Сами понимаете — вечно в разъездах.
Как справедливо полагал Уиттерс, в письменном столе Эндрю Лейдена они не нашли ничего полезного для себя. Его кабинет находился в противоположном конце коридора, это была выкрашенная в бежевый цвет каморка между канцелярией и картотекой. Большое окно выходило на улицу, кондиционер был настроен на слабый режим. Напротив стола на стене висела в рамочке репродукция рисунка Пикассо, изображающего женскую головку, К пробковой дощечке для инструкций и объявлений возле электрического выключателя была приколота карикатура, вырезанная из какого-то журнала. Она изображала женщину, стоящую на пороге квартиры и разговаривающую с коммивояжером, а внизу была надпись: "С чего это ты надумал продавать мне половую щетку, Гарри? Ведь я твоя жена!" Слова "'половую щетку" были зачеркнуты и сверху написано "трактора". Тем же почерком над именем "Гарри" кто-то написал печатными буквами "Эндрю".
У Лейдена был металлический письменный стол, выкрашенный в зеленый цвет, очень рациональный и в высшей степени эстетический. Фотография жены Лейдена
стояла на левом углу стола возле телефона. Этот снимок был сделан то ли на свадьбе, то ли на каком-то приеме, и на Розе Лейден было вечернее платье с глубоким декольте. Над левой грудью, в двух или трех сантиметрах от края декольте ясно виднелась родинка. Женщина на фотографии чопорно смотрела в объектив. Кроме фотографии на столе была только промокательная бумага, больше ничего. Карелла механически посмотрел, нет ли на ней какого-либо зеркального отпечатка текста, который обычно бывает на промокательной бумаге, однако она выглядела новой, с единственной кляксой в углу. В верхнем ящике письменного стола были скрепки, блокнот, несколько карандашей и резинка. На задней стенке ящика была ксерокопия формуляра с основными данными и инструкциями для работника ATM. В трех боковых ящиках письменного стола находились — в соответствующем порядке: телефонные справочники АйсОлы, Калмс-Пойнт и Риверхеда; четыре желтых школьных тетради в линейку; пара стоптанных туфель; роман "Гавайи" в бумажной обложке; календарь, на верхнем листке которого была все еще дата "3 сентября", и наполовину опорожненная коробка шоколадных конфет. Это было все. Они поблагодарили мистера Уиттерса за то, что он потратил на них время и за его любезность, и направились по коридору обратно к лифту. Энн Гилрой подняла глаза, когда они оказались возле ее стола.
— Если мне придет в голову какая-нибудь идея или если я что-нибудь вспомню,— сказала она Клингу,— где я могу вас найти?
— И часто вам приходят в голову какие-нибудь идеи? — спросил Карелла.
— Иногда,— ответила Энн и улыбнулась Клингу.
— Вот моя визитная карточка,— сказал Клинг, достав визитную карточку из нагрудного кармана.
— Бертрам,— сказала Энн вслух, читая визитную карточку.— Я не знаю ни одного человека на свете, которого зовут Бертрам.
— Одного теперь вы знаете,— заметил Карелла.
— Да,— сказала она, по-прежнему глядя на Клинга.— Теперь одного я знаю.
Когда они вернулись в полицейский участок, Энди Паркер сообщил им, что из ФБР прислали телетайпом
сведения об отпечатках пальцев, поступивших к ним в прошлую субботу. Роза и Эндрю Лейдены в картотеке не числились, то же касалось и неизвестных отпечатков пальцев. Это означало, что жестокий убийца, кем бы он ни был, не числился ни в одной полицейской картотеке и никогда не служил в армии США. Более того, это означало, что убийца, вероятно, никогда не был на государственной службе, поскольку большинство государственных учреждений требуют у своих служащих отпечатки пальцев. Короче говоря, в понедельник днем оказалось, что это дело явно будет крепким орешком.
