В этот момент резкие звуки труб возвестили начало боя, и первый ряд с громкими криками рысью ринулся вперед.
Дени стремительно развернул коня. Он не подозревал, как трудно смотреть сквозь узкие прорези шлема. Сначала Дени присматривался ко всему с огромным трудом, а чуть позже (когда он все-таки определил, где находится) никак не мог найти Артура. Он застонал и принялся сыпать проклятиями, сожалея, что не догадался немного походить в шлеме для тренировки. Прямо перед ним разгоралось сражение. Рыцари носились по полю галопом туда и обратно, криками вызывая друг друга на бой. Один воин уже упал на землю, и победитель оттаскивал его в сторону. После минутного размышления Дени осторожно поехал по краю поля в надежде встретить своего друга.
У Артура были свои трудности. Он взял с собой Эрнальда Кузнеца просто для того, чтобы тот был его глазами. Он не хотел признаваться юному оруженосцу Питеру Котсу в своей близорукости, ибо прекрасно знал, что Питер не способен держать рот на замке и не разболтать секрет. Зато был уверен в смиренной, простодушной верности Эрнальда, в его молчаливой преданности своему лорду, какой отличались саксонские вилланы. А кроме того, Эрнальд не задавал лишних вопросов, но охотно делал то, что ему приказывали. «Не спускай глаз с сэра Дени, – наставлял его Артур. – Видишь красные и белые полосы, которые мы нарисовали на его щите в качестве эмблемы? Когда зазвучат трубы, беги впереди меня и покажи, где он».
Он был бы невероятно поражен, если бы знал, что у Эрнальда на уме. Будучи человеком твердых убеждений, Эрнальд вовсе не отказался от мысли убить своего господина. Неудача с наковальней только ненадолго опечалила его. Но пока он обдумывал, основательно и неторопливо, как снова осуществить замысел, тут, словно по заказу, подвернулся этот потешный бой, затеянный с размахом. В сумятице он наверняка сумеет хорошенько стукнуть Артура по голове кузнечным молотом, который прихватил с собой. Он должен всего лишь дождаться подходящего момента. Но между тем было еще дело – проводить Артура на бой с его гостем, тем тихим и приятным иноземцем. Когда протрубили, он заслонил глаза ладонью от солнца и взглянул на то место, где недавно находился Дени. Ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить: щит, разрисованный красными полосами, исчез.
Он задумчиво поскреб подбородок. Артур нагнулся с седла и воскликнул:
– Ну, Эрнальд? Чего ты ждешь? Марш вперед, парень!
– А? Иду, иду, милорд, – отозвался Эрнальд.
Он припустил вперед тяжелыми прыжками. Воины, облаченные в доспехи, вступали в бой друг с другом. Тут двое неслись галопом по полю – их копья с глухим стуком ударились в деревянные щиты. Там другая пара, обломав копья, схватилась за булавы, с жаром атакуя друг друга. Конь без всадника стоял смирно, как и был обучен, пока его хозяин, спешившись, защищался от нападения конного воина. Несколько человек, сломав копья и не добившись результата, прокладывали себе путь к ближайшему форту, чтобы заново вооружиться. Эрнальд замедлил шаг и наконец остановился в растерянности.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – закричал Артур. Обычно он не ругался, но он уже начинал волноваться из-за долгой проволочки. – Где сэр Дени?
– Простите, милорд, – сказал Эрнальд. – Вон там он.
Он вытянул мощную длань. Рыцарь, на щите которого были намалеваны красные и желтые полосы, рысью проезжал мимо. Эрнальд сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Воин остановился и повернул к ним голову, закрытую шлемом.
– Нападайте на него, милорд, – завопил Эрнальд.
Артур поднял щит и крепко зажал копье под мышкой. Он мог только смутно видеть темные, расплывчатые контуры всадника и лошади. Его противник готовился. Они пришпорили коней и помчались галопом навстречу друг другу.
Эрнальд застыл на месте, открыв рот и напряженно раздумывая. Его глаза постепенно наполнялись тревогой и удивлением, когда он увидел, что хозяин промахнулся на добрых три фута, не достав другого рыцаря, и продолжает скакать вперед, направляясь в дальний конец луга. Он сглотнул слюну, яростно почесывая в затылке. Схватив свой молоток, он побежал за Артуром.
Дени уже начал приходить в отчаянье. На лбу у него выступила испарина, и из-за этого стало еще труднее видеть сквозь прорези шлема. Под правой рукой у него зачесалось, а почесать то место не было никакой возможности. Он привстал на стременах, оглядываясь по сторонам и надеясь заметить Артура или сопровождавшего его виллана.
