- Он может оказаться даже священником, - сказал Корш. - Или молодежным лидером.
- Или полицейским, - добавил я. - Вполне возможно, что он может быть кем-то из них. Или всеми тремя одновременно.
- Вы думаете, что он меняет свой облик? - спросил Корш.
Я пожал плечами.
- Думаю, не надо упускать из виду все три варианта. Корш, я хочу, чтобы вы проверили наши картотеки, не привлекался ли какой-нибудь полицейский, служитель церкви или обладатель водительских прав к уголовной ответственности за изнасилование.
Корш остолбенел.
- Я знаю, это большая работа, поэтому я переговорил с Лоббесом из руководства Крипо, и он собирается оказать нам некоторую помощь. - Я посмотрел на свои часы. - Криминальдиректор Мюллер ожидает вас в отделе ВС-1* через десять минут, поэтому вам пора идти.
______________
* Полицейский архив.
- О девушке по фамилии Ханке нет никакой информации? - спросил я Дойбеля, когда Корш ушел.
- Мои люди обыскали все. Железнодорожные насыпи, парки, пустыри. Дважды протралили канал Тельтов. Больше мы ничего не можем сделать. - Он закурил и ухмыльнулся. - Она уже мертва. Все это знают.
- Я хочу, чтобы вы расспросили всех жителей в том районе, где она пропала. Поговорите с каждым, да, именно с каждым, включая школьных подруг девушки. Может быть, кто-нибудь что-то видел. Возьмите с собой несколько фотографий, это поможет людям вспомнить.
- Разрешите заметить, комиссар, - недовольно произнес он, - что такой черной работой занимаются ребята из полиции охраны общественного порядка.
- Эти дубы могут арестовывать пьяниц и мелких хулиганов, - сказал я. А для такой работы нужны мозги. Это все.
Дойбель смял окурок в пепельнице с таким выражением, что я понял: он желал бы, чтобы вместо пепельницы там была моя физиономия, а потом с видимым нежеланием отправился выполнять мой приказ.
- Лучше не говорите ничего плохого об Орпо при Дойбеле, комиссар, предупредил Беккер. - Он дружок Думми Далюега. Она оба служили в Штеттинском добровольческом полку, это - полувоенная организация бывших солдат, созданная после войны для того, чтобы уничтожить большевизм в Германии и защитить германские границы от вторжения поляков. Курт Думми Далюег возглавляет Орпо.
- Спасибо, я читал его личное дело.
- Когда-то он был хорошим полицейским. Но сейчас он просто отбывает свое дежурство и убегает домой. Эберхард Дойбель хочет от жизни только одного - дожить до пенсии и дождаться того момента, когда его дочь вырастет и выйдет замуж за управляющего местным банком.
- В Алексе таких много, - сказал я. - У вас ведь тоже есть дети, Беккер?
- У меня сын, комиссар, - произнес он с гордостью. - Норфрид. Ему скоро два.
- Норфрид? Истинно германское имя.
- Это все моя жена, комиссар. Она поклонница идей доктора Розенберга и очень хорошо разбирается во всех арийских тонкостях.
- А как она относится к тому, что вы работаете в полиции нравов?
- Мы не часто говорим с ней о моей работе. Для нее я просто полицейский.
- Тогда расскажите мне об этих осведомителях - сексуальных извращенцах.
- Когда я работал в отделе М-2 - надзор за публичными домами, - мы использовали только одного или двух осведомителей, - объяснил он. - Но отделение Майзингера, занимающееся гомосексуалистами, постоянно обращается к ним за помощью. Он целиком зависит от осведомителей. Несколько лет назад существовала организация гомосексуалистов под названием "Лига друзей", в которой было около тридцати тысяч членов. Так вот, Майзингер сумел достать список их всех и до сих пор время от времени обращается к кому-нибудь из этого списка за нужной ему информацией. У него также имеются конфискованные подписные листы на порнографические журналы и список издателей. Можно обратиться к кому-нибудь из них. Затем существует "чертово колесо" рейхсфюрера Гиммлера. Это электрический вращающийся каталог, в который внесены тысячи и тысячи имен, комиссар. Посмотрим, может быть, из этого что-то получится.
- Как у какой-нибудь цыганки-гадалки.
- Говорят, что Гиммлер - большой специалист по этим делам.
- А кто же за всем наблюдает? Куда разлетелись эти пташки после того, как бордели были закрыты?
- По массажным кабинетам. Если хочешь развлечься с девушкой, сначала подставь ей свою спину для растирания. Кун - это босс отдела М-2 - особо их не донимает. Может, спросим нескольких массажисток, не приходилось ли им в последнее время делать массаж какому-нибудь пижону?
