Как хорошо никогда не смущаться и не нервничать, как хорошо быть такой красивой и уверенной в себе, как чудесно быть такой знаменитой. И как хорошо еще и встретить настоящую любовь и выйти замуж за богатого, красивого человека». Гала ни на минуту не сомневалась, что муж Джесси-Энн был очень красивым. Она сделала еще один глоток вина, продолжая думать о Джесси-Энн.
Отложив камеру, Кэм снова наполнил бокалы и закурил. «В ней какой-то секрет, в этой маленькой чаровнице из Йоркшира». Она казалась то красивой, а то вдруг выглядела некормленым ребенком-переростком. «Если бы только мне удалось поймать мгновения, когда она не думала о том, что делала, когда ее напряжение и скованность исчезают. Тогда я чего-то добьюсь».
– А как ты устроилась в Лондоне, Гала? – спросил он, усаживаясь рядом с ней на диване и обнимая ее за плечи. – У тебя есть друзья?
– Еще нет, – откровенно ответила она. – Но как только я начну работать, думаю, что познакомлюсь со многими людьми.
Одиночество промелькнуло в ее глазах, когда она взглянула на него поверх бокала с вином. Кэм сжал ей плечо с сочувствием.
– Такая красивая девушка, как ты, должна иметь много друзей. Я имею в виду, что ты здесь сейчас и мы уже друзья, верно?
«Правда ли это? Действительно ли он стал другом? – подумала она. – Наверное, так и есть. Он ведь старается помочь, фотографирует меня, говорит, что я красивая… Никто до него не говорил мне этого. Может, Кэм с его наметанным глазом художника и камерой в руках увидел во мне то, что я сама не замечала в себе, смотрясь в зеркало?..»
– Гала, послушай! Я знаю многих, у нас часто бывают вечеринки. Я тебе позвоню, когда устрою небольшую вечеринку для нескольких друзей. Тебе понравится. Будет немного вина, еды, музыки, будем танцевать… Уверен, что ты отлично танцуешь, у тебя фигура создана для танцев.
Она снова улыбнулась Кэму, польщенная его словами. Он был очень привлекательным, настоящий мужчина… Она не помнила слова, чтобы поточнее выразить его мужское начало. У него были густые темные волосы и карие глаза, а на щеках проступала щетина, которую нужно было бы сбрить…
Кэм нагнулся к ней и чмокнул в щеку.
– Ну, что скажешь? Попытаемся еще раз?
На этот раз дело пошло. Она смотрела в объектив, потягивая вино, меняя положение по его просьбе и улыбаясь ему. Однако она помнила, что нельзя опускать подбородок, держала спину прямо и оглядывалась через плечо так, как ее учили в школе манекенщиц…
«Господи, не получается, – думал Кэм. – Я так и не могу добиться того, что хочу. Но я совершенно уверен, что в ней была эта изюминка, – он знал это. – Если бы только она не была такой скованной, такой зажатой. Если бы она перестала улыбаться так жеманно…» Он хотел от Галы-Розы одного – выразить ее внутренний мир, ее невинность, которая таилась где-то глубоко в ее широко раскрытых ясных глазах…
– Иди сюда, Гала, – позвал он. – Сделаем еще один перерыв, а потом снова займемся делом.
Гала спустилась со, своей высокой табуретки, моргая от яркого света и поводя плечами, распрямляя затекшее тело. Спина болела от долгого напряженного сидения, а ноги чуть-чуть дрожали. Голова у нее немного кружилась, и она была слегка пьяна.
Кэм выключил большие лампы, оставив одну над столом. Налив вина, он протянул ей бокал и сел рядом с ней на бархатный диван.
– Возьми, детка. – Она покорно взяла бокал. – Как ты себя чувствуешь сейчас?
– О, гораздо лучше, гораздо лучше, спасибо. У меня получается?
– Отлично! – Его рука незаметно оказалась на ее плечах, и Гала прижалась к нему, отдыхая. Неожиданно она почувствовала себя просто прекрасно, она была свободна и полна уверенности в себе. Кэм просто какой-то гений… Она удивленно взглянула на него, когда он осторожно взял бокал с вином у нее из руки и поставил его на стол рядом. А потом его губы прикоснулись к ее губам, и он стал целовать ее. Это было чудесно, просто замечательно, ласково и нежно, как если бы происходящее было самым естественным в мире делом.