Он услышал приглушенный выкрик:
– Ола! Повернись и защищайся!
В шлеме он с трудом мог разобрать слова. Он опустился в седло. Рыцарь с пергаментным гребнем, похожим на веер, прикрепленный к верхушке шлема, размахивал копьем в дюжине пейсов от него. Убедившись, что привлек внимание Дени, тот закричал:
– Разъедемся подальше, сэр, если не возражаете. – И развернул широким кругом своего коня, крепко удерживая копье при этом маневре.
Дени скрипнул зубами. «Прекрасно, – пробормотал он. – Надо так надо. Бог да поможет нам обоим».
Его охватило полнейшее спокойствие. Он пустил коня рысью, описал полукруг и, когда расстояние между ним и противником показалось ему достаточным, опустил копье, направив его влево через шею лошади. Он вспомнил, чему недавно учил его Хью Хемлинкорт: «Не стискивай в руке копье, дружище! Держи легко, но твердо. Направляй его одним локтем. Смотри на поле боя и к дьяволу все остальное». Он сосредоточился на щите противника, и этот раскрашенный треугольник из дерева и кожи превратился в центр и основу мироздания. Крайняя ограниченность поля зрения теперь помогала Дени, а не мешала. Он бросил коня в галоп и, подавшись вперед, устремился к цели.
При столкновении он почувствовал сильный толчок в спину – в тот момент, когда его отбросило на заднюю луку седла. Правая рука гудела от удара, и он понял, что держит древко не более четырех футов длиной. Копье разлетелось в щепы. Он сморгнул от пота, заливавшего глаза, и увидел, что его противник лежит ничком на утоптанной земле, неподалеку от своего коня.
Чувство огромного облегчения и триумфа переполнило Дени. Он спешился, тихонько приговаривая: «Так-так-так», с усилием перевернул на спину поверженного противника, распутал ремни увенчанного гребнем шлема и, придерживая голову, стянул его, чтобы дать бедняге вдохнуть свежего воздуха. Он застыл как вкопанный, уставившись на лицо барона Эсташа де Грамона, которого видел последний раз в спальне глубокой ночью и не хотел бы увидеть вновь.
Один из шести баронов Пуату. «И мне пришлось с ним сразиться! – в растерянности подумал он. – Ну почему он не мог победить меня?» От ужаса холодный пот заструился у него по спине. С величайшей осторожностью он опустил на землю голову барона. Он направился к коню, но, вдруг опомнившись, отбросил щит с красными и белыми полосами, чтобы Грамон не узнал его, если они снова встретятся. Однако вокруг было еще много воинственно настроенных рыцарей, искавших соперников, и потому он поднял щит барона, украшенный эмблемой из голубых и белых ромбов.
Дени вскочил в седло и поскакал прочь. Однако не смог удержаться и оглянулся назад, хотя для этого ему пришлось повернуться всем корпусом. Он заметил, что кто-то остановил коня подле распростертого тела барона. Довольный, он вновь выпрямился в седле и, к своему ужасу, обнаружил, что несется как раз в гущу ожесточенного сражения, которое вели между собой шестеро рыцарей.
Эту стычку, совершенно неумышленно, затеял именно Артур. Когда, следуя указующему персту Эрнальда, он ринулся на того, кого принял за Дени, и приблизился к нему, то был ошеломлен, рассмотрев на щите противника вместо пяти красных и белых горизонтальных полос несколько красных и желтых. Он невольно отвел копье в сторону, но не рассчитал расстояние и проскочил мимо соперника. В полном замешательстве он подгонял коня коленями и шпорами. Тот перешел в широкий галоп. Слишком поздно Артур увидел маячившие впереди него тени и натянул поводья; его скакун резко свернул и боком врезался в другого коня, чей всадник уже приготовился атаковать кого-то другого. Тот уронил копье, потерял равновесие и с хриплым криком вцепился в Артура, тоже выронившего копье. Мгновение они боролись, тяжело дыша и неразборчиво ругаясь, пока Артуру не удалось высвободить одну руку. Он сжал закованный в броню кулак и нанес противнику сильный удар по затылку, отчего шлем загудел, как колокол. Медленно и величественно рыцарь повалился с седла и приземлился вниз головой у копыт своей лошади.
Третий рыцарь, разгневанный непрошеным вмешательством, сделал выпад и нанес Артуру скользящий удар копьем. Четвертый рыцарь, наблюдавший за этой сценой, с криком: «Позор! Двое против одного» – вступил в бой, а миг спустя с разных сторон подъехали еще трое и с радостными воплями ринулись в драку.
