Вефильцы, несмотря на ровный тон начавшихся переговоров, поз не поменяли, по-прежнему щетинились мечами.
– Наш Путь долог и велик. Он идёт от Больших Красных Пустынь через Великие Каменные Хребты, мимо одной Большой Воды, мимо другой Большой Воды к третьей Большой Воде и через третью Большую Воду – на берег Жёлтых Пустынь и дальше, дальше, пока не упрёмся в Бесконечные Льды.
– И где вы теперь на этом Пути?
– У третьей Воды.
– Значит, вы – в конце Пути?
– Мы едва начали его, незнакомец, хотя много сражений провели с теми, кто попадался нам на Пути.
– А что вы делаете здесь – у третьей Воды?
– Всё, что лежит на нашем Пути, – это наша земля. Кто-то останется здесь, чтобы охранять её пределы и держать в повиновении тех, кто обитал на ней до нас, а другие уйдут в Жёлтые Пустыни – покорять народы Огненных Стран.
Чернов малость охренел от прописных букв – раз, от маразматического пафоса диалога – два, от его дикой непонятности – три, и, главное, четыре – от непонятно уверенного поведения Хранителя, который вёл диалог так, будто все эти Воды, Пустыни и Страны знакомы ему с малых лет, исплаваны и исхожены вдоль и поперёк, а с этими усатыми кексами-завоевателями он в детстве играл в одной песочнице. В Красных Пустынях. Но и он сам, Чернов, ловил что-то знакомое в торжественно-былинном рассказе главаря всадников. Вроде как татаро-монголы, в его родной истории добравшиеся до италийских земель, здесь, в этом ПВ, оседлали Пиренеи и собрались захватить близкую Африку. Но откуда им известно о дальней Антарктиде, о так называемых Бесконечных Льдах, если именно это имеется в виду?.. И что за время на дворе?.. Хотя на последний вопрос он, похоже, долго не получит ответа. По крайней мере пока не попадёт в мир хоть с каким-нибудь календарём.
И ещё: похоже, под словом «Путь» две высокодоговаривающиеся стороны имеют в виду совсем разное. Раскосый всадник назвал Путь вефильцев – странным. На его месте Чернов считал бы такое определение слабоватым.
Чернову стало обидно, что его, геройского человека и тоже в некоем смысле первопроходца, бесцеремонно отстранили от участия в переговорах. А между тем именно ему, Бегуну, придётся бегать по окрестностям, оккупированным этими джигитами, и искать очередного Зрячего, чтобы побыстрее слинять с их вполне реального земного Пути на свой – не совсем земной и уж вовсе не реальный, прав всадник. Вдруг да они его, Зрячего, уже порюхали на котлеты, эти завоеватели пустынь? Как тогда насчёт очередного Сдвига? Или оставаться под оккупантами и ждать кого-то, кто – подобно библейскому Моисею – выведет народ Гананский в землю обетованную?
Усмехнулся: а он-то, Чернов, выражаясь иносказаниями и есть Моисей, а ситуация – типичный Исход. И Моисей, в отличие от Чернова, время зря не терял и даже не молчал перед фараоном, хотя, по легенде, был косноязычен.
– Вот что, ребята, – решительно вмешался Чернов в витиеватую беседу, – давайте перейдём к делу. Как твоё имя, всадник?
Термин «jinete» из современного Чернову испанского оказался не чужд и усатому.
– Меня зовут Те-га-чи. – Он произнёс имя по слогам. – Я – из рода Да-цэ-го, чьи корни пропадают во тьме времён, а ветви стремятся к небу. А как твоё имя, незнакомец?
Если это монголы, завоевавшие Европу, то – по времени Чернова, – дело должно происходить где-нибудь в тринадцатом веке. Но здесь иной счёт времени…
– Бегун, – ответил Чернов.
И всадник – вдруг! ни с того ни с сего! – упал на колени, ткнулся лбом в дорогу и закрыл ладонями затылок – словно ожидал удара. И все остальные всадники мухой спешились и повторили этот непонятный акт унижения.
Чернов опять прибалдел, но лица не уронил. Сказал властно, как подобает тому, перед кем падают ниц вооружённые люди:
– Встаньте, воины!
Он оглянулся на Кармеля: ни грана удивления! Как будто всё так и задумано. Вспомнили о Ветхом Завете?.. Вот вам она – библейская невозмутимость сиречь мудрость…
А воины нехотя, смиренно и подобострастно глядя на Чернова, поднимались с колен, придерживая спадающие шлемы.
– Что это с ними? – всё же поинтересовался Чернов у Хранителя.