Дробовик в руках мертвого мужчины был двенадцатого калибра с ручным затвором и магазином для патронов длиной 7,7 см. В магазине помещалось шесть патронов Двумя из них выстрелили в лицо Розе Лейден, а двумя другими — в лицо ее мужа. Одна отстреленная гильза не была выброшена из патронника. Два оставшихся патрона находились под ней в магазине, готовые поступит в патронник под боек. Патроны были двенадцатое калибра, марки "Ремингтон-Экспресс", наполненные дробью № 2, то есть самой крупной дробью, которую производят. Два таких патрона, выстреленные в лицо с близкого расстояния, способны полностью разнести его. Полицейская лаборатория сообщила Карелле все данные об оружии и даже заводской номер ружья. В десять минут первого Карелла позвонил в фирму, имеющую в городе исключительное право на торговлю таким оружием, продиктовал владельцу заводской номер и попросил его выяснить, в каком магазине продали ружье. Собеседник, попросил подождать минутку, потом вернулся к телефону и сказал, что это займет некоторое время, и спросил, не мог бы он позднее сам позвонить Карелле. Карелла дал номер служебного телефона, положил трубку и попросил принести ему бифштекс. Он как раз доедал бифштекс и допивал вторую чашечку кофе, когда зазвонил телефон.
— Восемьдесят седьмой полицейский участок, у телефона Карелла,— сказал он.
— Это Фред Тиссен, мистер Карелла.
— Слушаю вас, мистер Тиссен,— сказал Карелла.— У вас для меня есть что-нибудь?
— Да. Будьте любезны, назовите мне еще раз заводской номер. Мне бы не хотелось ошибиться в столь ответственном деле.
— Номер А-37426,— сказал Карелла.
— А-37426,— повторил Тисссн.— Да, верно. Я просмотрел наши фактуры за август, когда мы направили эту серию в розничную сеть.
— Ну и как?
— Да, мы отправили это ружье—кстати, у нас это номер 833 К — с одним подающим механизмом калибра 0,410 и двумя полуавтоматическими магазинами для боевых патронов. Это было 4 августа.
— Кому вы отправили это ружье?
— Да, кстати, в тот же день мы также отправили нашу новую, двадцатую, модель с первоклассным съемным глушителем.
— Кому, мистер Тиссен?
— Оружие было отправлено в магазин спортивных товаров "Парамаунт".
— В Айсоле?
— Нет. В Ньюфилде. За рекой, в соседнем штате.
— У вас под рукой имеется его адрес?
— Да, Бартер-стрит, 1147.
— Большое спасибо, мистер Тиссен, вы очень помогли нам.
— Каким-то из наших ружей воспользовались для совершения преступления?
— К сожалению, да,— сказал Карелла.
— Мы были бы признательны вам, если бы название нашей фирмы не появилось в прессе.
— Информацию такого рода мы, как правило, никому не предоставляем, мистер Тиссен.
— Спасибо.
— И вам спасибо, еще раз,— сказал Карелла и положил трубку.
Факт покупки дробовика в Ньюфилде, на противоположном берегу реки, свидетельствовал о том, что убийце, по крайней мере, отчасти, известны правила продажи огнестрельного оружия. Эти правила значительно отличаются в отдельных штатах США, что позволяет охотникам (а также убийцам) покупать себе оружие в разных местах без особых затруднений. В городе, где жили Карелла и Клинг, эти правила были чрезвычайно строгие. По ним каждый, кто хотел купить винтовку или дробовик, должен был вначале получить разрешение, а это разрешение в принципе не выдавалось:
1) тому, кому нс исполнилось восемнадцати лет;
2) тому, кто был осужден за уголовное преступление или нарушение закона;
3) тому, кто стационарно лечился от психической болезни, алкоголизма или наркомании, до тех пор, пока компетентный врач-консультант или психиатр нс объявит его здоровым;
4) тому, у кого имеется какой-либо физический дефект, в результате которого обращение с огнестрельным оружием могло представлять опасность;
5) тому, кто из-за психического заболевания или слабого развития был недееспособен, кто был алкоголиком или наркоманом;
6) тому, кто был с позором изгнан с военной службы за проступок, связанный с обвинением в преступлении или нарушении закона.
К тому же к просьбе на разрешение прилагались две фотографии нс более месячной давности, а снятие отпечатков пальцев было условием, которое ни в косм случае нельзя было обойти.
Это были строгие правила и хорошие правила.Однако в Ньюфилдс на противоположном берегу реки человек мог купить винтовку или дробовик в любом магазине, который ими торговал, если у него хватало денег для этой торговой сделки. Если же покупатель решил вернуться с купленным оружием через реку в Айсолу, правила гласили, чтобы просьба о разрешении была послана за сорок восемь часов, а оружие тем временем хранилось в полицейском участке по месту жительства до тех пор, пока владелец нс сможет предъявить разрешение и получить удостоверение на владение оружием. Если же кто-то купит дробовик в Ньюфилдс с целью выстрелить двум человекам в лицо, весьма вероятно, что ему даже нс придет в голову требовать удостоверение на оружие и зарегистрировать его, когда он вернется в Айсолу.
