– Мать твою, ты что несешь? Что ты волну гонишь! Или ты знаешь? С ней что-то случилось?
– Ну-ну, потише, брат…
Кол сделал шаг от стола, Вейлон попятился. Кол заорал:
– Ты пришел, бормочешь что-то про мою сестру, как обкурившийся растаман. Ты что, наложил на нее свои грязные лапы, ты, долбаный нью-йоркский наркоман?
– Нет, братан, нет. Фигню несешь. Можешь сам ее спросить, я ее не лапал. Спросишь ее, если… когда мы ее найдем.
Кол глубоко вздохнул.
– Почему ты думаешь, что она… пропала?
– О'кей. Я говорил с Сизеллой. Она, типа: «Странно, Адэр ушла посреди уроков с этой теткой, консультантшей. А я, типа: „Она, типа, поехала с ней к родителям или куда там еще“. „Нет, они поехали в другую сторону от дома, за город. А эта стерва Сентаво тоже какая-то чудная“. Это Сентаво забрала Адэр с собой.
Кол в упор рассматривал Вейлона.
– О'кей. Ты, ясен перец, обкурился. Но если она уехала, типа, с кем-то из школы, из персонала, я имею в виду, чего тут странного? Вот если бы ее схватил какой-нибудь мужик в маске, ну или там не знаю…
Но Вейлон смотрел не на Кола, а ему через плечо. Кол обернулся и увидел, что за парковкой «Бургера», с той стороны ограды, где были жилые дома, какой-то толстый тип с развевающимися на ветру волосами устанавливал на крыше маленького домика самодельную спутниковую тарелку.
– Меня просто бесит это дерьмо, – заявил Вейлон. – По всему городу люди ставят эти долбаные передатчики или что там еще.
Кол фыркнул:
– О'кей. У тебя паранойя, как у Мейсона. Кстати, об этом мудаке: я схожу за ним, и поедем в его фургоне искать Адэр.
– Хо! Я тоже поеду…
Но тут к ним подъехал «бронко» с кучей грязи на колесах и капоте, женщина за рулем коротко просигналила. У женщины было слегка оплывающее лицо и крашеные платиновые волосы. Кол ее не знал, но догадался, что это мать Вейлона, когда она сказала:
– Вейлон, дорогой, иди сюда, нам надо ехать.
– Что? Куда?
– Я объясню, но, пожалуйста, в машине. Не хочу кричать о своих делах на всю улицу.
Вейлон состроил гримасу и демонстративно замотал головой.
– Ну дела. – И обернулся к Колу: – Значит, ты найдешь Адэр?
– Угу. Поищу Мейсона, а потом с ним будем искать Адэр.
Вейлон спросил (его мать при этих словах склонила голову набок):
– Так у тебя есть сотовый или как?
Кол кивнул.
– При себе. Не знаю только, работает он или нет. Давно не платил. – И, подумав: Вреда не будет, написал номер своего сотового на руке Вейлона, а потом смотрел, как Вейлон залезает в «бронко» и уезжает с матерью. Затем он вернулся к заполнению бланка, но теперь уже небрежно и в спешке. Ему хотелось поскорее найти Мейсона… и Адэр.
Но не прошло и минуты, как в своем фургоне-каблучке объявился Мейсон собственной персоной.
– Хай, братец! Как делишки? Кол смотрел на него в изумлении.
– Что за фигня творится? Народ так и валит… Слышь, Мейсон, мне надо найти Адэр. Не знаешь, где она?
– Наверное, знаю. Тусуется с пацанами. Поехали, я тебя отвезу.
Кол отнес заявление в ресторан и отдал его чернокожему парню постарше, который управлял «Бургер Кингом», бегом выскочил на улицу и уселся в машину рядом с Мейсоном. Тут у него возникло какое-то странное ощущение. Чудно как-то, что Мейсон вдруг объявился. И он знает, где Адэр.
Кол молча пожал плечами. А что ему остается делать? По крайней мере фургон Мейсона хоть раз в жизни не воняет травкой.
А потому он позволил Мейсону увезти себя за город по Квибра-Вэлли-роуд.

13 декабря, вечер
Вейлон фыркнул и покачал головой отработанным жестом изумления.
– Анализ крови? Мам, я же не говорил, что заболел, и в школе ничего не говорили ни про какой анализ.
– В городе чрезвычайная ситуация, – объяснила Вейлону мать. – Из-за той штуки, которая разбилась. Ну, того спутника, ты еще про него все уши прожужжал. Там какие-то токсичные испарения. Надо сделать анализ крови, узнать, не отравился ли ты. В конце концов, ты же ходил туда. Где спутник разбился. И не раз. И во второй раз видел всякую ерунду.
