Я у них остановился. Подавал машину задним ходом и не заметил вашу девочку.
— Спасибо за то, что доставили ее сюда. Вы очень добры, — холодно поблагодарила я. — А теперь, пожалуйста, уходите. Еще раз спасибо.
Дженни привстала с дивана, на который он успел ее положить.
— Ты могла бы по крайней мере предложить ему кофе. Или что-нибудь еще.
— Мистер Шеппард и так уже сделал для нас достаточно много, и, уверена, у него хватает собственных дел.
— Вы меня знаете? — искренне удивился он.
Подонок.
— Да, мы встречались, — коротко ответила я.
Он недоуменно покачал головой:
— Неужели? Интересно где? За кулисы я не хожу, хотя и слышал, как вы поете. Был на концерте в «Альберт-Холле». Когда там была королева.
— Нет, мы встречались не на концерте. На вечеринке.
— Если так, то я не помню. Вас бы я не забыл. Абсолютно в этом уверен.
Он наклонился и ощупал колено Дженни.
— По-моему, ничего не сломано. Я переломал столько костей, что стал чем-то вроде эксперта по этой части. Тем не менее, если хотите, вызовите врача.
— Я так и сделаю, как только вы уйдете. Спасибо за совет.
Он медленно выпрямился.
— Приятно было познакомиться с тобой, Дженни. Надеюсь, ты скоро поправишься.
Он повернулся к двери.
— До свидания, мистер Шеппард, — сказала моя дочь, и я вдруг подумала, не играет ли она во всем этом какую-то роль.
Подросткам нравится выслеживать рок-звезд, почему бы им не переключиться на спортсменов?
— Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним, — твердо заявила я, когда за гостем закрылась дверь.
Дженни непонимающе уставилась на меня.
— Мама, ты вела себя отвратительно. Как ты могла! О Господи!
Дженни соскочила с дивана, вскрикнула и упала. Похоже, она действительно подвернула ногу. Может быть, Уилл Шеппард поступил правильно, когда принес ее домой. Может быть, на этот раз ошибалась я?
Глава 48
Мой дом располагался по соседству с одним из лучших загородных клубов Уэстчестера — Озерным клубом. Члены Озерного клуба платили астрономические взносы, благодаря которым правление имело возможность нанимать на работу прекрасных поваров и опытных садовников. Его аккуратно подстриженные газоны и уединенные сады напоминали мне Гштаад, Лейк-Форест, Сан-Тропе и другие подобные места, в которых я побывала во время концертных туров по Европе.
В конце сентября меня пригласили в клуб на вечеринку. Это было одно из моих первых возвращений в реальный мир после смерти Патрика.
Запыхавшись, я остановилась на вершине крутой, выложенной булыжником лестницы, которая вела от подъездной дороги к главному входу. Последний большой прием, на котором мне довелось присутствовать, был посвящен открытию «Корнелии», и при мысли о Патрике к глазам снова подкатились слезы.
— Черт! — прошептала я.
«Возьми себя в руки, Мэгги».
Чудесная лужайка оказалась заполненной людьми. Оглядевшись, я заметила бар и небольшой джазовый оркестр. Я здоровалась с теми немногими жителями Бедфорда, с которыми успела познакомиться, и улыбалась другим, чьи имена должны были быть мне известны, но по тем или иным причинам не были. Какой-то бродвейский продюсер отвел меня в сторону и предложил назвать сумму, за которую я готова участвовать в его шоу. Мне ничего не оставалось, как ответить, что предложение льстит моему самолюбию, но говорить о возвращении на сцену пока преждевременно. Я пообещала позвонить ему, когда буду готова. Тем не менее он не отступал, и меня начало охватывать знакомое ощущение беспокойства.
Все происходило слишком быстро. «Вот что случается с затворниками, когда они возвращаются в мир, — подумала я. — Черт, не надо было сюда приходить».
Извинившись, я решила прогуляться по саду, примыкавшему к принадлежавшему клубу скаковому полю. Мне было не по себе, я чувствовала себя дурой, изгнанницей, неудачницей, ненормальной. Такое часто случалось со мной в детстве, когда высокий рост и заикание мешали моему общению с мальчиками.
Тишина и покой сада, напоенный ароматами воздух позволили немного расслабиться. Так-то лучше.
— "Расставанье с надеждой, нет горше прощанья... но любовь ты можешь обрести..."
Мои слова. Кто-то прошептал их у меня за спиной, и я круто повернулась на голос.
Передо мной стоял Уилл Шеппард.
Я вздрогнула.