Магазин спортивных товаров "Парамаунт" находился в центре Ньюфилда, в треугольнике, ограниченном китайским кварталом, товарной станцией и итальянским кварталом. Владельцем магазина был приятный господин с лицом, похожим на полную луну, которого звали Абе Фелдман. Когда они вошли в магазин, он укомплектовывал форму для школьной футбольной команды, подбирал рейтузы по размеру, складывал ровными кучками наплеч-
ники и каппы, а весь прилавок был завален пластмассовыми щитками, напоминающими рыцарские доспехи, без которых игроки такой жесткой и боевой игры, как американский футбол, не могут обойтись. Карелла и Клинг представились, и Фелдман тут же начал проявлять беспокойство.
— В чем дело? — спросил он.— Что-то случилось?
— У вас с этим нет ничего общего, мистер Фелдман. Мы расследуем убийство и ...
— О Боже! — простонал Фелдман.
— ... у нас есть основания полагать, что орудие убийства было куплено в вашем магазине. Мы пришли спросить...
— О Боже! — снова простонал Фелдман.
— ... мы пришли спросить, не могли бы вы показать нам квитанции...
— Когда это было? — спросил Фелдман.
— Ну, оружие вам доставили 4 августа, так что это, вероятно, было где-то после этой даты.
— Вы говорите, в августе?
— Да.
— Квитанции за август и за сентябрь я уже спрятал.
— И их было бы трудно найти?
— Ну, в общем-то, они у меня в подсобке. Но там такой бардак, можете мне поверить, что я сам туда вхожу с отвращением.
— Я понимаю, но это дело...
— Видите ли, у меня сейчас срочная работа. Ко мне с минуты на минуту придет целая футбольная команда, и я должен все подготовить, чтобы они могли все это примерить.
— Да, конечно, но речь идет об убийстве,— мягко сказал Клинг.
— Это тоже почти убийство,— заметил Фелдман и показал на футбольную экипировку, закрывающую весь прилавок.— Ну, ладно, проходите. Если это выдержите вы, я тоже выдержу.
Подсобка в магазине Фелдмана походила на памятник исключительному бардаку. Коробки беспорядочно громоздились на других коробках, связки хоккейных клюшек щетинились в углах, коньки и боксерские перчатки висели на гвоздиках, лыжи и шесты для прыжков в высоту были опасно прислонены к стенам, рыболовные удилища покачивались над головами на деревянных стеллажах,
коробки с шариками для пинг-понга и скаутскими ножами угрожающе затряслись. На всем лежала пыль.
— Да, это настоящий хлев,— похвастался Фелдман.— Каждый раз, когда я вхожу сюда, у меня начинает болеть язва желудка. Так вы говорили, в августе?
— Или позднее.
— Ага,— сказал Фелдман.— Август, где, черт возьми, у меня август?
Он сдул пыль с коробки с рыболовными блеснами, поставил ее обратно на стеллаж с пружинными эспандерами для подающих надежды атлетов, взял другую коробку, сдул с нее пыль, покачал головой и сказал: — Нет, это за июль — и потянулся за третьей коробкой.— Черт побери, что это такое? — удивился он, потом кивнул головой: — Воланы для бадминтона,— поставил коробку на стеллаж рядом с коробкой с хоккейными шайбами, поднял еще одну большую коробку и сказал: — Это сентябрь. Вы не возражаете, если мы вначале просмотрим за сентябрь?
— Не возражаем,— ответил Карелла.
— Черт возьми, куда бы это поставить? — сказал Фелдман и огляделся вокруг. Он нашел большую картонную коробку с бейсбольными битами, поставил на нее маленькую коробку и снял крышку. В коробке было полно квитанций, и штук тридцать — сорок, кружась, упали на пыльный пол, как только он снял крышку.
— Только в этой коробке не меньше десяти тысяч квитанций,— сказал Фелдман.
— Ну, наверное, все же не столько,— заметил Карелла и улыбнулся.
— Ну, пять тысяч точно! Хотите их сосчитать?
— Вы записываете заводской номер, когда продается огнестрельное оружие? — спросил Клинг.
— Всегда,— ответил Фелдман.— В этом штате существует такое правило.