На древнееврейском, естественно.
– Ты сказал им, кто ты, – с библейской невозмутимостью сообщил Кармель.
– А они откуда знают про Бегуна?
– Сказано в Книге, – привычно задолдонил Хранитель, – «И всякий встречный, услышав имя Бегуна, должен упасть ниц, потому что, если он не сделает так, Огонь Небесный, следящий за Бегуном и его Путями, сойдёт на землю и покарает всех – и виновного и невинных, потому что Огонь Небесный не разбирает, кто виноват, а кто нет. И вина виновного падёт карой на жизнь невинных. Это – плата за дерзость людскую. Сущим неприемлемую».
Вставшие с колен всадники в почтении слушали незнакомую речь. Не встревали.
– Что за бред? – восхитился Чернов. – Во-первых, ты не объяснил, почему каждый встречный, не принадлежащий народу Гананскому, должен знать, что сказано в Книге Пути, и более того – моё имя. Во-вторых, этот Огонь Небесный, судя по всему, – штучки Сущего. Мне они не нравятся, Хранитель. И мне не нравится, что за мной следит не Сущий, а какой-то Огонь, пусть и Небесный. Я не желаю быть причиной кары для невинных. И в-третьих, что это за штука такая – Огонь Небесный? Пожар? Молния? Метеорит?
Последнего слова Кармель не понял. Но для ответа хватило предыдущих.
– Не знаю, – просто объяснил Кармель. – Должен – и всё. Так сказано. И потом, зачем ты спрашиваешь? Сам видишь: они все знают и боятся тебя… – И добавил презрительно: – Ничтожества!..
Точнее, он назвал их безобиднее – «ничто», «nada» по-испански, но хватило и этого. Мгновенно выхваченные двадцать мечей сверкнули на солнце. Главарь раскрутил свой, как персонаж из какого-нибудь фильма про древних самураев, воздух свистел, рассекаемый двумя десятками бритвенно заточенных лезвий, и двадцать вефильцев рванулись вперёд, прикрывая собой Хранителя и Бегуна.
И что дёрнуло Чернова – Сущий знает, но он заорал диким голосом:
– Прекратить! Стоять смирно! Иначе я призову на ваши головы Огонь Небесный!..
Где там!
Ударил меч о меч, брызнули искры, вскрикнул кто-то – получивший ранение…
И Чернов, не думая о последствиях, но – только о том, чтобы словом, а не оружием остановить бессмысленную и ничем не оправданную, не предполагаемую даже бойню, поднял руки к небу и прокричал – вполне в том стиле, который, по его пониманию, был уместен к случаю:
– Сущий! Единственный! Останови неразумных, которые закрывают мне Путь!
И увидел, как высоко в небе, перекрывая солнечный диск, возник Огонь Небесный и стремительно пошёл вниз.
Глава седьмая
ОГОНЬ
Если б Чернов успел подумать что-нибудь вроде: «Какой чёрт меня за язык тянул?» – он бы, стоит полагать, сообразил додумать и логично вытекающее из первого: «Сущий! Прости меня, неразумного! Я пошутил…» И возможно, что Сущий, или Верховный Пиротехник, или Космический Копперфилд вернул бы Огонь Небесный назад, спрятал бы его и дал земным ребятишкам помериться силами, помахать мечами, покоцать друг друга чуток. Но жизнь во всех ПВ, похоже протекала таким образом, что Чернов при виде падающего с неба горящего предмета традиционно принял любимую позу – стал столбом, что напрочь исключало любую, даже примитивную мыслительную деятельность. Одно утешение: столбов у городских вефильских ворот было множество. Одни столбы. Вполне, кстати, библейское явление.
Опять кстати: по Библии-то полагалось отвернуться, не смотреть, но Огонь падал вниз стремительно и озарял собой всё вокруг, поэтому не смотреть было невозможно. Как не смотреть, когда он – везде!
Сколько времени прошло?.. Чернов потом, много позже (то есть это намёк на то, что он останется жив…) размышлял на досуге, что падение Огня заняло едва ли несколько секунд. Ну, полминуты от силы. И в итоге все автоматически зажмурились, глаза сами собой запахнулись, но даже сквозь сомкнутые веки проникал свет. Так человек, проснувшийся внезапно среди дня на людном пляже, не открывая глаз, знает, что на дворе – день.
А потом в голове бабахнуло, словно огонь внедрился прямо в мозг. Ощущение было соответствующим: пусть желающие испытать похожее уронят себе на башку раскалённый утюг. Кому понравится, тот – герой-пионер… А секунд через тридцать жар исчез и глаза вроде бы привыкли, и Чернов рискнул приоткрыть их, а потом, поскольку он не превратился в библейский соляной столб, совсем открыл и быстренько осмотрелся. И понял, что впору продолжать «столбовой» ритуал.
