Поэтому она до сих пор проявляла повышенный интерес ко всему, что происходило на фирме, регулярно присутствуя на заседаниях правления и проводимых в конце года общих собраниях, где она постоянно появлялась на трибуне, готовая ответить на любой вопрос, не боясь при этом попасть впросак, будучи в курсе абсолютно всех дел фирмы, равно как и жизни сына.
Перед уходом она остановилась около стола Дженни Мартин, стоявшего на выходе из офиса. Дженни была личной секретаршей Харрисона, которая сама имела собственную секретаршу и еще двух помощниц. Она уже двенадцать лет работала бок о бок с Харрисоном на этой ответственной и важной работе. Дженни, так же как и Рашель, знала, что происходит в фирме и в семье Ройлов.
– Доброе утро, Дженни, – сказала Рашель, одновременным кивком головы приветствуя ее помощниц и неряшливо одетую черноволосую девушку, которой, по мнению Рашель, было не место в административном офисе фирмы; и она сразу же решила разобраться в том, как эта девчонка оказалась в таком респектабельном отделе.
Лоринда, нервно перебирая пачку с бухгалтерскими отчетами расположенных в восточном округе магазинов за несколько предыдущих месяцев, краешком глаза посматривала на миссис Ройл, стараясь угадать, что за дама к ним пожаловала. «Да, – подумала она, – одета с иголочки в темно-синий костюм с желтой шелковой блузкой, и эти прелестные туфельки…» Именно так ей хотелось принарядиться, если б ей позволил ее кошелек.
– Доброе утро, миссис Ройл, – улыбаясь, ответила Дженни. – Надеюсь у вас все хорошо?
«Оказывается, это сама миссис Ройл, – подумала про себя Лоринда. – По-видимому, она и есть мать Харрисона». Делая вид, что она ждет, когда закончит телефонный разговор помощница секретаря, Лоринда, украдкой наблюдая за Дженни и миссис Ройл, внимательно прислушивалась к их разговору. Она вызвалась принести сюда официальные отчеты, когда вовремя не появился занимавшийся доставкой документов служащий, которого она, так страстно желавшая увидеться с Харрисоном, намеренно не стала вызывать и отнесла бумаги сама. Она часто пускалась на всевозможные хитрости, чтобы хоть на минутку увидеться с Харрисоном, вечно находя причину для того, чтобы подняться с десятого на пятнадцатый этаж, где были расположены бухгалтерские офисы, надеясь столкнуться с Харрисоном где-нибудь в коридоре или лифте. Однажды ей повезло: это случилось, когда Харрисон, столкнувшись с нею в дверях лифта и вежливо поприветствовав ее, даже поинтересовался тем, как у нее идут дела. Но так как он был уже на выходе из лифта, она лишь успела ответить:
– Спасибо, хорошо, мистер Ройл.
Только теперь, получив работу в бухгалтерском отделе, она поняла, насколько важной персоной был мистер Харрисон. Именно от него зависело, получит ли она работу в этой огромной компании, коренным образом изменив свою жизнь. А он был такой красивый, добрый и такой… как Бог, величественный. И чем только сумела покорить его эта Джесси-Энн? Этой чертовке всего-то и требовалось, как сучке, вильнуть хвостом – и все мужчины сразу были у ее ног. Бедный Харрисон тоже не стал исключением и попался ей на крючок. Он не виноват, никто не мог устоять против ее чар…
– У тебя что, день рождения, Дженни? – спросила миссис Ройл, устремив свой взгляд на лежавший на столе завернутый в фольгу сверток.
– О нет, миссис Ройл. Это подарок мистера Ройла ко дню рождения Джесси-Энн. Во всяком случае, был подарком до того, как он изменил свое решение?
– Изменил свое решение? – спросила она, нахмурившись и пристально глядя на сверток. – А что в этом свертке, книги?
– Нет, здесь нечто более ценное: проспекты земельных угодий, – ведь мистер Ройл хотел купить ей в подарок великолепное ранчо, а Джесси-Энн должна была лишь сделать выбор из представленных ей брошюр. А сейчас он говорит, что ей нужно что-то другое, что-то более для нее значимое.
– Интересно, что бы это могло стать? – осведомилась она, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
– Насколько я поняла, ей нужно здание с земельным участком для того, чтобы она могла открыть собственный дом моделей, – ответила Дженни и, улыбнувшись, добавила, что ей это кажется неадекватной заменой и что будь у нее право выбора, она бы предпочла купить роскошное ранчо.