— Однако оно недействительно для пистолетов, насколько мне известно,— сказал Карелла.— А как обстоит дело с дробовиками?
— Заводские номера дробовиков я не записываю.— Фелдман снова забеспокоился.— Ведь этого от меня никто не требует. А может, это требуется?
— Нет, но...
— Если нет, то я этого не делаю,— сказал Фелдман.— Зачем? У вас имеется какой-то заводской номер?
— Имеется.
— Тут вам не повезло,— сказал Фелдман и покачал головой.
— А тип оружия? Его вы записываете в квитанцию?
— Тип оружия я, естественно, записываю. Кроме того, никакое огнестрельное оружие я не продам никому, кого я не знаю. Если он не сообщит мне фамилию и адрес.
Карелла кивнул. Клинг дал Фелдману листок с названием фирмы производителя и типом дробовика — 833 К — и все трос мужчин принялись рыться в копиях продажных квитанций. В коробке было пятьсот двадцать семь квитанций, Клинг — сосчитал их. Однако ни одна из них не была выписана на дробовик типа 833 К.
— Значит, это было в августе,— сказал Карелла.
— Если не везет, так уж не везет,— заметил Фелдман. Это был энергичный мужчина, и в эту минуту казалось, что атмосфера поисков так захватила его, что он готов разорваться, чтобы найти копию квитанции, разоблачить убийцу и передать его в руки правосудия. Он усердно перерывал тесную запыленную комнатушку, чтобы обнаружить желанную коробку с квитанциями за август. Наконец он извлек се из-под шести коробок с теннисными мячами снизу на стеллаже у задней стены.
Когда они просматривали августовские квитанции, Клинг снова начал подсчитывать. Он успел насчитать двести двадцать квитанций, когда Фелдман сказал: — Вот она.
Они посмотрели на квитанцию.
— Видите? — сказал Фелдман.— Вот его фамилия и адрес. Я требую от каждого фамилию и адрес, если не знаю этого человека, и только после этого продаю ему огнестрельное оружие. Никогда неизвестно, может, какой-нибудь чокнутый задумает застрелить президента, разве не так?
На квитанции было написано имя Уолтер Дамаскус, адрес: Саут-Секонд-стрит, 234. За оружие он заплатил 74 доллара 95 центов плюс пятипроцентный налог на продажу и двухпроцентный городской налог.
— Не помните, может, вы продали не один дробовик такого типа? — спросил Клинг.
— Вы имеете в виду, в августе?
— Да.
— Нет, это невозможно. Мне прислали только один.
— Так, значит, его купил этот человек,— сказал Карелла.
— Конечно, он.
— Это чуточку похоже на фальшивую фамилию,— заметил Клинг.— Дамаекус.
— Вы потребовали, чтобы он предъявил вам какой-нибудь документ, удостоверяющий его личность, мистер Фелдман? — спросил Карелла.
— Ну... нет.
— Почему?
— Я никогда этого не делаю.
— Когда вы продаете огнестрельное оружие незнакомому человеку, вы требуете, чтобы он сообщил вам свою фамилию и адрес...
— Да.
— ... но не требуете, чтобы он показал вам какой-нибудь документ?
— Нет.
— Черт возьми, зачем же тогда все это нужно? — спросил Карелла.
— Я никогда об этом не задумывался,— сказал Фелдман и пожал плечами.— Вы хорошо знаете, что я не обязан спрашивать их ни о чем. В этом штате вы можете купить винтовку или дробовик, где хотите, и у вас не должно быть разрешение на оружие, у вас вообще ничего не должно быть. Фамилию и адрес я спрашиваю у них из превентивных соображений. Вы меня понимаете? Только на тот случай, если оружие покупает какой-нибудь псих. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, мы понимаем, что вы имеете в виду,— сказал Карелла.