Ее губы раскрылись, и она чувствовала его поцелуи с винным привкусом, а его рука ласкала ее короткостриженый затылок, а потом он стал целовать ее шею. Гала едва не задохнулась, когда он медленно начал целовать ее грудь, соски, вызвав в ней целое море неизвестных эмоций. Она не двигалась, с дрожью ожидая, что он будет делать дальше, желая продолжения и боясь, что он… Она испытывала томление от его сильных мужских рук, ласкающих ее под юбкой, его нежных поцелуев, которые обжигали ей губы. Голова у нее пошла кругом от вина и эротических чувств, когда Кэм неожиданно отодвинулся от нее.
– Все хорошо, Гала, давай сделаем несколько снимков такой красивой девочки, прекрасной, чудесной Галы…
Фотографии? Она совсем о них забыла, потеряв голову от его волшебных ласк…
Гала оцепенело смотрела, как Кэм медленно расстегнул ее голубую трикотажную блузку. Руки и ноги у нее были тяжелыми и непослушными, как будто она оказалась под водой. Она не могла остановить его, даже если бы очень захотела…
– Так, – шепнул он, снимая блузку с ее плеч, – вот что нам надо от тебя, Гала. Вот такая ты настоящая. И ты очень, очень красивая.
Кэм с восхищением смотрел на ее обнаженные груди, и, как в замедленном фильме, она наблюдала, как его голова наклоняется к ней, и чувствуя необыкновенное блаженство, когда его губы касаются ее маленьких розовых сосков, а его сильная рука ласкает ее.
С сожалением Кэм поднял голову:
– Прекрасная Гала, ты прекрасна. А сейчас – за работу! Обняв ее, он помог ей сесть на табурет напротив камеры.
– Так, оберни блузку вокруг себя, – сказал он. – Я хочу, чтобы у тебя были открыты шея и плечи. Вот так, Гала, отлично.
Гала спокойно сидела и наблюдала за его действиями. Ее шея немного ослабла, рот был слегка приоткрыт, глаза ленивы и полны томления. Вот какое выражение ее глаз он хотел поймать. Это и хрупкие, стройные плечи, короткостриженую голову и длинную, беззащитную шею… Гала была сейчас похожа на молоденькую невесту, страждущую узнать тайну… Ева, перед тем как вкусить запретный плод…
Резкий телефонный звонок порвал связь между ее взглядом и объективом фотокамеры, и, чертыхаясь, Кэм прошел по студии, чтобы взять трубку.
– Привет, Кэм. Это я, Линди. Я освободилась раньше, чем думала. Сейчас поймаю такси и буду у тебя через пятнадцать минут.
Кэм положил трубку, чувствуя Сожаление. Но, подумал он, на сегодня с него хватит. Сейчас нужно поскорее отправить девушку домой, прежде чем приедет Линди. Хватит и секунды, чтобы она поняла, что происходит.
– Извини, Гала, – окликнул он ее, спеша к ней через студию. – Я должен идти… срочный звонок от… моей матери. Я… э-э-э… нужен дома.
Избегая смотреть в ее испуганные глаза, он накинул голубую блузку ей на плечи, заталкивая ее худые руки в рукава, как будто одевал ребенка.
– Все великолепно, детка, – сказал он. – Ты была неотразима. – Протянув ей пальто, он торопливо повел ее к двери. – Я поймаю тебе такси, – добавил он, обгоняя ее и выходя на оживленную улицу.
– Такси? А как же… я хочу сказать… когда я снова увижу вас? – спросила Гала, следуя за ним и прижимая свое пальто к внезапно замерзшей груди.
– Позвони мне, детка, и мы подумаем о предстоящей вечеринке.
Такси, заметив настойчивые сигналы Кэма, остановилось. Открыв дверцу, он втолкнул ее в машину.
– А как же мои фотографии?.. – вскрикнула Гала, когда он захлопнул дверцу. – Мои фотографии…
– Позвони мне, – крикнул он вслед, – через пару дней… Гала ошеломленно смотрела в заднее окошко, как он удалялся по аллее.
– Куда вас везти, мисс? – спросил шофер.
Куда? Куда она ехала? Она не могла сразу сосредоточиться…
От выпитого вина у нее кружилась голова, она дрожала от переполнявших ее чувств и волнения… Очевидно, она ехала домой… Но ее домом была лишь одна комната в Эрл Корт. Одинокая, пустая комната. С грустью она назвала свой адрес шоферу, и снова ушла в себя, вспоминая поцелуи Кэма, прикосновение его рук к своей груди, свои собственные чувства, когда он фотографировал ее. Глядя в объектив, она как бы смотрела в его глаза, казавшиеся ей хорошо знакомыми и притягивающими… Поежившись, она поплотнее закуталась в пальто, улыбаясь своим мыслям.