– По-моему, ты абсолютно права, Дженни, – сказала Рашель, направляясь к кабинету Харрисона. Она впервые услышала о доме моделей, и ее бледные щеки вспыхнули неожиданно охватившей ее злостью. Ей очень хотелось выяснить, что же еще ей неизвестно на данный момент.
Изумленным взглядом провожала Лоринда покидавшую помещение миссис Ройл. Она думала о том, что теперь, когда Джесси-Энн замужем за таким прекрасным человеком, как Харрисон, ей следовало вести себя совсем по-другому: вернувшись домой, следить за Джоном и своим мужем. Но, по-видимому, Джесси-Энн было мало любви одного мужчины. Ее опять тянуло туда, откуда начался ее жизненный путь; ей нужно опять позировать перед камерами, вышагивая на подиуме перед вожделенными взглядами глазеющих на нее мужчин. Лоринда со злостью сжимала кулаки, комкая при этом лежавшие под руками деловые бумаги.
– А это что такое? – довольно резко поинтересовалась помощница секретарши, изумленно глядя на Лоринду.
– Ой, это же… отчеты, которые просил принести мистер Ройл, – Лоринда потянула к себе принесенные бумаги, с ужасом обнаружив, насколько сильно они были помяты.
– О Боже мой, я сейчас же вернусь и принесу вам свежие копии, – смущенно бормотала она.
– Не надо. Могла бы просто оставить эти бумаги у меня на столе; совершенно необязательно было стоять тут и терять время.
– Извините, извините, – лепетала она, торопливой походкой направляясь к двери.
С любопытством рассматривая Лоринду, девушка, как бы задавая вопрос сама себе, сказала: «Откуда взялась эта чудачка?» Затем, отвернувшись, она стала изучать принесенные бумаги, с головой погрузившись в цифры.
– Здравствуй, мама! – поприветствовал Харрисон Рашель, поцеловав ее в гладкую, густо напудренную щеку. От нее, как всегда, пахло знакомыми ему с детских лет духами «Шанель № 5».
– Харрисон, я пришла сказать тебе о том, что завтра я собираюсь устроить небольшой вечер в честь дня рождения Джесси-Энн. Я пригласила некоторых своих и ваших друзей. Маркус приедет из Принстона…
– Как мило с твоей стороны, мама, – поблагодарил ее Харрисон, удивляясь про себя, почему она позабыла пригласить друзей Джесси-Энн, ведь это был ее день рождения. Но он лишь произнес в ответ: – А я планировал завтра отметить этот праздник ужином в ресторане вдвоем.
– Вы и так много времени проводите вдвоем, – холодно оборвала его Рашель. – Джесси-Энн давно пора познакомиться с действительно стоящими людьми; я имею в виду отнюдь не тот круг, в котором она вращалась, будучи моделью. У меня есть несколько задумок, которые помогут твоей жене сделать имя. В конце концов она не очень популярна, и ее сотрудничество с многочисленными благотворительными детскими фондами может принести обоюдную пользу. Тебе, наверное, известно, как высок спрос на такой вид деятельности, – сказала она, подняв на него свои длинные ресницы. – Конечно же, эта деятельность никоим образом не должна мешать ее семейной жизни и воспитанию ребенка.
Харрисон изумленно смотрел на нее. Он слишком хорошо знал свою мать, чтобы не догадаться, куда она клонит.
– Извини, мама, – обратился он сдержанно, – но мне кажется, что Джесси-Энн будет долгое время занята, поскольку она собирается открыть свой собственный дом моделей.
– А ты собираешься купить под него землю и помещение? Встретившись с пристальным взглядом ее черных глаз, он ответил:
– Совершенно верно, мама. Именно это я хочу сделать. Как ужаленная, Рашель вскочила со стула:
– А тебе не кажется, что место твоей жены в доме? Ведь она вышла замуж не за какого-то мелкого торговца или бухгалтера. Теперь она носит имя миссис Харрисон Ройл. И что ты скажешь о своем сыне? Неужели у него нет права иметь под рукой собственную мать, готовую в любую минуту прийти к нему на помощь? Ребенку всего четыре месяца от роду, а она уже собралась махнуть на него рукой… Хороша же мамаша!..
– У Джона есть очень заботливая няня, а что касается Джесси-Энн, то она не собирается отмахиваться от сына, – спокойным голосом принялся объяснять Харрисон. – Ведь тебе, мама, хорошо известно, что Джесси-Энн обожает нашего сына… Даже речи не идет о том, чтобы как-то обделить вниманием ребенка.