Глава 49
Я сделала шаг назад, но не очень большой. Странно, но в этом чудесном саду при свете дня он не показался ни таким уж отвратительным, ни опасным.
— Прошу извинить за то, что нарушил ваше уединение, но мне хотелось бы узнать, чем я обязан столь холодному приему, который вы оказали мне, когда я принес вашу дочь.
Моему удивлению не было предела. Ну не может же он быть настолько туп.
— Вы действительно ничего не помните?
Он покачал головой, и солнце заиграло в белокурых вьющихся прядях.
— Не представляю, о чем вы говорите. Расскажите. Пожалуйста.
— Костюмированный бал у Тревелинов в Лондоне. Вы предложили мне отправиться с вами домой. Вы изъявили желание... быть со мной. Вели себя очень грубо. Даже нет, гораздо хуже, чем грубо.
— Не по... — Он остановился и хлопнул себя по лбу. Лицо залилось краской. — О Боже... Вот черт. Вам придется простить меня. Я был пьян и, возможно, перебрал с наркотиками. В общем, полный идиот.
— Вы были отвратительны, — добавила я. — Так что не забывайте об этом. Приятно было увидеться. Прощайте.
Я повернулась и пошла к клубу.
Он бросился за мной.
— Но сейчас я не пьян, не под кайфом и лишь немного идиот. Пожалуйста, поговорите со мной. Это очень важно. Для меня. Пожалуйста. Думаю, что смогу объяснить свое поведение.
— Но есть ли у меня желание слушать?
— Справедливо. Конечно, я получил по заслугам, но, повторяю, я действительно почти ничего не помню.
Несколько секунд я молча смотрела на него. На нем был слегка помятый льняной костюм. Волосы отливали золотом. Надо признать, Уилл Шеппард был красивым мужчиной.
— Я лишь хочу сказать, — с искренностью, в подлинность которой мне не хотелось верить, продолжал он, — что для меня, как и для многих, вы настоящее вдохновение. Когда вы пели на концерте в честь королевы, мне казалось, что вы поете для меня. Знаю, это не так, но такое у меня было чувство. Вы тронули меня, и за это я очень вам благодарен.
Я невольно повернулась к нему.
— О какой песне вы говорите? О «Расставании с надеждами»?
— О ней и о других. Мне ведь нравятся все, ну по крайней мере большинство. У меня тогда был трудный период, настоящая черная полоса. Вы напомнили мне о том, что жизнь не кончается, если теряешь любовь. Что ее можно обрести заново.
— Да. И что? Обрели? — спросила я.
На его лице появилось грустное выражение, и я вдруг подумала, что он ведь тоже человек.
— Нет, боюсь, что нет. Слишком многое испорчено. Да и после провала в Рио...
— А что случилось в Рио?
Впервые за время разговора он улыбнулся. Это было что-то.
— Вы серьезно ничего не знаете?
— Боюсь, что нет. В тот раз, на балу у Тревелинов, я уже говорила, что не отношусь к поклонникам спорта. У меня нет альбома с вырезками из газет, посвященными вашим достижениям. В кухне у нас стоит кружка из «Макдоналдса» с Майклом Джорданом, и это, пожалуй, единственный экземпляр нашей спортивной коллекции.
— Ну и слава Богу, — сказал он.
Улыбка немного потускнела, но все же осталась на лице.
Некоторое время мы оба молчали. «Он застенчив, пожалуй, даже робок, — подумала я. — Не знает, что еще сказать, не находит темы для продолжения разговора».
«Господи, Мэгги, не начинай все сначала. Даже не думай. Тебе только этого сейчас не хватает».
— Мне пора возвращаться. Извините, но меня ждут.
— Надеюсь, с тем, кто вас ждет, ничего не случится, верно? Давайте просто немного прогуляемся, хорошо? Обещаю вести себя примерно, как и подобает отставному джентльмену.
Я замялась, не найдя что ответить.
— Мне уже пора. Видите ли...
— Не уходите. Пожалуйста. Знаете, вчера за обедом мы как раз о вас и говорили. Уинни Лоуренс, Джул и я.
— Вот как?
— Да. Они рассказали о Патрике О'Мэлли. Мне очень жаль.
— Это было ужасно.
У меня не было ни малейшего желания развивать тему.
Мы пошли по дорожке, обсаженной соснами, и я с удивлением поймала себя на том, что говорю с ним о самых неожиданных вещах: старой железнодорожной ветке Гарл-Ривер (Уилл оказался знатоком по части железных дорог); о том, насколько Уэстчестер не похож на сельскую Англию; о последнем романе Джеффри Арчера, который мы оба недавно прочли. Уилл вел себя очень корректно, точно школьник с учительницей, и я почувствовала, что ко мне возвращается прежняя застенчивость.
