Дэн Нижински направился к своему столу, однако, сделав несколько шагов, внезапно остановился и повернулся к присяжным, как будто то, что он собрался сказать, только что пришло ему в голову, хотя я могла бы поклясться, что и этот прием, и вообще все выступление были тщательно и многократно отрепетированы и опробованы.
— И еще одно, о чем я забыл упомянуть. Убийца, иметь дело с которой приходится нам здесь, не совсем обычная женщина...
— Возражаю! Ваша честь, — подал голос, поднимаясь с места, Натан Бейлфорд, — окружной прокурор навешивает ярлыки на мою подзащитную. Она не убийца.
— Возражение принято.
— Ее имя, Мэгги Брэдфорд, известно всему миру, но это не та женщина, которую вы видите по телевизору, ибо телевидение подает нам придуманные, вымышленные образы, но не правду. Она вовсе не так мила, как ее голос, не так очаровательна, как ее мелодии, не так милосердна и добра, как слова ее песен.
Не забудьте отделить Мэгги Брэдфорд, певицу и автора песен, звезду, от реальной, истинной Мэгги Брэдфорд, женщины, сидящей перед вами по обвинению в совершении ужасного, отвратительного преступления.
Не идите на поводу у навязанного вам средствами массовой информации и окутанного ореолом славы образа.
Настоящая Мэгги Брэдфорд имела доступ к оружию. Настоящая Мэгги Брэдфорд знала, как спустить курок. Настоящая Мэгги Брэдфорд без раздумий отняла жизнь у другого человека. Почему? Потому что ей позволено все. Потому что она звезда.
Я заканчиваю. Когда звезда падает, то, пронзая атмосферу, вспыхивает, а потом гаснет. Для Мэгги Брэдфорд, уважаемые леди и джентльмены, члены бюро присяжных, такой атмосферой являетесь вы. Вы — охранители и воплощение правосудия, и благодаря вам она никогда не засияет снова. Не должна засиять снова.
Глава 94
Следующим выступил Натан Бейлфорд, который с красноречием и страстью, не уступающими красноречию и страсти прокурора, изложил точку зрения защиты. На протяжении обеих речей меня не оставляло ощущение, что они говорят о ком-то другом. Чувство изолированности, разобщенности с миром, появившееся в тот самый момент, когда меня обвинили в убийстве Уилла, вернулось снова.
— Окружной прокурор нарисовал здесь весьма непривлекательный портрет. Портрет хладнокровной убийцы, — негромким, глуховатым голосом начал мой защитник. — Точнее, это отвратительный и жуткий портрет, и вполне точный, когда речь заходит об убийцах. Но он не имеет никакого отношения к Мэгги Брэдфорд, в чем вы убедитесь, когда услышите рассказы ее друзей, коллег и ее самой.
Я выпрямилась и, взяв ручку и листок бумаги, быстро написала записку Барри: «Мы ведь договорились, что я не буду давать показания. И я не буду!»
Он тут же настрочил ответ: «Отлично. Тогда скажи, почему ты застрелила Уилла!»
Я снова: «Нет. Не могу».
Боже, сколько раз я говорила им, что не стану выступать в суде, не стану давать показания. Я просто не могла это сделать. У меня были на то свои причины, и я знала, что не открою рот даже в том случае, если мне будет грозить пожизненное заключение.
Глава 75
— Мистер Шеппард?
— Слушаю.
— Мистер Шеппард, меня зовут Норма Брин, и я звоню вам из Нью-Йорка. Вы, вероятно, не знаете, кто я...
— Ошибаетесь, мисс Брин, я знаю, кто вы. Вы расследуете убийство моего брата. Здешние газеты тоже много пишут об этом деле. Чем могу помочь?
— Видите ли, в вещах Уилла я обнаружила вашу записку. Совсем ничего не значащая. Странно, что ее не выбросили. Содержание таково: «Иди к черту, Уилл!» Можете рассказать, что вы имели в виду? По какому поводу ее написали? И еще меня интересует, почему ваш брат ее сохранил.
На другом конце провода молчали.
— Да, думаю, что могу кое-что объяснить. Уилл хотел, чтобы я принял участие в одном задуманном им деловом предприятии. Я в то время находился в Штатах, и он попросил меня приехать к нему домой. Я отказался.
— А вы всегда пользовались такими выражениями в общении с братом?
— Другого языка он не понимал. Мы никогда не были близки. Скажу откровенно, мой брат — сумасшедший ублюдок. Боюсь, что другой рекомендации он не заслужил. Добавлю только, что Уилл не из числа уважаемых мной людей.
Норма уже знала, что братья не поддерживали близких отношений. И все-таки...
— Пожалуйста, расскажите мне о нем. Конечно, вам, наверное, тоже нелегко...
