.. Почти как смерть. И тогда останется крохотный шажок, чтобы покой стал вечным...— О чем вы думаете? — спросила Линни. Она открыла глаза и смотрела мне в лицо.— О рае.— Больше похоже, что об аде. — Она покачала головой и резко выпрямилась в кресле. — Сколько еще осталось лететь?— Около часа.— Мне понравится миссис Теллер?— Разве вы не видели ее прежде?— Один раз. Когда была маленькой. Я ее совсем не помню.— Ее нелегко забыть, — улыбнулся я.— Правда, — согласилась Линни. — Что-то странное есть в том, что я лечу в Америку, чтобы жить с ней на ферме. Конечно, я сказала, что в восторге от такой перспективы. И кто бы не обрадовался путешествию?.. Это же суперкласс. Но у меня ощущение, что у папы и мистера Теллера были более серьезные причины послать меня в Штаты, и я хочу знать какие.— Они надеются, что, если у нее будет компания, она перестанет пить в одиночку.— Ну да?! — Линни удивленно взглянула на меня. — Вы шутите?— Они не говорили мне об этом, но я догадываюсь.— Но я же не смогу запретить ей пить, — запротестовала Линни.— И не пытайтесь. Она не бросит пить. И уверен, она вам понравится, если вы не будете вмешиваться в ее привычки.— Моя мать не одобрила бы ее поведения, — засмеялась Линни.— Пожалуй, не одобрила бы.— Наверно, поэтому я и видела миссис Теллер всего один раз. — Линни лукаво усмехнулась. С каждой сотней миль влияние Джоан на глазах испарялось, хотя Линни и не сознавала этого.Во второй половине дня местного времени мы добрались до «Билтмора», откуда Линни с гидом отправилась в пешеходную экскурсию по Нью-Йорку, а я поехал на такси в «Жизненную поддержку». Жара по-прежнему висела над городом, а воздух еще больше сгустился. Казалось, все погружено в летаргию и дрему, утомленные машины вяло тащились в ущельях дрожавших в мареве зданий. Переступив порог «Жизненной поддержки», я попал в другую температурную зону, поднялся на седьмой этаж, чувствуя, как конденсируется влага на рубашке, и обмяк в кресле в кабинете Уолта.— Полет прошел нормально? — спросил он. — Вы выглядите...— Угу, измочаленным, — закончил я.Уолт улыбнулся, будто ждал этого слова. Усталость чувствовалась и в его улыбке, он тоже умел вкалывать.— Какие новости из «Снэйл экспресс»? — спросил я.— Они охотно пошли нам навстречу. — Он достал из стола лист бумаги. — Беда только в том, что в те дни тридцать пять их грузовиков работали в тех штатах и могли на развилке свернуть на запад. — Он протянул мне список. — Работа надолго.Я посмотрел на список имен и адресов, а потом на часы.— Думаю, нам надо проверить все.— Я так и знал, что вы это скажете. — Уолт заметно помрачнел.— Я, пожалуй, начну, если вы не возражаете. — Я улыбнулся. — Не знаете, где могут быстро сделать увеличенные отпечатки с негативов? — Уолт кивнул. Я протянул ему негатив: — Пара в левом верхнем углу. Парень и девушка. — Он опять кивнул. — Есть еще носовой платок. — Я достал его. — Вы не будете против, если я попрошу вас обойти все кабинеты на этом этаже и спросить, какие ассоциации вызывает у людей этот платок?Уолт с любопытством взял белый квадратик ткани.— Медведь Йоги. Что это значит?— Платок принадлежал девушке, которая, вероятно, знает о Крисэйлисе больше, чем ей следует. Той девушке, что на негативе.— Найти ее — это почти что найти лошадь? — Уолт недоверчиво и одновременно взволнованно смотрел то на меня, то на платок.— Может быть.— Тогда я начну, — с порога бросил он. — Увидимся.Я принялся изучать список. Люди из «Снэйл экспресс» добросовестно выполнили поручение. К большинству имен прилагалось два адреса, старый и новый. В списке указывались дата и место следования грузовика, гараж, где его проверяли после поездки. И номера телефонов — несколько на Восточном побережье и несколько — на Западном.Постепенно я приближался к концу списка. С длинными паузами, когда новые жильцы искали новый номер телефона прежних. Я представлялся как сотрудник «Снэйл экспресс», который хочет знать, удовлетворены ли переезжавшие клиенты обслуживанием и есть ли у них предложения или жалобы. Я выслушал больше похвал, чем критики, и обзвонил двадцать семь человек, нанимавших в те дни фургоны для перевозки мебели.