Поправляя волосы, Рашель старалась подсунуть под шиньон выбившиеся пряди серебристых волос.
– Тебе, Харрисон, не хуже, чем мне, известно, что Джесси-Энн ничего не смыслит в бизнесе. Ты постоянно будешь выполнять ее работу, решать ее проблемы. Управляя такой огромной корпорацией, как наша, ты будешь вынужден заниматься всякой мелочевкой. Неужели она не понимает, на что она тебя толкает?
– Она видит меня лишь по вечерам, когда я, уставший, возвращаюсь с работы домой и когда мне уже ничего не надо, кроме спокойного ужина за бокалом вина в компании своей жены.
– Должна предупредить тебя, что если ты будешь потворствовать ее сумасбродным идеям, то эти ваши мирные, семейные ужины очень быстро закончатся. Еще раз хорошенько подумай над тем, что я тебе сказала, Харрисон. Это необходимо для твоего же собственного благополучия.
– Я уже подумал о том, какое место занимает моя персона, а теперь, на мой взгляд, и мне, да и всем нам пора подумать о Джесси-Энн. Ты права в том, что моя жена далеко не деловая женщина. Но имеет же она право хотя бы попробовать свои силы. – Затем, пожимая плечами, Харрисон продолжил: – Если в конце концов она потерпит неудачу, мы всегда имеем возможность продать приобретенную собственность. – Но на самом деле вместо слов «если она потерпит неудачу» он побоялся произнести вертевшуюся у него на языке фразу «когда она потерпит неудачу», так как он понимал, что мать абсолютно права. Он так же, как его мать, знал, что если дела у жены вдруг пойдут успешно, дни их мирного уединения будут сочтены.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, – холодно кинула Рашель, величавой походкой направляясь к двери. – Я жду вас завтра в восемь вечера.
– Мы обязательно придем, – уныло улыбаясь, пообещал он. Придется объяснить Джесси-Энн, что его мать, вопреки их планам поужинать вдвоем в тихой, уютной атмосфере, приглашает их на собственный ужин.
В двадцать лет, высокий, с атлетической фигурой и крепкими мускулами Маркус Ройл был точной копией своего отца в молодости, отличавшийся от него лишь светлыми волосами. Маркус прекрасно играл в теннис и был более чем отличным пловцом. А сейчас, наслаждаясь прелестями жизни, он начал учебу в Принстонском университете.
На вечер, который устраивала Рашель в честь дня рождения Джесси-Энн, Маркус приехал вместе со своей однокурсницей Дженни, заранее предупредив свою подружку, что сразу после знакомства с его бабушкой она станет объектом ее пристального изучения.
Все произошло именно так, как предполагал Маркус; бабушка осталась верной себе: изо всех сил она старалась вытянуть сведения о происхождении гостьи, окольным путем, как бы между прочим, задавая всевозможные невинные вопросы, чтобы можно было безошибочно определить ее классовую принадлежность. У Рашели был собственный принцип деления людей по классовой принадлежности, на который Маркусу было абсолютно наплевать. Случилось так, что Дженни была из такой же богатой семьи, как и семья Ройлов, с одной лишь разницей, что их капитал имел более древние корни, поскольку сменилось уже больше двух поколений с тех пор, как начали функционировать железнодорожные компании.
Взяв Дженни под руку, Маркус провел свою гостью через толпу приглашенных для того, чтобы представить ее своему отцу и Джесси-Энн. Как всегда, его мачеха выглядела изумительно: на ней было платье из белого шелка, так выгодно оттенявшее золотой отлив ее мягкой и нежной кожи и волосы цвета вызревшей пшеницы. По всему было видно, насколько счастлив его отец: ведь Джесси-Энн была не только ослепительно хороша собой, она, ко всему, была еще и душкой. Ее глаза сияли неизмеримой любовью к его отцу.
– Поздравляю с днем рождения, Джесси-Энн, – Маркус поцеловал именинницу в щеку.
– Маркус! Как я рада видеть тебя здесь. Надеюсь, тебе не пришлось пропустить много занятий в университете? Но как бы там ни было, я счастлива, что ты приехал. Без тебя бы и день рождения не был бы настоящим праздником.
– А это Дженни Картер-Путмэн, – представил он свою спутницу.
Джесси-Энн улыбнулась при виде прелестной, черноволосой девушки.