Уилл был очень мил и делал все, чтобы не испортить это впечатление; к тому же, что скрывать, находиться в компании такого красивого мужчины приятно любой женщине.
Взрыв смеха, аплодисменты... Я и не заметила, как мы вернулись к лужайке перед клубом, и посмотрела на часы.
— Невероятно. Мы проговорили более часа. Мне и впрямь надо идти. Сегодня моя очередь готовить. Мне очень жаль, Уилл.
— А вот я нисколько не жалею. Видите ли, сегодня я здесь в качестве почетного гостя. Прощальная вечеринка. Так что мне тоже надо идти.
Прежде чем расстаться, он на секунду взял меня за руку, осторожно притронувшись к локтю, и тут же отпустил.
— Мне это было нужно. Господи, уже и не помню, когда я с кем-нибудь так разговаривал.
— Я тоже, — вырвалось у меня. — Вот видите, мы обменялись секретами.
— Мы могли бы увидеться еще как-нибудь? Я действительно не такой жуткий тип, каким вы меня вообразили.
Я предполагала, что он задаст этот вопрос, и уже приготовила ответ.
— Боюсь, что нет. Для меня это слишком рано.
— Конечно, вы правы. Кроме того, на свете много мужчин, с которыми куда интереснее, чем с бывшим футболистом.
Мне нравилось, что он так говорит о себе, но не было ли сие умаление собственного достоинства частью ритуала обольщения? Ему, наверное, нелегко. Оставить любимое занятие в таком возрасте. Как бы я себя чувствовала, если бы мне пришлось отказаться от пения?
— На свете также много куда более молодых и красивых женщин, — заметила я.
— Мне сейчас нужно нечто более глубокое, чем молодость и красота. Кроме того, вы ведь прекрасны. Разве вам это не известно? Скажите, Мэгги?
— Извините, мне действительно пора.
Возвращаясь домой, я думала, что Уилл Шеппард оказался совсем не таким, каким представлялся мне до сих пор. В нем ощущались незаурядность и сложность натуры. Любопытно.
Глава 50
В Мэгги Брэдфорд было все, что обещали ее песни, и еще многое сверх того. Сама она, похоже, этого не понимала, и все же была очень и очень привлекательной женщиной.
Уилл убедился — только она может спасти его. Он убедил в этом себя, и теперь мечты о ней овладевали им все сильнее. Мэгги становилась наваждением. Он должен увидеть ее еще раз. Ее песни звучали везде и всегда.
Разумеется, Уилл тщательно все спланировал и начал с длинного письма, в котором просил не о встрече, а о понимании. В следующем он подробно рассказал о своей матери, которая оставила его давным-давно, а затем о самоубийстве отца. Он писал, что ее песни помогают ему расслабиться и успокоиться, и просил только об одном: чтобы она ответила, отозвалась.
Ответа не было, и Уилл, как обычно, обратил внимание на других женщин, вымещая на них свою злость и досаду. Ничего такого, что дотягивало бы до уровня Рио, но все же испугаться было от чего. Нью-йоркский оборотень.
Потом, совершенно неожиданно, Мэгги написала ему письмо. Она сказала, что первый шаг на пути к исцелению — это смириться с болью, признать ее. Тогда Уилл позвонил наконец ей и попросил о встрече. В Нью-Йорке. Не обед, всего лишь безобидный ленч.
Они встретились в час дня двенадцатого ноября в Дубовом зале отеля «Плаза». Место было выбрано с таким расчетом, чтобы не вызвать у нее ни малейших подозрений или опасений. Уилл все рассчитал. Он знал, что возьмет над ней верх. Он не мог позволить себе проиграть еще раз.
Он планировал соблазнить ее.
Победить ее.
И не сомневался, что все так и будет.
Глава 51
Прошло полтора месяца, прежде чем я снова увидела Уилла Шеппарда. Несколько раз он писал. Письма открыли даже больше, чем разговор. Я увидела глубину, чуткость и ранимость. Когда Уилл наконец позвонил, я уже была готова встретиться с ним. Всего лишь ленч. Что может быть безобиднее?
Но ленч с Уиллом Шеппардом! Даже в мрачном, полутемном Дубовом зале. Я не сомневалась, что многие женщины дорого заплатили бы за такую возможность. Некоторые из них оказались там, рассматривая нас из-за соседних столиков.