Артур, прикрывшись щитом, схватился за палицу, сдернув ее с луки седла, где она висела, и обменялся парочкой ударов сначала с одним из рыцарей, потом с другим. Это было великолепно! Ничто не могло сравниться с этим! Он расхохотался, вскинул щит, отражая удар, и ответил с равной силой. Схватившись с противником врукопашную, он видел так же хорошо, как человек с нормальным зрением. К нему подъехал еще один рыцарь. Мельком заметив щит, разрисованный голубыми и белыми ромбами, Артур обрушил на него палицу. Рыцарь что-то прокричал ему, схватил его за руку и выдернул из седла. Они упали вместе, продолжая бороться.
Эрнальд наконец догнал хозяина. Он снял с плеча кузнечный молот и, бормоча себе под нос, стал пританцовывать вокруг. Он видел, как Артур вступил в битву с рыцарем, державшим бело-голубой щит, видел, как они вместе упали и покатились по земле, видел, как они расцепились и поднялись на ноги. Он видел, что чужой рыцарь вырвал у Артура его палицу и замахнулся ею, собираясь нанести удар. И он также увидел, что его хозяин подвергается опасности и что на карту поставлена честь поместья Хайдхерст. Он размахнулся кузнечным молотом на длинной рукояти и метнул его.
Молот перевернулся в воздухе один раз. Только это спасло Дени жизнь. Рукоять молота слегка задела его шлем – так человек щелчком смахивает надоедливую мошку, – но этого оказалось достаточно, чтобы Дени без сознания распростерся у ног Артура.
Артур в изумлении уставился на него, а затем с сомнением посмотрел по сторонам. Сражение закончилось: другие победители уже занимались своими пленниками, и Эрнальд с самодовольной ухмылкой подошел поближе.
– Это твой молот? – спросил Артур.
– Ха, милорд, мой.
– Ну и что это значит? Нечего стоять и тупо глазеть на меня. Зачем ты это сделал?
– Да, милорд? Сделал что?
– Молот! Молот! Ты понимаешь, о чем я говорю, черт возьми?
– Эх, милорд, ежели вы сами не знаете, где уж мне.
Артур глубоко вздохнул и стянул шлем, чтобы освежить лицо.
– Почему ты ударил этого рыцаря молотом по голове? – медленно и отчетливо проговорил он.
– Ну, он чуть не убил вас, милорд, вот почему.
– Ясно. Весьма похвально. Премного благодарен. Но, – сурово продолжал Артур, – больше никогда не вмешивайся в поединок между мной и другим рыцарем, пока я не прикажу тебе, пока ты не увидишь, что мне действительно грозит опасность. Понимаешь?
Эрнальд покачал головой.
– Ладно, неважно, – устало сказал Артур и опустился на колени, чтобы снять с лежавшего человека шлем. Когда он стащил его и увидел бледное лицо Дени, у него вырвался крик.
– Дурак! Смотри, что ты натворил!
– Это он, – радостно объявил Эрнальд. – Вы же и хотели с ним драться. Стало быть, все хорошо, что хорошо кончается.
Артур склонился к Дени и с облегчением ощутил у себя на щеке теплое дыхание своего друга.
– Он жив, – сказал он. – Помоги мне поднять его и положить на лошадь, мы отвезем его к палаткам.
Когда они проезжали мимо большого желтого шатра, где находились шеф-герольд и гофмаршал турнира, оттуда выскочил тучный, краснолицый рыцарь – не кто иной, как Эсташ де Грамон. В дикой ярости и ослеплении он едва не угодил под копыта лошади Артура. За ним следовал гофмаршал, Джон де Альбини, и еще один человек, рыцарь с длинным, мрачным лицом и длинными, скорбно повисшими усами.
– Говорю вам, это не тот человек, который меня сразил, черт побери! – рычал де Грамон. – Я подарю ему коня, но он не имеет права требовать мои доспехи или выкуп, и я не собираюсь ему платить.
– Но мой дорогой Эсташ… – начал гофмаршал.
– Обойдемся без лести. Доказательством того, что он морочит вам голову, является факт, что человек, победивший меня, взял мой щит и оставил свой. Вон его проклятый щит, в красно-белую полоску, висит у меня на седле, черт бы его взял. Вы что, не видите?
Артур вежливо вмешался:
– Сэр, простите, но я думаю, что вот человек, которого вы ищете. – Он указал на Дени, который лежал поперек седла своего собственного коня, поддерживаемый Эрнальдом.