- Думаю, лучше всего начать с массажных кабинетов.
- Нам потребуется ордер Е, то есть ордер, предъявляемый при розыске пропавших.
- Сходите и возьмите его, Беккер.
На лице Беккера, верзилы с маленькими невыразительными голубыми глазками, редкими соломенными волосами и вытянутым, как у собаки, носом, сияла вечная ухмылка. Лицо циника, что вполне соответствовало его натуре.
Посчитав, что трясти владельцев массажных кабинетов еще рано, мы решили нагрянуть сначала к торговцам порнухой, и прямо из Алекса отправились к Галлийским воротам.
Высокое серое здание "Венде-Хаус" находилось недалеко от городской железной дороги. Мы поднялись на верхний этаж, и Беккер, со своей неизменной ухмылкой на лице, пинком открыл одну из дверей.
Когда мы вошли в комнату, чопорный коротконогий толстяк с моноклем и усами, сидевший на стуле, поднял голову и нервно улыбнулся.
- А, господин Беккер! - произнес он. - Входите, входите. Вы привели с собой друга. Отлично.
В комнате было тесно и пахло затхлостью. Груда книг и журналов лежала вокруг письменного стола и шкафа. Я взял один журнал и начал его листать.
- Привет, Гельмут! - ухмыльнулся Беккер, беря другой. Перелистывая страницы, он удовлетворенно хмыкал.
- Помощь не нужна, господа? - спросил человек по имени Гельмут. - Если вы ищете что-нибудь особенное, скажите мне. Не стесняйтесь.
Он откинулся на стуле, достал из кармана своего замызганного серого жилета табакерку и открыл ее щелчком грязного большого пальца. Затем сунул щепотку табака в ноздрю, издавая при этом такие звуки, которые оскорбляли слух, так же как валявшиеся повсюду печатные издания оскорбляли глаз.
В журнале, который я просматривал, среди неприличных фотографий очень низкого качества мне попалась статья, написанная с таким расчетом, чтобы у мужчин при чтении отрывались пуговицы на ширинках. Если верить этой статье, молодые немецкие медсестры отдаются мужчинам бездумно, как обыкновенные бродячие кошки.
Беккер швырнул свой журнал на пол и поднял другой.
- "Брачная ночь девственницы", - прочел он.
- Это не в вашем вкусе, господин Беккер, - сказал Гельмут.
- А "История Дилдо"?
- Неплохо.
- А "Изнасилованная в подземке"?
- Вот это - то, что вам надо. Здесь есть фотографии девицы с самой сексуальной попкой, какую я когда-либо видел.
- А ты не так уж мало их повидал, правда, Гельмут?
Заглядывая Беккеру через плечо, пока тот внимательно разглядывал фотографии, человек скромно улыбался.
- Тот тип красоток, которые живут по соседству, правда?
Беккер фыркнул.
- Если ты живешь по соседству с собачьей будкой.
- О, очень остроумно, - засмеялся Гельмут и начал протирать свой монокль.
Неожиданно от его лысины, которую он безуспешно пытался скрыть, отделилась длинная и совершенно прямая прядь каштановых волос и, словно одеяло, свешивающееся с кровати, нелепо зависла над его прозрачным красным ухом.
- Мы ищем человека, который любит уродовать молодых девушек, - сказал я. - У вас есть какие-нибудь журналы, в которых публикуется то, что интересует людей с подобными извращениями?
Гельмут улыбнулся и грустно покачал головой.
- Нет, боюсь, что нет. Нас мало интересуют читатели с садистскими наклонностями. Мы предпочитаем, чтобы животными инстинктами и бичеванием занимались другие.
- Как бы не так! - насмешливо сказал Беккер.
Я подергал дверцу шкафа, но он был заперт.
- А что хранится здесь?
- Несколько документов. Коробка с мелочью. Бухгалтерские книги... Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.
- Откройте его.
- Правда, господа, здесь нет ничего интересного... - Слова замерли на его губах, когда он увидел в моей руке зажигалку. Я щелкнул зажигалкой и поднес пламя снизу к журналу, который читал. Он сгорел медленным синим пламенем.
- Беккер, сколько, по-вашему, стоит этот журнал?
- О, они очень дорогие, комиссар. Каждый стоит не менее десяти рейхсмарок.
- В этой крысиной норе этого добра наберется, пожалуй, на пару тысяч.
- Запросто. Жалко будет, если все это сгорит.
- Я надеюсь, все застраховано.