Палмер Шеппард рассмеялся.
— У вас много времени? История довольно долгая и началась давно.
— Со временем у меня проблем нет, — уверила его Норма. — Лишь бы пошло на пользу.
— Не знаю, насколько то, что я вам расскажу, пригодится в расследовании. Полагаю, у вас уже сложилось общее впечатление. Знаете, я, наверное, прилечу, если возникнет такая необходимость. Честно говоря, я очень сочувствую Мэгги Брэдфорд. Вы даже представить не можете, как мне ее жаль.
— Вы очень любезны. И я обязательно попрошу о таком одолжении, если обстоятельства не оставят другого выбора.
— Вот и хорошо. Знаете, я допускаю, что Мэгги могла убить его. Удивительно только, что никто другой не сделал это раньше.
— Можете объяснить почему?
— Мне ничего не известно об их браке. Я намеренно старался держаться подальше. Но Уилл был самим дьяволом, мисс Брин. Хуже человека трудно представить. Буду откровенен: тот, кто застрелил его, оказал человечеству большую услугу. Я знаю это абсолютно точно.
Глава 96
Суд шел. Очень-очень медленно. День за днем, неделя за неделей. Нудно, утомительно.
После того как на двадцатый день завершились показания свидетелей, Барри и Натан навестили меня в тюрьме. Мне совсем не хотелось их видеть.
Я знала, зачем они пришли — надавить на меня, добиться объяснений, алиби, получить то, чего я не могла им дать.
— Расскажи, что ты знаешь о Палмере, — попросил однажды Барри, когда мы сидели в комнате для свиданий.
Вопрос в некоторой степени застиг меня врасплох. Странное начало разговора. При чем здесь Палмер Шеппард?
— А что рассказывать? Брат Уилла, вот и все. Они практически не поддерживали отношений. Я видела его всего-то раза два. Он выразил мне соболезнования... на свадьбе.
— Ты не знаешь, он был близок со своими тетями?
— По-моему, не так близок, как Уилл.
Должно быть, что-то в моем ответе привлекло их внимание, потому что Барри сразу взглянул на меня, и глаза у него стали грустные.
— Значит, тебе известно о Вэнни и Уилле? Почему же ты ничего не сказала нам? Почему нам приходится вытягивать такие факты из Палмера Шеппарда?
Злость копилась слишком долго, и, пожалуй, пришла пора немного спустить пар.
— Я ничего не знаю, хотя, признаюсь, о чем-то догадывалась. Барри, чего вы от меня добиваетесь?
Он посмотрел на меня твердо, не отводя глаз:
— Нам нужно знать правду, Мэгги. Она бывала в твоем доме? Я говорю о Вэнни.
— Только один раз. — Я вздохнула, вспомнив день, когда это случилось. — На нашей свадьбе. Очень красивая женщина, младшая сестра его матери. Ты ведь и сам там был Барри. Ты тоже ее видел. Уилл так и не смирился с тем, что мать бросила его в детстве.
— Да уж! — воскликнул Натан. — Он приводил в дом других женщин? Таких, кого вы не знали?
— Никогда. Да я бы и не позволила.
— Тогда еще один вопрос, Мэгги, — сказал после паузы Натан. — Вы никогда не замечали за Уиллом никаких странностей? Были ли случаи, когда он позволял себе непозволительное? И помните, Мэгги, вы должны доверять нам. Никаких секретов быть не может. Момент слишком ответственный. Мы обязаны знать все, что может знать сторона обвинения.
Если я и колебалась с ответом, то всего лишь мгновение. Мне не нравилось то, какое направление принял наш разговор.
— Нет. Мне нечего вам сказать. И с какой стати я буду о чем-то умалчивать?
Барри покачал головой:
— Ты лжешь нам, Мэгги. Черт бы тебя побрал! Ты разбиваешь мне сердце.
— Клянусь, что... — прошептала я.
Да, конечно, я лгала. Всегда говорила правду, но...
— Кто?!
Барри повысил голос. Раньше он никогда не кричал на меня. И таким злым я тоже никогда его не видела. У него даже выступили вены на лбу и шее.
— Пожалуйста! Барри, не надо! Не заставляй меня... Его лицо стало вдруг почти белым. Барри закрыл и медленно открыл глаза. Перевел дыхание.
— Ну конечно...
Впервые я увидела слезы в его глазах. Барри посмотрел на меня с такой нежностью и жалостью, что я поняла — сердца рвутся у нас обоих.
— О Боже... конечно. Уилл и Дженни, да? Он пытался добраться до нее?
Я поднялась и позвала охранника.
— Отведите меня в камеру. Сейчас же отведите меня в камеру!
Мы ушли. Я не сказала им больше ни слова. Потому что не могла и не хотела втягивать дочь во все это.