– Мне так приятно видеть вас здесь, Дженни, – сказала она. – Маркусу просто необходимо иметь рядом человека, который бы не дал ему отбиться от рук.
– За это, – притворно грозным голосом начал он, – я могу оставить тебя без подарка.
– Ну тогда я вынуждена взять свои слова обратно, – засмеялась Джесси-Энн. – Поверь, мне бы этого вовсе не хотелось.
– Такими заявлениями ты можешь запросто подорвать репутацию молодого парня, – с улыбкой протягивая ей маленькую коробочку, заявил Маркус.
Сорвав с коробки серебряную ленточку, Джесси-Энн изумленно уставилась на лежавший в коробке подарок.
– О, Маркус, как это мило, как замечательно!.. Посмотри, Харрисон.
В коробке находился ее миниатюрный портрет, выполненный каким-то неизвестным художником с тонким вкусом и изяществом на овале из слоновой кости, обрамленном узенькой золотой оправой.
– Замечательный подарок ты преподнес моей жене, Маркус, – сказал Харрисон, порадовавшись тому, что сын с чувством и пониманием отнесся к выбору такого изысканного и так нелегко доставшегося ему подарка.
– Я срисовал этот портрет с одной моей самой любимой фотографии, – сказал Маркус. – Ведь только они служат напоминанием о тебе.
– Я так приятно удивлена, Маркус, – проникновенно-благодарным голосом сказала Джесси-Энн. – Нет, правильнее было б сказать, что я необычайно тронута.
– Ты заслуживаешь гораздо большего, – с легкостью ответил он. – Ну, а что подарил тебе мой отец? Наверное, что-нибудь такое же потрясающее, как Париж.
Харрисон засмеялся:
– Мой подарок куда скромнее.
– Твой отец купил мне в подарок здание, в котором я наконец открою собственный дом моделей, Маркус.
Ему был хорошо известен предмет мечтаний Джесси-Энн, но ведь ему было не хуже известно отношение к этой проблеме отца. Быстрым взглядом пробежав по лицу своего родителя, Маркус на минуту приободрился: казалось, Харрисон был бесконечно счастлив предоставить своей жене самостоятельность в новом начинании. Но в этот момент ему, как никогда ясно, стал очевиден назревающий между ними конфликт.
Держа Дженни под руку, Маркус обошел весь зал, приветствуя толпу друзей и знакомых семьи, не заметив здесь ни единого человека, которого бы с радостью пригласила Джесси-Энн.
– Это вечер-сюрприз, Маркус, – укоризненно глядя на внука, говорила бабушка, когда он задал ей волновавший его вопрос. – Не могла же я спросить у Джесси-Энн номера телефонов ее близких друзей. Ведь тогда бы не получилось никакого сюрприза.
С изумлением он смотрел на то, как она, плавно двигаясь между приглашенными, заговаривала то с одним, то с другим из гостей, дивясь ее способности организовать дело таким образом, чтобы любое задуманное ею дело проходило именно так, как она считала нужным.
Взяв Дженни под руку и пробираясь сквозь толпу, он провел ее через холл прямо к лифту.
– Здесь слишком много гостей преклонного возраста, – объяснил он, улыбнувшись. – Давай где-нибудь перекусим, а затем отправимся в «Палладиум».
Харрисон, взглянув сначала на свои часы, перевел взгляд на часы Джесси-Энн: у них был заказан столик на двоих в маленьком итальянском ресторанчике на девять тридцать вечера.
– Уходим? – спросил он, обнимая ее теплые шелковистые плечи, одержимый страстным желанием поскорее остаться с нею наедине. – Им и без нас не будет скучно.
Она охотно согласилась с ним и двинулась сквозь толпу. Уже находясь в салоне оббитого серой замшей лифта, Харрисон, виновато улыбаясь, говорил Джесси-Энн:
– Мать никогда мне не простит этого поступка.
– Зато я прощу, – засмеялась она, целуя его.
До замужества Джесси-Энн часто посещала этот уютный итальянский ресторанчик, находившийся рядом со старым Центральным парком, прямо за углом того дома, где она жила раньше. Ей показалось весьма необычным то, что она вместе с Харрисоном, вопреки заведенной традиции посещать роскошные, респектабельные рестораны, пришла именно сюда. Унылым взглядом она смотрела на тарелки со свежеприготовленным густым красным соусом.
– И все же здесь намного лучше, чем на вечере у Рашель, – утешительным тоном сказал Харрисон, и они оба засмеялись.