Должна признать, с ним было приятно. Уилл показал себя внимательным кавалером, обаятельным и веселым собеседником. При этом он оставался чутким и ранимым. Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: а не было ли все это отрепетировано заранее?
— Люблю поговорить с людьми, знающими, что такое популярность, — признался Уилл. — Конечно, с теми, у кого голова на месте.
Я потрогала шею.
— С моей все в порядке?
Уилл рассмеялся. Мы оба рассмеялись. Я прекрасно понимала, что он имеет в виду, когда говорит о людях, переживших «звездную болезнь». В какой-то степени это нас объединяло.
— Расскажите мне о Рио, — попросила я, когда мы перешли ко второму блюду. — Нет, лучше расскажите что-нибудь интересное.
Уилл покачал головой:
— Не хочу говорить о себе.
Это тоже было неожиданно и приятно. Главная причина, по которой мне не доставляло удовольствия общение со звездами, заключалась в том, что большинство из них обожали обсуждать только одну тему: самих себя. Я была готова держать пари, что и Уилл из их числа. Приятно иногда ошибиться в человеке.
— Оставим это, — сказал он, делая глоток вина и глядя куда-то в пространство. — Я на пути перемен и надеюсь на лучшее. Как в вашей песне.
— Мне кажется, у вас все получится, — мягко ответила я.
Уилл протянул руку и коснулся моих пальцев. Ему так не хватало понимания и сочувствия. Вообще-то мне доставило большое удовольствие, что ему так нравятся мои песни. Наверное, я хотела, чтобы он говорил и обо мне.
— Помогите мне, Мэгги, — тихо попросил Уилл.
— Как? Как я могу помочь вам?
Он посмотрел на меня так пристально, что у меня вспыхнули щеки.
— Включите меня в свои песни.
* * *
Я поступила иначе. Включила его в свою жизнь. Все получилось само собой. Как будто звезды на небе объединились и решили все за меня.
Он попросил о свидании, попросил так робко, так неуверенно, что я не нашла в себе сил отказать. Уилл сумел дать понять, что для него есть только одна женщина на свете. Только я. Он не позволял себе отвлекаться на другие темы. Смотрел только на меня, слушал только меня, говорил только обо мне.
Вот так и получилось, что я согласилась встретиться с ним снова.
* * *
Вначале было очень романтично. Все шло своим чередом. Неспешно.
Мы даже не целовались до четвертого свидания. И получилось это естественно, у дверей моего дома, когда он прощался со мной. В его поцелуе были нежность и страсть, на которые я не смогла не ответить.
— Не спеши.
Я выставила вперед руку.
Он поцеловал меня снова, и на сей раз поцелуй продлился дольше. Я испытала и наслаждение, и боль. Я хотела его и боялась этого желания. О нем много писали и рассказывали, и мне не очень-то верилось, что такой человек способен исправиться. Тем не менее Уилл так отчаянно стремился стать другим.
Он отстранился первым. Открыл мне дверь и ушел.
Какое-то время я смотрела ему вслед. Потом, когда его спортивная машина исчезла из виду, просто смотрела в темноту. Чувства мои перемешались, но они определенно расцвели новыми красками.
Глава 52
В ту ночь Уилл поехал прямиком на Манхэттен, выжимая из машины более сотни миль в час. Какой молодец! Какая игра! Но к восторгу примешивалась досада. К тому же ему срочно требовалась женщина. Он уже не знал, хватит ли у него терпения продолжать этот медленный танец, это утомительное ухаживание. Уилл просто не привык к такому.
Мэгги оказалась именно такой, какой он представлял ее по песням, искренней и откровенной, но стоила ли она его времени и усилий? Уиллу изрядно осточертело выступать в роли пай-мальчика. Иногда он чувствовал, что, возможно, недостаточно хорош для нее.
Игра в кошки-мышки, подумал Уилл, въезжая в Нью-Йорк. С женщинами все сводится именно к этой игре. Он всегда ловил их — просто одни доставляли чуть больше хлопот, чем другие. В какой-то степени эта игра заменяла ему футбол, хотя и сам футбол был заменителем чего-то.
Ребекка Пост торговала произведениями искусства и жила в большой кооперативной квартире на Восточной Шестьдесят первой улице с видом на мост. Поймать мышку Ребекку оказалось так легко, думал Уилл. Ладно, пусть она и легкая добыча, он уже придумал способ добавить игре остроты.
Проникнуть в ее роскошные апартаменты помог ключ, который ему дала сама Ребекка — стоило только попросить.
