до поляны еще очень далеко, потому что Криста становилась все меньше и меньше, пока, словно бабочка, не опустилась среди цветов. И тут же словно бы слилась с поляной. Сашо даже показалось, что она просто растаяла, как зеленое облачко.
Когда он спустился вниз, Криста сидела у какого-то крохотного ручейка, который еле заметно пробирался среди трав. Вода в нем была необычайно прозрачной, на дне виднелись плоские, отмытые столетиями белые камешки. Несколько таких камешков лежало у Кристы на ладони, девушка смотрела на них так, словно нашла брильянты.
— Посмотри, какие красивые! — воскликнула она, ничуть не притворяясь. — Правда? — и протянула к нему раскрытую ладонь.
— Красивые, — ответил он без всякого воодушевления.
От долгого хождения по камням в голове у него словно растрясло мозги, колени подгибались.
— Тебе что, не нравится?
— Что ты! — Он едва нашел в себе силы улыбнуться. — Подаришь?
Криста сама сунула камешки ему в карман.
— Потеряешь их — потеряешь меня.
— Не слишком ли дешево ты себя ценишь? — спросил он.
— Очень дорого! — ответила она. — Ты не знаешь, эти камни волшебные.
— И все-таки ты рискуешь! Волшебные не волшебные, а когда-нибудь и они могут надоесть. Криста засмеялась.
— Отдохни, — сказала она. — А я нарву немного цветов.
— Когда мы неслись вниз, словно взбесившиеся кентавры, я видел не меньше двухсот надписей: «Рвать цветы воспрещается».
— Ну и пусть! Я сорву только несколько штук.
— Я еще не видел женщины, которая уважала бы законы.
— А я — мужчины, который бы создал какой-нибудь стоящий закон.
Он присел у ручейка. Страшно хотелось опустить в воды пылающие ноги. Что ни говори, а он, кажется, действительно чересчур прирос к городу. Пожалуй, надо будет малость потренироваться. Понемногу, конечно, а не так вот сразу — завтра, верно, он криком будет кричать от боли в мышцах. Пока он блаженствовал, валяясь на берегу ручейка, который что-то дружески журчал ему в ухо, Криста бродила по поляне, время от времени наклоняясь над чем-то ему невидимым. Она и в самом деле рвала цветы и вскоре появилась перед ним с пестрым букетиком.
— Но послушай, нам даже некуда их спрятать… Сунуть в карман, что ли?
— Все мужчины ужасные трусы, — заявила Криста. — Если появится сторож, я сама буду иметь с ним дело.
Вид у нее был довольно воинственный. Сашо подумал, что сторожу придется довольно туго. Криста села рядом с ним и тут же сунула цветы ему в нос, чтобы он понюхал. Сашо чихнул и старательно стер с носа желтую пыльцу.
— От каждого цветка по одному, — сказала она. — Хочешь посмотреть? Вот этот красненький — жарок-чаровник. Здорово придумано, правда? Чаровник, чаровник, чаровник! — Она с улыбкой смотрела на него. — Сейчасон тебя зачарует, зачарует, зачарует.
— Ты колдуешь надо мной, что ли?
— Уже околдовала… Вот этот желтенький — лютик. Хочешь его лизнуть? А это — незабудочка.
Сашо разочарованно взглянул на цветок.
— Это и есть незабудка? До чего же невзрачная!
— Очень красивый цветочек.
— У тебя они все красивые.
— Все, что растет, красиво… Ты можешь себе представить мир без цветов?
Он, конечно, мог, но сказать об этом не посмел. За всю жизнь Сашо ни разу не купил ни одного цветка.
— Или без травы? — допытываласьона.
— Вот насчет травы ты права, — ответил он. — И тут главное не то, что коровам будет негде пастись, а что футболистам не на чем будет играть.
— Пропади они пропадом эти типы, которым трава нужна для того, чтобы на ней брыкаться. И вообще не порти мне настроение. Посмотри лучше — вот первоцвет. А у этого цветка смешное имя силивряк… Ты, например, тоже силивряк.
— Мерси, — ответил он.
— А что?.. Это очень интересное и редкое растение. Я даже не знала, что оно встречается на Витоше.
— Да ты просто ботаническая энциклопедия, — с удивлением сказал он, — а вовсе не литературная, как я думал раньше. Может, ты даже знаешь, что такое анапест?
— Я-то знаю, это ты не знаешь. А вообще я просто люблю цветы, вот и все.
