– И пяти червонцев за глаза хватит. Мы умеем ценить благородных людей! – добавил он, отползая от стола.
– Ты зачем скаредничаешь? – резко спросил Федор.
– Скаредничаю? – удивился я. – Если ты такой щедрый, то плати сам.
– Ты знаешь, что у меня нет своей казны, только государственная! – смиряя пыл, обиженно сказал он.
– Тогда нечего распоряжаться моей, – жестко сказал я.
Возможно, я был излишне резок, но фантазии Годуновых начали меня доставать. Однако порыв оказался холостым. Из внутренних помещений показались вчерашние прелестницы, и царь тотчас забыл и меня, и свою сестрицу. Он порывисто вскочил и устремился навстречу. Девушки еще не совсем проснулись, сонно улыбались, но было видно, искренне обрадовались верному поклоннику.
– Кто это? – спросила меня на ухо Ксения, наблюдая встречу троицы в середине зала.
– Подруги твоего брата.
– А куда они пошли? – удивилась она, когда те после короткого совещания скрылись за внутренними дверями.
– А ты сам не догадываешься? – ехидно спросил я, обращаясь к ней с мужским местоимением.
Ксения подумала и все поняла.
– Господи, как это отвратительно! – чопорно воскликнула царевна. – Как он мог на такое пойти!
– Что отвратительно? – попытался уточнить я.
– Какая грязь! – не слушая, воскликнула она. – Никогда бы не подумала, что Федор может так поступить!
У меня было достаточно ночных аргументов, чтобы разубедить ее в такой категоричности оценки действий брата, однако я решил не подливать масла в огонь и перевел разговор:
– А с Любой что ты собираешься делать?
– С кем? С этой? – Царевна смерила ничего не понимающую девушку гневным взглядом. – Отошли ее немедленно!
– Спасибо, ты можешь идти, – сказал я гетере, которая никак не реагировала на непонятный для нее разговор.
– Не глянулась? – равнодушно спросила она, послушно вставая. – Прислать еще кого?
– Нет! – высоким голосом вскричала царевна – Никого нам не нужно! Какие вы все...
Люба пожала плечами и ушла. Ксения явно хотела развить тему мужской распущенности, но не успела. В зал шумно вошло сразу несколько посетителей. Я быстро оглядел новых гостей и повернулся к ним спиной. Один из них был мне знаком.
– Его только здесь не хватало! – недовольно сказал я.
– Кого? – спросила Ксения – Ты их знаешь?
– Ты, думаю, тоже. Вон тот старик – боярин Василий Шуйский! Остальных я тоже видел у вас в Кремле. Тоже какие-то бояре.
– Ой, они смотрят на нас, – испуганно сказала царевна.
Удивительно было бы, если бы они на нас не смотрели! В зале находились только мы вдвоем, причем я в роскошном камзоле, а Ксения вся в красном.
– Я его вспомнила, – сообщила она – Ты знаешь, Шуйский идет к нам!
Скрываться больше не было смысла, и я обернулся Василий Иванович, одетый в скромное неброское платье, не спеша, подходил к нашему столу.
– Здравствуй, князь! – приветствовал он меня. – Вот не думал тебя здесь увидеть.
– Князь? – тихо произнесла Ксения, с любопытством на меня посмотрела, но вовремя прикусила язык.
– Здравствуй, князь-боярин, – ответил я вставая. – И я не чаял с тобой тут встретиться.
– А это что за отрок? – совсем другим тоном спросил Шуйский, в упор разглядывая Ксению своими ласковыми глазами. У меня опустилось сердце, подумал, что он здесь неспроста, а по наводке из дворца, и сейчас опознает царевну.
– Мой паж, – на западный манер представил я свою спутницу, – зашли поесть, тут хорошо кормят.
– Какой прекрасный юноша, – жеманно произнес боярин, разглядывая красивого мальчика. – Хотел бы я иметь у себя такого рынду!
«Ни фига себе, – подумал я, разом вспомнив голубоватость секретаря, который приглашал меня на встречу с боярами, – у тебя, князь, похоже нетрадиционная ориентация!»
– У тебя рында не хуже, – комплиментом на комплимент ответил я.