Глава 4
Под номером 234 на углу Саут-Секонд-стрит стоял большой дом из красного кирпича, который, очевидно, в свое время был верхом элегантности. До сих пор с каждого этажа на улицу таращили глаза барельефы и даже парадный вход был украшен стилизованным домовым гербом, женской головой с отбитым носом и словом "соси!", которое кто-то написал синим мелом поперек рта. Когда Карелла и Клинг входили в дом, у двери стояли какие-то двое мужчин. Шестым чувством они мгновенно учуяли полицейских и наблюдали, как детек-
тивы читают фамилии на почтовых ящиках в вестибюле. Ни один из них не сказал ни слова.На почтовом ящике с фамилией У.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Как справедливо полагал Уиттерс, в письменном столе Эндрю Лейдена они не нашли ничего полезного для себя. Его кабинет находился в противоположном конце коридора, это была выкрашенная в бежевый цвет каморка между канцелярией и картотекой. Большое окно выходило на улицу, кондиционер был настроен на слабый режим. Напротив стола на стене висела в рамочке репродукция рисунка Пикассо, изображающего женскую головку, К пробковой дощечке для инструкций и объявлений возле электрического выключателя была приколота карикатура, вырезанная из какого-то журнала. Она изображала женщину, стоящую на пороге квартиры и разговаривающую с коммивояжером, а внизу была надпись: "С чего это ты надумал продавать мне половую щетку, Гарри? Ведь я твоя жена!" Слова "'половую щетку" были зачеркнуты и сверху написано "трактора". Тем же почерком над именем "Гарри" кто-то написал печатными буквами "Эндрю".
У Лейдена был металлический письменный стол, выкрашенный в зеленый цвет, очень рациональный и в высшей степени эстетический. Фотография жены Лейдена
стояла на левом углу стола возле телефона. Этот снимок был сделан то ли на свадьбе, то ли на каком-то приеме, и на Розе Лейден было вечернее платье с глубоким декольте. Над левой грудью, в двух или трех сантиметрах от края декольте ясно виднелась родинка. Женщина на фотографии чопорно смотрела в объектив. Кроме фотографии на столе была только промокательная бумага, больше ничего. Карелла механически посмотрел, нет ли на ней какого-либо зеркального отпечатка текста, который обычно бывает на промокательной бумаге, однако она выглядела новой, с единственной кляксой в углу. В верхнем ящике письменного стола были скрепки, блокнот, несколько карандашей и резинка. На задней стенке ящика была ксерокопия формуляра с основными данными и инструкциями для работника ATM. В трех боковых ящиках письменного стола находились — в соответствующем порядке: телефонные справочники АйсОлы, Калмс-Пойнт и Риверхеда; четыре желтых школьных тетради в линейку; пара стоптанных туфель; роман "Гавайи" в бумажной обложке; календарь, на верхнем листке которого была все еще дата "3 сентября", и наполовину опорожненная коробка шоколадных конфет. Это было все. Они поблагодарили мистера Уиттерса за то, что он потратил на них время и за его любезность, и направились по коридору обратно к лифту. Энн Гилрой подняла глаза, когда они оказались возле ее стола.
— Если мне придет в голову какая-нибудь идея или если я что-нибудь вспомню,— сказала она Клингу,— где я могу вас найти?
— И часто вам приходят в голову какие-нибудь идеи? — спросил Карелла.
— Иногда,— ответила Энн и улыбнулась Клингу.
— Вот моя визитная карточка,— сказал Клинг, достав визитную карточку из нагрудного кармана.
— Бертрам,— сказала Энн вслух, читая визитную карточку.— Я не знаю ни одного человека на свете, которого зовут Бертрам.
— Одного теперь вы знаете,— заметил Карелла.
— Да,— сказала она, по-прежнему глядя на Клинга.— Теперь одного я знаю.
Когда они вернулись в полицейский участок, Энди Паркер сообщил им, что из ФБР прислали телетайпом
сведения об отпечатках пальцев, поступивших к ним в прошлую субботу. Роза и Эндрю Лейдены в картотеке не числились, то же касалось и неизвестных отпечатков пальцев. Это означало, что жестокий убийца, кем бы он ни был, не числился ни в одной полицейской картотеке и никогда не служил в армии США. Более того, это означало, что убийца, вероятно, никогда не был на государственной службе, поскольку большинство государственных учреждений требуют у своих служащих отпечатки пальцев. Короче говоря, в понедельник днем оказалось, что это дело явно будет крепким орешком.