— А я из всей флоры больше всего люблю чечевицу, — сказал он. — Ну и в какой-то степени молодые бобы.
Криста встала и опять быстро пошла по тропинке. Сашо двинулся за ней, поглядывая на зеленые пятна на своих коленях. И откуда только они взялись, он вроде бы еще не падал перед ней на колени. Пока они обменялись только несколькими поцелуями, короткими и с ее стороны довольно робкими. Эта быстроногая девчонка, похоже, не находила в них никакого особого вкуса. Для нее все это было вроде как шуткой. Сегодня он ни разу не видел ее задумчивой или мечтающей. А его томило какое-то внутреннее стеснение, и все казалось, что он влюблен. Давненько ему не приходилось испытывать это странное состояние.
Он и сейчас не понимал, как именно это случилось, и главное — когда. Может, в то памятное утро, когда они завтракали в «Шумако»? Но в ресторане тогда не произошло ничего особенного. Она просто ела похлебку, слегка присыпанную красным перцем, ела молча, даже не глядя в его сторону. Почему-то это не только его не раздражало, но даже не было неприятным. Это позволяло ему свободно рассматривать ее, как картину. Бледноватое лицо девушки было необыкновенно свежим и чистым, темные тонкие брови придавали ему какое-то особое изящество. Сашо смутно догадывался, что в ней кроется какое-то непонятное очарование, что-то такое, что и не разглядишь сразу. А потом все разошлись по своим делам. Она — домой, он — в университетскую библиотеку. Но целый день Криста пряталась где-то в глубине его мыслей, и порой он против воли позволял ей расположиться в своем отяжелевшем мозгу. И до чего же было трудно потом вновь упрятывать ее в то таинственное и мистическое нечто, которое кое-кто — глупцы, по его мнению, — называет подсознанием. В сущности, все в нас — и сознание и подсознание — зависит от того, какую дверцу откроешь. Сашо попытался запереть Кристу за какой-либо из таких дверец, так как ему нужно было кое-что почитать для той проклятой статьи, но она немедленно поднимала ужасный шум — царапала дверцу ногтями, пела, чем-то стучала. Так ничего и не вышло из его занятий, он бессовестно рано ушел из библиотеки, выпил пива с кем-то из приятелей, пообедал и вернулся домой. Клонило ко сну, ведь ночью он спал всего несколько часов.
Когда он проснулся, выяснилось, что Криста совершенно бесцеремонно расположилась в его мыслях. Неизвестно как, но она сумела выбраться из-за запертой двери. Сашо это совсем не понравилось, ведь ему предстояло написать важную статью. А влюбленный, как и пьяный, не способен ни к какой серьезной работе. Но пьяный, тот по крайней мере накачивается ромом, вином или мятной водкой, а влюбленный? Бровки, подбородочек, прядка волос надо лбом — всякие глупости. И почему сразу же начинаешь воображать себе, что эта девушка не похожа на остальных? Небось, как и все прочие, тоже покупает в аптеке гигиенические повязки. Этими и подобными аргументами он изо всех сил старался вернуть себе равновесие, но напрасно.
Два дня Сашо ходил по городу как потерянный, словно у него украли «форд-таунус». Вечером второго дня он зашел в «Варшаву», но там никого не было. Он ходил туда еще два вечера, но лишь на третий застал там обеих девушек. Криста и Донка пили кофе и хихикали над каким-то дурацким анекдотом. Сашо подсел к ним, но Криста не только что не обрадовалась, она даже не взглянула в его сторону. А Донка совсем его доконала.
— Ты почему мне не позвонил? — спросила она бесцеремонно. — Ведь обещал.
— Я потерял твой телефон.
К счастью, Донка скоро ушла, ей предстояла партия в бридж. А Криста осталась, правда, все такая же далекая и равнодушная. Так все и началось. А сейчас она бежит впереди, мелькая голыми ногами. В глубине души он этого ждал. Но, конечно, ему и в голову не приходило, что она в первые же дни потащит его на Витошу. Такая прекрасная дача в их распоряжении — чего еще надо? Странная девушка, она и вправду не похожа на других. Ну вот, опять остановилась, притащила какого-то огромного жука. Другие девушки такого не делали. Самое большее, что они могли ему принести, это какую-нибудь пластинку или жестяную коробку с английскими конфетами. Жук яростно грозил ему своими крепкими рачьими клешнями.
— Это жук-рогач, — возбужденно сообщила Криста.
— Мерси, — ответил он. — Как раз его мне и не хватало.