Они уплетали сдобные лепешки, запивая их деревенским вином, и Джесси-Энн призналась, что она никогда так здорово не отмечала свой день рождения и не чувствовала себя такой счастливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Перед уходом она остановилась около стола Дженни Мартин, стоявшего на выходе из офиса. Дженни была личной секретаршей Харрисона, которая сама имела собственную секретаршу и еще двух помощниц. Она уже двенадцать лет работала бок о бок с Харрисоном на этой ответственной и важной работе. Дженни, так же как и Рашель, знала, что происходит в фирме и в семье Ройлов.
– Доброе утро, Дженни, – сказала Рашель, одновременным кивком головы приветствуя ее помощниц и неряшливо одетую черноволосую девушку, которой, по мнению Рашель, было не место в административном офисе фирмы; и она сразу же решила разобраться в том, как эта девчонка оказалась в таком респектабельном отделе.
Лоринда, нервно перебирая пачку с бухгалтерскими отчетами расположенных в восточном округе магазинов за несколько предыдущих месяцев, краешком глаза посматривала на миссис Ройл, стараясь угадать, что за дама к ним пожаловала. «Да, – подумала она, – одета с иголочки в темно-синий костюм с желтой шелковой блузкой, и эти прелестные туфельки…» Именно так ей хотелось принарядиться, если б ей позволил ее кошелек.
– Доброе утро, миссис Ройл, – улыбаясь, ответила Дженни. – Надеюсь у вас все хорошо?
«Оказывается, это сама миссис Ройл, – подумала про себя Лоринда. – По-видимому, она и есть мать Харрисона». Делая вид, что она ждет, когда закончит телефонный разговор помощница секретаря, Лоринда, украдкой наблюдая за Дженни и миссис Ройл, внимательно прислушивалась к их разговору. Она вызвалась принести сюда официальные отчеты, когда вовремя не появился занимавшийся доставкой документов служащий, которого она, так страстно желавшая увидеться с Харрисоном, намеренно не стала вызывать и отнесла бумаги сама. Она часто пускалась на всевозможные хитрости, чтобы хоть на минутку увидеться с Харрисоном, вечно находя причину для того, чтобы подняться с десятого на пятнадцатый этаж, где были расположены бухгалтерские офисы, надеясь столкнуться с Харрисоном где-нибудь в коридоре или лифте. Однажды ей повезло: это случилось, когда Харрисон, столкнувшись с нею в дверях лифта и вежливо поприветствовав ее, даже поинтересовался тем, как у нее идут дела. Но так как он был уже на выходе из лифта, она лишь успела ответить:
– Спасибо, хорошо, мистер Ройл.
Только теперь, получив работу в бухгалтерском отделе, она поняла, насколько важной персоной был мистер Харрисон. Именно от него зависело, получит ли она работу в этой огромной компании, коренным образом изменив свою жизнь. А он был такой красивый, добрый и такой… как Бог, величественный. И чем только сумела покорить его эта Джесси-Энн? Этой чертовке всего-то и требовалось, как сучке, вильнуть хвостом – и все мужчины сразу были у ее ног. Бедный Харрисон тоже не стал исключением и попался ей на крючок. Он не виноват, никто не мог устоять против ее чар…
– У тебя что, день рождения, Дженни? – спросила миссис Ройл, устремив свой взгляд на лежавший на столе завернутый в фольгу сверток.
– О нет, миссис Ройл. Это подарок мистера Ройла ко дню рождения Джесси-Энн. Во всяком случае, был подарком до того, как он изменил свое решение?
– Изменил свое решение? – спросила она, нахмурившись и пристально глядя на сверток. – А что в этом свертке, книги?
– Нет, здесь нечто более ценное: проспекты земельных угодий, – ведь мистер Ройл хотел купить ей в подарок великолепное ранчо, а Джесси-Энн должна была лишь сделать выбор из представленных ей брошюр. А сейчас он говорит, что ей нужно что-то другое, что-то более для нее значимое.
– Интересно, что бы это могло стать? – осведомилась она, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
– Насколько я поняла, ей нужно здание с земельным участком для того, чтобы она могла открыть собственный дом моделей, – ответила Дженни и, улыбнувшись, добавила, что ей это кажется неадекватной заменой и что будь у нее право выбора, она бы предпочла купить роскошное ранчо.
– По-моему, ты абсолютно права, Дженни, – сказала Рашель, направляясь к кабинету Харрисона. Она впервые услышала о доме моделей, и ее бледные щеки вспыхнули неожиданно охватившей ее злостью. Ей очень хотелось выяснить, что же еще ей неизвестно на данный момент.
