– Ты знал?
– Ясен перец. – А мои собственные проблемы с наркотиками были, вероятно, сложнее, чем думаешь ты. Но вслух сказал: – Мама получила меня по закону. Ты не мог ничего сделать.
– Мне надо было раньше приехать. У нее не было права увозить тебя в другой штат. Я должен был с этим бороться. Но я так долго был без работы, боялся брать отпуск на новом месте. Я же всю жизнь учился, чтобы работать с микроволновой передачей, с радио. И никогда не мог получить эту работу. Именно такую работу. И, наконец, я получил шанс. Я думал, она приедет или попозже я сам приеду и заберу тебя. Я просто не мог с ней разговаривать. Но… – Казалось, он сморщился от боли, которую не хотел делить со своим сыном. – Думаю, я просто проявил слабость. А в последние пару лет ты так от меня отдалился. Наверное, мне казалось, тебе наплевать, приеду я или нет. Но я звонил, правда, звонил. А потом она сменила номер. Вы опять переехали. Мне пришлось обратиться к частному детективу, чтобы снова вас найти.
Вейлон чуть не сказал отцу. Чуть не сказал, что, если бы он приехал немного раньше, мама была бы жива. Он мог бы ее защитить. Может быть. Увезти их из города.
А может, отец стал бы одним из них. Вейлон сглотнул. Он хотел обнять отца, но после первой вспышки к нему вернулась прежняя сдержанность.
– Пап, ты должен понять, что здесь происходит. Ты должен, должен поверить!
Отец кивнул на телевизор.
– На Си-эн-эн про это ничего нет. И в местных новостях тоже, – заметил он. – Какие-то странные… вещи творятся в вашем городе. Захват города. Я поверить не могу, что происходит такое, а по телевизору ничего нет. Пора поговорить серьезно. Мы пойдем в полицию и узнаем, что тут делается.
– Папа! Нельзя идти в полицию. Они… Всех полицейских, вероятно, изменили. Ты сам говорил, что видел какие-то странные вещи, когда ехал по городу. Ну, так вот, телефоны не работают, на улицах никого нет. Давай попробуй позвонить. И мужик, который нас сюда впустил… Он дрожал от страха. Пожалуйста, поверь!
Отец вздохнул.
– Безобразия случаются по массе всяких причин. Если ты видел, что кто-то в этом вашем спортзале… в душевой… издевался над ребенком, надо звонить в полицию. В любом случае я хочу знать, нашли твою мать или нет. Она должна была выскочить, когда дом загорелся. Ты что, не хочешь узнать, что с ней случилось?
Вейлон тихонько замычал и стал колотить себя кулаками по лбу.
– Перестань ходить кругами и – ради Бога! – перестань себя бить. Послушай, я виноват, что ты не мог со мной связаться, но она не хотела дать мне номер телефона. Надо было написать, но я думал, она тебе все равно не отдаст…
Вейлон зарычал:
– Я не могу… Ты… ты не поймешь про маму. Тебе надо было бы самому увидеть. А сейчас уже слишком поздно.
У него снова полились слезы. И он снова начал ходить кругами, сдерживая боль, которая впивалась в каждую клеточку его тела.
Подошел отец, остановил его и обнял.
– Вейлон, что, черт возьми, с тобой случилось, сынок? Ты опять принимаешь наркотики?
– Нет!
– Но что-то с тобой правда случилось, – пробормотал отец. – И я вижу, это что-то реальное. Но эта чушь про людей, которые превращаются…
Вейлон отстранился, прикрыл отцу ладонью рот и прошептал:
– Тихо. Послушай…
Отец прислушался, нахмурился, посмотрел на потолок.
– Черт возьми! Что они там делают на крыше в такое время суток? – Покачав головой, он надел шлепанцы, встал и направился к двери. – Пойду посмотрю. Побудь здесь, Вейлон. Я должен…
– Не выходи!
Но прежде чем Вейлон успел среагировать, отец протопал мимо него и уже отрывал дверь. На дорожке мелькнула темная фигура.
– Папа!
Вейлон пытался затащить его в комнату, а потом вместе с отцом уставился на то, что происходило снаружи. Мимо мотеля двигались десятки людей, все в одном направлении. Некоторые на машинах, но большинство пешком, многие на четвереньках. Они ползли, подскакивали на измененных, вытянувшихся конечностях. Ползли по тротуару, по середине дороги… и по крышам. Некоторые цеплялись за стены домов, как саранча, суетливо наползали друг на друга.