Потом между ними разгорелся настоящий спор о том, как возвращаться — пешком или на фуникулере. Как известно, в этих первых схватках всегда побеждает женщина. Криста рассказала ему, как однажды вечером с фуникулером что-то случилось и он остановился. В одной из кабинок спускались молодожены. Всю ночь они выясняли, кто виноват в этом неприятном происшествии, а наутро оба подали заявление о разводе. Пошли пешком. Для него спуск даже по самым прямым дорожкам тянулся целую вечность. Когда наконец они оказались внизу, Сашо смотрел на нее почти кровожадно. Рубашка его прилипла к спине, вся любовь испарилась.
— Твое счастье, что мы не молодожены! — заявил он с тайной яростью. — А то я завтра же подал бы целых два заявления о разводе.
— Подумаешь! — Она безразлично повела плечами.
«Ох, девочка, девочка, когда-нибудь ты поплатишься за все эти штучки!» — подумал он сердито.
Но, выпив солидную кружку пива, он успокоился. Так хорошо было сидеть за голым облупившимся столом в тени деревьев. Пожалуй, отдых приятнее даже любви, нет ничего приятнее отдыха, — думал он. Да, но чтобы его прочувствовать, надо сначала как следует устать. Малышка знает свое дело. Всего ожидал он от Кристы, только не того, что она окажется любительницей природы. Таких девушек уже и на свете не осталось. Даже хиппи, уж на что они хиппи, но и те предпочитают природе Пикадилли-сквер или жесткие ступени площади Венеции.
— У меня возникла интересная идея, — сказал он. — Давай съедим по порции котлет.
— Разве это котлеты, — ответила она. — Это просто жареная резина.
— Других тут нет. Котлеты как котлеты.
В конце концов все готовые котлеты одинаковы, говорят, их делают бог знает из чего, как и всю подобную ерунду. Таков уж современный мир. Впрочем, склонность к гастрономии вряд ли признак высокой духовной культуры, современный человек живет не ради желудка. Да это и невозможно. Деревенских цыплят все равно на всех не хватит. Хочешь не хочешь, приходится довольствоваться бройлерами.
— Знаешь что, — оживленно сказала Криста. — Давай сделаем шашлык.
— Это не так просто, — ответил он нерешительно.
— Очень просто. Нанизываешь на щепку, то есть я хочу сказать, на палочку, кусочки мяса и жаришь их на углях. Вот и все.
— Но для этого нужно развести костер.
— Да, во дворе.
— Ты с ума сошла! А как я объясню дяде, зачем я жег костер у него во дворе?
— Скажешь, что мы играли в людоедов.
— Об этом не может быть и речи! — решительно заявил он.
— У тебя нет никакого вкуса к приключениям, — разочарованно протянула Криста.
Когда через некоторое время они спускались в Княжево, чтобы купить там мяса, Сашо подумал, что Криста права. У него действительно не было никакого вкуса даже к самым невинным приключениям. Любовь к приключениям предполагает неразвитый или наивный ум или, самое малое, отсутствие воображения. И вообще, просто непонятно, как можно браться за что-нибудь, не предусмотрев последствий. Но признаться, что ты не любишь приключений, значит попросту себя скомпрометировать. Влюбленный должен быть немного романтиком, весьма умеренным, разумеется. И в конце концов тоже мне приключение — разжечь во дворе какой-то жалкий костер. И почему непременно во дворе, когда можно в какой-нибудь лощине.
Тогда он еще не знал, что самым большим приключением окажется покупка мяса. Они обошли все магазины, стояли в очередях и, наконец, разжились жирной бараньей ногой. Подходила она для шашлыков или нет, ни Криста, ни Сашо не знали. Криста робко спросила у продавца, но тот только раздраженно ответил:
— Не отнимайте у меня времени на всякие глупости… Берете вы мясо или нет?
— Берем, берем! — испуганно ответил Сашо.
Обратный путь оказался еще более тяжелым — подъем был очень крут. Солнце клонилось к закату, вот уж никогда Сашо не думал, что летнее вечернее солнце может быть таким неприятным. Он с трудом передвигал ноги, хотя мясо несла Криста — девушка просто вырвала его у Сашо из рук. И все-таки она шла легко и спокойно. Но еще легче шагали идущие впереди них три старика — все трое голые до пояса, пестрые бумазейные рубахи были связаны на талии рукавами. Один из них даже что-то насвистывал, чуть ли не серенаду Тоселли. К даче Сашо подошел совсем раскисший и запыхавшийся. К тому же, когда они шли по заросшей тропинке, какая-то ветка попала ему прямо в нос.