Короче, кругом не было ни гор, ни пышной и пёстрой зелени, ни моря вдали, ни дороги, на которой они все находились. Да и всех-то недосчитывалось: татаро-монгольские всадники, в своём ПВ не только дошедшие до Средиземного моря, но и решившие покорять Африку, в этом – явно новом! – отсутствовали. Но остался Вефиль – точно такой же, как и прежде. Остались крепкие ребятишки с мечами. Остался Хранитель, и, самое главное, никуда не делся Бегун, то есть Чернов. Как застал их Огонь, так они и стояли – перед отсутствующими воротами любимого города, а впереди, метрах в двадцати от городской стены, высилась ещё одна – сотворённая из каких-то красных тонких горизонтальных нитей, очень напоминающих Чернову лазерные лучи. И перед этой лазерной стеной тормозил, мягко приседая, огромный туристический автобус с синей надписью на белом боку: «swift dragon», что в переводе с современного Чернову английского означало – «стремительный дракон».
Но вот какая штука: английский – современный, Чернов его знал, как родной русский, а автобус – из очередной фантастики, потому что в современных Чернову англоговорящих странах ещё не изобрели наземные средства транспорта на воздушной подушке. Водные – да, имелись, а автомобили или, тем более, большегрузные «express coach» ещё жили в голубых мечтах автомобилестроителей. Вот так-то…
А из автобуса между тем посыпались разно одетые людишки с некими махонькими устройствами, летающими туда-сюда над головами, которые (устройства, а не людишки) то и дело посверкивали, из чего сообразительный всё-таки Чернов сделал единственно возможный вывод: туристы с фото– или видеоаппаратурой. С летающей. И что забавно – раскосые, как давешние всадники. Только мелкие и шустрые, что выдавало в них японцев, чьим национальным хобби ещё в родном ПВ Чернова был именно туризм. Всюду.
А по ту сторону лазерного ограждения (то, что нити непроходимы, Чернов как-то сразу дотумкал…) продолжал резвиться Огонь Небесный. Он плавился, переливался, играл цветами, ослеплял непривычный глаз бешеной яркостью на огромных «чёртовых колёсах», на каких-то стремительных «крутилках», на «американских горках», на множестве других сумасшедших аттракционах – известных Чернову и абсолютно новых. А ещё Огонь вздымался в ночное (именно так, день исчез!..) небо разноцветными и прихотливыми фейерверками, щедро озаряя эту вселенскую гулянку, и в гигантских арках «Макдоналдса» пылал привычно, и подмигивал со световых реклам, висящих, как казалось, прямо посреди неба – между то и дело вспыхивающими букетами салютов. А дальше, дальше, дальше вставали солидные, уверенные в своей несокрушимости гигантские небоскрёбы, тоже подсвеченные снизу и сверху, как это было и во время черновского обитания на родной земле.
Как там в детской песенке: «В Америке достаточно кнопочку нажать – и завертятся колёса, всё пойдёт плясать…»
Кто-то крепко держал палец на кнопке, всё вертелось и плясало, но это была не Америка времени Чернова, а может, и вовсе не Америка, поскольку в эпоху авто на воздушных подушках и видеосредств, самостоятельно парящих над головами туристов, такие увеселительные парки плюс небоскрёбы вполне могли появиться и в какой-нибудь Уганде. Жизнь не стоит на месте. Одно жаль: во что же выродился карающий Огонь, превративший в пепел Содом и Гоморру! Из хозяина – в слугу. «О temporal О mores!», как говаривали древние римляне, и они были правы.
И ещё, by the way: опять «сладкий взрыв» был каким-то ублюдочным, болезненным и нежелательным. Что за прихоти у Главного Психоаналитика! Эдак завтра Чернов начнёт перемещаться из ПВ в ПВ, раздираемый болями в желудке, геморроидальными коликами и зверским пульпитом. За то ли боролись, спрашивается?..
А и вправду: за что боролись?