– Можно присесть? – проговорил Шуйский, без приглашения опускаясь на скамью напротив Ксении. На меня он внимания больше не обращал, любовался мальчиком. – У тебя, князь, хороший вкус, можно позавидовать...
Что отвечать в такой ситуации, я не знал. Внимание его было слишком прямолинейно. Ксения явно не понимала, что между нами происходит, и опасалась только позора, если ее опознают в мужском платье, Потупив глаза, она то краснела, то бледнела. Шуйский же совсем распустил слюни.
– Может, уступишь? – просительно сказал он. – Я за ценой не постою!
– Возможно, позже, – стараясь обрести уверенность в себе, ответил я. Слишком быстро и неожиданно все это происходило. – А пока прости, боярин, нам уже нужно уходить.
Василий Иванович намек понял, но не спешил возвращаться к своей компании, видимо, слишком ему понравилась царевна в мужском обличии. Он попытался найти повод нас задержать:
– А тот наш разговор обдумал?
– О чем мне думать? Я свою цену назвал, так что это вы теперь думайте!
– Давай сговоримся на пятидесяти червонцах? – предложил он, отвлекаясь от любви и возвращаясь к любезной его сердцу политике.
– Нет, торг тут неуместен. Прости, боярин, нам нужно идти.
– Ну, смотри, смотри, – с хорошо скрытой угрозой в голосе сказал он, – больно ты, князь, как я погляжу, несговорчивый!
Больше говорить нам с ним было не о чем. Я взял «мальчика» за руку и повел во внутренние покои. Метрдотель, занятый новыми гостями, этого не заметил, а слуги побоялись вмешаться, Мы с Ксенией вошли в какой-то коридор, в который выходило несколько дверей. Я начал их открывать по очереди. Это были небольшие номера, в которых, видимо, и происходили основные закулисные действия. Пока они были пусты. Царевна была напряжена и сильно напугана, что ощущалось по ее руке, которую я так и не отпустил.
– Ты ищешь Федора? – перед последней дверью спросила она.
– Да, нам нужно срочно отсюда уходить. Его-то бояре обязательно узнают.
– А зачем я понадобилась Шуйскому? У него что, своих холопов мало? – задала она мучивший вопрос.
Я не ответил и распахнул последнюю дверь. Федор оказался в этой комнате. Сценка, которую мы увидели, значительно изменила мою позицию касательно того, что раскованная сексуальность появилась только после победы одноименной революции. Для избранных, видимо, никогда не существовали жесткие нравственные нормы, как и границы дозволенного.
– То-то цари умирают, как правило, относительно молодыми, слишком эмоционально перегружаются, – подумал я, спешно закрывая перед Ксениным любопытным носом дверь. Однако сделал я это недостаточно быстро, она успела увидеть слишком много.
– Какой ужас! – воскликнула она и посмотрела на меня округлившимися глазами. – Ты видел?!
– Федор, – позвал я царя в узкую щель, – нам срочно нужно уходить!
В ответ из комнаты донеслось только утробное рычание и женские стоны. Я решил, что сейчас царевна засыплет меня вопросами, но она молчала, только изо всех сил сжала руку. Я посмотрел на нее. Она, видимо, после того откровенного зрелища как вдохнула, так и не выдохнула из легких воздух.
«Будет мне сегодня ночью небо в алмазах!» – подумал я и опять позвал:
– Федор, нам нужно срочно уходить!
– Ну, чего там еще?! – со злостью спросил он, высовывая в дверь потное лицо с вздувшимися на висках венами.
– Пришло несколько бояр, один из них Василий Шуйский. Если не хочешь, чтобы они тебя узнали, и крупного скандала, быстро собирайся.
– Ах, чтоб его! – выругался интеллигентный мальчик. – Я быстро.
Однако быстро собраться у него не получилось Оказалось, что покинуть заведение вознамерились не только он, но и обе его одалиски. Я же все то время, что мы простояли в коридоре, подвергался самому неприкрытому сексуальному насилию.
Забраться рукой мне под камзол и кольчугу было непросто, но Ксению это ничуть не смущало. Она жарко дышала мне в шею и лихорадочно шарила руками по телу. Все это прекратилось только тогда, когда троица наконец вышла из своего любовного пристанища.