— Природа — это что-то невыносимое! — заявил он.
— Верно, — ответила она. — Но это только сначала.
— И сначала и всегда! — ответил он злобно. — Дядя говорит, что природа рано или поздно погубит человека.
Криста насмешливо взглянула на него.
— Мудрец твой дядя! Природа не выносит маньяков. Она терпит только тех, кто умеет к ней приспособиться.
— Непременно запишу себе это для памяти! — сердито огрызнулся Сашо.
— Запиши это у себя на лбу, ты, несчастный биолог! — засмеялась она. — Жалкий бабник и пьяница!
Он так замучился и разозлился, что ему хотелось бросить мясо первой же собаке. Но так как во всей округе собак давно уже потравили, а те, что жили на дачах, не признавали жирной баранины, мясо пришлось есть самим. К счастью, по крайней мере с костром им повезло. На заднем дворе нашлось свободное от травы место, дров тоже было сколько угодно. Садовник, который много лет подстригал здесь деревья, изрубил сучья и сложил их под навесом. Пока Криста вдохновенно резала мясо, Сашо отправился в ближний орешник за шампурами. После неудачной попытки отрезать себе палец он вернулся, неся две очищенные от коры палочки. Но вместо того, чтобы встретить его как героя, Криста безжалостно накинулась на него:
— Господи, до чего же ты нескладный! Так и знай, я никогда за тебя не выйду.
Сашо почувствовал, что его обдало холодком.
— И слава богу, — ответил он.
— Почему это слава богу? — стрельнула она в него обиженным взглядом.
— Я не сумасшедший, чтобы жениться на авантюристке, да еще такой бессердечной!
Правда, через некоторое время Сашо снова вырос в ее глазах, сложив из сучьев чудесный костер выше человеческого роста. По крайней мере хоть этому-то он научился в пионерских лагерях. Сашо старательно укладывал ветки, забавляясь мыслью, что он строит молекулярную решетку генов. Тенистую низину, где была расположена дача, уже окутала темнота, хотя небо еще было светлое. Когда пирамида была готова, Сашо сунул под нее зажженную газету. С веселым треском взметнулся высокий огненный столб, обезумевшим пчелиным роем закружились искры. Они отошли подальше, отблески огня окрасили их лица в медный цвет.
— Правда красиво? — очарованно воскликнула девушка.
— До того красиво, — ответил он, — что в любую минуту могут примчаться пожарные.
— Почему?
— Да этот костер виден даже из Софии. Еще подумают, что у академика пожар.
Но никто не приехал. В этом мире частных дач царило отчуждение, и если бы на даче в самом деле случился пожар, оба они, наверное, так бы и сгорели здесь без всякой помощи. Огненная пирамида рухнула. Сашо старательно подбрасывал в огонь недогоревшие сучья. Вскоре образовалась большая куча пылающих углей, которая быстро темнела и гасла.
— Можешь начинать, — сказала Криста.
— Что начинать?
— Жарить шашлык.
Но он, не уловив в ее голосе скрытой иронии, взял обе палочки с нанизанными на них кусочками мяса и перца и поднес их к углям, потемневшим, но все еще пышущим жаром. Вот, значит, как жарят шашлык! Сашо склонился было над углями, но жар заставил его отпрянуть. Все это время Криста наблюдала за ним с полным безразличием, только глаза ее смеялись.
— Не понимаю, как можно изжарить эти штуки, не изжарив при этом рук, — пробормотал он.
— Ты что, с неба свалился? — воскликнула Криста.
— А что?
— Возьми две палки с развилками и положи на них шампуры. А потом только поворачивай их время от времени. Вот и все.
— Ну конечно! — сказал он.
— Ты вообще был когда-нибудь на экскурсии?
— Был один раз, в Белграде.
— Да нет, я имею в виду на природе.
— Глупости! — ответил он. — Коллективные мероприятия. С декламацией стихов и общими хороводами.