Осторожно закрыв за собой дверь, Уилл сделал несколько шагов в глубь темной комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Спасибо за то, что доставили ее сюда. Вы очень добры, — холодно поблагодарила я. — А теперь, пожалуйста, уходите. Еще раз спасибо.
Дженни привстала с дивана, на который он успел ее положить.
— Ты могла бы по крайней мере предложить ему кофе. Или что-нибудь еще.
— Мистер Шеппард и так уже сделал для нас достаточно много, и, уверена, у него хватает собственных дел.
— Вы меня знаете? — искренне удивился он.
Подонок.
— Да, мы встречались, — коротко ответила я.
Он недоуменно покачал головой:
— Неужели? Интересно где? За кулисы я не хожу, хотя и слышал, как вы поете. Был на концерте в «Альберт-Холле». Когда там была королева.
— Нет, мы встречались не на концерте. На вечеринке.
— Если так, то я не помню. Вас бы я не забыл. Абсолютно в этом уверен.
Он наклонился и ощупал колено Дженни.
— По-моему, ничего не сломано. Я переломал столько костей, что стал чем-то вроде эксперта по этой части. Тем не менее, если хотите, вызовите врача.
— Я так и сделаю, как только вы уйдете. Спасибо за совет.
Он медленно выпрямился.
— Приятно было познакомиться с тобой, Дженни. Надеюсь, ты скоро поправишься.
Он повернулся к двери.
— До свидания, мистер Шеппард, — сказала моя дочь, и я вдруг подумала, не играет ли она во всем этом какую-то роль.
Подросткам нравится выслеживать рок-звезд, почему бы им не переключиться на спортсменов?
— Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним, — твердо заявила я, когда за гостем закрылась дверь.
Дженни непонимающе уставилась на меня.
— Мама, ты вела себя отвратительно. Как ты могла! О Господи!
Дженни соскочила с дивана, вскрикнула и упала. Похоже, она действительно подвернула ногу. Может быть, Уилл Шеппард поступил правильно, когда принес ее домой. Может быть, на этот раз ошибалась я?
Глава 48
Мой дом располагался по соседству с одним из лучших загородных клубов Уэстчестера — Озерным клубом. Члены Озерного клуба платили астрономические взносы, благодаря которым правление имело возможность нанимать на работу прекрасных поваров и опытных садовников. Его аккуратно подстриженные газоны и уединенные сады напоминали мне Гштаад, Лейк-Форест, Сан-Тропе и другие подобные места, в которых я побывала во время концертных туров по Европе.
В конце сентября меня пригласили в клуб на вечеринку. Это было одно из моих первых возвращений в реальный мир после смерти Патрика.
Запыхавшись, я остановилась на вершине крутой, выложенной булыжником лестницы, которая вела от подъездной дороги к главному входу. Последний большой прием, на котором мне довелось присутствовать, был посвящен открытию «Корнелии», и при мысли о Патрике к глазам снова подкатились слезы.
— Черт! — прошептала я.
«Возьми себя в руки, Мэгги».
Чудесная лужайка оказалась заполненной людьми. Оглядевшись, я заметила бар и небольшой джазовый оркестр. Я здоровалась с теми немногими жителями Бедфорда, с которыми успела познакомиться, и улыбалась другим, чьи имена должны были быть мне известны, но по тем или иным причинам не были. Какой-то бродвейский продюсер отвел меня в сторону и предложил назвать сумму, за которую я готова участвовать в его шоу. Мне ничего не оставалось, как ответить, что предложение льстит моему самолюбию, но говорить о возвращении на сцену пока преждевременно. Я пообещала позвонить ему, когда буду готова. Тем не менее он не отступал, и меня начало охватывать знакомое ощущение беспокойства.
Все происходило слишком быстро. «Вот что случается с затворниками, когда они возвращаются в мир, — подумала я. — Черт, не надо было сюда приходить».
Извинившись, я решила прогуляться по саду, примыкавшему к принадлежавшему клубу скаковому полю. Мне было не по себе, я чувствовала себя дурой, изгнанницей, неудачницей, ненормальной. Такое часто случалось со мной в детстве, когда высокий рост и заикание мешали моему общению с мальчиками.
Тишина и покой сада, напоенный ароматами воздух позволили немного расслабиться. Так-то лучше.
— "Расставанье с надеждой, нет горше прощанья... но любовь ты можешь обрести..."
Мои слова. Кто-то прошептал их у меня за спиной, и я круто повернулась на голос.
Передо мной стоял Уилл Шеппард.
Я вздрогнула.