Изумленным взглядом провожала Лоринда покидавшую помещение миссис Ройл. Она думала о том, что теперь, когда Джесси-Энн замужем за таким прекрасным человеком, как Харрисон, ей следовало вести себя совсем по-другому: вернувшись домой, следить за Джоном и своим мужем. Но, по-видимому, Джесси-Энн было мало любви одного мужчины. Ее опять тянуло туда, откуда начался ее жизненный путь; ей нужно опять позировать перед камерами, вышагивая на подиуме перед вожделенными взглядами глазеющих на нее мужчин. Лоринда со злостью сжимала кулаки, комкая при этом лежавшие под руками деловые бумаги.
– А это что такое? – довольно резко поинтересовалась помощница секретарши, изумленно глядя на Лоринду.
– Ой, это же… отчеты, которые просил принести мистер Ройл, – Лоринда потянула к себе принесенные бумаги, с ужасом обнаружив, насколько сильно они были помяты.
– О Боже мой, я сейчас же вернусь и принесу вам свежие копии, – смущенно бормотала она.
– Не надо. Могла бы просто оставить эти бумаги у меня на столе; совершенно необязательно было стоять тут и терять время.
– Извините, извините, – лепетала она, торопливой походкой направляясь к двери.
С любопытством рассматривая Лоринду, девушка, как бы задавая вопрос сама себе, сказала: «Откуда взялась эта чудачка?» Затем, отвернувшись, она стала изучать принесенные бумаги, с головой погрузившись в цифры.
– Здравствуй, мама! – поприветствовал Харрисон Рашель, поцеловав ее в гладкую, густо напудренную щеку. От нее, как всегда, пахло знакомыми ему с детских лет духами «Шанель № 5».
– Харрисон, я пришла сказать тебе о том, что завтра я собираюсь устроить небольшой вечер в честь дня рождения Джесси-Энн. Я пригласила некоторых своих и ваших друзей. Маркус приедет из Принстона…
– Как мило с твоей стороны, мама, – поблагодарил ее Харрисон, удивляясь про себя, почему она позабыла пригласить друзей Джесси-Энн, ведь это был ее день рождения. Но он лишь произнес в ответ: – А я планировал завтра отметить этот праздник ужином в ресторане вдвоем.
– Вы и так много времени проводите вдвоем, – холодно оборвала его Рашель. – Джесси-Энн давно пора познакомиться с действительно стоящими людьми; я имею в виду отнюдь не тот круг, в котором она вращалась, будучи моделью. У меня есть несколько задумок, которые помогут твоей жене сделать имя. В конце концов она не очень популярна, и ее сотрудничество с многочисленными благотворительными детскими фондами может принести обоюдную пользу. Тебе, наверное, известно, как высок спрос на такой вид деятельности, – сказала она, подняв на него свои длинные ресницы. – Конечно же, эта деятельность никоим образом не должна мешать ее семейной жизни и воспитанию ребенка.
Харрисон изумленно смотрел на нее. Он слишком хорошо знал свою мать, чтобы не догадаться, куда она клонит.
– Извини, мама, – обратился он сдержанно, – но мне кажется, что Джесси-Энн будет долгое время занята, поскольку она собирается открыть свой собственный дом моделей.
– А ты собираешься купить под него землю и помещение? Встретившись с пристальным взглядом ее черных глаз, он ответил:
– Совершенно верно, мама. Именно это я хочу сделать. Как ужаленная, Рашель вскочила со стула:
– А тебе не кажется, что место твоей жены в доме? Ведь она вышла замуж не за какого-то мелкого торговца или бухгалтера. Теперь она носит имя миссис Харрисон Ройл. И что ты скажешь о своем сыне? Неужели у него нет права иметь под рукой собственную мать, готовую в любую минуту прийти к нему на помощь? Ребенку всего четыре месяца от роду, а она уже собралась махнуть на него рукой… Хороша же мамаша!..
– У Джона есть очень заботливая няня, а что касается Джесси-Энн, то она не собирается отмахиваться от сына, – спокойным голосом принялся объяснять Харрисон. – Ведь тебе, мама, хорошо известно, что Джесси-Энн обожает нашего сына… Даже речи не идет о том, чтобы как-то обделить вниманием ребенка.
Поправляя волосы, Рашель старалась подсунуть под шиньон выбившиеся пряди серебристых волос.