– Что за черт! Кто вы такой? – резко спросил де Грамон.
– Я Артур из Хастинджа, а тот человек – мой друг, Дени де Куртбарб. У вас его щит. И это объясняет, почему я не узнал его, когда мы встретились в бою. На вашем гербе, должно быть, изображены лазурные и серебряные ромбы, не правда ли?
Лицо барона окаменело, когда он услышал имя. Он подался вперед и приподнял голову Дени.
– Клянусь Богом, это он, – сказал де Грамон. – Дени из Куртбарба. Трувер. Вот те раз! Будь я проклят.
Веки Дени затрепетали. Он открыл глаза, взглянул в лицо де Грамона, глухо застонал и вновь закрыл глаза.
– Итак, вы его побили, да? – сказал де Грамон. – Поздравляю. Надеюсь, он умрет от ран.
– Сэр, – жестко сказал Артур, – мне не нравятся ни ваши слова, ни ваше отношение.
– Сэр, – ответил де Грамон, – не понимаю, какое вам дело.
Артур вспыхнул.
– Во-первых, это мое дело, так как Дени оказывает мне честь, называя своим другом. И во-вторых, дело каждого рыцаря следить за тем, чтобы соблюдались заповеди кодекса рыцарской чести. Я взываю к вам, сэр Джон. Разве вам не ясно, что Дени надлежит признать победителем этого господина, исходя из его собственного признания по поводу щита?
Де Альбини, поглаживая рукой седую бороду, сказал:
– Все так, но, поскольку он не остался, чтобы принять капитуляцию, он должен согласиться разделить победу с Монтгомери, здесь…
– Я не дам и ломаного гроша ни одному из них, – рявкнул де Грамон. – Тот даже не сражался со мной, а что касается этого трувера, он разрушитель домашнего очага. Змея, негодяй, подлый мошенник, и ему я тоже не дам ни пенни.
– В таком случае, сэр, – сказал Артур, – я берусь преподать вам урок, оставив на вашем теле видимые доказательства того, что мой друг не мошенник, ибо ваши слова недостойны рыцаря или человека чести. – Он потянулся за палицей. – На коня, сэр.
Дени опять открыл глаза.
– Нет-нет-нет, – пробормотал он. – Хватит о чести, ради Бога. Артур, умоляю, уберите палицу. А вы, монсеньор барон, пожалуйста, умерьте свой воинственный пыл. Мне жаль, что я сразил вас. Это была ошибка. Уверяю вас, я за нее заплатил. Я отказываюсь от всех прав на выкуп, которые мог бы предъявить. – Он слабо кивнул Эрнальду, подзывая его. – Эй, помоги мне сесть в седло, – велел он. – Ради Христа, Артур, поедем домой. На сегодня с меня довольно состязаний.
Возвращение домой было очень тихим. Им не о чем было говорить, а Дени все еще немного мутило от удара по голове. Мод и Артур время от времени беседовали, понизив голос. Эрнальд, впав в немилость, ехал в хвосте процессии. За Палборо их пути расходились, и прежде чем проститься, Мод сказала:
– Вы приедете навестить меня завтра? Я должна… Возможно, нам следует кое о чем… Я должна поговорить с вами.
Дени поцеловал ее руку.
– Я приеду, леди, – пообещал он. – Мне необходимо хорошо выспаться ночью, чтобы прийти в себя.
В начале следующего дня Артур кротко напомнил ему о свидании.
– Знаю, – довольно угрюмо сказал Дени. – Я не уверен, что хочу пойти к ней.
– Не хотите идти? Но что случилось? Вы передумали насчет Мод?
– Для начала, я еще ничего не решил насчет Мод.
– Мне казалось, вы просили ее выйти за вас замуж, – с упреком сказал Артур. – А теперь я совсем запутался. Определенно, она думает…
– Я знаю, что она думает. Я действительно просил ее выйти за меня замуж. Но вновь увидев де Грамона… Вся история в целом… заставила меня как следует поразмыслить, – ответил Дени.
Правда, он не добавил того, что именно турнир вновь пробудил в нем сомнения по поводу его отношений с Мод. Если ее пристрастие к рыцарским подвигам вынудит его участвовать в подобного рода предприятиях, то он был совсем не уверен, что сумеет это выдержать. Юная девушка с возвышенным образом мыслей превосходно подошла бы человеку, подобному Артуру. Дени мрачно спрашивал себя, почесывая шишку на затылке, долго ли ему оставаться в живых, следуя подобным идеалам.