Глава 49
Я сделала шаг назад, но не очень большой. Странно, но в этом чудесном саду при свете дня он не показался ни таким уж отвратительным, ни опасным.
— Прошу извинить за то, что нарушил ваше уединение, но мне хотелось бы узнать, чем я обязан столь холодному приему, который вы оказали мне, когда я принес вашу дочь.
Моему удивлению не было предела. Ну не может же он быть настолько туп.
— Вы действительно ничего не помните?
Он покачал головой, и солнце заиграло в белокурых вьющихся прядях.
— Не представляю, о чем вы говорите. Расскажите. Пожалуйста.
— Костюмированный бал у Тревелинов в Лондоне. Вы предложили мне отправиться с вами домой. Вы изъявили желание... быть со мной. Вели себя очень грубо. Даже нет, гораздо хуже, чем грубо.
— Не по... — Он остановился и хлопнул себя по лбу. Лицо залилось краской. — О Боже... Вот черт. Вам придется простить меня. Я был пьян и, возможно, перебрал с наркотиками. В общем, полный идиот.
— Вы были отвратительны, — добавила я. — Так что не забывайте об этом. Приятно было увидеться. Прощайте.
Я повернулась и пошла к клубу.
Он бросился за мной.
— Но сейчас я не пьян, не под кайфом и лишь немного идиот. Пожалуйста, поговорите со мной. Это очень важно. Для меня. Пожалуйста. Думаю, что смогу объяснить свое поведение.
— Но есть ли у меня желание слушать?
— Справедливо. Конечно, я получил по заслугам, но, повторяю, я действительно почти ничего не помню.
Несколько секунд я молча смотрела на него. На нем был слегка помятый льняной костюм. Волосы отливали золотом. Надо признать, Уилл Шеппард был красивым мужчиной.
— Я лишь хочу сказать, — с искренностью, в подлинность которой мне не хотелось верить, продолжал он, — что для меня, как и для многих, вы настоящее вдохновение. Когда вы пели на концерте в честь королевы, мне казалось, что вы поете для меня. Знаю, это не так, но такое у меня было чувство. Вы тронули меня, и за это я очень вам благодарен.
Я невольно повернулась к нему.
— О какой песне вы говорите? О «Расставании с надеждами»?
— О ней и о других. Мне ведь нравятся все, ну по крайней мере большинство. У меня тогда был трудный период, настоящая черная полоса. Вы напомнили мне о том, что жизнь не кончается, если теряешь любовь. Что ее можно обрести заново.
— Да. И что? Обрели? — спросила я.
На его лице появилось грустное выражение, и я вдруг подумала, что он ведь тоже человек.
— Нет, боюсь, что нет. Слишком многое испорчено. Да и после провала в Рио...
— А что случилось в Рио?
Впервые за время разговора он улыбнулся. Это было что-то.
— Вы серьезно ничего не знаете?
— Боюсь, что нет. В тот раз, на балу у Тревелинов, я уже говорила, что не отношусь к поклонникам спорта. У меня нет альбома с вырезками из газет, посвященными вашим достижениям. В кухне у нас стоит кружка из «Макдоналдса» с Майклом Джорданом, и это, пожалуй, единственный экземпляр нашей спортивной коллекции.
— Ну и слава Богу, — сказал он.
Улыбка немного потускнела, но все же осталась на лице.
Некоторое время мы оба молчали. «Он застенчив, пожалуй, даже робок, — подумала я. — Не знает, что еще сказать, не находит темы для продолжения разговора».
«Господи, Мэгги, не начинай все сначала. Даже не думай. Тебе только этого сейчас не хватает».
— Мне пора возвращаться. Извините, но меня ждут.
— Надеюсь, с тем, кто вас ждет, ничего не случится, верно? Давайте просто немного прогуляемся, хорошо? Обещаю вести себя примерно, как и подобает отставному джентльмену.
Я замялась, не найдя что ответить.
— Мне уже пора. Видите ли...
— Не уходите. Пожалуйста. Знаете, вчера за обедом мы как раз о вас и говорили. Уинни Лоуренс, Джул и я.
— Вот как?
— Да. Они рассказали о Патрике О'Мэлли. Мне очень жаль.
— Это было ужасно.
У меня не было ни малейшего желания развивать тему.
Мы пошли по дорожке, обсаженной соснами, и я с удивлением поймала себя на том, что говорю с ним о самых неожиданных вещах: старой железнодорожной ветке Гарл-Ривер (Уилл оказался знатоком по части железных дорог); о том, насколько Уэстчестер не похож на сельскую Англию; о последнем романе Джеффри Арчера, который мы оба недавно прочли. Уилл вел себя очень корректно, точно школьник с учительницей, и я почувствовала, что ко мне возвращается прежняя застенчивость.