– Тебе, Харрисон, не хуже, чем мне, известно, что Джесси-Энн ничего не смыслит в бизнесе. Ты постоянно будешь выполнять ее работу, решать ее проблемы. Управляя такой огромной корпорацией, как наша, ты будешь вынужден заниматься всякой мелочевкой. Неужели она не понимает, на что она тебя толкает?
– Она видит меня лишь по вечерам, когда я, уставший, возвращаюсь с работы домой и когда мне уже ничего не надо, кроме спокойного ужина за бокалом вина в компании своей жены.
– Должна предупредить тебя, что если ты будешь потворствовать ее сумасбродным идеям, то эти ваши мирные, семейные ужины очень быстро закончатся. Еще раз хорошенько подумай над тем, что я тебе сказала, Харрисон. Это необходимо для твоего же собственного благополучия.
– Я уже подумал о том, какое место занимает моя персона, а теперь, на мой взгляд, и мне, да и всем нам пора подумать о Джесси-Энн. Ты права в том, что моя жена далеко не деловая женщина. Но имеет же она право хотя бы попробовать свои силы. – Затем, пожимая плечами, Харрисон продолжил: – Если в конце концов она потерпит неудачу, мы всегда имеем возможность продать приобретенную собственность. – Но на самом деле вместо слов «если она потерпит неудачу» он побоялся произнести вертевшуюся у него на языке фразу «когда она потерпит неудачу», так как он понимал, что мать абсолютно права. Он так же, как его мать, знал, что если дела у жены вдруг пойдут успешно, дни их мирного уединения будут сочтены.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, – холодно кинула Рашель, величавой походкой направляясь к двери. – Я жду вас завтра в восемь вечера.
– Мы обязательно придем, – уныло улыбаясь, пообещал он. Придется объяснить Джесси-Энн, что его мать, вопреки их планам поужинать вдвоем в тихой, уютной атмосфере, приглашает их на собственный ужин.
В двадцать лет, высокий, с атлетической фигурой и крепкими мускулами Маркус Ройл был точной копией своего отца в молодости, отличавшийся от него лишь светлыми волосами. Маркус прекрасно играл в теннис и был более чем отличным пловцом. А сейчас, наслаждаясь прелестями жизни, он начал учебу в Принстонском университете.
На вечер, который устраивала Рашель в честь дня рождения Джесси-Энн, Маркус приехал вместе со своей однокурсницей Дженни, заранее предупредив свою подружку, что сразу после знакомства с его бабушкой она станет объектом ее пристального изучения.
Все произошло именно так, как предполагал Маркус; бабушка осталась верной себе: изо всех сил она старалась вытянуть сведения о происхождении гостьи, окольным путем, как бы между прочим, задавая всевозможные невинные вопросы, чтобы можно было безошибочно определить ее классовую принадлежность. У Рашели был собственный принцип деления людей по классовой принадлежности, на который Маркусу было абсолютно наплевать. Случилось так, что Дженни была из такой же богатой семьи, как и семья Ройлов, с одной лишь разницей, что их капитал имел более древние корни, поскольку сменилось уже больше двух поколений с тех пор, как начали функционировать железнодорожные компании.
Взяв Дженни под руку, Маркус провел свою гостью через толпу приглашенных для того, чтобы представить ее своему отцу и Джесси-Энн. Как всегда, его мачеха выглядела изумительно: на ней было платье из белого шелка, так выгодно оттенявшее золотой отлив ее мягкой и нежной кожи и волосы цвета вызревшей пшеницы. По всему было видно, насколько счастлив его отец: ведь Джесси-Энн была не только ослепительно хороша собой, она, ко всему, была еще и душкой. Ее глаза сияли неизмеримой любовью к его отцу.
– Поздравляю с днем рождения, Джесси-Энн, – Маркус поцеловал именинницу в щеку.
– Маркус! Как я рада видеть тебя здесь. Надеюсь, тебе не пришлось пропустить много занятий в университете? Но как бы там ни было, я счастлива, что ты приехал. Без тебя бы и день рождения не был бы настоящим праздником.
– А это Дженни Картер-Путмэн, – представил он свою спутницу.
Джесси-Энн улыбнулась при виде прелестной, черноволосой девушки.
– Мне так приятно видеть вас здесь, Дженни, – сказала она. – Маркусу просто необходимо иметь рядом человека, который бы не дал ему отбиться от рук.
– За это, – притворно грозным голосом начал он, – я могу оставить тебя без подарка.