Через несколько дней она увидит его снова. И через несколько дней у нее будут наконец свои фотографии. Чувствуя себя уже опытной манекенщицей, Гала откинулась на ободранное кожаное сиденье черного лондонского такси, направляясь домой и мечтая о Кэме.
Дино Марлей наблюдал за тем, что происходило у стола его секретарши, где девушка с необычной внешностью, одетая в выходное платье и пиджак, с короткострижеными волосами, разговаривала с секретаршей. Манекенщица, с которой он сейчас работал, никак не могла закончить гримироваться, и ему нечего было делать. Нервно затягиваясь сигаретой, он прислушивался к их беседе, лениво интересуясь, что хотела эта девушка. Она показалась ему знакомой…
– Кэм оставил для вас это, – Талия, секретарша агентства, протянула девушке большой коричневый конверт. – Он просил передать вам, чтобы вы оставили свой номер телефона и что он сам с вами свяжется.
«Ах, да, – подумал Дино, – это пассия Кэма, та, которая заявилась к нему прямо с улицы». Когда Кэм показывал ему снимки, он еще подумал, что у нее хорошие глаза, особенно на тех снимках, где она лениво глядела в объектив, а ее тонкая, длинная шея, казалось, едва удерживала круглое детское лицо. В изгибе ее губ легко угадывалась чувственность, в широко раскрытых глазах было необыкновенное очарование… Может, ему нужно присмотреться к ней, попробовать ее в том новом каталоге женского белья?
– Я готова, Дино, – позвала его манекенщица.
– Отлично. – Он вернулся в студию. «Талия сейчас записывает телефон девушки. Я смогу связаться с ней тоже».
Секретарша старательно записала телефон Галы.
– Пока все, мисс Роза, телефон я записала. Я передам Кэму, что вы заходили. Он будет очень расстроен, что не увиделся с вами, но он действительно занят на этой неделе.
– Я не мисс Роза, – машинально поправила ее Гала. – Мое имя Гала-Роза… как Джесси-Энн.
Талия взглянула на нее, пряча улыбку. «Кэм мог здорово влипнуть с этой штучкой. Ничего удивительного, что он больше не хотел с ней встречаться».
Забрав коричневый конверт, Гала пошла к выходу, понуро опустив плечи. Всю неделю она пыталась дозвониться до Кэма, и каждый раз он оказывался то на съемках, то его просто не было на месте. Она могла бы даже подумать, что он избегает ее нарочно, но когда она вспоминала теплую атмосферу проведенных вместе часов и как он говорил ей, что она очень красивая, его поцелуи, прикосновение его рук… она чувствовала уверенность, что он не мог так поступить. В то утро она первым делом снова позвонила ему, и секретарша снова ответила, что Кэм будет занят весь день, но если она хочет зайти, ее фотографии уже готовы. Гала надеялась, что застанет Кэма там, она надеялась, что он снова поцелует ее, она ждала, что он пригласит ее на одну из вечеринок, о которых рассказывал. Как было бы здорово пойти на вечеринку под руку с Кэмом Мейсом, как его девушка.
Сухо улыбнувшись наивности девушки, которую она проводила глазами, Талия скомкала клочок бумаги с телефоном Талы в маленький шарик и бросила его в корзину для мусора вместе с остальными ненужными бумагами, накопившимися за день.
Вернувшись в свою комнату, Гала стала внимательно просматривать фотографии, подолгу разглядывая каждую и потом складывая их лицом вниз в аккуратную стопочку. Когда она закончила, она встала и посмотрела на себя в зеркало. Неужели это она была на этих фотографиях? Вот та Гала, чье отображение в зеркале она видит каждый день. А лицо на фотографиях было совсем непохожим на холодное, изящное лицо манекенщицы, которое она ожидала увидеть. Это была не Гала-Роза. Эта девушка, с тяжелыми веками и вялой шеей, с влажным ртом и неподвижным взглядом, была ей совершенно незнакома. Она была другой, вызывающей и чужой.
Ей не нужны были такие фотографии. Она никогда бы не смогла показать их агенту. Они были неприличными и ужасными. Эта девушка выглядела так, как будто хотела, чтобы ее поцеловали, занялись с ней любовью… Они были хуже, чем если бы она снялась обнаженной. На этих фотографиях было заметно, что она потеряла невинность, и неважно, сделала она последний к этому шаг или нет.