– Вы не спросили, – продолжал он, – почему де Грамон был так разгневан и почему он осыпал меня ругательствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Дени стремительно развернул коня. Он не подозревал, как трудно смотреть сквозь узкие прорези шлема. Сначала Дени присматривался ко всему с огромным трудом, а чуть позже (когда он все-таки определил, где находится) никак не мог найти Артура. Он застонал и принялся сыпать проклятиями, сожалея, что не догадался немного походить в шлеме для тренировки. Прямо перед ним разгоралось сражение. Рыцари носились по полю галопом туда и обратно, криками вызывая друг друга на бой. Один воин уже упал на землю, и победитель оттаскивал его в сторону. После минутного размышления Дени осторожно поехал по краю поля в надежде встретить своего друга.
У Артура были свои трудности. Он взял с собой Эрнальда Кузнеца просто для того, чтобы тот был его глазами. Он не хотел признаваться юному оруженосцу Питеру Котсу в своей близорукости, ибо прекрасно знал, что Питер не способен держать рот на замке и не разболтать секрет. Зато был уверен в смиренной, простодушной верности Эрнальда, в его молчаливой преданности своему лорду, какой отличались саксонские вилланы. А кроме того, Эрнальд не задавал лишних вопросов, но охотно делал то, что ему приказывали. «Не спускай глаз с сэра Дени, – наставлял его Артур. – Видишь красные и белые полосы, которые мы нарисовали на его щите в качестве эмблемы? Когда зазвучат трубы, беги впереди меня и покажи, где он».
Он был бы невероятно поражен, если бы знал, что у Эрнальда на уме. Будучи человеком твердых убеждений, Эрнальд вовсе не отказался от мысли убить своего господина. Неудача с наковальней только ненадолго опечалила его. Но пока он обдумывал, основательно и неторопливо, как снова осуществить замысел, тут, словно по заказу, подвернулся этот потешный бой, затеянный с размахом. В сумятице он наверняка сумеет хорошенько стукнуть Артура по голове кузнечным молотом, который прихватил с собой. Он должен всего лишь дождаться подходящего момента. Но между тем было еще дело – проводить Артура на бой с его гостем, тем тихим и приятным иноземцем. Когда протрубили, он заслонил глаза ладонью от солнца и взглянул на то место, где недавно находился Дени. Ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить: щит, разрисованный красными полосами, исчез.
Он задумчиво поскреб подбородок. Артур нагнулся с седла и воскликнул:
– Ну, Эрнальд? Чего ты ждешь? Марш вперед, парень!
– А? Иду, иду, милорд, – отозвался Эрнальд.
Он припустил вперед тяжелыми прыжками. Воины, облаченные в доспехи, вступали в бой друг с другом. Тут двое неслись галопом по полю – их копья с глухим стуком ударились в деревянные щиты. Там другая пара, обломав копья, схватилась за булавы, с жаром атакуя друг друга. Конь без всадника стоял смирно, как и был обучен, пока его хозяин, спешившись, защищался от нападения конного воина. Несколько человек, сломав копья и не добившись результата, прокладывали себе путь к ближайшему форту, чтобы заново вооружиться. Эрнальд замедлил шаг и наконец остановился в растерянности.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – закричал Артур. Обычно он не ругался, но он уже начинал волноваться из-за долгой проволочки. – Где сэр Дени?
– Простите, милорд, – сказал Эрнальд. – Вон там он.
Он вытянул мощную длань. Рыцарь, на щите которого были намалеваны красные и желтые полосы, рысью проезжал мимо. Эрнальд сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Воин остановился и повернул к ним голову, закрытую шлемом.
– Нападайте на него, милорд, – завопил Эрнальд.
Артур поднял щит и крепко зажал копье под мышкой. Он мог только смутно видеть темные, расплывчатые контуры всадника и лошади. Его противник готовился. Они пришпорили коней и помчались галопом навстречу друг другу.
Эрнальд застыл на месте, открыв рот и напряженно раздумывая. Его глаза постепенно наполнялись тревогой и удивлением, когда он увидел, что хозяин промахнулся на добрых три фута, не достав другого рыцаря, и продолжает скакать вперед, направляясь в дальний конец луга. Он сглотнул слюну, яростно почесывая в затылке. Схватив свой молоток, он побежал за Артуром.
Дени уже начал приходить в отчаянье. На лбу у него выступила испарина, и из-за этого стало еще труднее видеть сквозь прорези шлема. Под правой рукой у него зачесалось, а почесать то место не было никакой возможности. Он привстал на стременах, оглядываясь по сторонам и надеясь заметить Артура или сопровождавшего его виллана.