Как бы то ни было, шашлык они все-таки изжарили. Оба так проголодались, что съели все с аппетитом, хотя жир затвердевал раньше, чем мясо успевало остыть. Костер медленно угасал, но Сашо время от времени подбрасывал в него ветки, просто чтоб было светлее. Очень приятно было вот так сидеть у тлеющих углей, когда носы немилосердно припекало, а спины так же немилосердно мерзли. Время от времени потрескивала какая-нибудь сухая ветка и во тьме разлетались маленькие жаркие светлячки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Когда он спустился вниз, Криста сидела у какого-то крохотного ручейка, который еле заметно пробирался среди трав. Вода в нем была необычайно прозрачной, на дне виднелись плоские, отмытые столетиями белые камешки. Несколько таких камешков лежало у Кристы на ладони, девушка смотрела на них так, словно нашла брильянты.
— Посмотри, какие красивые! — воскликнула она, ничуть не притворяясь. — Правда? — и протянула к нему раскрытую ладонь.
— Красивые, — ответил он без всякого воодушевления.
От долгого хождения по камням в голове у него словно растрясло мозги, колени подгибались.
— Тебе что, не нравится?
— Что ты! — Он едва нашел в себе силы улыбнуться. — Подаришь?
Криста сама сунула камешки ему в карман.
— Потеряешь их — потеряешь меня.
— Не слишком ли дешево ты себя ценишь? — спросил он.
— Очень дорого! — ответила она. — Ты не знаешь, эти камни волшебные.
— И все-таки ты рискуешь! Волшебные не волшебные, а когда-нибудь и они могут надоесть. Криста засмеялась.
— Отдохни, — сказала она. — А я нарву немного цветов.
— Когда мы неслись вниз, словно взбесившиеся кентавры, я видел не меньше двухсот надписей: «Рвать цветы воспрещается».
— Ну и пусть! Я сорву только несколько штук.
— Я еще не видел женщины, которая уважала бы законы.
— А я — мужчины, который бы создал какой-нибудь стоящий закон.
Он присел у ручейка. Страшно хотелось опустить в воды пылающие ноги. Что ни говори, а он, кажется, действительно чересчур прирос к городу. Пожалуй, надо будет малость потренироваться. Понемногу, конечно, а не так вот сразу — завтра, верно, он криком будет кричать от боли в мышцах. Пока он блаженствовал, валяясь на берегу ручейка, который что-то дружески журчал ему в ухо, Криста бродила по поляне, время от времени наклоняясь над чем-то ему невидимым. Она и в самом деле рвала цветы и вскоре появилась перед ним с пестрым букетиком.
— Но послушай, нам даже некуда их спрятать… Сунуть в карман, что ли?
— Все мужчины ужасные трусы, — заявила Криста. — Если появится сторож, я сама буду иметь с ним дело.
Вид у нее был довольно воинственный. Сашо подумал, что сторожу придется довольно туго. Криста села рядом с ним и тут же сунула цветы ему в нос, чтобы он понюхал. Сашо чихнул и старательно стер с носа желтую пыльцу.
— От каждого цветка по одному, — сказала она. — Хочешь посмотреть? Вот этот красненький — жарок-чаровник. Здорово придумано, правда? Чаровник, чаровник, чаровник! — Она с улыбкой смотрела на него. — Сейчасон тебя зачарует, зачарует, зачарует.
— Ты колдуешь надо мной, что ли?
— Уже околдовала… Вот этот желтенький — лютик. Хочешь его лизнуть? А это — незабудочка.
Сашо разочарованно взглянул на цветок.
— Это и есть незабудка? До чего же невзрачная!
— Очень красивый цветочек.
— У тебя они все красивые.
— Все, что растет, красиво… Ты можешь себе представить мир без цветов?
Он, конечно, мог, но сказать об этом не посмел. За всю жизнь Сашо ни разу не купил ни одного цветка.
— Или без травы? — допытываласьона.
— Вот насчет травы ты права, — ответил он. — И тут главное не то, что коровам будет негде пастись, а что футболистам не на чем будет играть.
— Пропади они пропадом эти типы, которым трава нужна для того, чтобы на ней брыкаться. И вообще не порти мне настроение. Посмотри лучше — вот первоцвет. А у этого цветка смешное имя силивряк… Ты, например, тоже силивряк.
— Мерси, — ответил он.
— А что?.. Это очень интересное и редкое растение. Я даже не знала, что оно встречается на Витоше.
— Да ты просто ботаническая энциклопедия, — с удивлением сказал он, — а вовсе не литературная, как я думал раньше. Может, ты даже знаешь, что такое анапест?
— Я-то знаю, это ты не знаешь. А вообще я просто люблю цветы, вот и все.
— А я из всей флоры больше всего люблю чечевицу, — сказал он. — Ну и в какой-то степени молодые бобы.