Сгорая от стыда, Гала взяла в руки снимки и разорвала их пополам, а потом стала рвать их на мелкие кусочки, чтобы от этой Галы-Розы не осталось и следа.
Демонстрационный зал фирмы по производству одежды для отдыха «Фокс и Мартин Баунси» находился на нижнем этаже и в подвальном помещении полуразрушенного викторианского здания на Гантон-стрит, облупленный фасад и грязные забрызганные окна которого лишь подтверждали посредственность выставленных на витрине новинок сезона – ярко-розовых и лимонно-зеленых костюмов из полиэстера. Дела у мистера Мартина и мистера Фокса пошли плохо после того, как им изменил успех на Карнаби-стрит в шестидесятые годы, а с ним исчезли и все сопутствующие творческие начинания. Теперь их изделия были самыми дешевыми, крикливыми, рассчитанными на ту часть молодежи, которая стремилась пощеголять в чем-то необычном, пусть недолго, но за небольшие деньги. В их моделях более чем неудачного зимнего сезона присутствовало много люрекса и позолоты, и сейчас, когда весна была не за горами, новая «праздничная» линия стала доставлять им неприятности.
В зеленом лифчике-топе с узкими бретельками, завязывающимися на шее, и розовых шортах Гала расхаживала перед тремя мужчинами, которые сидели на треснувших пластмассовых стульях в конце комнаты. На всех были пальто и шляпы, так как в сыром подвале, где находилась демонстрационная комната, было очень холодно. Повернувшись к ним спиной, Гала подумала, что мужчины наверняка заметили, что ее ноги покрылись гусиной кожей. Она была похожа сейчас на рождественскую индейку, с горечью подумала Гала, только она была далеко не жирная и совсем не аппетитная.
– Подожди, Гала, – обратился к ней мистер Мартин. – Мистер Файнберг хочет поближе взглянуть на материал.
Уставившись в пространство над их головами, Гала ждала, пока мистер Маршалл и покупатели рассматривали лифчик-топ и шорты, а мистер Мартин объяснял, что ткань была на семьдесят процентов из нейлона и на двадцать – из спандекса. Зажав кончик ее шорт между большим и средним пальцами, мистер Мартин передвинул толстую сигару, которую он курил, с одного края губ на другой и заулыбался своим клиентам.
– Хорошее качество, да? – Он подмигнул. – Мягкая, не мнется, ни одной морщинки не увидите.
Довольно смеясь, мужчины вернулись на свои места, а Гала, не обращая на них внимания, вернулась в раздевалку. Задернув за собой пыльную занавеску, она расстегнула застежку топа и сняла шорты, собираясь надеть следующий наряд – желтый, с широкой юбкой сарафан, единственная вещь из всей коллекции Фокса и Мартина, в которой она чувствовала себя более или менее прилично.
– Гала! – Занавеска распахнулась, и водянистые глаза мистера Мартина жадно пожирали ее, когда она схватила платье и пыталась прикрыть им свое обнаженное тело. Покраснев от злости, Гала взорвалась:
– Я вам уже говорила, мистер Мартин, нужно стучаться, если я вам нужна, – сказала она сквозь зубы.
– Да, конечно. Но ты – манекенщица, и я уже всего этого навидался, – ответил он, продолжая смотреть на нее. – Но разреши мне дать тебе совет, Гала, – не надо говорить мне, что делать. Поняла? И еще одно – постарайся улыбаться иногда, будь так добра. Покупателям это понравится.
– Улыбаться нет причин, – ответила Гала, поворачиваясь к нему спиной и влезая в платье.
– Ах, так? Ну, тогда постарайся улыбаться моим шуткам, детка. Никогда не знаешь, что можно выиграть, лишний раз улыбнувшись.
Гале не хотелось даже думать об этом. Вместо этого она застегнула «молнию» платья и молча еще раз подкрасила губы помадой оранжевого цвета, которая совсем не шла ей, но была единственной, которую не убивали крикливые цвета одежды, которую ей приходилось демонстрировать. Она работала здесь уже пять месяцев, и каждую неделю она спрашивала себя, сколько еще сможет здесь выдержать. Сколько еще она сможет выносить эту убогую обстановку, облезлые стены с толстым слоем грязи, прокуренные насквозь за последние пятьдесят лет, мрачную маленькую ванную комнату с разбитым унитазом и старой раковиной, в которой она должна была мыть кофейные чашки, что входило в ее обязанности, о чем мистер Фокс предупредил ее, когда брал на работу в качестве манекенщицы. Расчесывая свои светлые волосы, которые были немного желтее, чем нужно, потому что она больше не могла посещать хороший салон и довольствовалась дешевой, но веселой парикмахерской в Сохо. Гала облегченно вздохнула, заметив, что, похоже, ее волосы наконец стали отрастать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Отложив камеру, Кэм снова наполнил бокалы и закурил. «В ней какой-то секрет, в этой маленькой чаровнице из Йоркшира». Она казалась то красивой, а то вдруг выглядела некормленым ребенком-переростком. «Если бы только мне удалось поймать мгновения, когда она не думала о том, что делала, когда ее напряжение и скованность исчезают. Тогда я чего-то добьюсь».