– А куда девушки? – удивленно спросил я царя. – Им с нами идти нельзя!
– Пойдем на постоялый двор, – ничтоже сумняшеся, заявил царь. – Беатриче знает подходящее место.
– Ну, ребята, вы даете! – только и сказал я, чувствуя себя рядом с ними древним мамонтом. Мне такие непреодолимые страсти были уже не под силу.
– Не бойся, – успокоила меня Беатриче, – там нам никто не помешает. Если хотите, мы и для вас с парнишкой позовем девок.
– Нет, нет, никаких нам девок не надо! – пылко воскликнул юноша в красном. Однако от похода на неведомый постоялый двор, как я надеялся, не отказался. – Мы лучше сами.
– Не хотите, как хотите, – легко согласилась Беатриче и повела нас к «служебному» выходу.
– Далеко постоялый двор? – спросил я, когда мы выбрались за ограду усадьбы в знакомый переулок.
– Нет, совсем рядом, его держит моя тетка, так что там бояться нечего.
– Ну, ну, у вас тут, как погляжу, сплошные семейные подряды, – непонятно для спутников пошутил я.
Федор между тем шел так, как будто проглотил аршин, смотрел куда-то вдаль, чтобы не встречаться взглядом с сестрой.
Ксения после коридорной агрессии вела себя скромно, только с интересом посматривала на возлюбленных брата. Самым индифферентным оказался я. Страстей и бессонных ночей мне хватало, и вообще в этой эпохе у меня были совсем иные задачи, чем ублажать исторические персонажи.
– Вот он, пришли, – сообщила Беатриче, приведя нас какими-то партизанскими тропами на обычный постоялый двор, расположенный почему-то в тупике, а не, как было бы естественно, на большой дороге. – Сейчас нас тетка устроит.
Действительно, как бы демонстрируя принцип материальной заинтересованности, откуда не возьмись возникла шустрая бабенка с хитрым лисьим личиком, внешне чем-то напоминающая племянницу. Судя по поведению, объяснять ей что-либо не требовалось, Единственно, она не смогла сразу понять, как поделить двух дев на трех кавалеров. Однако племянница шепнула ей что-то на ухо, и та безо всяких удивленных возгласов развела нам по комнатам.
– Вам выпить подать? – спросила она нас с Ксенией.
– Подай, – согласился я, чтобы отдалить свое падение. – Сладкого вина мальчику и курного мне.
– Есть жареная курица, перепела, оленина и медвежатина, – предложила вполне разнообразное меню трактирщица.
– Давай курицу, – решил я.
– Сюда принести или в общую камору пойдете?
– Сюда, – поспешно сказал мальчик, – и пусть нас больше не беспокоят.
Хозяйка понимающе кивнула, хитро, без особого почтения посмотрела на нетрадиционную пару и ушла отдавать распоряжения.
После того, как служанка накрыла стол и оставила нас двоих, царевна дала волю своему возмущению, Больше всего, как я и полагал, ее задел безвкусный выбор брата. Никаких достоинств у девушек, хотя она и наблюдала их во всем великолепии натур и поз, царевна не заметила. Я в пол-уха слушал ее эмоциональные сетования на низкую современную мораль, занимая себя едой и напитками.
– Ксюша, – примирительно сказал я, когда ее запал начал гаснуть, и она стала повторяться, – у каждого свое представление о прекрасном. Не могут ведь все женщины мира быть похожи на тебя. Пусть Федору нравятся некрасивые женщины, тебе что с того? Лучше сядь, выпей вина и поешь, боюсь, что нам придется еще долго ждать.
– Я тогда лучше прилягу, – без обиняков заявила она. – И как только вы ходите в такой неудобной одежде! Ну, что ты застыл, словно истукан! Помоги мне и быстро раздевайся!
Глава 16
В Кремль мы вернулись поздно вечером. Там все казалось внешне спокойно, хотя новые слухи о приближении к Москве Лжедмитрия заставляли царедворцев нервничать и шептаться по углам. На наше появление никто, как мне показалось, нарочито, не обратил внимания. После долгой прогулки и новых впечатлений царевна так устала, что решила остаться ночевать в своих покоях.