Японцы-неяпонцы по-обезьяньи прыгали за лазерным барьером, а их камеры носились в подсвеченном остатками Огня Небесного воздухе, аки игрушечные радиоуправляемые самолётики. Или не радио – мыслеуправляемые… Чернов лихорадочно искал дополнительные приметы места и времени, чтоб, значит, определиться с классическим: какое, граждане, у нас тысячелетье на дворе? Всё-таки похоже было на третье, да и век не дальний. Чернов выпал в Вефиль из двадцать первого – тут мог оказаться и двадцать первый, и двадцать второй. Но, с другой стороны, календаря Чернов по-прежнему не видел. А вдруг развитие человечества в данном ПВ пошло по иной кривой и наряду со знакомыми каруселями и парящими видаками здесь имеют место полёты в дальние галактики, а японцы всё же – не японцы, а жители какой-нибудь Гаммы Эридана (с учётом антропоцентристской теории, вестимо)? Да и карусель, привычная с детства, крутится не от электродвижка, а от… ну, чего там?.. например, от энергии космического ветра, прости, Сущий, прости. Начальник Вселенского Диснейленда!..
Но стоило отвлечься от временно праздных размышлений и позаботиться о согражданах, то есть о вефильцах во главе с Кармелем, которые вполне могут подвинуться умом от всего увиденного. Небесный Огонь, знаете ли, да ещё распавшийся на миллионы частиц, влезших в разные световые штучки, – это, знаете ли, не для слабонервных представителей народа Гананского.
Чернов обернулся и с приятным изумлением обнаружил, что слабонервный народ оказался вполне толерантным к увиденному. Мужики опустили мечи и с любопытством – что твои японцы с Эридана! – разглядывали как раз этих японцев, на городской стене и в проёме ворот объявились женщины и детишки, и последние вовсю стали передразнивать экспансивных туристов, корчить им рожи, прыгать и всячески кривляться. Летающие камеры прямо-таки взбесились, коршунами гонялись за детьми, фиксируя их прыжки и гримасы для японского потомства.
Кармель сказал с уважением:
– Какое красивое место! Ты избрал правильный Путь, Бегун… – и застеснялся невольно прорвавшегося восторга: – Я имею в виду, что здесь, наверно, есть и пища, и корм для животных, и вода…
– Уж как-нибудь, – кратко отреагировал Чернов.
И подумал: если не выпустят из клетки, так всё в неё занесут. И еду, и пищу для скота, и воду. Кока-колу, например. А между туристами и лазерными лучами абсолютно из ниоткуда возник прозрачный экран – этакая светящаяся рамка, – и на нём, видимая с обеих сторон, появилась милейшая девица с жёлтым ирокезом на голове и сообщила на английском, но с ужасным произношением, проглатывая буквы и целые слоги, Чернов аж напрягся, чтобы понять:
– Дорогие гости! Вы находитесь перед аттракционом «Древний гананский город». Здесь воссоздано типичное поселение древних гананцев (по-английски это звучало буквально: «gananas»), относящееся к периоду Второй Эквивалентной войны. Быт и нравы гананцев того периода отличались чрезвычайной неприхотливостью и простотой. Дома они строили из камня, который добывали в местных каменоломнях, отчего их города возникали прямо на пустотах в земле. Гананцы не знали оружия, не умели воевать, и факт наличия у них мечей, которые вы видите, – это результат как раз втягивания ареала их обитания в войну, развязанную в тринадцатом секторе четвёртого Периода Пустынь…
Тётка замолчала: то ли паузу держала, чтобы подчеркнуть значение ареала, или сектора, или периода, или войны, то ли дух переводила. А Чернов, опять услыхав в лекции прописные буквы, отметил про себя: в любом ПВ непременным условием игры (или всё же Игры?..) является любовь к пафосу. Уж не присуща ли она Самому Ответственному Лектору, который непринуждённо внедряет её в исполнителей? Скорей всего, скорей всего… Но лишь Чернову дано чуять размер буквы на слух! Экое, однако, свойство слуха. Зачем наделил им Бегуна Главный Отоларинголог?..
А тётка перевела дух и продолжила – под сверкание и воздушный полёт аппаратуры:
– Возглавлял общину гананского населения некто Хранитель, который обладает знаниями своего рода, рода Хранителей. Знания эти переходили из поколения в поколение, умножаясь, и фиксировались в так называемой Книге Пути, которая должна храниться в Храме города. Храм воспроизведён нами по древним рисункам, но, как вы понимаете, никакой Книги Пути в нём нет, поскольку она существовала у народа Гананского в единственном экземпляре и пропала, когда в результате операции «Гром в небе» в Седьмом Сайте Второй Эквивалентной войны всё население древнего Ганана исчезло в Чёрной Дыре ПВ-Перехода… А сейчас мы откроем барьер, вы сможете пройти по улицам смоделированного нашими веб-дизайнерами города, познакомиться с гостеприимными гананцами, роли которых исполняют профессиональные актёры нашего театра Иллюзий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45