– А как ты устроилась в Лондоне, Гала? – спросил он, усаживаясь рядом с ней на диване и обнимая ее за плечи. – У тебя есть друзья?
– Еще нет, – откровенно ответила она. – Но как только я начну работать, думаю, что познакомлюсь со многими людьми.
Одиночество промелькнуло в ее глазах, когда она взглянула на него поверх бокала с вином. Кэм сжал ей плечо с сочувствием.
– Такая красивая девушка, как ты, должна иметь много друзей. Я имею в виду, что ты здесь сейчас и мы уже друзья, верно?
«Правда ли это? Действительно ли он стал другом? – подумала она. – Наверное, так и есть. Он ведь старается помочь, фотографирует меня, говорит, что я красивая… Никто до него не говорил мне этого. Может, Кэм с его наметанным глазом художника и камерой в руках увидел во мне то, что я сама не замечала в себе, смотрясь в зеркало?..»
– Гала, послушай! Я знаю многих, у нас часто бывают вечеринки. Я тебе позвоню, когда устрою небольшую вечеринку для нескольких друзей. Тебе понравится. Будет немного вина, еды, музыки, будем танцевать… Уверен, что ты отлично танцуешь, у тебя фигура создана для танцев.
Она снова улыбнулась Кэму, польщенная его словами. Он был очень привлекательным, настоящий мужчина… Она не помнила слова, чтобы поточнее выразить его мужское начало. У него были густые темные волосы и карие глаза, а на щеках проступала щетина, которую нужно было бы сбрить…
Кэм нагнулся к ней и чмокнул в щеку.
– Ну, что скажешь? Попытаемся еще раз?
На этот раз дело пошло. Она смотрела в объектив, потягивая вино, меняя положение по его просьбе и улыбаясь ему. Однако она помнила, что нельзя опускать подбородок, держала спину прямо и оглядывалась через плечо так, как ее учили в школе манекенщиц…
«Господи, не получается, – думал Кэм. – Я так и не могу добиться того, что хочу. Но я совершенно уверен, что в ней была эта изюминка, – он знал это. – Если бы только она не была такой скованной, такой зажатой. Если бы она перестала улыбаться так жеманно…» Он хотел от Галы-Розы одного – выразить ее внутренний мир, ее невинность, которая таилась где-то глубоко в ее широко раскрытых ясных глазах…
– Иди сюда, Гала, – позвал он. – Сделаем еще один перерыв, а потом снова займемся делом.
Гала спустилась со, своей высокой табуретки, моргая от яркого света и поводя плечами, распрямляя затекшее тело. Спина болела от долгого напряженного сидения, а ноги чуть-чуть дрожали. Голова у нее немного кружилась, и она была слегка пьяна.
Кэм выключил большие лампы, оставив одну над столом. Налив вина, он протянул ей бокал и сел рядом с ней на бархатный диван.
– Возьми, детка. – Она покорно взяла бокал. – Как ты себя чувствуешь сейчас?
– О, гораздо лучше, гораздо лучше, спасибо. У меня получается?
– Отлично! – Его рука незаметно оказалась на ее плечах, и Гала прижалась к нему, отдыхая. Неожиданно она почувствовала себя просто прекрасно, она была свободна и полна уверенности в себе. Кэм просто какой-то гений… Она удивленно взглянула на него, когда он осторожно взял бокал с вином у нее из руки и поставил его на стол рядом. А потом его губы прикоснулись к ее губам, и он стал целовать ее. Это было чудесно, просто замечательно, ласково и нежно, как если бы происходящее было самым естественным в мире делом.
Ее губы раскрылись, и она чувствовала его поцелуи с винным привкусом, а его рука ласкала ее короткостриженый затылок, а потом он стал целовать ее шею. Гала едва не задохнулась, когда он медленно начал целовать ее грудь, соски, вызвав в ней целое море неизвестных эмоций. Она не двигалась, с дрожью ожидая, что он будет делать дальше, желая продолжения и боясь, что он… Она испытывала томление от его сильных мужских рук, ласкающих ее под юбкой, его нежных поцелуев, которые обжигали ей губы. Голова у нее пошла кругом от вина и эротических чувств, когда Кэм неожиданно отодвинулся от нее.