Криста встала и опять быстро пошла по тропинке. Сашо двинулся за ней, поглядывая на зеленые пятна на своих коленях. И откуда только они взялись, он вроде бы еще не падал перед ней на колени. Пока они обменялись только несколькими поцелуями, короткими и с ее стороны довольно робкими. Эта быстроногая девчонка, похоже, не находила в них никакого особого вкуса. Для нее все это было вроде как шуткой. Сегодня он ни разу не видел ее задумчивой или мечтающей. А его томило какое-то внутреннее стеснение, и все казалось, что он влюблен. Давненько ему не приходилось испытывать это странное состояние.
Он и сейчас не понимал, как именно это случилось, и главное — когда. Может, в то памятное утро, когда они завтракали в «Шумако»? Но в ресторане тогда не произошло ничего особенного. Она просто ела похлебку, слегка присыпанную красным перцем, ела молча, даже не глядя в его сторону. Почему-то это не только его не раздражало, но даже не было неприятным. Это позволяло ему свободно рассматривать ее, как картину. Бледноватое лицо девушки было необыкновенно свежим и чистым, темные тонкие брови придавали ему какое-то особое изящество. Сашо смутно догадывался, что в ней кроется какое-то непонятное очарование, что-то такое, что и не разглядишь сразу. А потом все разошлись по своим делам. Она — домой, он — в университетскую библиотеку. Но целый день Криста пряталась где-то в глубине его мыслей, и порой он против воли позволял ей расположиться в своем отяжелевшем мозгу. И до чего же было трудно потом вновь упрятывать ее в то таинственное и мистическое нечто, которое кое-кто — глупцы, по его мнению, — называет подсознанием. В сущности, все в нас — и сознание и подсознание — зависит от того, какую дверцу откроешь. Сашо попытался запереть Кристу за какой-либо из таких дверец, так как ему нужно было кое-что почитать для той проклятой статьи, но она немедленно поднимала ужасный шум — царапала дверцу ногтями, пела, чем-то стучала. Так ничего и не вышло из его занятий, он бессовестно рано ушел из библиотеки, выпил пива с кем-то из приятелей, пообедал и вернулся домой. Клонило ко сну, ведь ночью он спал всего несколько часов.
Когда он проснулся, выяснилось, что Криста совершенно бесцеремонно расположилась в его мыслях. Неизвестно как, но она сумела выбраться из-за запертой двери. Сашо это совсем не понравилось, ведь ему предстояло написать важную статью. А влюбленный, как и пьяный, не способен ни к какой серьезной работе. Но пьяный, тот по крайней мере накачивается ромом, вином или мятной водкой, а влюбленный? Бровки, подбородочек, прядка волос надо лбом — всякие глупости. И почему сразу же начинаешь воображать себе, что эта девушка не похожа на остальных? Небось, как и все прочие, тоже покупает в аптеке гигиенические повязки. Этими и подобными аргументами он изо всех сил старался вернуть себе равновесие, но напрасно.
Два дня Сашо ходил по городу как потерянный, словно у него украли «форд-таунус». Вечером второго дня он зашел в «Варшаву», но там никого не было. Он ходил туда еще два вечера, но лишь на третий застал там обеих девушек. Криста и Донка пили кофе и хихикали над каким-то дурацким анекдотом. Сашо подсел к ним, но Криста не только что не обрадовалась, она даже не взглянула в его сторону. А Донка совсем его доконала.
— Ты почему мне не позвонил? — спросила она бесцеремонно. — Ведь обещал.
— Я потерял твой телефон.
К счастью, Донка скоро ушла, ей предстояла партия в бридж. А Криста осталась, правда, все такая же далекая и равнодушная. Так все и началось. А сейчас она бежит впереди, мелькая голыми ногами. В глубине души он этого ждал. Но, конечно, ему и в голову не приходило, что она в первые же дни потащит его на Витошу. Такая прекрасная дача в их распоряжении — чего еще надо? Странная девушка, она и вправду не похожа на других. Ну вот, опять остановилась, притащила какого-то огромного жука. Другие девушки такого не делали. Самое большее, что они могли ему принести, это какую-нибудь пластинку или жестяную коробку с английскими конфетами. Жук яростно грозил ему своими крепкими рачьими клешнями.
— Это жук-рогач, — возбужденно сообщила Криста.
— Мерси, — ответил он. — Как раз его мне и не хватало.
