Однако, наконец, он появился, его привезла какая-то девушка в желтом бьюике и высадила перед домом. Наверх он пошел по лестнице, он не ехал в лифте. Я дал ему достаточно времени, чтобы он разделся и влез к Розе в постель, потом взял из чемодана в автомобиле дробовик, он лежал там с того дня, когда я купил его, потом поднялся наверх по лестнице и открыл кухонную дверь.
Роза вошла в гостиную, и я застрелил ее первой.Когда она упала, я вторично выстрелил ей в лицо.С ним я поступил точно так же.В спальне.Потом я снял у него с руки перстень и идентификационный браслет и надел ему на палец левой руки мое обручальное кольцо, а на правую руку мое кольцо из Висконсинского университета. Потом я нарисовал татуировку на его руке.
Я уже совершенно успокоился, когда рисовал. Я знал, что эти выстрелы наверняка кто-то слышал, потому что они чудовищно громкие... Однако, несмотря на это, я был абсолютно спокоен.Нарисованная татуировка была не ахти. Не такая, какой она должна была быть. Она выглядела слишком новой и свежей, совсем не такой, как татуировка у меня на руке. Потом я прошелся по квартире и вытер руками пыль, где только мог, просто загрязнил их, понимаете, и вернулся к Дамаскусу, лежащему на полу. Я потер грязью татуировку, которую нарисовал, чтобы она не выглядела такой новой, будто она там давно, ну, словно, нанес патину. Потом сунул ему в руки дробовик. Я подумал, что, возможно, это будет выглядеть, как самоубийство.
Эта мысль пришла мне в голову тогда, когда я уже был там.Все остальное я запланировал заранее".
Лейтенант Бирнс положил копию признания на стол и очень тихо сказал: — О'кей, мистер Лейден, пожалуйста, подпишите эти три экземпляра.
Лейден кивнул. Он взял авторучку, которую подал ему Карелла, и перелистал оригинал, чтобы подписать его на последней странице, там, где было свободное место, но неожиданно покачал головой.
— В чем дело? — спросил Бирнс.
— Я убил еще одного человека,— сказал Лейден.
— Что? — воскликнул Бирнс.
— Я познакомился с одной женщиной... ну, когда бродил по городу... до того как пошел к себе домой. Я познакомился в баре с одной женщиной... а потом... потом... вспомнил, что сказал ей, как меня зовут, и подумал, что эта женщина выдаст меня. Мы разговорились, я был зол и наговорил больше, чем следовало. Поэтому, когда я расправился с теми двумя, я начал искать ее. Я не мог вспомнить ее фамилию, естественно, после всех этих волнений она выскочила у меня из головы, но я знал, что обязан разыскать ее... чтобы быть уверенным, что она не выдаст меня. Я вернулся в бар, но бармен не хотел сказать мне фамилию этой женщины. Было около четырех часов утра, когда я вышел из бара. Я бродил по улицам и размышлял, что мне делать, и вдруг вспомнил фамилию этой женщины. Я нашел ее адрес в телефонном справочнике...
— Как ее звали, мистер Лейден?
— Райдер. Маргарет Райдер.
— Продолжайте.
— Ты записываешь, Денни? — спросил Карелла стенографа.
— Да.
— Я пошел к ней домой, она спросила из-за двери: "Кто там?", я ответил: "Это тот человек, с которым вы беседовали в баре" и решил оставить ее в покое, если она не вспомнит меня, поскольку в этом случае мне не угрожала никакая опасность. Понимаете? Однако она сказала: "Вы мистер Лейден?", я ответил: "Да, Лейден", она открыла дверь и спросила: "Что случилось?", а я сказал, что мне нужно поговорить с ней. Она сказала, что уже очень поздно, но я выглядел таким отчаявшимся, а она была такая приятная женщина, ей даже в голову не приходило, что я могу обидеть ее... Она как раз мыла посуду или что-то в этом роде, я уже не помню. Мы пошли прямо на кухню, и первое, что я там увидел на кухонном столе, был нож. Я, не говоря ни слова, схватил нож и заколол ее. Я не хотел это делать... но... она знала, как меня зовут. Знала, что я Эндрю Лейден, и у меня неприятности с женой.
В кабинете стало тихо.
— Дэнни, отпечатай это признание также в трех экземплярах,— сказал Бирнс.
— Да,— сказал стенограф.
Карелла и Клинг спустились с крыльца полицейского участка. Верхние пуговицы плащей у них были расстегнуты. Из парка на противоположной стороне улицы дул слабый ветерок, он нес с собой запах горелой древесины и поздней осени. Ноябрьское небо за городскими небоскребами выглядело слишком однообразным, эта спокойная синева не могла быть настоящей, она скорее напомнила занавес, нарисованный каким-то театральным художником. Даже уличный шум звучал приглушенно, словно после самого длинного обеденного перерыва в мире несколько снизилась лихорадочная активность; воздух вот-вот уже готов был разродиться сумерками; город уже ждал фронтального наступления ночи.
Оба проголодались, как волки. Сначала они хотели послать за бутербродами, чтобы побыстрее закончить всю эту неизбежную писанину, но Бирнс просто приказал им сходить куда-нибудь поесть и немного пройтись. И теперь, под этим угасающим предвечерним солнцем, они внезапно ощутили приближающийся ночной холод и, прибавив шагу, быстро дошли до угла, повернули и направились к маленькой закусочной посреди квартала.
— Кто скажет Мейеру, что дело этой Райдер закрыто? — спросил Клинг.
— Об этом ему нужно сообщить как-то деликатно,— сказал Карелла.
— Он хлопнется в обморок, когда это услышит.
— Знаешь, эти отпечатки пальцев принадлежали вовсе не ему,— сказал Карелла.
— Кому — ему?
— Дамаскусу.
— Какие отпечатки пальцев?
— На электробритве, на дробовике и во всей этой чертовой квартире. Все эти отпечатки пальцев принадлежали Лейдену.
— Гм, не стоит так сердиться на лабораторию,— сказал Клинг.— Они думали, что этот мертвый мужчина — Лейден. Незарегистрированные отпечатки.
— Я знаю, и поэтому ничего не говорю. Каждый может ошибиться.
— Конечно,— сказал Клинг.
Они шли молча и быстро, засунув руки в карманы. У самого входа в закусочную Клинг внезапно остановился, положив руку на плечо Кареллы, и совершенно серьезным тоном спросил: — Ты мог бы сделать что-нибудь подобное, Стив? Если бы Тедди изменила тебе с каким-нибудь типом, ты смог бы сделать нечто подобное?
— Нет,— ответил Карелла.






























1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17