Он услышал приглушенный выкрик:
– Ола! Повернись и защищайся!
В шлеме он с трудом мог разобрать слова. Он опустился в седло. Рыцарь с пергаментным гребнем, похожим на веер, прикрепленный к верхушке шлема, размахивал копьем в дюжине пейсов от него. Убедившись, что привлек внимание Дени, тот закричал:
– Разъедемся подальше, сэр, если не возражаете. – И развернул широким кругом своего коня, крепко удерживая копье при этом маневре.
Дени скрипнул зубами. «Прекрасно, – пробормотал он. – Надо так надо. Бог да поможет нам обоим».
Его охватило полнейшее спокойствие. Он пустил коня рысью, описал полукруг и, когда расстояние между ним и противником показалось ему достаточным, опустил копье, направив его влево через шею лошади. Он вспомнил, чему недавно учил его Хью Хемлинкорт: «Не стискивай в руке копье, дружище! Держи легко, но твердо. Направляй его одним локтем. Смотри на поле боя и к дьяволу все остальное». Он сосредоточился на щите противника, и этот раскрашенный треугольник из дерева и кожи превратился в центр и основу мироздания. Крайняя ограниченность поля зрения теперь помогала Дени, а не мешала. Он бросил коня в галоп и, подавшись вперед, устремился к цели.
При столкновении он почувствовал сильный толчок в спину – в тот момент, когда его отбросило на заднюю луку седла. Правая рука гудела от удара, и он понял, что держит древко не более четырех футов длиной. Копье разлетелось в щепы. Он сморгнул от пота, заливавшего глаза, и увидел, что его противник лежит ничком на утоптанной земле, неподалеку от своего коня.
Чувство огромного облегчения и триумфа переполнило Дени. Он спешился, тихонько приговаривая: «Так-так-так», с усилием перевернул на спину поверженного противника, распутал ремни увенчанного гребнем шлема и, придерживая голову, стянул его, чтобы дать бедняге вдохнуть свежего воздуха. Он застыл как вкопанный, уставившись на лицо барона Эсташа де Грамона, которого видел последний раз в спальне глубокой ночью и не хотел бы увидеть вновь.
Один из шести баронов Пуату. «И мне пришлось с ним сразиться! – в растерянности подумал он. – Ну почему он не мог победить меня?» От ужаса холодный пот заструился у него по спине. С величайшей осторожностью он опустил на землю голову барона. Он направился к коню, но, вдруг опомнившись, отбросил щит с красными и белыми полосами, чтобы Грамон не узнал его, если они снова встретятся. Однако вокруг было еще много воинственно настроенных рыцарей, искавших соперников, и потому он поднял щит барона, украшенный эмблемой из голубых и белых ромбов.
Дени вскочил в седло и поскакал прочь. Однако не смог удержаться и оглянулся назад, хотя для этого ему пришлось повернуться всем корпусом. Он заметил, что кто-то остановил коня подле распростертого тела барона. Довольный, он вновь выпрямился в седле и, к своему ужасу, обнаружил, что несется как раз в гущу ожесточенного сражения, которое вели между собой шестеро рыцарей.
Эту стычку, совершенно неумышленно, затеял именно Артур. Когда, следуя указующему персту Эрнальда, он ринулся на того, кого принял за Дени, и приблизился к нему, то был ошеломлен, рассмотрев на щите противника вместо пяти красных и белых горизонтальных полос несколько красных и желтых. Он невольно отвел копье в сторону, но не рассчитал расстояние и проскочил мимо соперника. В полном замешательстве он подгонял коня коленями и шпорами. Тот перешел в широкий галоп. Слишком поздно Артур увидел маячившие впереди него тени и натянул поводья; его скакун резко свернул и боком врезался в другого коня, чей всадник уже приготовился атаковать кого-то другого. Тот уронил копье, потерял равновесие и с хриплым криком вцепился в Артура, тоже выронившего копье. Мгновение они боролись, тяжело дыша и неразборчиво ругаясь, пока Артуру не удалось высвободить одну руку. Он сжал закованный в броню кулак и нанес противнику сильный удар по затылку, отчего шлем загудел, как колокол. Медленно и величественно рыцарь повалился с седла и приземлился вниз головой у копыт своей лошади.
Третий рыцарь, разгневанный непрошеным вмешательством, сделал выпад и нанес Артуру скользящий удар копьем. Четвертый рыцарь, наблюдавший за этой сценой, с криком: «Позор! Двое против одного» – вступил в бой, а миг спустя с разных сторон подъехали еще трое и с радостными воплями ринулись в драку.