– Конечно, мам. Но мне не почудилось, что я видел. Я все записал. Я собираюсь… – И вдруг замолчал, вспомнив, что не рассказывал матери о том, что видел на месте аварии во второй раз.
Может, она забралась в его файлы? И читает тайком все его записи?
Он повернулся к ней, собираясь нагрубить, потребовать объяснений. Откуда, черт подери, ты знаешь? Но почему-то вдруг побоялся ссориться с ней. Какое-то странное чувство предостерегло его, Вейлон и сам не мог сказать, откуда оно взялось.
Они въезжали на стоянку возле школы, объезжая само здание с тыльной стороны. Площадка выглядел, как склад подержанных автомобилей: масса пустых и темных машин, кое-как приткнутых у школьного спортзала. Задняя дверь спортзала была открыта, в проеме болталась пара подростков, рядом бесстрастно стояли их родители. Пока Вейлон смотрел на них, они продвинулись на шаг внутрь. Значит, там очередь, догадался он. На анализ.
Мать поставила «бронко» возле дверей спортзала, и через минуту они уже стояли в очереди. Вейлон улавливал отдававшийся эхом гул множества людей в большом пространстве зала. Вообще-то на удивление слабый шум. Когда через минуту они с матерью попали внутрь, он понял, что разговаривают друг с другом только дети. В зале пахло пылью, лаком, антисептиком, чуть-чуть потом. Баскетбольные корзины сложены и прижаты к щитам, складные трибуны подтянуты на стену. Перед глазами была огромная, пустая, чуть гудящая комната с длинной цепочкой людей вдоль одной из стен, а возле входа в раздевалки и душевые – две медсестры в белых халатах. Обе – негритянки. Обе работали за столиком с инструментами. Ребенок садился перед ними на стул, они брали кровь, бросали использованные иглы в коробку. Рядом стояли другие коробки, устланные пузырчатой упаковкой, – для маленьких сосудов с кровью.
Бледный полный мальчишка плюхнулся на стул перед столом. На нем были штаны длиной в три четверти, из которых торчали толстые белые икры, «адидасы» без носков, футболка «Master P» без рукавов. И стрижка «под гриб» – на макушке много волос, а сбоку почти ничего. Вейлон знал его по школе: бубнит рэп и называет всех «хрен» и «мудак», но негритянские дети все равно над ним за это смеются.
Толстый парень сидел, открыв рот, а когда ему в руку вогнали иглу, отвернулся и не смотрел, как кровь набирается в большой пластиковый шприц.
Столик, где брали анализы, стоял на той стороне зала, но темно-красный цвет крови в шприце был таким ярким, что казался странным цветком; Вейлон не мог отвести от него глаз.
Он терпеть не мог вида крови, и от этой самодовольной процессии ожидающих у него сжимало желудок. Почему в школе ничего не объявили? А может, и объявили, а он пропустил… Не очень-то он обращает внимание на такие штуки. Но все же почему-то он сомневался, что кто-нибудь что-нибудь объявлял.
Вся эта история заставила его вспомнить прочитанное в интернете: о росте аутизма и какой-то разновидности рака из-за массовой вакцинации в пятидесятых и шестидесятых годах. Из-за незамеченных примесей в вакцине. И там еще говорилось, что замять такую гигантскую ошибку помогли люди из правительства. Целый заговор.
Может, это тоже часть того заговора. Собрали детей, сделают им инъекции, чтобы спрятать некачественную вакцину. Или у них в городе проверяют защиту от биологического оружия, правительство так уже делало.
Может, на самом деле «спутник» и был таким оружием. Устроили катастрофу, чтобы в городе распространился какой-нибудь вирус для биологического оружия. Может, над ними проводят эксперимент?
Но почему проверяют только детей?
Этот массовый анализ крови должен быть связан с каким-то заговором. Слишком уж он внезапный. И никаких объяснений.
Потом цепочка умозаключений Вейлона оборвалась: в зале появился мистер Соренсон – заместитель директора школы. Он вышел из раздевалок со стороны мальчиков. Это был крупный, хотя и довольно стройный мужчина почти шести с половиной футов росту, с широкими плечами, длинной шеей и огромным адамовым яблоком. На нем была желтая рубашка для гольфа и серые слаксы. Взяв один из контейнеров с образцами крови, он вернулся в раздевалку.
Что тут происходит? Мистер Соренсон лично помогает брать анализы?