Я не протестовал и отпросился спать во дворец Ирины в надежде хоть раз по-человечески выспаться Мне, понятное дело, никаких стрельцов для охраны не полагалось. Как только оказался в покоях, быстро умылся и как подкошенный рухнул в постель. Однако сразу уснуть не удалось. В голову полезли неприятные мысли. Хотя все складывалось более-менее удачно и так, как задумывалось, я трезво оценивал всю сложность операции по спасению Годуновых. Все предусмотреть было нереально, к тому же они сами как будто не очень стремились спастись и ничего в этом направлении не предпринимали.
Главное, на что я рассчитывал, это, обманув цареубийц двойниками, вывести Годуновых из Кремля в последний момент перед нападением и спрятать до наступления лучших времен. Сделать заранее это было нельзя. Тотчас начнутся поиски, что крайне осложнит задачу по их спасению. Если с подменой царя и Ксении на двойников все как-то устраивалось, здесь я и рассчитывал на Марусю и ее Федора, то, что делать с царицей Марией Григорьевной, не знал. Найти женщину на ее место было практически невозможно, слишком многие в городе знали царицу в лицо.
Для всего этого нужно было проделать большую организационную работу, в частности, найти надежных людей, у которых можно будет спрятать царскую семью. Меня все время отвлекали на личные отношения и любовные подвиги. Рассчитывать на помощь царя, как мне теперь было понятно, бесполезно. Он, видимо, из чувства обреченности спешил прожить всю жизнь и получить из нее все радости, которые обычно растягиваются на многие годы. Осуждать его за это было бы, по меньшей мере, глупо.
– Ладно, утро вечера мудренее, – решил я, плотно закрыл глаза, расслабился и, наконец, заснул. К сожалению, очень ненадолго. В сон вкрался какой-то непонятный звук, как будто скребли по металлу. Потом что-то отчетливо звякнуло, и я проснулся с ощущением прерванного ночного кошмара. Во дворце было тихо, только нудно звенел над ухом комар. К этой напасти, от которой не было эффективной защиты, я почти притерпелся, но в этот раз не заснул, даже несколько раз попытался поймать его рукой. Однако подлый кровосос ловко изворачивался и, стоило только начать засыпать, вновь принимался гудеть над ухом.
«Сейчас зажгу свечу и поймаю, иначе так и не даст заснуть», – решил я, но встать не успел. Где-то совсем близко скрипнула половица. Я открыл глаза и, не поворачивая головы, чтобы не спугнуть нежданного гостя, всматривался во тьму, пытаясь понять, что происходит: просто разгулялись нервы, или ко мне действительно кто-то подкрадывается. Оружия со мной не было. Саблю и кинжал я оставил при входе в комнату, кольчуга лежала на скамье.
Я затаился и слушал. Опять отчетливо скрипнула под тяжелой ногой половица. Теперь я ждал этот звук и точно определил место, где находится незваный гость. Мысль о том, что забраться в надежно запертый изнутри, с маленькими зарешеченными оконцами, к тому же закрытыми ставнями, дом невозможно, в голову не пришла.
Темнота была кромешная. Наконец в ней что-то еще больше загустело, и теоретически можно было представить, откуда ко мне подбирается человек. У нас с ним оказались разные преимущества, Он не знал, где я нахожусь, и искал меня вслепую, зато был, скорее всего, вооружен, я безоружен, но знал, где он, и куда нужно бить.
Темное пятно теперь приближалось совершенно неслышно, ни дыхания, ни шелеста одежды я не слышал. Я и сам старался не издать ни одного звука Кто знает, что собирается предпринять таинственный пришелец, вдруг услышит меня и окрестит саблей или воткнет конец бердыша. Ни один из этих вариантов не устраивал Мозг между тем интенсивно работал, ища путь к спасению.
Самое неприятное, что я не мог встать. Моя нижняя белая рубаха сразу же станет мишенью. Броситься на невидимого противника тоже было слишком рискованно, непонятно, на что напорешься. Оставался последний относительно безопасный вариант, попытаться спрятаться за лавку, на которой я спал. Недостаток у этого плана был только один, можно, не успев выполнить маневр, отправиться на тот свет. А там уже будет сколько угодно времени размышлять над собственными ошибками.