Уилл был очень мил и делал все, чтобы не испортить это впечатление; к тому же, что скрывать, находиться в компании такого красивого мужчины приятно любой женщине.
Взрыв смеха, аплодисменты... Я и не заметила, как мы вернулись к лужайке перед клубом, и посмотрела на часы.
— Невероятно. Мы проговорили более часа. Мне и впрямь надо идти. Сегодня моя очередь готовить. Мне очень жаль, Уилл.
— А вот я нисколько не жалею. Видите ли, сегодня я здесь в качестве почетного гостя. Прощальная вечеринка. Так что мне тоже надо идти.
Прежде чем расстаться, он на секунду взял меня за руку, осторожно притронувшись к локтю, и тут же отпустил.
— Мне это было нужно. Господи, уже и не помню, когда я с кем-нибудь так разговаривал.
— Я тоже, — вырвалось у меня. — Вот видите, мы обменялись секретами.
— Мы могли бы увидеться еще как-нибудь? Я действительно не такой жуткий тип, каким вы меня вообразили.
Я предполагала, что он задаст этот вопрос, и уже приготовила ответ.
— Боюсь, что нет. Для меня это слишком рано.
— Конечно, вы правы. Кроме того, на свете много мужчин, с которыми куда интереснее, чем с бывшим футболистом.
Мне нравилось, что он так говорит о себе, но не было ли сие умаление собственного достоинства частью ритуала обольщения? Ему, наверное, нелегко. Оставить любимое занятие в таком возрасте. Как бы я себя чувствовала, если бы мне пришлось отказаться от пения?
— На свете также много куда более молодых и красивых женщин, — заметила я.
— Мне сейчас нужно нечто более глубокое, чем молодость и красота. Кроме того, вы ведь прекрасны. Разве вам это не известно? Скажите, Мэгги?
— Извините, мне действительно пора.
Возвращаясь домой, я думала, что Уилл Шеппард оказался совсем не таким, каким представлялся мне до сих пор. В нем ощущались незаурядность и сложность натуры. Любопытно.
Глава 50
В Мэгги Брэдфорд было все, что обещали ее песни, и еще многое сверх того. Сама она, похоже, этого не понимала, и все же была очень и очень привлекательной женщиной.
Уилл убедился — только она может спасти его. Он убедил в этом себя, и теперь мечты о ней овладевали им все сильнее. Мэгги становилась наваждением. Он должен увидеть ее еще раз. Ее песни звучали везде и всегда.
Разумеется, Уилл тщательно все спланировал и начал с длинного письма, в котором просил не о встрече, а о понимании. В следующем он подробно рассказал о своей матери, которая оставила его давным-давно, а затем о самоубийстве отца. Он писал, что ее песни помогают ему расслабиться и успокоиться, и просил только об одном: чтобы она ответила, отозвалась.
Ответа не было, и Уилл, как обычно, обратил внимание на других женщин, вымещая на них свою злость и досаду. Ничего такого, что дотягивало бы до уровня Рио, но все же испугаться было от чего. Нью-йоркский оборотень.
Потом, совершенно неожиданно, Мэгги написала ему письмо. Она сказала, что первый шаг на пути к исцелению — это смириться с болью, признать ее. Тогда Уилл позвонил наконец ей и попросил о встрече. В Нью-Йорке. Не обед, всего лишь безобидный ленч.
Они встретились в час дня двенадцатого ноября в Дубовом зале отеля «Плаза». Место было выбрано с таким расчетом, чтобы не вызвать у нее ни малейших подозрений или опасений. Уилл все рассчитал. Он знал, что возьмет над ней верх. Он не мог позволить себе проиграть еще раз.
Он планировал соблазнить ее.
Победить ее.
И не сомневался, что все так и будет.
Глава 51
Прошло полтора месяца, прежде чем я снова увидела Уилла Шеппарда. Несколько раз он писал. Письма открыли даже больше, чем разговор. Я увидела глубину, чуткость и ранимость. Когда Уилл наконец позвонил, я уже была готова встретиться с ним. Всего лишь ленч. Что может быть безобиднее?
Но ленч с Уиллом Шеппардом! Даже в мрачном, полутемном Дубовом зале. Я не сомневалась, что многие женщины дорого заплатили бы за такую возможность. Некоторые из них оказались там, рассматривая нас из-за соседних столиков.