Многие дети заметно нервничали, некоторые разговаривали со своими соседями в очереди, а вот родители молчали все поголовно, разве только отвечали своим детям. Родители вели себя явно неправильно, неестественно тихо. Многие из них должны хорошо знать друг друга. Тем не менее, никто из них не разговаривал.
– Мам, это ерунда какая-то, все подстроено. Я не хочу делать никаких гребаных анализов, – мотая головой, сказал матери Вейлон.
Мать посмотрела на него с необычным спокойствием. Она казалась энергичной, доброжелательной, расслабленной и пустой. Совсем на нее не похоже. Если она не принимает наркотиков и у нее нет депрессии, она вечно болтает, пытаясь приободриться, знакомится с людьми. Она куда более общительна, чем он когда-нибудь станет.
Но сегодня все иначе. Мать не сказала ни слова. Просто сделала шаг вперед, когда очередь подтянулась, а толстого бледного парня у столика медсестры заменил мальчишка азиатской внешности.
– Мам?
– Да, Вейлон?
– Ничего. Я просто хотел услышать твой голос.
Вейлон смотрел, как бледный пацан подошел к группе подростков, которые уже сдали кровь. Их родители стояли за ними длинной цепочкой у той части стены, где были собраны лавки. Родители молчали, дети тихонько переговаривались друг с другом.
Вейлон огляделся. Спортзал, черт возьми, был просто огромным. Металлические балки у потолка, высокие застекленные окна. Сквозь одно из открытых окон в верхнем дальнем углу Вейлон увидел звезду.
Ему хотелось оказаться там, где светят звезды. И чтобы с ним была Адэр. Хотелось знать, где она.
Вейлон снова посмотрел на мать. Внезапно она показалась ему необычайно замкнутой. Дружелюбной, но очень далекой. Так в чем же дело? Что его беспокоит?
Ничего такого уж особенного он не курил, одна трубочка, и все, но чувствовал себя очень неуютно, словно бы задевал телом острые углы реальности, которая вдруг превратилась в узкий туннель. Например, вот эта леди перед матерью: она такая спокойная, стоит как статуя, вроде бы даже не дышит, но густая каштановая волна ее волос чуть-чуть пульсирует.
О'кей. Он уже привык к таким глюкам после дозы. На самом деле он вовсе не накурился в доску.
Так почему же мама ведет себя так, как будто играет?
– Мам, ты откуда узнала про этот анализ? Ну, тебе кто-нибудь позвонил?
Она долго думала над ответом.
– Да, был звонок. Телефонный звонок. Нам позвонили сюда.
Он смотрел на нее, чувствуя себя все более странно и пытаясь осмыслить ее слова. Вейлон почувствовал озноб, сердце похолодело, и холод распространялся по всему телу. Он никак не мог понять, что с матерью не так. Она говорила странным тоном. И ощущение, что она играет, как на сцене. Может, это все-таки из-за трубки, которую он выкурил?
Снова вышел мистер Соренсон, подошел к бледному толстому мальчишке, взял его за руку.
– Пройдем со мной, Рональд.
Вейлон едва расслышал их голоса. Точно, его зовут Рональд.
Рональд посмотрел на двери раздевалки. Он явно не хотел идти.
– С моей кровью что-то не так?
Другие дети взволнованно зашумели.
– Нет. Все хорошо. Просто надо кое-что проверить. Убедиться. Пошли, ты все увидишь, – спокойно ответил мистер Соренсон.
Он увел Рональда в раздевалку, а очередь еще продвинулась.
Вейлон чувствовал, как колотится его сердце. Казалось, кожа стала слишком мала для его тела.
Может, у меня и правда паранойя, – думал он, – а может, я боюсь очень даже правильно.
И он решился.
– Мам, я пойду найду туалет. Мне надо по-маленькому.
Она бесстрастно на него посмотрела.
– Нет, лучше подождать. – Тут она вдруг нахмурилась. Как будто ей пришло в голову что-то еще.
– Я сейчас. – Вейлон уже удалялся от нее вдоль очереди.
Две чернокожие медсестры были коренастыми женщинами с распрямленными волосами. Одна – совсем черная, другая – светлокожая. Когда Вейлон проходил мимо них в раздевалку, они синхронно подняли головы и смотрели ему вслед.
Раздевалка – комната без окон – на первый взгляд оказалась пуста; единственным свидетельством присутствия человека был запах пота и мыла. В застекленной кабинке учителя физкультуры наискосок от шкафчиков тоже никого не было. И тут он услышал рыдание, эхом отозвавшееся в раздевалке. Плакал мальчишка, тонко, прерывисто. Плакал в душевой.