Здесь были толстые домохозяйки и тощие студенты колледжей, мужчины в желто-черной форме пожарных. Был человек в черной рубашке священника со стоячим воротничком, но совсем без штанов. Была пожилая коренастая дама-негритянка, которую Вейлон видел на кассе в супермаркете Альбертсона. Были бородатые люди в тюрбанах из сикхского храма, один или двое из них были совсем голыми.
Все больше и больше людей с выдвинутыми, как у рептилий, конечностями ползли по крышам домов, по улице, через кусты. Зрелище напоминало миграцию саранчи. И все двигались в одном направлении.
– Они идут к кладбищу, – прошептал Вейлон. И тут ему пришло в голову, что все самодельные антенны были направлены тоже туда.
– О'кей, – торопливо проговорил отец, затаскивая Вейлона внутрь и закрывая дверь.
Дрожащими руками он запер замок и накинул цепочку. Потом выключил свет и пятился от окна, пока не уселся на кровать. Откинулся на кровати – рот открыт – и, не мигая, Уставился на дверь. Вейлон сел рядом. Отец молча обнял его за плечи.
И тут вместе со слезами у Вейлона полились слова. Из НОСА тоже потекло. И он рассказал отцу, что произошло с мамой.

14 декабря, семь часов утра
Может, это мошки меня усыпили, – подумала Адэр и чуть не рассмеялась этой мысли.
Но на улице возле магазина кто-то двигался. Мужские голоса, работающий двигатель большого автомобиля.
Адэр спала в маленькой палатке – спала в палатке, хотя и находилась в помещении – между двумя картонными коробками. Ей казалось безопаснее спать в палатке, хотя в этом не было никакого смысла. Она проснулась перед рассветом, очнувшись от кошмаров, которые, казалось, сплетались с реальной жизнью. Пошла к витринному стеклу посмотреть, что делается снаружи, и, боясь даже думать, что может там увидеть. Или кто может увидеть ее. Но увидела только мошек.
Мошки летали поблизости от главного входа в хозяйственный магазин. Летали по прямой линии, построившись в устойчивый куб, который четко поворачивал под прямым углом. Мошки так не летают.
Адэр показалось, что мошки тоже ее увидели и подлетели к стеклу, чтобы получше рассмотреть. Она поскорее опять убралась в заднюю комнату.
Сейчас, наверное, уже часов семь. Кто-нибудь может прийти.
Спала Адэр плохо, но все же спала. Теперь она заставила себя поесть, зарядила пистолет. Она не собирается сидеть и ждать, когда они придут и загонят ее в угол.
Адэр сняла пистолет с предохранителя, осторожно отперла заднюю дверь и, моргая, вышла на скудный утренний свет.
В тридцати футах от двери стоял фургон Мейсона. В фургоне сидели Мейсон и Кол и, разинув рты, на нее смотрели. За рулем был Мейсон.
– Bay! – крикнул Мейсон. – Вот она!
– Адэр? – спросил Кол, вылез из фургона и подошел к Адэр. – Господи! Где ты была? Тебя ищет полиция. И мы с Мейсоном искали тебя всю ночь.
Она смотрела на них во все глаза.
– Откуда вы узнали, что я здесь?
– Отец Билла Коразона видел, как ты заходила сюда с заднего хода вчера вечером.
Но она почти не слушала. Обняла брата и заплакала.
– Кол… Мама и папа… Женщина из школы, консультант… Он сделал шаг назад, руки остались у нее на плечах.
– Адэр, я знаю, знаю. Пошли, у меня есть план.
Он взял у нее пистолет, и она пошла впереди него к фургону – месту, где можно спрятаться, где ждет безопасность.
И тут Адэр увидела, что на нее смотрит Мейсон. Напряженно смотрит и ждет…
– Мейсон… – Она покачала головой, повернулась к фургону спиной и пошла за угол магазина.
– Черт тебя подери, – крикнул Кол. – Куда ты идешь?
– Просто хочу посмотреть, есть ли там… они…
Она подождала, пока Кол тоже зайдет за угол, и шепотом заговорила:
– Кол, я не доверяю Мейсону. На месте падения… Он там странно себя вел. Точно тебе говорю. Я думала, у меня галлюцинации, но теперь знаю, что нет. Миссис Сентаво… Кол, ты меня слушаешь?
– Конечно, – ответил Кол.
Она внимательно на него посмотрела.
– Сколько времени ты пробыл с Мейсоном? Когда он… когда он тебя нашел?
Кол пожал плечами. И не ответил. Просто стоял и смотрел на нее.
– Я имею в виду… – Она услышала, что по улице едет машина, и выглянула. «Фольксваген»-жук быстро пронесся мимо. Адэр снова повернулась к Колу. – Ты говорил, что вы с Мейсоном искали меня всю ночь?
– И что?