Дробовик в руках мертвого мужчины был двенадцатого калибра с ручным затвором и магазином для патронов длиной 7,7 см. В магазине помещалось шесть патронов Двумя из них выстрелили в лицо Розе Лейден, а двумя другими — в лицо ее мужа. Одна отстреленная гильза не была выброшена из патронника. Два оставшихся патрона находились под ней в магазине, готовые поступит в патронник под боек. Патроны были двенадцатое калибра, марки "Ремингтон-Экспресс", наполненные дробью № 2, то есть самой крупной дробью, которую производят. Два таких патрона, выстреленные в лицо с близкого расстояния, способны полностью разнести его. Полицейская лаборатория сообщила Карелле все данные об оружии и даже заводской номер ружья. В десять минут первого Карелла позвонил в фирму, имеющую в городе исключительное право на торговлю таким оружием, продиктовал владельцу заводской номер и попросил его выяснить, в каком магазине продали ружье. Собеседник, попросил подождать минутку, потом вернулся к телефону и сказал, что это займет некоторое время, и спросил, не мог бы он позднее сам позвонить Карелле. Карелла дал номер служебного телефона, положил трубку и попросил принести ему бифштекс. Он как раз доедал бифштекс и допивал вторую чашечку кофе, когда зазвонил телефон.
— Восемьдесят седьмой полицейский участок, у телефона Карелла,— сказал он.
— Это Фред Тиссен, мистер Карелла.
— Слушаю вас, мистер Тиссен,— сказал Карелла.— У вас для меня есть что-нибудь?
— Да. Будьте любезны, назовите мне еще раз заводской номер. Мне бы не хотелось ошибиться в столь ответственном деле.
— Номер А-37426,— сказал Карелла.
— А-37426,— повторил Тисссн.— Да, верно. Я просмотрел наши фактуры за август, когда мы направили эту серию в розничную сеть.
— Ну и как?
— Да, мы отправили это ружье—кстати, у нас это номер 833 К — с одним подающим механизмом калибра 0,410 и двумя полуавтоматическими магазинами для боевых патронов. Это было 4 августа.
— Кому вы отправили это ружье?
— Да, кстати, в тот же день мы также отправили нашу новую, двадцатую, модель с первоклассным съемным глушителем.
— Кому, мистер Тиссен?
— Оружие было отправлено в магазин спортивных товаров "Парамаунт".
— В Айсоле?
— Нет. В Ньюфилде. За рекой, в соседнем штате.
— У вас под рукой имеется его адрес?
— Да, Бартер-стрит, 1147.
— Большое спасибо, мистер Тиссен, вы очень помогли нам.
— Каким-то из наших ружей воспользовались для совершения преступления?
— К сожалению, да,— сказал Карелла.
— Мы были бы признательны вам, если бы название нашей фирмы не появилось в прессе.
— Информацию такого рода мы, как правило, никому не предоставляем, мистер Тиссен.
— Спасибо.
— И вам спасибо, еще раз,— сказал Карелла и положил трубку.
Факт покупки дробовика в Ньюфилде, на противоположном берегу реки, свидетельствовал о том, что убийце, по крайней мере, отчасти, известны правила продажи огнестрельного оружия. Эти правила значительно отличаются в отдельных штатах США, что позволяет охотникам (а также убийцам) покупать себе оружие в разных местах без особых затруднений. В городе, где жили Карелла и Клинг, эти правила были чрезвычайно строгие. По ним каждый, кто хотел купить винтовку или дробовик, должен был вначале получить разрешение, а это разрешение в принципе не выдавалось:
1) тому, кому нс исполнилось восемнадцати лет;
2) тому, кто был осужден за уголовное преступление или нарушение закона;
3) тому, кто стационарно лечился от психической болезни, алкоголизма или наркомании, до тех пор, пока компетентный врач-консультант или психиатр нс объявит его здоровым;
4) тому, у кого имеется какой-либо физический дефект, в результате которого обращение с огнестрельным оружием могло представлять опасность;
5) тому, кто из-за психического заболевания или слабого развития был недееспособен, кто был алкоголиком или наркоманом;
6) тому, кто был с позором изгнан с военной службы за проступок, связанный с обвинением в преступлении или нарушении закона.
К тому же к просьбе на разрешение прилагались две фотографии нс более месячной давности, а снятие отпечатков пальцев было условием, которое ни в косм случае нельзя было обойти.
Это были строгие правила и хорошие правила.Однако в Ньюфилдс на противоположном берегу реки человек мог купить винтовку или дробовик в любом магазине, который ими торговал, если у него хватало денег для этой торговой сделки. Если же покупатель решил вернуться с купленным оружием через реку в Айсолу, правила гласили, чтобы просьба о разрешении была послана за сорок восемь часов, а оружие тем временем хранилось в полицейском участке по месту жительства до тех пор, пока владелец нс сможет предъявить разрешение и получить удостоверение на владение оружием. Если же кто-то купит дробовик в Ньюфилдс с целью выстрелить двум человекам в лицо, весьма вероятно, что ему даже нс придет в голову требовать удостоверение на оружие и зарегистрировать его, когда он вернется в Айсолу.