Когда я догрызал один из карандашей, Уолт вернулся и спросил, что делать дальше. Стрелки показывали ровно три часа. Он остался без ленча, но принес большой белый конверт и осторожно открыл его. Шесть увеличенных отпечатков верхнего левого угла негатива Питера. Различных размеров. От почтовой открытки до больших — девять на семь дюймов. На маленьких лица получились четко, на сильно увеличенных — расплывчато.— Фотограф обещал, что вечером сделает столько, сколько вы хотите, но ему нужно знать, какого формата.— Попросите его шесть вот таких. Размером с открытку.— Хорошо. — Уолт снял трубку, нажал кнопку и передал мое пожелание.Парень и девушка стояли рядом, их головы были слегка повернуты налево, в ту сторону, где мы сидели под зонтом от солнца. Они почти одного роста. Лица спокойные, приятные и в чем-то похожие. У парня волосы темнее. Клетки на рубашке парня получились очень четко, и было видно, что одна пуговица или не застегнута, или потерялась. У девушки на запястье виднелись часы с очень широким браслетом. Когда она держалась руками за столб, часов у нее на руке не было.— Обычные американцы. Молодые. Ну и что?— Что вам удалось узнать про платок?Уолт достал квадрат белой ткани.— Пятнадцать человек объяснили мне, что это медведь Йоги. Десять понятия не имеют, что это такое, шестерым пришли на ум непристойные предположения, одному — Йеллоустонский парк.— Одному — что?!— Йеллоустонский парк.— Почему Йеллоустонский парк?— Там живет медведь Йоги. На детских картинках пишут «Джеллистоун», но вообще-то правильно Йеллоустон.— В Йеллоустоне все еще живут настоящие медведи?— Конечно.— Красивая природа... Прекрасное место для отдыха... — Я смутно вспомнил рекламный плакат.Уолт кивнул.— И там продают сувениры?— Не думаю, что это нам поможет.Я согласился. Это всего-навсего сузит поле наших поисков среди множества людей, кто побывал когда-то в Йеллоустонском парке или знал кого-то, кто побывал там. Но я вспомнил парня с Ямайки, который хотел устроиться на работу в оборонную лабораторию биологических исследований, а ему отказали, потому что в его спальне стоял сделанный в России бюст Кастро. Бывает, и сувениры приносят пользу.— Вероятно, платок изготовлен в Японии. У вас есть рассыльный, который мог бы узнать, кто импортирует такие платки и где продает их здесь?— Рассыльный? — сердито повторил Уолт. — Рассыльный — это я. — Он положил носовой платок в конверт, попытался найти ответ на мои вопросы по телефону, потом бросил трубку и неохотно встал. — Мне придется пойти поискать, кто занимается ввозом этих медведей. Какие новости о грузовиках?— Двадцать семь в порядке. Из оставшихся восьми пять не отвечают, а в трех случаях нет телефона.Я снова позвонил по неотвечавшим номерам. По-прежнему бесконечные долгие гудки. Уолт заглянул в короткий список еще не проверенных фургонов, которые я вынес на отдельный лист.— Уверен, они все снова в пути, — буркнул он. — Небраска, Кентукки, Нью-Мексико, Калифорния, Вайоминг, Колорадо, Техас и Монтана. Только не просите меня обежать эти штаты! — Он закрыл за собой дверь, и его тяжелые шаги замерли в коридоре.Я продолжал звонить по оставшимся восьми номерам и через два часа вычеркнул Техас, сгрыз до конца один карандаш Уолта и укоротил на дюйм другой. Потом решил, что невозможно работать день за днем в такой кроличьей клетке, как кабинет Уолта, и вспомнил бассейн и плескавшуюся в нем Юнис.Раздался звонок.— Вы остановились в «Билтморе»? — спросил Уолт.— Да.— Буду ждать вас там в баре. Я ближе к отелю, чем к офису.— Хорошо, — согласился я. — Иду.Линни еще не вернулась. Я оставил ей записку у клерка, выдававшего ключи, и пошел в бар. Бледно-голубой костюм Уолта выглядел так, будто он только что вынырнул из-под поливальной машины, струйки пота стекали по его лицу. Чувствуя угрызения совести, я купил ему большой бокал виски со льдом и подождал, пока это успокоительное подействует. Он вздохнул, потер двумя руками глаза и вытащил из кармана клочок бумаги.— Начнем с того, — недовольно заговорил он, — что это не медведь Йоги.Я сочувственно помолчал, потом наклонился к бармену и попросил снова наполнить бокал Уолта. На листке перед ним фамилии восьми изготовителей и оптовых торговцев сувенирами были зачеркнуты. Вверху — аккуратной прямой линией, внизу — возмущенной чертой через весь лист. Плохой день выдался для Уолта.