– Значит, ты был с ним все это время. И он…
Она посмотрела на пистолет у него в руках. Одна рука лежала на затворе, другая – на рукоятке. Указательный палец лег на спусковой крючок. Кол смотрел на нее с холодной, оценивающей серьезностью. Потом наклонил голову набок, слишком далеко наклонил.
– Кол! – Адэр сглотнула. – Можно мне забрать пистолет?
Он покачал головой.
– Ты уже кое-кого из него убила.
И тут она поняла окончательно. Сердце словно покрылось льдом. Но она сказала:
– Миссис Сентаво… не была человеком, Кол. Уже не человеком.
– Она как раз была единственным человеком, с которые надо считаться! – заорал Кол. – Она была частью «Всех Нас»! Частью одной этой личности. Она пока несовершенна. Пока учится. Но все остальное, Адэр, – это тупой и слепой органический хаос.
Сдавая назад, из-за угла появился пикап Мейсона, так что теперь он видел их обоих.
– Это были мошки? – тихо спросила Адэр.
– Да, – кивая, ответил Кол. – Ты пойдешь? Это намного лучше, чем ты думаешь. Нет никакой неопределенности. Совсем нет. И никогда не будет. Все имеет свои места. Даже когда что-то неправильно, это правильно, потому что это содействует все лучшей и лучшей когерренции… Итак… – Он направил пистолет ей в живот. – Ты идешь, Адэр? Или… нет?
– Нет, – ответила она. – Мне кажется, я не хочу больше жить. – И она говорила правду. – Давай, мудак, стреляй.
Тут она услышала вой полицейской машины. Копы Квибры, которые наверняка преобразованы также, как Кол и Мейсон. Кол смотрел ей через плечо на въезжавшую на стоянку машину. Машина подъехала совсем близко к Адэр. Она оглянулась и увидела, что это полицейская машина.
Может, мне убежать? Может, он не будет стрелять, испугается, что попадет в других, таких же, как он. Но она чувствовала такую тяжесть и безнадежность.
– Я заберу эту, – выходя из машины, сказал полицейский и взял Адэр за руку. – Поговорить.
Адэр почувствовала, что ее тащат к машине.
– Кол! – закричала она. – Застрели меня, пожалуйста! Чтобы меня не превратили, как тебя!
Что-то блеснуло в его глазах.
Адэр извивалась, стараясь вырваться из рук полицейского, пока он открывал дверь патрульной машины, чтобы засунуть ее внутрь. На полу возле заднего сиденья она увидела несколько пистолетов и ружей. Зачем они суют ее туда, где она может схватить оружие?
Мейсон вдруг закричал: – Второй в машине!
Адэр повернулась и увидела на переднем пассажирском сиденье патрульной машины Квибры майора Стэннера.
Он быстро выскочил из машины. В руке у него что-то блестело.
– Ложись! – закричал коп, который стоял у дверцы машины рядом с ней, и пригнул ее к заднему сиденью, но Адэр приподнялась и сквозь лобовое стекло успела увидеть, как Кол целится в копа. Это был немолодой полицейский-филиппинец, он был одет в полицейскую форму с упрощенными знаками различия. Полицейский тоже целился в Кола из табельного пистолета.
– Кол, не надо! – услышала Адэр свой вопль и поняла, что все бесполезно. Слова сейчас казались просто бессмысленным шумом.
Оба пистолета выстрелили одновременно. Их рев показался Адэр невыносимым. Филиппинец завертелся на месте, упал, вокруг заклубились облака сизого дыма.
Теперь выстрелил Стэннер. Адэр показалось, что из «М16». Кол пошатнулся.
Несмотря ни на что, несмотря на то, чем он стал и что пытался сделать, Адэр зарыдала от горя, зарыдала по своему брату. Его убили! Пули попали в него три, четыре раза.
Кол прислонился к пикапу и тонко, без слов, завыл. Мейсон стал разворачивать пикап и сдавать назад, чтобы врезаться на нем в патрульную машину.
Кол перевернулся, встал на четвереньки, его руки и ноги невероятно удлинились.
Пикап надвигался.
И тут филиппинец вскочил на ноги. Когда он подошел к машине, Адэр увидела, что передняя часть его форменной куртки разорвана, а под ней надет бронежилет с вмятинами от пуль.
Филиппинец что-то закричал Стэннеру – из-за выстрелов Адэр не расслышала слов – и стал стрелять мимо Кола, который пытался залезть в пикап. Пикап катился на них, пули Стэннера и филиппинца били в капот, и одна попала в бак с горючим. Оттуда вырвалось черное, дымное пламя, и бак взорвался. Охваченный пламенем фургон закрутился, встал на два колеса, перевернулся, с громким хлопком упал на бок, налетел на Кола и раздавил его.