Между тем я видел, что темный сгусток неслышно приблизился еще на шаг. Медлить было нельзя, и я рискнул, сполз с лавки на пол. Ничего не произошло. Я разрешил себе вздохнуть, теперь нас отделяло хоть какое-то расстояние, и защищала постель. Как я ни старался, но нечаянно стукнулся об пол локтем и сам вздрогнул от стука Однако опять ничего не произошло. Темный сгусток, напоминавший человека, остался на том же месте, никак не отреагировав на мои действия.
– Бывает же такое! – подумал я, отирая холодный пот с лица. – Совсем нервы ни к черту! Тени испугался!
Я встал, нашарил на столе огниво и выбил на трут искру. Раздул огонь и зажег свечу. В комнате я был один. Никакие убийцы сюда не проникли, а скрипело, скорее всего, высыхая, старое дерево. Как бы в подтверждение этого снова что-то отчетливо скрипнуло в соседней комнате. Я уже собрался погасить свечу и лечь, как оттуда же послышался еще и легкий стук, отчетливо слышный в хорошо резонирующем деревянном пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Ты зачем скаредничаешь? – резко спросил Федор.
– Скаредничаю? – удивился я. – Если ты такой щедрый, то плати сам.
– Ты знаешь, что у меня нет своей казны, только государственная! – смиряя пыл, обиженно сказал он.
– Тогда нечего распоряжаться моей, – жестко сказал я.
Возможно, я был излишне резок, но фантазии Годуновых начали меня доставать. Однако порыв оказался холостым. Из внутренних помещений показались вчерашние прелестницы, и царь тотчас забыл и меня, и свою сестрицу. Он порывисто вскочил и устремился навстречу. Девушки еще не совсем проснулись, сонно улыбались, но было видно, искренне обрадовались верному поклоннику.
– Кто это? – спросила меня на ухо Ксения, наблюдая встречу троицы в середине зала.
– Подруги твоего брата.
– А куда они пошли? – удивилась она, когда те после короткого совещания скрылись за внутренними дверями.
– А ты сам не догадываешься? – ехидно спросил я, обращаясь к ней с мужским местоимением.
Ксения подумала и все поняла.
– Господи, как это отвратительно! – чопорно воскликнула царевна. – Как он мог на такое пойти!
– Что отвратительно? – попытался уточнить я.
– Какая грязь! – не слушая, воскликнула она. – Никогда бы не подумала, что Федор может так поступить!
У меня было достаточно ночных аргументов, чтобы разубедить ее в такой категоричности оценки действий брата, однако я решил не подливать масла в огонь и перевел разговор:
– А с Любой что ты собираешься делать?
– С кем? С этой? – Царевна смерила ничего не понимающую девушку гневным взглядом. – Отошли ее немедленно!
– Спасибо, ты можешь идти, – сказал я гетере, которая никак не реагировала на непонятный для нее разговор.
– Не глянулась? – равнодушно спросила она, послушно вставая. – Прислать еще кого?
– Нет! – высоким голосом вскричала царевна – Никого нам не нужно! Какие вы все...
Люба пожала плечами и ушла. Ксения явно хотела развить тему мужской распущенности, но не успела. В зал шумно вошло сразу несколько посетителей. Я быстро оглядел новых гостей и повернулся к ним спиной. Один из них был мне знаком.
– Его только здесь не хватало! – недовольно сказал я.
– Кого? – спросила Ксения – Ты их знаешь?
– Ты, думаю, тоже. Вон тот старик – боярин Василий Шуйский! Остальных я тоже видел у вас в Кремле. Тоже какие-то бояре.
– Ой, они смотрят на нас, – испуганно сказала царевна.
Удивительно было бы, если бы они на нас не смотрели! В зале находились только мы вдвоем, причем я в роскошном камзоле, а Ксения вся в красном.
– Я его вспомнила, – сообщила она – Ты знаешь, Шуйский идет к нам!
Скрываться больше не было смысла, и я обернулся Василий Иванович, одетый в скромное неброское платье, не спеша, подходил к нашему столу.
– Здравствуй, князь! – приветствовал он меня. – Вот не думал тебя здесь увидеть.