Вейлон осторожно пошел между рядами. Путь вдоль металлических дверей пустых шкафчиков показался ему бесконечным, словно бы проход удлинялся вперед, выдвигался телескопически. Подойдя к двери душевой, он остановился рассмотреть странного вида машину у самого входа в душевую. Раньше он таких никогда не видел. Она представляла собой треножник высотой с него самого, в середине, между стойками, располагался стеклянный поднос, а в том месте, где стойки сходились, находилось нечто вроде лазера, луч которого смотрел вниз и упирался в чашку Петри с кровью. На боку лазера была небольшая панель индикатора с цифрами, один провод торчал прямо из образца крови. Вейлон подошел к установке поближе, а когда нагнулся и заглянул в чашку Петри, то разглядел маленькие металлические штучки, которые, как криль, плавали кругами в крови.
Вся установка выглядела какой-то самодельной, собранной из деталей, взятых из разных мест. Было совсем не похоже, что она из медицинской лаборатории. Установка низко гудела, как будто сама с собой разговаривала.
Вейлон сделал еще шаг к выложенному плиткой входу и, вытянув шею, заглянул в чистое, геометрически четкое пространство душевых кабин. Мистер Соренсон стоял на коленях около бледного толстого парня, Рональда, и прижимал его к плиткам пола. Сам Рональд лежал на спине. Заместитель директора держал мальчика без особого усилия, хотя Рональд был очень крупным подростком и он вырывался, а тем временем учитель физкультуры, мистер Воксбери, ухватил мальчика за челюсти и силой разжимал их обеими руками.
Мистер Воксбери наклонился над Рональдом, как будто собирался делать ему искусственное дыхание рот в рот. Подросток пытался кричать, но у него вырывался только полузадушенный звук, потому что металлический стержень, который выдвинулся из глотки мистера Воксбери, лез прямо Рональду в рот. В стержне что-то пульсировало, как будто от мистера Воксбери к Рональду переливался поток из миллиона стальных личинок. Крошечные металлические существа забирались прямо в извивающегося мальчика. Потом мистер Соренсон принес коробочку и задрал мальчику рубашку. Из разреза на правой ладони мистера Соренсона что-то выдвинулось. Вспышка, режущий звук, клочья кожи, брызги крови как от двуручной пилы, и мальчишка оказался располосован. Мистер Соренсон что-то вставил в резаную рану, но Вейлон не увидел что. Мистер Соренсон сдвинулся и закрыл Вейлону обзор. Но он все еще видел ноги Рональда они в последний раз дернулись и обмякли.
– Мать твою… – выдохнул Вейлон, даже не заметив, что произнес это вслух.
Мистер Воксбери и мистер Соренсон, вернее, тварь Воксбери и тварь Соренсон, одновременно подняли головы и повернувшись, уставились в его сторону. Соренсон бросил взгляд на Рональда.
– Первая фаза закончится самостоятельно.
Вейлон сделал шаг назад. Мгновение всеобщего замешательства: если он побежит – они бросятся следом, если они бросятся на него – он побежит.
Мистер Воксбери напрягся.
Рональд резко сел и посмотрел на Вейлона с тем же выражением, что и у взрослых. Пустые, но настороженные глаза хищника. Его живот был по-прежнему распорот и раскрыт. За шторой из крови и мускулов что-то звякало и вращалось.
– Эй, мудак! – крикнул Рональд. – Смотри! – И он стал засовывать футболку в штаны, закрывая открытую рану и широко ухмыляясь. – Оказалось, что все о'кей. Я себя чувствую куда лучше. – И одним ловким движением он вскочил на ноги. – Слышь, братан, у меня теперь появились, типа, клевые навыки! Пусть они проверят и твою кровь. И тебе тоже так сделают. Это, типа, круто, вроде как запустить динамик на всю мощь, даже круче.
– А будет еще лучше, – заявил Воксбери. – После расширения, усиления и модификации. Это делается в несколько стадий. Но достаточно быстро, да, Рональд?
– Ага! Я почти ничего не почувствовал. Круто! – Он, казалось, задумался, но потом продолжил: – Видишь ли, молодые, точнее, некоторые из них, только некоторые, не так уж легко поддаются преобразованию во «Всех Нас». Что-то не так с кровью. Есть химические соединения, которые, ну, типа, вырабатываются, когда люди немного больше знают о себе и о всякой туфте вокруг. Смотри, что говорят «Все Мы». Если ты не такого типа, чтобы «присоединиться к нам легко», ну, тогда, парень, анализ крови это покажет, потому что некоторые химикаты, о которых они знают, вырабатываются, типа, как побочный продукт того, что ты, типа, именно такой парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44