– Все хорошо, Гала, давай сделаем несколько снимков такой красивой девочки, прекрасной, чудесной Галы…
Фотографии? Она совсем о них забыла, потеряв голову от его волшебных ласк…
Гала оцепенело смотрела, как Кэм медленно расстегнул ее голубую трикотажную блузку. Руки и ноги у нее были тяжелыми и непослушными, как будто она оказалась под водой. Она не могла остановить его, даже если бы очень захотела…
– Так, – шепнул он, снимая блузку с ее плеч, – вот что нам надо от тебя, Гала. Вот такая ты настоящая. И ты очень, очень красивая.
Кэм с восхищением смотрел на ее обнаженные груди, и, как в замедленном фильме, она наблюдала, как его голова наклоняется к ней, и чувствуя необыкновенное блаженство, когда его губы касаются ее маленьких розовых сосков, а его сильная рука ласкает ее.
С сожалением Кэм поднял голову:
– Прекрасная Гала, ты прекрасна. А сейчас – за работу! Обняв ее, он помог ей сесть на табурет напротив камеры.
– Так, оберни блузку вокруг себя, – сказал он. – Я хочу, чтобы у тебя были открыты шея и плечи. Вот так, Гала, отлично.
Гала спокойно сидела и наблюдала за его действиями. Ее шея немного ослабла, рот был слегка приоткрыт, глаза ленивы и полны томления. Вот какое выражение ее глаз он хотел поймать. Это и хрупкие, стройные плечи, короткостриженую голову и длинную, беззащитную шею… Гала была сейчас похожа на молоденькую невесту, страждущую узнать тайну… Ева, перед тем как вкусить запретный плод…
Резкий телефонный звонок порвал связь между ее взглядом и объективом фотокамеры, и, чертыхаясь, Кэм прошел по студии, чтобы взять трубку.
– Привет, Кэм. Это я, Линди. Я освободилась раньше, чем думала. Сейчас поймаю такси и буду у тебя через пятнадцать минут.
Кэм положил трубку, чувствуя Сожаление. Но, подумал он, на сегодня с него хватит. Сейчас нужно поскорее отправить девушку домой, прежде чем приедет Линди. Хватит и секунды, чтобы она поняла, что происходит.
– Извини, Гала, – окликнул он ее, спеша к ней через студию. – Я должен идти… срочный звонок от… моей матери. Я… э-э-э… нужен дома.
Избегая смотреть в ее испуганные глаза, он накинул голубую блузку ей на плечи, заталкивая ее худые руки в рукава, как будто одевал ребенка.
– Все великолепно, детка, – сказал он. – Ты была неотразима. – Протянув ей пальто, он торопливо повел ее к двери. – Я поймаю тебе такси, – добавил он, обгоняя ее и выходя на оживленную улицу.
– Такси? А как же… я хочу сказать… когда я снова увижу вас? – спросила Гала, следуя за ним и прижимая свое пальто к внезапно замерзшей груди.
– Позвони мне, детка, и мы подумаем о предстоящей вечеринке.
Такси, заметив настойчивые сигналы Кэма, остановилось. Открыв дверцу, он втолкнул ее в машину.
– А как же мои фотографии?.. – вскрикнула Гала, когда он захлопнул дверцу. – Мои фотографии…
– Позвони мне, – крикнул он вслед, – через пару дней… Гала ошеломленно смотрела в заднее окошко, как он удалялся по аллее.
– Куда вас везти, мисс? – спросил шофер.
Куда? Куда она ехала? Она не могла сразу сосредоточиться…
От выпитого вина у нее кружилась голова, она дрожала от переполнявших ее чувств и волнения… Очевидно, она ехала домой… Но ее домом была лишь одна комната в Эрл Корт. Одинокая, пустая комната. С грустью она назвала свой адрес шоферу, и снова ушла в себя, вспоминая поцелуи Кэма, прикосновение его рук к своей груди, свои собственные чувства, когда он фотографировал ее. Глядя в объектив, она как бы смотрела в его глаза, казавшиеся ей хорошо знакомыми и притягивающими… Поежившись, она поплотнее закуталась в пальто, улыбаясь своим мыслям.