Магазин спортивных товаров "Парамаунт" находился в центре Ньюфилда, в треугольнике, ограниченном китайским кварталом, товарной станцией и итальянским кварталом. Владельцем магазина был приятный господин с лицом, похожим на полную луну, которого звали Абе Фелдман. Когда они вошли в магазин, он укомплектовывал форму для школьной футбольной команды, подбирал рейтузы по размеру, складывал ровными кучками наплеч-
ники и каппы, а весь прилавок был завален пластмассовыми щитками, напоминающими рыцарские доспехи, без которых игроки такой жесткой и боевой игры, как американский футбол, не могут обойтись. Карелла и Клинг представились, и Фелдман тут же начал проявлять беспокойство.
— В чем дело? — спросил он.— Что-то случилось?
— У вас с этим нет ничего общего, мистер Фелдман. Мы расследуем убийство и ...
— О Боже! — простонал Фелдман.
— ... у нас есть основания полагать, что орудие убийства было куплено в вашем магазине. Мы пришли спросить...
— О Боже! — снова простонал Фелдман.
— ... мы пришли спросить, не могли бы вы показать нам квитанции...
— Когда это было? — спросил Фелдман.
— Ну, оружие вам доставили 4 августа, так что это, вероятно, было где-то после этой даты.
— Вы говорите, в августе?
— Да.
— Квитанции за август и за сентябрь я уже спрятал.
— И их было бы трудно найти?
— Ну, в общем-то, они у меня в подсобке. Но там такой бардак, можете мне поверить, что я сам туда вхожу с отвращением.
— Я понимаю, но это дело...
— Видите ли, у меня сейчас срочная работа. Ко мне с минуты на минуту придет целая футбольная команда, и я должен все подготовить, чтобы они могли все это примерить.
— Да, конечно, но речь идет об убийстве,— мягко сказал Клинг.
— Это тоже почти убийство,— заметил Фелдман и показал на футбольную экипировку, закрывающую весь прилавок.— Ну, ладно, проходите. Если это выдержите вы, я тоже выдержу.
Подсобка в магазине Фелдмана походила на памятник исключительному бардаку. Коробки беспорядочно громоздились на других коробках, связки хоккейных клюшек щетинились в углах, коньки и боксерские перчатки висели на гвоздиках, лыжи и шесты для прыжков в высоту были опасно прислонены к стенам, рыболовные удилища покачивались над головами на деревянных стеллажах,
коробки с шариками для пинг-понга и скаутскими ножами угрожающе затряслись. На всем лежала пыль.
— Да, это настоящий хлев,— похвастался Фелдман.— Каждый раз, когда я вхожу сюда, у меня начинает болеть язва желудка. Так вы говорили, в августе?
— Или позднее.
— Ага,— сказал Фелдман.— Август, где, черт возьми, у меня август?
Он сдул пыль с коробки с рыболовными блеснами, поставил ее обратно на стеллаж с пружинными эспандерами для подающих надежды атлетов, взял другую коробку, сдул с нее пыль, покачал головой и сказал: — Нет, это за июль — и потянулся за третьей коробкой.— Черт побери, что это такое? — удивился он, потом кивнул головой: — Воланы для бадминтона,— поставил коробку на стеллаж рядом с коробкой с хоккейными шайбами, поднял еще одну большую коробку и сказал: — Это сентябрь. Вы не возражаете, если мы вначале просмотрим за сентябрь?
— Не возражаем,— ответил Карелла.
— Черт возьми, куда бы это поставить? — сказал Фелдман и огляделся вокруг. Он нашел большую картонную коробку с бейсбольными битами, поставил на нее маленькую коробку и снял крышку. В коробке было полно квитанций, и штук тридцать — сорок, кружась, упали на пыльный пол, как только он снял крышку.
— Только в этой коробке не меньше десяти тысяч квитанций,— сказал Фелдман.
— Ну, наверное, все же не столько,— заметил Карелла и улыбнулся.
— Ну, пять тысяч точно! Хотите их сосчитать?
— Вы записываете заводской номер, когда продается огнестрельное оружие? — спросил Клинг.
— Всегда,— ответил Фелдман.— В этом штате существует такое правило.
— Однако оно недействительно для пистолетов, насколько мне известно,— сказал Карелла.— А как обстоит дело с дробовиками?