Артур, прикрывшись щитом, схватился за палицу, сдернув ее с луки седла, где она висела, и обменялся парочкой ударов сначала с одним из рыцарей, потом с другим. Это было великолепно! Ничто не могло сравниться с этим! Он расхохотался, вскинул щит, отражая удар, и ответил с равной силой. Схватившись с противником врукопашную, он видел так же хорошо, как человек с нормальным зрением. К нему подъехал еще один рыцарь. Мельком заметив щит, разрисованный голубыми и белыми ромбами, Артур обрушил на него палицу. Рыцарь что-то прокричал ему, схватил его за руку и выдернул из седла. Они упали вместе, продолжая бороться.
Эрнальд наконец догнал хозяина. Он снял с плеча кузнечный молот и, бормоча себе под нос, стал пританцовывать вокруг. Он видел, как Артур вступил в битву с рыцарем, державшим бело-голубой щит, видел, как они вместе упали и покатились по земле, видел, как они расцепились и поднялись на ноги. Он видел, что чужой рыцарь вырвал у Артура его палицу и замахнулся ею, собираясь нанести удар. И он также увидел, что его хозяин подвергается опасности и что на карту поставлена честь поместья Хайдхерст. Он размахнулся кузнечным молотом на длинной рукояти и метнул его.
Молот перевернулся в воздухе один раз. Только это спасло Дени жизнь. Рукоять молота слегка задела его шлем – так человек щелчком смахивает надоедливую мошку, – но этого оказалось достаточно, чтобы Дени без сознания распростерся у ног Артура.
Артур в изумлении уставился на него, а затем с сомнением посмотрел по сторонам. Сражение закончилось: другие победители уже занимались своими пленниками, и Эрнальд с самодовольной ухмылкой подошел поближе.
– Это твой молот? – спросил Артур.
– Ха, милорд, мой.
– Ну и что это значит? Нечего стоять и тупо глазеть на меня. Зачем ты это сделал?
– Да, милорд? Сделал что?
– Молот! Молот! Ты понимаешь, о чем я говорю, черт возьми?
– Эх, милорд, ежели вы сами не знаете, где уж мне.
Артур глубоко вздохнул и стянул шлем, чтобы освежить лицо.
– Почему ты ударил этого рыцаря молотом по голове? – медленно и отчетливо проговорил он.
– Ну, он чуть не убил вас, милорд, вот почему.
– Ясно. Весьма похвально. Премного благодарен. Но, – сурово продолжал Артур, – больше никогда не вмешивайся в поединок между мной и другим рыцарем, пока я не прикажу тебе, пока ты не увидишь, что мне действительно грозит опасность. Понимаешь?
Эрнальд покачал головой.
– Ладно, неважно, – устало сказал Артур и опустился на колени, чтобы снять с лежавшего человека шлем. Когда он стащил его и увидел бледное лицо Дени, у него вырвался крик.
– Дурак! Смотри, что ты натворил!
– Это он, – радостно объявил Эрнальд. – Вы же и хотели с ним драться. Стало быть, все хорошо, что хорошо кончается.
Артур склонился к Дени и с облегчением ощутил у себя на щеке теплое дыхание своего друга.
– Он жив, – сказал он. – Помоги мне поднять его и положить на лошадь, мы отвезем его к палаткам.
Когда они проезжали мимо большого желтого шатра, где находились шеф-герольд и гофмаршал турнира, оттуда выскочил тучный, краснолицый рыцарь – не кто иной, как Эсташ де Грамон. В дикой ярости и ослеплении он едва не угодил под копыта лошади Артура. За ним следовал гофмаршал, Джон де Альбини, и еще один человек, рыцарь с длинным, мрачным лицом и длинными, скорбно повисшими усами.
– Говорю вам, это не тот человек, который меня сразил, черт побери! – рычал де Грамон. – Я подарю ему коня, но он не имеет права требовать мои доспехи или выкуп, и я не собираюсь ему платить.
– Но мой дорогой Эсташ… – начал гофмаршал.
– Обойдемся без лести. Доказательством того, что он морочит вам голову, является факт, что человек, победивший меня, взял мой щит и оставил свой. Вон его проклятый щит, в красно-белую полоску, висит у меня на седле, черт бы его взял. Вы что, не видите?
Артур вежливо вмешался:
– Сэр, простите, но я думаю, что вот человек, которого вы ищете. – Он указал на Дени, который лежал поперек седла своего собственного коня, поддерживаемый Эрнальдом.
– Что за черт! Кто вы такой? – резко спросил де Грамон.