Через несколько дней она увидит его снова. И через несколько дней у нее будут наконец свои фотографии. Чувствуя себя уже опытной манекенщицей, Гала откинулась на ободранное кожаное сиденье черного лондонского такси, направляясь домой и мечтая о Кэме.
Дино Марлей наблюдал за тем, что происходило у стола его секретарши, где девушка с необычной внешностью, одетая в выходное платье и пиджак, с короткострижеными волосами, разговаривала с секретаршей. Манекенщица, с которой он сейчас работал, никак не могла закончить гримироваться, и ему нечего было делать. Нервно затягиваясь сигаретой, он прислушивался к их беседе, лениво интересуясь, что хотела эта девушка. Она показалась ему знакомой…
– Кэм оставил для вас это, – Талия, секретарша агентства, протянула девушке большой коричневый конверт. – Он просил передать вам, чтобы вы оставили свой номер телефона и что он сам с вами свяжется.
«Ах, да, – подумал Дино, – это пассия Кэма, та, которая заявилась к нему прямо с улицы». Когда Кэм показывал ему снимки, он еще подумал, что у нее хорошие глаза, особенно на тех снимках, где она лениво глядела в объектив, а ее тонкая, длинная шея, казалось, едва удерживала круглое детское лицо. В изгибе ее губ легко угадывалась чувственность, в широко раскрытых глазах было необыкновенное очарование… Может, ему нужно присмотреться к ней, попробовать ее в том новом каталоге женского белья?
– Я готова, Дино, – позвала его манекенщица.
– Отлично. – Он вернулся в студию. «Талия сейчас записывает телефон девушки. Я смогу связаться с ней тоже».
Секретарша старательно записала телефон Галы.
– Пока все, мисс Роза, телефон я записала. Я передам Кэму, что вы заходили. Он будет очень расстроен, что не увиделся с вами, но он действительно занят на этой неделе.
– Я не мисс Роза, – машинально поправила ее Гала. – Мое имя Гала-Роза… как Джесси-Энн.
Талия взглянула на нее, пряча улыбку. «Кэм мог здорово влипнуть с этой штучкой. Ничего удивительного, что он больше не хотел с ней встречаться».
Забрав коричневый конверт, Гала пошла к выходу, понуро опустив плечи. Всю неделю она пыталась дозвониться до Кэма, и каждый раз он оказывался то на съемках, то его просто не было на месте. Она могла бы даже подумать, что он избегает ее нарочно, но когда она вспоминала теплую атмосферу проведенных вместе часов и как он говорил ей, что она очень красивая, его поцелуи, прикосновение его рук… она чувствовала уверенность, что он не мог так поступить. В то утро она первым делом снова позвонила ему, и секретарша снова ответила, что Кэм будет занят весь день, но если она хочет зайти, ее фотографии уже готовы. Гала надеялась, что застанет Кэма там, она надеялась, что он снова поцелует ее, она ждала, что он пригласит ее на одну из вечеринок, о которых рассказывал. Как было бы здорово пойти на вечеринку под руку с Кэмом Мейсом, как его девушка.
Сухо улыбнувшись наивности девушки, которую она проводила глазами, Талия скомкала клочок бумаги с телефоном Талы в маленький шарик и бросила его в корзину для мусора вместе с остальными ненужными бумагами, накопившимися за день.
Вернувшись в свою комнату, Гала стала внимательно просматривать фотографии, подолгу разглядывая каждую и потом складывая их лицом вниз в аккуратную стопочку. Когда она закончила, она встала и посмотрела на себя в зеркало. Неужели это она была на этих фотографиях? Вот та Гала, чье отображение в зеркале она видит каждый день. А лицо на фотографиях было совсем непохожим на холодное, изящное лицо манекенщицы, которое она ожидала увидеть. Это была не Гала-Роза. Эта девушка, с тяжелыми веками и вялой шеей, с влажным ртом и неподвижным взглядом, была ей совершенно незнакома. Она была другой, вызывающей и чужой.
Ей не нужны были такие фотографии. Она никогда бы не смогла показать их агенту. Они были неприличными и ужасными. Эта девушка выглядела так, как будто хотела, чтобы ее поцеловали, занялись с ней любовью… Они были хуже, чем если бы она снялась обнаженной. На этих фотографиях было заметно, что она потеряла невинность, и неважно, сделала она последний к этому шаг или нет.
Сгорая от стыда, Гала взяла в руки снимки и разорвала их пополам, а потом стала рвать их на мелкие кусочки, чтобы от этой Галы-Розы не осталось и следа.