Потом между ними разгорелся настоящий спор о том, как возвращаться — пешком или на фуникулере. Как известно, в этих первых схватках всегда побеждает женщина. Криста рассказала ему, как однажды вечером с фуникулером что-то случилось и он остановился. В одной из кабинок спускались молодожены. Всю ночь они выясняли, кто виноват в этом неприятном происшествии, а наутро оба подали заявление о разводе. Пошли пешком. Для него спуск даже по самым прямым дорожкам тянулся целую вечность. Когда наконец они оказались внизу, Сашо смотрел на нее почти кровожадно. Рубашка его прилипла к спине, вся любовь испарилась.
— Твое счастье, что мы не молодожены! — заявил он с тайной яростью. — А то я завтра же подал бы целых два заявления о разводе.
— Подумаешь! — Она безразлично повела плечами.
«Ох, девочка, девочка, когда-нибудь ты поплатишься за все эти штучки!» — подумал он сердито.
Но, выпив солидную кружку пива, он успокоился. Так хорошо было сидеть за голым облупившимся столом в тени деревьев. Пожалуй, отдых приятнее даже любви, нет ничего приятнее отдыха, — думал он. Да, но чтобы его прочувствовать, надо сначала как следует устать. Малышка знает свое дело. Всего ожидал он от Кристы, только не того, что она окажется любительницей природы. Таких девушек уже и на свете не осталось. Даже хиппи, уж на что они хиппи, но и те предпочитают природе Пикадилли-сквер или жесткие ступени площади Венеции.
— У меня возникла интересная идея, — сказал он. — Давай съедим по порции котлет.
— Разве это котлеты, — ответила она. — Это просто жареная резина.
— Других тут нет. Котлеты как котлеты.
В конце концов все готовые котлеты одинаковы, говорят, их делают бог знает из чего, как и всю подобную ерунду. Таков уж современный мир. Впрочем, склонность к гастрономии вряд ли признак высокой духовной культуры, современный человек живет не ради желудка. Да это и невозможно. Деревенских цыплят все равно на всех не хватит. Хочешь не хочешь, приходится довольствоваться бройлерами.
— Знаешь что, — оживленно сказала Криста. — Давай сделаем шашлык.
— Это не так просто, — ответил он нерешительно.
— Очень просто. Нанизываешь на щепку, то есть я хочу сказать, на палочку, кусочки мяса и жаришь их на углях. Вот и все.
— Но для этого нужно развести костер.
— Да, во дворе.
— Ты с ума сошла! А как я объясню дяде, зачем я жег костер у него во дворе?
— Скажешь, что мы играли в людоедов.
— Об этом не может быть и речи! — решительно заявил он.
— У тебя нет никакого вкуса к приключениям, — разочарованно протянула Криста.
Когда через некоторое время они спускались в Княжево, чтобы купить там мяса, Сашо подумал, что Криста права. У него действительно не было никакого вкуса даже к самым невинным приключениям. Любовь к приключениям предполагает неразвитый или наивный ум или, самое малое, отсутствие воображения. И вообще, просто непонятно, как можно браться за что-нибудь, не предусмотрев последствий. Но признаться, что ты не любишь приключений, значит попросту себя скомпрометировать. Влюбленный должен быть немного романтиком, весьма умеренным, разумеется. И в конце концов тоже мне приключение — разжечь во дворе какой-то жалкий костер. И почему непременно во дворе, когда можно в какой-нибудь лощине.
Тогда он еще не знал, что самым большим приключением окажется покупка мяса. Они обошли все магазины, стояли в очередях и, наконец, разжились жирной бараньей ногой. Подходила она для шашлыков или нет, ни Криста, ни Сашо не знали. Криста робко спросила у продавца, но тот только раздраженно ответил:
— Не отнимайте у меня времени на всякие глупости… Берете вы мясо или нет?
— Берем, берем! — испуганно ответил Сашо.
Обратный путь оказался еще более тяжелым — подъем был очень крут. Солнце клонилось к закату, вот уж никогда Сашо не думал, что летнее вечернее солнце может быть таким неприятным. Он с трудом передвигал ноги, хотя мясо несла Криста — девушка просто вырвала его у Сашо из рук. И все-таки она шла легко и спокойно. Но еще легче шагали идущие впереди них три старика — все трое голые до пояса, пестрые бумазейные рубахи были связаны на талии рукавами. Один из них даже что-то насвистывал, чуть ли не серенаду Тоселли. К даче Сашо подошел совсем раскисший и запыхавшийся. К тому же, когда они шли по заросшей тропинке, какая-то ветка попала ему прямо в нос.