– Князь? – тихо произнесла Ксения, с любопытством на меня посмотрела, но вовремя прикусила язык.
– Здравствуй, князь-боярин, – ответил я вставая. – И я не чаял с тобой тут встретиться.
– А это что за отрок? – совсем другим тоном спросил Шуйский, в упор разглядывая Ксению своими ласковыми глазами. У меня опустилось сердце, подумал, что он здесь неспроста, а по наводке из дворца, и сейчас опознает царевну.
– Мой паж, – на западный манер представил я свою спутницу, – зашли поесть, тут хорошо кормят.
– Какой прекрасный юноша, – жеманно произнес боярин, разглядывая красивого мальчика. – Хотел бы я иметь у себя такого рынду!
«Ни фига себе, – подумал я, разом вспомнив голубоватость секретаря, который приглашал меня на встречу с боярами, – у тебя, князь, похоже нетрадиционная ориентация!»
– У тебя рында не хуже, – комплиментом на комплимент ответил я.
– Можно присесть? – проговорил Шуйский, без приглашения опускаясь на скамью напротив Ксении. На меня он внимания больше не обращал, любовался мальчиком. – У тебя, князь, хороший вкус, можно позавидовать...
Что отвечать в такой ситуации, я не знал. Внимание его было слишком прямолинейно. Ксения явно не понимала, что между нами происходит, и опасалась только позора, если ее опознают в мужском платье, Потупив глаза, она то краснела, то бледнела. Шуйский же совсем распустил слюни.
– Может, уступишь? – просительно сказал он. – Я за ценой не постою!
– Возможно, позже, – стараясь обрести уверенность в себе, ответил я. Слишком быстро и неожиданно все это происходило. – А пока прости, боярин, нам уже нужно уходить.
Василий Иванович намек понял, но не спешил возвращаться к своей компании, видимо, слишком ему понравилась царевна в мужском обличии. Он попытался найти повод нас задержать:
– А тот наш разговор обдумал?
– О чем мне думать? Я свою цену назвал, так что это вы теперь думайте!
– Давай сговоримся на пятидесяти червонцах? – предложил он, отвлекаясь от любви и возвращаясь к любезной его сердцу политике.
– Нет, торг тут неуместен. Прости, боярин, нам нужно идти.
– Ну, смотри, смотри, – с хорошо скрытой угрозой в голосе сказал он, – больно ты, князь, как я погляжу, несговорчивый!
Больше говорить нам с ним было не о чем. Я взял «мальчика» за руку и повел во внутренние покои. Метрдотель, занятый новыми гостями, этого не заметил, а слуги побоялись вмешаться, Мы с Ксенией вошли в какой-то коридор, в который выходило несколько дверей. Я начал их открывать по очереди. Это были небольшие номера, в которых, видимо, и происходили основные закулисные действия. Пока они были пусты. Царевна была напряжена и сильно напугана, что ощущалось по ее руке, которую я так и не отпустил.
– Ты ищешь Федора? – перед последней дверью спросила она.
– Да, нам нужно срочно отсюда уходить. Его-то бояре обязательно узнают.
– А зачем я понадобилась Шуйскому? У него что, своих холопов мало? – задала она мучивший вопрос.
Я не ответил и распахнул последнюю дверь. Федор оказался в этой комнате. Сценка, которую мы увидели, значительно изменила мою позицию касательно того, что раскованная сексуальность появилась только после победы одноименной революции. Для избранных, видимо, никогда не существовали жесткие нравственные нормы, как и границы дозволенного.
– То-то цари умирают, как правило, относительно молодыми, слишком эмоционально перегружаются, – подумал я, спешно закрывая перед Ксениным любопытным носом дверь. Однако сделал я это недостаточно быстро, она успела увидеть слишком много.
– Какой ужас! – воскликнула она и посмотрела на меня округлившимися глазами. – Ты видел?!
– Федор, – позвал я царя в узкую щель, – нам срочно нужно уходить!
В ответ из комнаты донеслось только утробное рычание и женские стоны. Я решил, что сейчас царевна засыплет меня вопросами, но она молчала, только изо всех сил сжала руку. Я посмотрел на нее. Она, видимо, после того откровенного зрелища как вдохнула, так и не выдохнула из легких воздух.