Демонстрационный зал фирмы по производству одежды для отдыха «Фокс и Мартин Баунси» находился на нижнем этаже и в подвальном помещении полуразрушенного викторианского здания на Гантон-стрит, облупленный фасад и грязные забрызганные окна которого лишь подтверждали посредственность выставленных на витрине новинок сезона – ярко-розовых и лимонно-зеленых костюмов из полиэстера. Дела у мистера Мартина и мистера Фокса пошли плохо после того, как им изменил успех на Карнаби-стрит в шестидесятые годы, а с ним исчезли и все сопутствующие творческие начинания. Теперь их изделия были самыми дешевыми, крикливыми, рассчитанными на ту часть молодежи, которая стремилась пощеголять в чем-то необычном, пусть недолго, но за небольшие деньги. В их моделях более чем неудачного зимнего сезона присутствовало много люрекса и позолоты, и сейчас, когда весна была не за горами, новая «праздничная» линия стала доставлять им неприятности.
В зеленом лифчике-топе с узкими бретельками, завязывающимися на шее, и розовых шортах Гала расхаживала перед тремя мужчинами, которые сидели на треснувших пластмассовых стульях в конце комнаты. На всех были пальто и шляпы, так как в сыром подвале, где находилась демонстрационная комната, было очень холодно. Повернувшись к ним спиной, Гала подумала, что мужчины наверняка заметили, что ее ноги покрылись гусиной кожей. Она была похожа сейчас на рождественскую индейку, с горечью подумала Гала, только она была далеко не жирная и совсем не аппетитная.
– Подожди, Гала, – обратился к ней мистер Мартин. – Мистер Файнберг хочет поближе взглянуть на материал.
Уставившись в пространство над их головами, Гала ждала, пока мистер Маршалл и покупатели рассматривали лифчик-топ и шорты, а мистер Мартин объяснял, что ткань была на семьдесят процентов из нейлона и на двадцать – из спандекса. Зажав кончик ее шорт между большим и средним пальцами, мистер Мартин передвинул толстую сигару, которую он курил, с одного края губ на другой и заулыбался своим клиентам.
– Хорошее качество, да? – Он подмигнул. – Мягкая, не мнется, ни одной морщинки не увидите.
Довольно смеясь, мужчины вернулись на свои места, а Гала, не обращая на них внимания, вернулась в раздевалку. Задернув за собой пыльную занавеску, она расстегнула застежку топа и сняла шорты, собираясь надеть следующий наряд – желтый, с широкой юбкой сарафан, единственная вещь из всей коллекции Фокса и Мартина, в которой она чувствовала себя более или менее прилично.
– Гала! – Занавеска распахнулась, и водянистые глаза мистера Мартина жадно пожирали ее, когда она схватила платье и пыталась прикрыть им свое обнаженное тело. Покраснев от злости, Гала взорвалась:
– Я вам уже говорила, мистер Мартин, нужно стучаться, если я вам нужна, – сказала она сквозь зубы.
– Да, конечно. Но ты – манекенщица, и я уже всего этого навидался, – ответил он, продолжая смотреть на нее. – Но разреши мне дать тебе совет, Гала, – не надо говорить мне, что делать. Поняла? И еще одно – постарайся улыбаться иногда, будь так добра. Покупателям это понравится.
– Улыбаться нет причин, – ответила Гала, поворачиваясь к нему спиной и влезая в платье.
– Ах, так? Ну, тогда постарайся улыбаться моим шуткам, детка. Никогда не знаешь, что можно выиграть, лишний раз улыбнувшись.
Гале не хотелось даже думать об этом. Вместо этого она застегнула «молнию» платья и молча еще раз подкрасила губы помадой оранжевого цвета, которая совсем не шла ей, но была единственной, которую не убивали крикливые цвета одежды, которую ей приходилось демонстрировать. Она работала здесь уже пять месяцев, и каждую неделю она спрашивала себя, сколько еще сможет здесь выдержать. Сколько еще она сможет выносить эту убогую обстановку, облезлые стены с толстым слоем грязи, прокуренные насквозь за последние пятьдесят лет, мрачную маленькую ванную комнату с разбитым унитазом и старой раковиной, в которой она должна была мыть кофейные чашки, что входило в ее обязанности, о чем мистер Фокс предупредил ее, когда брал на работу в качестве манекенщицы. Расчесывая свои светлые волосы, которые были немного желтее, чем нужно, потому что она больше не могла посещать хороший салон и довольствовалась дешевой, но веселой парикмахерской в Сохо. Гала облегченно вздохнула, заметив, что, похоже, ее волосы наконец стали отрастать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52