— Платок, как вы и говорили, изготовлен в Японии. — Он пригубил вторую порцию виски и постепенно стал оживать. — Несколько фирм ради меня обзвонили свои офисы на Западном побережье. Пустое дело. Такое впечатление, что по крайней мере половина сувениров, продающихся там, сделана в Японии. Но все изготовители медведя Йоги в один голос утверждают, что это не медведь Йоги — у него неправильная форма головы.Уолт вытащил из потертого конверта платок, уже довольно потрепанный, и с отвращением посмотрел на него.— Если этот платок был продан в Йеллоустонском парке или где-то недалеко от него, то его мог привезти и мелкий торговец. Потому что, поскольку это не медведь Йоги, никто не будет платить комиссионные за право использовать рисунок, и, насколько я понимаю, нет способа найти, кто привез, допустим, чемодан носовых платков в страну и где продавал их.— Можно начать с другого конца, — подумав, неуверенно предложил я.— Вы что, совсем рехнулись? — Уолт недоверчиво смотрел на меня. — Не может быть, чтобы вы имели в виду то, о чем я подумал.Кубики льда позвякивали и пузырились в бокале, я попробовал виски и отставил бокал.— Один из фургонов «Снэйл экспресс» проверяли в гараже в Рок-Спрингс в Вайоминге. Он все еще стоит там, потому что пока не нашли клиента для обратного рейса. Я попросил их задержать машину, пока не приеду и не осмотрю ее.— Почему именно эту? Что в ней особенного? — От скрытого раздражения его голос стал резким.— Потому что это одна из трех машин, заказчики которой не оставили номера телефона. Потому что она в том же штате, что и Йеллоустон. Потому что так подсказывает мне интуиция.— Конечно, Йеллоустон тоже в Вайоминге, но в четырехстах милях от Рок-Спрингс, — буркнул Уолт.— В трехстах. Я смотрел по карте.Он допил бокал и начал тереть большим пальцем подушечки на другой руке гораздо быстрее, чем обычно. Вокруг его глаз от усталости появились круги.— По-моему, это бесплодная трата времени, — резко бросил он.— Времени у меня хватает.— А у меня нет.Он со звоном поставил бокал на стойку бара, достал из внутреннего кармана еще один белый конверт и положил передо мной.— Фотографии, что вы просили.— Спасибо.Гримаса, с которой он смотрел на меня, отличалась от утренней улыбки, как небо от земли. Я размышлял, стоит ли мне сказать ему, что я понимаю — он почти умирает от голода и этим объясняется его негодующий взгляд. Пожалуй, стоит, решил я.На пороге бара появилась Линни в оранжевом платье, и усталые мужчины моментально выпрямили спины. Она не вошла. Я провел Уолта по пушистому ковру через бар и в холле представил его Линни. Он сказал несколько банальных фраз и быстро ушел с сердитым лицом.— Какая муха его укусила? — спросила Линни, глядя на его широкую спину.— У него был утомительный день, он спешит домой к жене.— Вы всегда знаете, что ответить? — Она засмеялась и быстро взглянула на меня.— Часто.Линни хихикнула. Мы подошли к конторке, где сидел клерк, и взяли ключи.— Во всяком случае, вы выглядите гораздо более усталым, чем он.— Очень ободряющее наблюдение.— Что мы будем делать вечером? Или вы хотите спать? — В ней было мало эгоизма: она спрятала озабоченность, и голос ее прозвучал почти равнодушно. Но когда я сказал, что мы пойдем, куда она захочет, от радости маленькая Линни чуть не запрыгала прямо в холле. Она решила, что мы закажем двухчасовую экскурсию на такси по всем местам, о которых она слышала, но не успела побывать днем. Но сначала мы пошли обедать в ресторан на втором этаже со стеклянными стенами и с видом на Бродвей и на Таймс-сквер. Когда в половине двенадцатого мы вернулись в «Билтмор», Линни совсем не хотела спать.— Какой сказочный, фантастический день, — сказала она в лифте.— Хороший.— Я буду помнить его всю жизнь.Я улыбнулся ее энтузиазму. Прошла тысяча лет с тех пор, когда я бывал так счастлив. Но иногда я могу представить, что значит чувствовать себя счастливым. Сегодня это было легче, чем обычно.— А вы совсем не мокреть, — довольно усмехнулась Линни.— Да и вы не такая зануда, чтобы не выдержать собственного общества.И все же на восьмом этаже, как и полагалось, лифт остановился, и мы разошлись по своим номерам. Ее дверь была напротив моей.