– Ну тогда я вынуждена взять свои слова обратно, – засмеялась Джесси-Энн. – Поверь, мне бы этого вовсе не хотелось.
– Такими заявлениями ты можешь запросто подорвать репутацию молодого парня, – с улыбкой протягивая ей маленькую коробочку, заявил Маркус.
Сорвав с коробки серебряную ленточку, Джесси-Энн изумленно уставилась на лежавший в коробке подарок.
– О, Маркус, как это мило, как замечательно!.. Посмотри, Харрисон.
В коробке находился ее миниатюрный портрет, выполненный каким-то неизвестным художником с тонким вкусом и изяществом на овале из слоновой кости, обрамленном узенькой золотой оправой.
– Замечательный подарок ты преподнес моей жене, Маркус, – сказал Харрисон, порадовавшись тому, что сын с чувством и пониманием отнесся к выбору такого изысканного и так нелегко доставшегося ему подарка.
– Я срисовал этот портрет с одной моей самой любимой фотографии, – сказал Маркус. – Ведь только они служат напоминанием о тебе.
– Я так приятно удивлена, Маркус, – проникновенно-благодарным голосом сказала Джесси-Энн. – Нет, правильнее было б сказать, что я необычайно тронута.
– Ты заслуживаешь гораздо большего, – с легкостью ответил он. – Ну, а что подарил тебе мой отец? Наверное, что-нибудь такое же потрясающее, как Париж.
Харрисон засмеялся:
– Мой подарок куда скромнее.
– Твой отец купил мне в подарок здание, в котором я наконец открою собственный дом моделей, Маркус.
Ему был хорошо известен предмет мечтаний Джесси-Энн, но ведь ему было не хуже известно отношение к этой проблеме отца. Быстрым взглядом пробежав по лицу своего родителя, Маркус на минуту приободрился: казалось, Харрисон был бесконечно счастлив предоставить своей жене самостоятельность в новом начинании. Но в этот момент ему, как никогда ясно, стал очевиден назревающий между ними конфликт.
Держа Дженни под руку, Маркус обошел весь зал, приветствуя толпу друзей и знакомых семьи, не заметив здесь ни единого человека, которого бы с радостью пригласила Джесси-Энн.
– Это вечер-сюрприз, Маркус, – укоризненно глядя на внука, говорила бабушка, когда он задал ей волновавший его вопрос. – Не могла же я спросить у Джесси-Энн номера телефонов ее близких друзей. Ведь тогда бы не получилось никакого сюрприза.
С изумлением он смотрел на то, как она, плавно двигаясь между приглашенными, заговаривала то с одним, то с другим из гостей, дивясь ее способности организовать дело таким образом, чтобы любое задуманное ею дело проходило именно так, как она считала нужным.
Взяв Дженни под руку и пробираясь сквозь толпу, он провел ее через холл прямо к лифту.
– Здесь слишком много гостей преклонного возраста, – объяснил он, улыбнувшись. – Давай где-нибудь перекусим, а затем отправимся в «Палладиум».
Харрисон, взглянув сначала на свои часы, перевел взгляд на часы Джесси-Энн: у них был заказан столик на двоих в маленьком итальянском ресторанчике на девять тридцать вечера.
– Уходим? – спросил он, обнимая ее теплые шелковистые плечи, одержимый страстным желанием поскорее остаться с нею наедине. – Им и без нас не будет скучно.
Она охотно согласилась с ним и двинулась сквозь толпу. Уже находясь в салоне оббитого серой замшей лифта, Харрисон, виновато улыбаясь, говорил Джесси-Энн:
– Мать никогда мне не простит этого поступка.
– Зато я прощу, – засмеялась она, целуя его.
До замужества Джесси-Энн часто посещала этот уютный итальянский ресторанчик, находившийся рядом со старым Центральным парком, прямо за углом того дома, где она жила раньше. Ей показалось весьма необычным то, что она вместе с Харрисоном, вопреки заведенной традиции посещать роскошные, респектабельные рестораны, пришла именно сюда. Унылым взглядом она смотрела на тарелки со свежеприготовленным густым красным соусом.
– И все же здесь намного лучше, чем на вечере у Рашель, – утешительным тоном сказал Харрисон, и они оба засмеялись.
Они уплетали сдобные лепешки, запивая их деревенским вином, и Джесси-Энн призналась, что она никогда так здорово не отмечала свой день рождения и не чувствовала себя такой счастливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52