Глава 97
— Обвинение вызывает Питера О'Мэлли.
Услышав эти слова, громко произнесенные в зале открытых заседаний, я побледнела. Вообще-то чувство постоянного беспокойства и страха уже становилось чем-то привычным. Шел двадцать девятый день слушаний, и хорошего за это время было совсем мало.
Вопреки настойчивым возражениям защиты судья Сассман все же разрешил Нижински предъявить свидетельство о смерти Филиппа Брэдфорда. Теперь окружной прокурор пытался разыграть очередную карту, которой стала для него смерть Патрика О'Мэлли.
Никакой особенной для себя выгоды он извлечь не мог — разве что намекнуть на мою ответственность, бросить на меня тень подозрения. Но я знала, что именно этого и добивался Питер. Бросить тень, оживить старые слухи, досадить мне.
Странно, но судья распорядился очистить зал от зрителей. Питер дал согласие выступить с показаниями, но только при условии, что заседание будет закрытым. Уж не знаю, как его адвокату удалось убедить судью пойти навстречу требованию свидетеля.
Я ничего не понимала. Почему и от кого надо защищать Питера? Но вскоре многое прояснилось.
Выступление О'Мэлли-младшего заняло, казалось, вечность — мои защитники выдвинули не менее сотни возражений, — но суть его сводилась к следующему.
— Мистер О'Мэлли, вы являетесь членом учреждения, называемого Озерный клуб?
— Да.
— Этот клуб расположен в Бедфорд-Хиллз? Неподалеку от Гринбрайер-роуд?
— Верно.
— Сколько человек являются его членами?
— Около пятисот.
— И чем они занимаются? Гольф, теннис, плавание, обеды и танцы по вечерам?
— Да.
— Но при этом клуб предоставляет и кое-что еще, не так ли?
— Существуют дополнительные услуги. Для отдельных членов.
— То есть эти дополнительные услуги доступны не всем членам, а только избранным?
— Можно и так сказать.
— Вы входите в число этих избранных?
— Входил.
— Кто еще?
— Не называя имен, скажу так: это все известные люди.
— И какие же услуги предоставляет им клуб?
— По большей части обеспечивает место для встреч. Условия для обсуждения различных вопросов, в том числе финансовых.
— А после встреч?
— Э... развлечения. Не всегда, но иногда.
— Понятно. Какого рода развлечения? Вы можете их охарактеризовать?
— В основном развлечения сексуального плана.
— Уточните, пожалуйста.
— Клуб поставляет девушек или, если требуется, молодых парней.
— Проституток?
— Я бы не назвал их проститутками.
— Их задача — развлекать членов клуба, и они получают плату за свои услуги?
— Да.
— "Как розу ты ни назови..." М-да. Скажите, мистер О'Мэлли, вы живете в Бедфорд-Хиллз?
— Нет. На Манхэттене и на западном побережье.
— Тем не менее вы являетесь членом Озерного клуба?
— Да.
— И вы тоже участвовали в тех вечеринках, о которых мы только что говорили?
— Да.
— Как это получилось?
— Мой отец, Патрик О'Мэлли, играл в клубе большую роль. После его смерти членство перешло ко мне.
— Он тоже принимал участие в описанных вами развлечениях?
— Да.
— То есть спал с молоденькими девушками?
— Да.
— У Патрика О'Мэлли были отношения с Мэгги Брэдфорд?
— На протяжении нескольких месяцев. Может быть, пары лет.
— У вас есть сводный брат?
— Да. Они жили вместе.
— Можете ли вы сказать, что Патрик О'Мэлли и Мэгги Брэдфорд были влюблены?
— Мой отец говорил, что да.
— Тем не менее он не отказался от членства в Озерном клубе?
— Нет.
— И не перестал спать с девушками?
— Об этом мне ничего не известно.
— Знала ли миссис Брэдфорд о ночных развлечениях в клубе и о том, что Патрик О'Мэлли участвовал в них?
— Да.
— Откуда вы это знаете?
— У нее были фотографии моего отца по крайней мере с двумя девушками.
— Вот как? У нее были фотографии?
— Я нашел их в ее спальне. В их спальне. Уже после смерти отца. Помогал собирать его бумаги. На этих фотографиях...
— Спасибо, но нам не нужны подробности. По крайней мере сейчас. Что думала миссис Брэдфорд по поводу этих снимков?
— Не знаю. Она мне не говорила.
— А что вы о них думали?
— Для сына всегда шок, когда он видит отца в такой ситуации.
— Разумеется. Однако вы не удивились?
— Нет.
— А теперь скажите, мистер О'Мэлли, как умер ваш отец?
— Не знаю.
— Не знаете? Разве такое возможно?