Должна признать, с ним было приятно. Уилл показал себя внимательным кавалером, обаятельным и веселым собеседником. При этом он оставался чутким и ранимым. Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: а не было ли все это отрепетировано заранее?
— Люблю поговорить с людьми, знающими, что такое популярность, — признался Уилл. — Конечно, с теми, у кого голова на месте.
Я потрогала шею.
— С моей все в порядке?
Уилл рассмеялся. Мы оба рассмеялись. Я прекрасно понимала, что он имеет в виду, когда говорит о людях, переживших «звездную болезнь». В какой-то степени это нас объединяло.
— Расскажите мне о Рио, — попросила я, когда мы перешли ко второму блюду. — Нет, лучше расскажите что-нибудь интересное.
Уилл покачал головой:
— Не хочу говорить о себе.
Это тоже было неожиданно и приятно. Главная причина, по которой мне не доставляло удовольствия общение со звездами, заключалась в том, что большинство из них обожали обсуждать только одну тему: самих себя. Я была готова держать пари, что и Уилл из их числа. Приятно иногда ошибиться в человеке.
— Оставим это, — сказал он, делая глоток вина и глядя куда-то в пространство. — Я на пути перемен и надеюсь на лучшее. Как в вашей песне.
— Мне кажется, у вас все получится, — мягко ответила я.
Уилл протянул руку и коснулся моих пальцев. Ему так не хватало понимания и сочувствия. Вообще-то мне доставило большое удовольствие, что ему так нравятся мои песни. Наверное, я хотела, чтобы он говорил и обо мне.
— Помогите мне, Мэгги, — тихо попросил Уилл.
— Как? Как я могу помочь вам?
Он посмотрел на меня так пристально, что у меня вспыхнули щеки.
— Включите меня в свои песни.
* * *
Я поступила иначе. Включила его в свою жизнь. Все получилось само собой. Как будто звезды на небе объединились и решили все за меня.
Он попросил о свидании, попросил так робко, так неуверенно, что я не нашла в себе сил отказать. Уилл сумел дать понять, что для него есть только одна женщина на свете. Только я. Он не позволял себе отвлекаться на другие темы. Смотрел только на меня, слушал только меня, говорил только обо мне.
Вот так и получилось, что я согласилась встретиться с ним снова.
* * *
Вначале было очень романтично. Все шло своим чередом. Неспешно.
Мы даже не целовались до четвертого свидания. И получилось это естественно, у дверей моего дома, когда он прощался со мной. В его поцелуе были нежность и страсть, на которые я не смогла не ответить.
— Не спеши.
Я выставила вперед руку.
Он поцеловал меня снова, и на сей раз поцелуй продлился дольше. Я испытала и наслаждение, и боль. Я хотела его и боялась этого желания. О нем много писали и рассказывали, и мне не очень-то верилось, что такой человек способен исправиться. Тем не менее Уилл так отчаянно стремился стать другим.
Он отстранился первым. Открыл мне дверь и ушел.
Какое-то время я смотрела ему вслед. Потом, когда его спортивная машина исчезла из виду, просто смотрела в темноту. Чувства мои перемешались, но они определенно расцвели новыми красками.
Глава 52
В ту ночь Уилл поехал прямиком на Манхэттен, выжимая из машины более сотни миль в час. Какой молодец! Какая игра! Но к восторгу примешивалась досада. К тому же ему срочно требовалась женщина. Он уже не знал, хватит ли у него терпения продолжать этот медленный танец, это утомительное ухаживание. Уилл просто не привык к такому.
Мэгги оказалась именно такой, какой он представлял ее по песням, искренней и откровенной, но стоила ли она его времени и усилий? Уиллу изрядно осточертело выступать в роли пай-мальчика. Иногда он чувствовал, что, возможно, недостаточно хорош для нее.
Игра в кошки-мышки, подумал Уилл, въезжая в Нью-Йорк. С женщинами все сводится именно к этой игре. Он всегда ловил их — просто одни доставляли чуть больше хлопот, чем другие. В какой-то степени эта игра заменяла ему футбол, хотя и сам футбол был заменителем чего-то.
Ребекка Пост торговала произведениями искусства и жила в большой кооперативной квартире на Восточной Шестьдесят первой улице с видом на мост. Поймать мышку Ребекку оказалось так легко, думал Уилл. Ладно, пусть она и легкая добыча, он уже придумал способ добавить игре остроты.
Проникнуть в ее роскошные апартаменты помог ключ, который ему дала сама Ребекка — стоило только попросить.
Осторожно закрыв за собой дверь, Уилл сделал несколько шагов в глубь темной комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26