— Природа — это что-то невыносимое! — заявил он.
— Верно, — ответила она. — Но это только сначала.
— И сначала и всегда! — ответил он злобно. — Дядя говорит, что природа рано или поздно погубит человека.
Криста насмешливо взглянула на него.
— Мудрец твой дядя! Природа не выносит маньяков. Она терпит только тех, кто умеет к ней приспособиться.
— Непременно запишу себе это для памяти! — сердито огрызнулся Сашо.
— Запиши это у себя на лбу, ты, несчастный биолог! — засмеялась она. — Жалкий бабник и пьяница!
Он так замучился и разозлился, что ему хотелось бросить мясо первой же собаке. Но так как во всей округе собак давно уже потравили, а те, что жили на дачах, не признавали жирной баранины, мясо пришлось есть самим. К счастью, по крайней мере с костром им повезло. На заднем дворе нашлось свободное от травы место, дров тоже было сколько угодно. Садовник, который много лет подстригал здесь деревья, изрубил сучья и сложил их под навесом. Пока Криста вдохновенно резала мясо, Сашо отправился в ближний орешник за шампурами. После неудачной попытки отрезать себе палец он вернулся, неся две очищенные от коры палочки. Но вместо того, чтобы встретить его как героя, Криста безжалостно накинулась на него:
— Господи, до чего же ты нескладный! Так и знай, я никогда за тебя не выйду.
Сашо почувствовал, что его обдало холодком.
— И слава богу, — ответил он.
— Почему это слава богу? — стрельнула она в него обиженным взглядом.
— Я не сумасшедший, чтобы жениться на авантюристке, да еще такой бессердечной!
Правда, через некоторое время Сашо снова вырос в ее глазах, сложив из сучьев чудесный костер выше человеческого роста. По крайней мере хоть этому-то он научился в пионерских лагерях. Сашо старательно укладывал ветки, забавляясь мыслью, что он строит молекулярную решетку генов. Тенистую низину, где была расположена дача, уже окутала темнота, хотя небо еще было светлое. Когда пирамида была готова, Сашо сунул под нее зажженную газету. С веселым треском взметнулся высокий огненный столб, обезумевшим пчелиным роем закружились искры. Они отошли подальше, отблески огня окрасили их лица в медный цвет.
— Правда красиво? — очарованно воскликнула девушка.
— До того красиво, — ответил он, — что в любую минуту могут примчаться пожарные.
— Почему?
— Да этот костер виден даже из Софии. Еще подумают, что у академика пожар.
Но никто не приехал. В этом мире частных дач царило отчуждение, и если бы на даче в самом деле случился пожар, оба они, наверное, так бы и сгорели здесь без всякой помощи. Огненная пирамида рухнула. Сашо старательно подбрасывал в огонь недогоревшие сучья. Вскоре образовалась большая куча пылающих углей, которая быстро темнела и гасла.
— Можешь начинать, — сказала Криста.
— Что начинать?
— Жарить шашлык.
Но он, не уловив в ее голосе скрытой иронии, взял обе палочки с нанизанными на них кусочками мяса и перца и поднес их к углям, потемневшим, но все еще пышущим жаром. Вот, значит, как жарят шашлык! Сашо склонился было над углями, но жар заставил его отпрянуть. Все это время Криста наблюдала за ним с полным безразличием, только глаза ее смеялись.
— Не понимаю, как можно изжарить эти штуки, не изжарив при этом рук, — пробормотал он.
— Ты что, с неба свалился? — воскликнула Криста.
— А что?
— Возьми две палки с развилками и положи на них шампуры. А потом только поворачивай их время от времени. Вот и все.
— Ну конечно! — сказал он.
— Ты вообще был когда-нибудь на экскурсии?
— Был один раз, в Белграде.
— Да нет, я имею в виду на природе.
— Глупости! — ответил он. — Коллективные мероприятия. С декламацией стихов и общими хороводами.
Как бы то ни было, шашлык они все-таки изжарили. Оба так проголодались, что съели все с аппетитом, хотя жир затвердевал раньше, чем мясо успевало остыть. Костер медленно угасал, но Сашо время от времени подбрасывал в него ветки, просто чтоб было светлее. Очень приятно было вот так сидеть у тлеющих углей, когда носы немилосердно припекало, а спины так же немилосердно мерзли. Время от времени потрескивала какая-нибудь сухая ветка и во тьме разлетались маленькие жаркие светлячки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49