- Вы хотите посмотреть, что в шкафу? - спросил Гельмут. - Нужно было просто попросить. - Он протянул Беккеру ключ, а я выбросил тлеющие клочья журнала в проволочную корзину для бумаг.
В верхнем ящике лежала только коробка с мелочью, но в нижнем мы нашли еще одну стопку порнографических журналов. Беккер взял один и перевернул скромную обложку.
- "Жертвоприношение девственницы", - прочел он название не первой странице. - Посмотрите, комиссар.
Он показал мне несколько фотографий, на которых уродливый старикашка в старомодном неуклюжем парике сладострастно истязал девушку, по внешнему виду - старшеклассницу. Полосы от ударов его трости на ее голых ягодицах выглядели очень натурально.
- Это омерзительно, - сказал я.
- Вы не понимаете, я просто распространитель этих журналов, а не их издатель, - сказал Гельмут, сморкаясь в грязный носовой платок.
Одна фотография представляла особый интерес. На ней обнаженная девушка, связанная по рукам и ногам, лежала на алтаре, словно приготовленная для жертвоприношения. Из ее влагалища торчал огромных размеров огурец. Беккер в ярости взглянул на Гельмута.
- Но ты все знаешь! Кто это издает?
Гельмут ничего не ответил, тогда Беккер схватил его за горло и стал бить по лицу.
- Не бейте меня, прошу вас.
- Тебе, наверное, это нравится, ты, чертов извращенец! - рычал Беккер. Ярость его возрастала с каждым ударом. - Давай рассказывай все, а то попробуешь вот это. - Он выхватил короткую резиновую дубинку из кармана и ткнул ею Гельмута в лицо.
- Это Полица! - закричал Гельмут.
Беккер сдавил руками его лицо.
- Повтори!
- Теодор Полица. Он фотограф. Держит студию на Шифбауердам, рядом с Театром комедии. Он тот, кто вам нужен.
- Если ты нам наврал, Гельмут, - Беккер поводил дубинкой по щеке Гельмута, - мы вернемся сюда. И не только спалим всю твою порнуху, но и тебя самого. Надеюсь, ты это хорошо понял. - Он оттолкнул его от себя.
Гельмут приложил носовой платок к своим кровоточащим губам.
- Да, - сказал он, - я все понял.
Когда мы снова оказались на улице, я сплюнул в канаву.
- Во рту какой-то мерзкий привкус, тебе не кажется? Как я рад, что у меня нет дочери, правда рад.
Я хотел бы сказать, что согласен с ним, но это было бы неправдой.
Мы поехали в северном направлении.
Какие в этом городе общественные здания! Своими огромными размерами они напоминают серые гранитные скалы. Их строили такими большими, чтобы они внушали людям мысль о важности государства и незначительности человека в сравнении с ним. Эти дома демонстрировали, как росло и крепло дело национал-социализма. Трудно не испытывать благоговейного страха перед правительством, любым правительством, занимающим такие грандиозные здания. А эти длинные, прямые, широкие проспекты, соединяющие один район с другим! Казалось, они проложены только для того, чтобы по ним маршировали колонны солдат.
Быстро справившись с неприятными ощущениями в желудке, я попросил Беккера остановить машину у магазина на Фридрихштрассе, где продавались готовые мясные блюда, и купил себе и ему по тарелке чечевичной похлебки. Пристроившись у одной из маленьких стоек, мы наблюдали, как берлинские домохозяйки выстраивались в очередь за колбасой, кольца которой лежали на длинном мраморном прилавке, словно ржавые рессоры какого-то гигантского автомобиля, или свешивались с кафельных стен огромными связками, будто перезревшие бананы.
Хотя Беккер и был женат, он не потерял интереса к женщинам и все время, пока мы ели, отпускал замечания, находившиеся на грани приличия, по поводу почти каждой женщины, входившей в магазин. Кроме того, от моего внимания не ускользнуло, что он прихватил с собой несколько порнографических журналов. Беккер даже не пытался их прятать. Как это возможно? Бьешь человека по лицу, разбиваешь ему в кровь губы, угрожаешь резиновой дубинкой, называешь грязным подонком и тут же прихватываешь с собой несколько его грязных книжонок! Впрочем, для сотрудников Крипо это была обычная вещь.
Мы вернулись в машину.
- Вы не знаете, кто такой этот Полица? - спросил я.
- Я с ним встречался, - ответил он. - Что о нем сказать? Да так, дерьмо, прилипшее к вашему ботинку.