— Заводские номера дробовиков я не записываю.— Фелдман снова забеспокоился.— Ведь этого от меня никто не требует. А может, это требуется?
— Нет, но...
— Если нет, то я этого не делаю,— сказал Фелдман.— Зачем? У вас имеется какой-то заводской номер?
— Имеется.
— Тут вам не повезло,— сказал Фелдман и покачал головой.
— А тип оружия? Его вы записываете в квитанцию?
— Тип оружия я, естественно, записываю. Кроме того, никакое огнестрельное оружие я не продам никому, кого я не знаю. Если он не сообщит мне фамилию и адрес.
Карелла кивнул. Клинг дал Фелдману листок с названием фирмы производителя и типом дробовика — 833 К — и все трос мужчин принялись рыться в копиях продажных квитанций. В коробке было пятьсот двадцать семь квитанций, Клинг — сосчитал их. Однако ни одна из них не была выписана на дробовик типа 833 К.
— Значит, это было в августе,— сказал Карелла.
— Если не везет, так уж не везет,— заметил Фелдман. Это был энергичный мужчина, и в эту минуту казалось, что атмосфера поисков так захватила его, что он готов разорваться, чтобы найти копию квитанции, разоблачить убийцу и передать его в руки правосудия. Он усердно перерывал тесную запыленную комнатушку, чтобы обнаружить желанную коробку с квитанциями за август. Наконец он извлек се из-под шести коробок с теннисными мячами снизу на стеллаже у задней стены.
Когда они просматривали августовские квитанции, Клинг снова начал подсчитывать. Он успел насчитать двести двадцать квитанций, когда Фелдман сказал: — Вот она.
Они посмотрели на квитанцию.
— Видите? — сказал Фелдман.— Вот его фамилия и адрес. Я требую от каждого фамилию и адрес, если не знаю этого человека, и только после этого продаю ему огнестрельное оружие. Никогда неизвестно, может, какой-нибудь чокнутый задумает застрелить президента, разве не так?
На квитанции было написано имя Уолтер Дамаскус, адрес: Саут-Секонд-стрит, 234. За оружие он заплатил 74 доллара 95 центов плюс пятипроцентный налог на продажу и двухпроцентный городской налог.
— Не помните, может, вы продали не один дробовик такого типа? — спросил Клинг.
— Вы имеете в виду, в августе?
— Да.
— Нет, это невозможно. Мне прислали только один.
— Так, значит, его купил этот человек,— сказал Карелла.
— Конечно, он.
— Это чуточку похоже на фальшивую фамилию,— заметил Клинг.— Дамаекус.
— Вы потребовали, чтобы он предъявил вам какой-нибудь документ, удостоверяющий его личность, мистер Фелдман? — спросил Карелла.
— Ну... нет.
— Почему?
— Я никогда этого не делаю.
— Когда вы продаете огнестрельное оружие незнакомому человеку, вы требуете, чтобы он сообщил вам свою фамилию и адрес...
— Да.
— ... но не требуете, чтобы он показал вам какой-нибудь документ?
— Нет.
— Черт возьми, зачем же тогда все это нужно? — спросил Карелла.
— Я никогда об этом не задумывался,— сказал Фелдман и пожал плечами.— Вы хорошо знаете, что я не обязан спрашивать их ни о чем. В этом штате вы можете купить винтовку или дробовик, где хотите, и у вас не должно быть разрешение на оружие, у вас вообще ничего не должно быть. Фамилию и адрес я спрашиваю у них из превентивных соображений. Вы меня понимаете? Только на тот случай, если оружие покупает какой-нибудь псих. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, мы понимаем, что вы имеете в виду,— сказал Карелла.
Глава 4
Под номером 234 на углу Саут-Секонд-стрит стоял большой дом из красного кирпича, который, очевидно, в свое время был верхом элегантности. До сих пор с каждого этажа на улицу таращили глаза барельефы и даже парадный вход был украшен стилизованным домовым гербом, женской головой с отбитым носом и словом "соси!", которое кто-то написал синим мелом поперек рта. Когда Карелла и Клинг входили в дом, у двери стояли какие-то двое мужчин. Шестым чувством они мгновенно учуяли полицейских и наблюдали, как детек-
тивы читают фамилии на почтовых ящиках в вестибюле. Ни один из них не сказал ни слова.На почтовом ящике с фамилией У.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17