— Спокойной ночи, маленькая Линни. — Я поцеловал ее в щеку.— Спокойной ночи, Джин. — Ее карие глаза безмятежно улыбались. — Спите хорошо. * * * — Вы тоже. Завтра первая остановка в Кентукки.Понадобилось четыре дня, чтобы найти девушку, изображенную на фотографии. Наверно, я мог бы уложиться и в два, если бы не Линни. Хотя в глубине души я понимал, что нет необходимости ехать с ней в Лексингтон, воображение изобрело железные аргументы, согласно которым я обязан был сопровождать ее и сдать с рук на руки Юнис. Мы летели через Вашингтон, и вместо того, чтобы томиться в аэропорту, ожидая своего рейса, совершили экскурсию на такси по городу. Линни не собиралась ничего упускать.Юнис встретила нас на аэродроме и отвезла в Мидуэй. После ленча с креветками и авокадо она заказала для меня машину напрокат, чтобы я занялся своими делами. Подмазав бывшего конюха Крисэйлиса двадцатью долларами, принадлежавшими его хозяину, я повез его к Сэму Хенгельмену. Сэм смотрел по телевизору старый черно-белый фильм и, не поворачивая головы, сказал, что лошадиный фургон еще в полиции. Если я хочу его осмотреть, он может попросить их.В участке дежурный из полиции штата, выслушав меня, несколько раз повторил «ага» и обратился к высшему начальству. Высшее начальство оказалось симпатичным детективом лет двадцати с небольшим. Дежурный нашел в связке ключ, и мы вчетвером направились на стоянку позади здания участка. Там в углу стоял лошадиный фургон.Конюх Крисэйлиса показал бокс, в котором ехал жеребец, и дежурный закрепил успех экспедиции, найдя четыре блестящих черных волоса.— Из гривы, — авторитетно заявил конюх.Два волоска детектив оставил для следствия, которое вела полиция штата, а два послал Уолту в «Жизненную поддержку». После этого конюх и я поехали назад, в Мидуэй.Юнис и Линни плескались в бассейне, и конец дня и ночь прошли почти так, как я мечтал в самолете. Только шестнадцать часов сна сократились до шести, но и это было замечательно по сравнению с недавними стандартами.На следующее утро, за завтраком, склонившись над большой чашкой кофе, Линни объявила, что не хочет, чтобы я уезжал. И я чуть не согласился. Если бы я остался, «Жизненная поддержка» выплатила бы страховую премию и многих несчастий не случилось бы. И все же, если бы я снова оказался на этом перекрестке, знаю, я снова принял бы то же решение. Охотник всегда остается охотником: внутреннее непреодолимое влечение никогда не слабеет. Таким я был, такой я есть, отказаться от охоты для меня невозможно. Я нехотя признавался себе, что Кибл угадал во мне это качество и в данном случае, зная его, только бросил приманку.— Я должен ехать. Мне надо найти лошадь, — вздохнул я.— Будь проклята эта лошадь!— Вы быстро научились, — засмеялся я.— Мне нравится Юнис, — воинственно сказала Линни. — И она меня вовсе не шокирует.Я понял, что, разумеется, Юнис ее шокирует, но Линни никогда не признается в этом.— Но вы вернетесь сюда? Я имею в виду, преждечем уедете домой.— Надеюсь.Она, склонив голову, изучала кофейную гущу в чашке.— Прошла всего неделя с тех пор, как я заехала за вами в вашу квартиру. В прошлую субботу.— А вы стали старше на целый год.— Почему вы это сказали? — Она удивленно уставилась на меня.— Вы об этом подумали.— Знаю, — озадаченно согласилась она. — Но не понимаю, как вы догадались.— У меня во лбу вмонтирован кристалл. Проникает в чужие мысли. К сожалению.— А на мой взгляд, так прекрасно. — Своим смехом она беззаботно поддразнивала меня. — А вы не хотели бы постоянно читать мысли Юнис?В этот момент на пороге, стараясь скрыть похмелье, появилась Юнис в ярком халате цвета электрик. Выпив две чашки кофе и выкурив сигарету, она смогла повезти нас с Линни в аэропорт.— До свидания, сукин сын, — сказала она, когда я стоял возле окна машины. — Когда захотите, в любое время можете вернуться к нам.Линни бросила на нее резкий взгляд, будто неожиданно задумавшись над ее словами. И ее задумчивость росла на глазах. Я, улыбаясь, попрощался с обеими и зашагал к зданию аэровокзала. Оттуда суперлайнер без посадки перенес меня за тысячу миль в Денвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27