллиардов долларов), так и государственную поддержку их негативного отношения к «несущественным» операциям наподобие миротворческих.
Усилия Буша задобрить армию как нельзя лучше соответствуют популистским традициям аграрного Юга и внутреннего Запада. Население этих регионов поддерживает увеличение расходов на оборону и выказывает приверженность интернационализму, когда у страны появляется серьезный соперник – нацистская Германия, императорская Япония или Советский Союз(56).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60