– Я Артур из Хастинджа, а тот человек – мой друг, Дени де Куртбарб. У вас его щит. И это объясняет, почему я не узнал его, когда мы встретились в бою. На вашем гербе, должно быть, изображены лазурные и серебряные ромбы, не правда ли?
Лицо барона окаменело, когда он услышал имя. Он подался вперед и приподнял голову Дени.
– Клянусь Богом, это он, – сказал де Грамон. – Дени из Куртбарба. Трувер. Вот те раз! Будь я проклят.
Веки Дени затрепетали. Он открыл глаза, взглянул в лицо де Грамона, глухо застонал и вновь закрыл глаза.
– Итак, вы его побили, да? – сказал де Грамон. – Поздравляю. Надеюсь, он умрет от ран.
– Сэр, – жестко сказал Артур, – мне не нравятся ни ваши слова, ни ваше отношение.
– Сэр, – ответил де Грамон, – не понимаю, какое вам дело.
Артур вспыхнул.
– Во-первых, это мое дело, так как Дени оказывает мне честь, называя своим другом. И во-вторых, дело каждого рыцаря следить за тем, чтобы соблюдались заповеди кодекса рыцарской чести. Я взываю к вам, сэр Джон. Разве вам не ясно, что Дени надлежит признать победителем этого господина, исходя из его собственного признания по поводу щита?
Де Альбини, поглаживая рукой седую бороду, сказал:
– Все так, но, поскольку он не остался, чтобы принять капитуляцию, он должен согласиться разделить победу с Монтгомери, здесь…
– Я не дам и ломаного гроша ни одному из них, – рявкнул де Грамон. – Тот даже не сражался со мной, а что касается этого трувера, он разрушитель домашнего очага. Змея, негодяй, подлый мошенник, и ему я тоже не дам ни пенни.
– В таком случае, сэр, – сказал Артур, – я берусь преподать вам урок, оставив на вашем теле видимые доказательства того, что мой друг не мошенник, ибо ваши слова недостойны рыцаря или человека чести. – Он потянулся за палицей. – На коня, сэр.
Дени опять открыл глаза.
– Нет-нет-нет, – пробормотал он. – Хватит о чести, ради Бога. Артур, умоляю, уберите палицу. А вы, монсеньор барон, пожалуйста, умерьте свой воинственный пыл. Мне жаль, что я сразил вас. Это была ошибка. Уверяю вас, я за нее заплатил. Я отказываюсь от всех прав на выкуп, которые мог бы предъявить. – Он слабо кивнул Эрнальду, подзывая его. – Эй, помоги мне сесть в седло, – велел он. – Ради Христа, Артур, поедем домой. На сегодня с меня довольно состязаний.
Возвращение домой было очень тихим. Им не о чем было говорить, а Дени все еще немного мутило от удара по голове. Мод и Артур время от времени беседовали, понизив голос. Эрнальд, впав в немилость, ехал в хвосте процессии. За Палборо их пути расходились, и прежде чем проститься, Мод сказала:
– Вы приедете навестить меня завтра? Я должна… Возможно, нам следует кое о чем… Я должна поговорить с вами.
Дени поцеловал ее руку.
– Я приеду, леди, – пообещал он. – Мне необходимо хорошо выспаться ночью, чтобы прийти в себя.
В начале следующего дня Артур кротко напомнил ему о свидании.
– Знаю, – довольно угрюмо сказал Дени. – Я не уверен, что хочу пойти к ней.
– Не хотите идти? Но что случилось? Вы передумали насчет Мод?
– Для начала, я еще ничего не решил насчет Мод.
– Мне казалось, вы просили ее выйти за вас замуж, – с упреком сказал Артур. – А теперь я совсем запутался. Определенно, она думает…
– Я знаю, что она думает. Я действительно просил ее выйти за меня замуж. Но вновь увидев де Грамона… Вся история в целом… заставила меня как следует поразмыслить, – ответил Дени.
Правда, он не добавил того, что именно турнир вновь пробудил в нем сомнения по поводу его отношений с Мод. Если ее пристрастие к рыцарским подвигам вынудит его участвовать в подобного рода предприятиях, то он был совсем не уверен, что сумеет это выдержать. Юная девушка с возвышенным образом мыслей превосходно подошла бы человеку, подобному Артуру. Дени мрачно спрашивал себя, почесывая шишку на затылке, долго ли ему оставаться в живых, следуя подобным идеалам.
– Вы не спросили, – продолжал он, – почему де Грамон был так разгневан и почему он осыпал меня ругательствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54