Старинное здание Театра комедии на Шифбауердам, увенчанное башней и украшенное гипсовыми тритонами, дельфинами и обнаженными нимфами, располагалось на северном берегу Шпрее. Студия Полицы находилась поблизости, в подвале.
Мы спустились вниз по лестнице на несколько ступенек и оказались в длинном проулке. У дверей в студию нам встретился мужчина, одетый в кремовую куртку, зеленые брюки и шелковый галстук лимонного цвета. В петлице торчала красная гвоздика. Чувствовалось, что он не жалеет времени и денег на свою внешность, но из-за полного отсутствия вкуса выглядел он как цыганская могила.
Одного взгляда на нас Полице было достаточно, чтобы понять: мы явились сюда не пылесосы продавать. Бегун он был никудышный - слишком тяжелая задница, чересчур короткие ноги и, очевидно, очень слабые легкие. Но к тому времени, когда мы сообразили, что произошло, он успел отбежать метров на десять.
- Вот сволочь! - выругался Беккер.
Голос разума, должно быть, подсказывал Полице, что, пытаясь убежать, он совершает большую глупость - мне и Беккеру ничего не стоило поймать его, но страх, по-видимому, заглушал этот голос или делал его слишком хриплым, что вызывало у Полицы такую же неприязнь, как я и Беккер.
Но Беккер не слышал ни хриплого, ни какого другого голоса. Он заорал, чтобы Полица остановился, и бросился в погоню ровным и мощным бегом. Я пытался не отставать от него, но уже через несколько прыжков он намного опередил меня. Еще несколько секунд, и он бы поймал беглеца.
В следующее мгновение я увидел у него в руке пистолет, длинноствольный "парабеллум", и закричал, чтобы они оба остановились.
Полица почти сразу же застыл на месте. Он начал поднимать руки, как бы пытаясь защитить уши от грохота выстрела, и, поворачиваясь, рухнул на землю. Кровь и жижа обильно полились из входного отверстия в глазу или того, что от него осталось. Мы стояли над трупом Полицы.
- Что с тобой? - выговорил я, задыхаясь. - У тебя мозоли? Тебе что, ботинки жмут? Или ты думал, у тебя дыхалки не хватит? Послушай, Беккер, я на десять лет тебя старше, но догнал бы его даже в водолазном костюме.
Беккер вздохнул и замотал головой.
- Боже мой, извините, комиссар, - сказал он. - Я хотел слегка задеть его.
Он недоуменно посмотрел на свой пистолет, как будто не веря, что из него только что убили человека.
- Задеть? Куда ты целился, в мочку уха? Послушай, Беккер, когда хочешь ранить человека, если ты, конечно, не Билл из Буффало, целься в ноги, а не пытайся причесать его пулей. - Я растерянно огляделся, ожидая, что соберется толпа, но проулок был пуст. Я кивнул на его пистолет. - Что за пушка?
Беккер поднял свой пистолет.
- Артиллерийский "парабеллум".
- О, черт, ты слышал когда-нибудь о Женевской конвенции? Да им можно нефтяные скважины бурить.
Я велел ему позвонить и вызвать машину для перевозки трупов. Пока он отсутствовал, я осмотрел студию Полицы.
Смотреть было почти не на что. Набор непристойных снимков висел на просушке в фотолаборатории. Коллекция хлыстов, цепей, наручников и алтарь вместе со свечами - тот же, что и на фотографии девушки с огурцом. Несколько стопок журналов, какие я видел у Гельмута. Ничего указывающего на то, что Полица убил пятерых школьниц.
Выйдя из студии, я увидел, что Беккер вернулся в сопровождении сержанта полиции. Оба стояли и разглядывали труп Полицы, будто двое мальчишек, рассматривающих дохлую кошку в канаве, а сержант даже ткнул труп в бок носком сапога.
Я услышал, как полицейский произнес:
- Прямо в "окно". - Это было сказано почти с восхищением. - Никогда бы не подумал, что там столько желе.
- Ну и грязи тут, а? - сказал Беккер без особого энтузиазма.
Когда я подошел, они взглянули на меня.
- Машина выехала? - Беккер кивнул. - Хорошо. Свой рапорт можешь написать позже. - Я обратился к сержанту: - Пока не придет машина, останьтесь рядом с трупом, сержант.
Он вытянулся.
- Есть, комиссар.
Я повернулся к Беккеру:
- Ну что, налюбовался на свою работу?
- Комиссар... - протянул Беккер.
- Тогда пошли.
Мы вернулись к машине.
- Куда едем?
- Я бы хотел проверить парочку этих массажных салонов.
- Ивона Вылезинска - это то, что нам нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31