Крики и слезы кончились, и Адэр начала смеяться.
Стэннер и коп влезли в машину, захлопнули дверцы. Филиппинец быстро развернулся. Адэр отшвырнуло на спинку сиденья. Она смеялась и плакала, но в основном смеялась.
Они бешено понеслись по улице, включив сирену и не обращая внимания на светофоры.
Через минуту Адэр затихла. Грудь ее высоко вздымалась, голова кружилась от гипервентиляции. Истеричный смех сделал свое дело. Теперь она просто лежала, прижавшись щекой к виниловому покрытию, и негромко всхлипывала. Бросив взгляд в заднее стекло, она увидела, как поднимается к небу столб черного дыма от горящего фургона. Горящего вместе с Колом, которого он раздавил.
Адэр подумала, что, наверное, никогда больше не сможет плакать. Сначала надо научиться что-нибудь чувствовать.
– Ты в порядке? – спросил Стэннер. Он сидел впереди и обернулся назад, «Ml6» лежал рядом. Глядя сквозь сетку, он добавил: – То есть… – И пожал плечами. – Я понимаю, глупый вопрос. Разве ты можешь сейчас быть в порядке. Но… Тебя ведь зовут Адэр, так?
Адэр смотрела на него и молчала. Ей казалось, она не сможет выговорить ни одного слова. Она чувствовала себя зависшим компьютером. И какая она есть сейчас, такой навсегда и останется. Так она это чувствовала.
Стэннер продолжал:
– Мы слышали, как они переговариваются на полицейской частоте. И были поблизости, вот мы и поехали сюда. Твой брат хотел передать тебя полиции, тем, кто сейчас считается полицейскими. Они там будут через минуту. Так что нам надо убираться, да поскорее.
И на это она тоже ничего не ответила.
Тогда с ней заговорил маленький человек в форме:
– Мы сожалеем, что с твоим братом так вышло. Но ты должна знать, что он уже был мертв прежде, чем туда попал.
Полицейский-филиппинец смотрел на нее в зеркало заднего вида. В маленьком треугольничке отражался его темный напряженный взгляд.
Адэр попыталась ответить, но не смогла. Из ее губ не вырывалось ни звука.
– А теперь что? – спросил коп, обернувшись к Стэннеру^
– Теперь? Я скажу тебе, что теперь. Поедем и посмотрим, сделал ли Бентуотерс что обещал, когда я ему звонил. Они, конечно, отследили тот звонок, но… не обязательно поняли, что я говорил. Если, разумеется, я говорил достаточно осторожно.
– Значит, попробуем? Стэннер кивнул.
– Мы перевернем этот город вверх дном!

20.

14 декабря, утро

Дальний выезд из города был заблокирован полицейскими машинами. Крузон пока не собирался вступать в бой с такой мощной засадой.
– Может, попробуем по автостраде? Там их можно объехать, если хватит скорости и наглости, – предложил Стэннер.
Крузон кивнул, остановился, сдал назад и поехал через город другой дорогой. День начинался пасмурно, в воздухе висел влажный туман.
Когда позволяла полоса, рядом ехали другие машины, обгоняли их, люди там пялили на них глаза. Вот с ними поравнялся семейный автомобиль «исузу-родео»: два маленьких светловолосых близнеца, блондинка мамаша, рыжеволосый папочка. Три пары голубых глаз и пара карих. Отец не смотрит на дорогу, но ведет машину безупречно. Все четыре головы повернулись и уставились на Крузона, Стэннера и Адэр. Она не выдержала и прилегла на сиденье, спрятав лицо, как будто задремала.
– Может, надо было разделаться с тем патрулем? – предположил Крузон и прибавил скорость на желтый свет. – Они могли получить информацию от тех… которых мы убили. Можно было сбросить их с дороги.
«Исузу» слегка отстал, но не раздумывая проехал на красный свет, пытаясь их догнать. Мотор громко ревел, пока машина набирала скорость. Крузон специально притормозил, чтобы «исузу» проехала.
– Нет, – решительно возразил Стэннер. – Давайте не будем заставлять их как-то реагировать раньше времени. Такое впечатление, что они колеблются. Они ведь не могут знать все. Их коммуникационные структуры небезупречны. Система ведь только развивается.
– Это похоже… на эволюцию, которая пошла вкривь и вкось, – нахмурившись, пробормотал Крузон.
– Эволюция – да, но не в смысле эволюция ДНК. Но они и правда безостановочно развиваются, я бы сказал, саморазвиваются, сами себя направляют. У них собственный тип деления, но это не генное деление. В общем, они могут знать, кто мы такие, а могут и не знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44