— Он умер на яхте. Причина, как предполагают, сердечный приступ.
— Как предполагают? Он находился на яхте один?
— Нет. С ним была миссис Брэдфорд.
— И больше никого?
— Больше никого. Яхту нашла береговая охрана. Миссис Брэдфорд рассказала им, как он умер.
— И ей поверили?
— Очевидно.
— Скажите, мистер О'Мэлли, вы были знакомы с Уиллом Шеппардом?
— Да.
— Можете ли вы сказать, что состояли с ним в дружеских отношениях?
— Мы общались.
— Вы вели с ним какие-то дела?
— Да.
— Ага. Уилл Шеппард был членом Озерного клуба?
— Да.
— И участвовал в развлечениях?
— Да. Определенно.
— Знала ли об этом Мэгги Брэдфорд?
Питер О'Мэлли ответил не сразу. Он помялся, переменил позу, потом посмотрел на меня. В упор.
— Да, знала. Возможно, именно поэтому она его и убила.
Как я уже сказала, моя защита выдвинула сотню возражений, но я услышала то, что услышала. Несомненно, это услышали и присяжные. Вот так проходил суд, на котором я проигрывала, теряя все, что любила, все, что было мне дорого.
Глава 98
В тот же вечер, после обеда, ко мне пришла Норма Брин. Она приходила часто, и я радовалась ее посещениям, вносившим некоторое разнообразие в мою тюремную жизнь. Мы были примерно одного возраста, выросли в примерно одинаковых условиях и хорошо понимали друг друга.
— Мэгги, мне неприятно это говорить, но я не в восторге от твоих песен, — заявила она с порога вместо того, чтобы сказать «привет».
— Ну ты и дрянь, — улыбнувшись, ответила я. Норма стала моей подругой, и только ей удавалось меня рассмешить.
— Нет, дрянь ты. Не хочешь помогать мне в работе, которая, между прочим, состоит в том, чтобы вытащить тебя из этого зверинца.
Я продолжала улыбаться, хотя тема была не из веселых. Но ведь нельзя же хмуриться и оставаться серьезным несколько недель кряду.
— Не хотелось бы тебя огорчать, но мне не нравится, как ты делаешь свою работу, — сказала я.
— А что? По-твоему, слишком круто, да? Надо сбавить обороты?
Я протянула руку к ее руке. Норма была одинока и свободна, но, возможно, из-за двадцати фунтов лишнего веса мужчины пропускали ее мимо своего внимания. Что ж, это их ошибка. Большая ошибка.
— Что у тебя сегодня? — спросила я, потому что она каждый раз приносила что-то новенькое.
— Хочу попытаться убедить тебя прекратить дурацкую игру в мученицу. Лично мне мать Тереза никогда не нравилась. Послушай, Мэгги, перестань изображать из себя страдалицу.
— Я и есть страдалица. Всегда ею была, с самого детства. Иначе за что бы меня любили? Тут уж ничего не поделаешь.
Норма похлопала меня по руке. Довольно сильно.
— Я люблю тебя, Мэгги. Сама не знаю, как это получилось. И я не одинока в этом чувстве — тебя любят многие. Невероятно, но факт, такой уж ты человек, что не любить тебя невозможно.
Я горько усмехнулась:
— Все меня любят, кроме мужей.
— Ну да, встретились тебе два мерзавца, так что теперь, всю жизнь изображать мученицу? Ты говоришь, ничего не поделаешь? А я скажу иначе: ты, Мэгги, только ты сама можешь себе помочь.
Я вздохнула. Мне было понятно, куда она клонит. О том же постоянно твердили Барри и Натан, но в исполнении Нормы это звучало по-другому.
— Не могу. Пойми, не могу. Может быть, стоило бы попробовать, но... Не хочу, чтобы Дженни давала показания.
— Можешь, — убежденно сказала Норма и вдруг совершенно неожиданно расплакалась.
Я впервые видела, чтобы она давала волю чувствам, — раньше такое казалось невероятным. Я впервые увидела ее слезы и сама, потянувшись к ней, зашмыгала носом.
Какое-то время мы просто сидели, давясь рыданиями, как две старые дуры.
— У меня был разговор с Дженни. Она сказала, что вам надо поговорить. Сказала, что это будет продолжение Паунд-Риджа и что за тобой должок.
Глава 99
Норма Брин приехала в дом Мэгги в последний раз. Она по-прежнему была убеждена, что упустила нечто важное, как упустили, впрочем, и все остальные. Но что? Что?
Милдред Лей встретила гостью у порога и предложила ей чашечку кофе. Алл и играл в гостиной, и Норма с удовольствием воспользовалась возможностью поговорить. Прежде они с Милдред едва успевали перекинуться парой слов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26