«Будет мне сегодня ночью небо в алмазах!» – подумал я и опять позвал:
– Федор, нам нужно срочно уходить!
– Ну, чего там еще?! – со злостью спросил он, высовывая в дверь потное лицо с вздувшимися на висках венами.
– Пришло несколько бояр, один из них Василий Шуйский. Если не хочешь, чтобы они тебя узнали, и крупного скандала, быстро собирайся.
– Ах, чтоб его! – выругался интеллигентный мальчик. – Я быстро.
Однако быстро собраться у него не получилось Оказалось, что покинуть заведение вознамерились не только он, но и обе его одалиски. Я же все то время, что мы простояли в коридоре, подвергался самому неприкрытому сексуальному насилию.
Забраться рукой мне под камзол и кольчугу было непросто, но Ксению это ничуть не смущало. Она жарко дышала мне в шею и лихорадочно шарила руками по телу. Все это прекратилось только тогда, когда троица наконец вышла из своего любовного пристанища.
– А куда девушки? – удивленно спросил я царя. – Им с нами идти нельзя!
– Пойдем на постоялый двор, – ничтоже сумняшеся, заявил царь. – Беатриче знает подходящее место.
– Ну, ребята, вы даете! – только и сказал я, чувствуя себя рядом с ними древним мамонтом. Мне такие непреодолимые страсти были уже не под силу.
– Не бойся, – успокоила меня Беатриче, – там нам никто не помешает. Если хотите, мы и для вас с парнишкой позовем девок.
– Нет, нет, никаких нам девок не надо! – пылко воскликнул юноша в красном. Однако от похода на неведомый постоялый двор, как я надеялся, не отказался. – Мы лучше сами.
– Не хотите, как хотите, – легко согласилась Беатриче и повела нас к «служебному» выходу.
– Далеко постоялый двор? – спросил я, когда мы выбрались за ограду усадьбы в знакомый переулок.
– Нет, совсем рядом, его держит моя тетка, так что там бояться нечего.
– Ну, ну, у вас тут, как погляжу, сплошные семейные подряды, – непонятно для спутников пошутил я.
Федор между тем шел так, как будто проглотил аршин, смотрел куда-то вдаль, чтобы не встречаться взглядом с сестрой.
Ксения после коридорной агрессии вела себя скромно, только с интересом посматривала на возлюбленных брата. Самым индифферентным оказался я. Страстей и бессонных ночей мне хватало, и вообще в этой эпохе у меня были совсем иные задачи, чем ублажать исторические персонажи.
– Вот он, пришли, – сообщила Беатриче, приведя нас какими-то партизанскими тропами на обычный постоялый двор, расположенный почему-то в тупике, а не, как было бы естественно, на большой дороге. – Сейчас нас тетка устроит.
Действительно, как бы демонстрируя принцип материальной заинтересованности, откуда не возьмись возникла шустрая бабенка с хитрым лисьим личиком, внешне чем-то напоминающая племянницу. Судя по поведению, объяснять ей что-либо не требовалось, Единственно, она не смогла сразу понять, как поделить двух дев на трех кавалеров. Однако племянница шепнула ей что-то на ухо, и та безо всяких удивленных возгласов развела нам по комнатам.
– Вам выпить подать? – спросила она нас с Ксенией.
– Подай, – согласился я, чтобы отдалить свое падение. – Сладкого вина мальчику и курного мне.
– Есть жареная курица, перепела, оленина и медвежатина, – предложила вполне разнообразное меню трактирщица.
– Давай курицу, – решил я.
– Сюда принести или в общую камору пойдете?
– Сюда, – поспешно сказал мальчик, – и пусть нас больше не беспокоят.
Хозяйка понимающе кивнула, хитро, без особого почтения посмотрела на нетрадиционную пару и ушла отдавать распоряжения.
После того, как служанка накрыла стол и оставила нас двоих, царевна дала волю своему возмущению, Больше всего, как я и полагал, ее задел безвкусный выбор брата. Никаких достоинств у девушек, хотя она и наблюдала их во всем великолепии натур и поз, царевна не заметила. Я в пол-уха слушал ее эмоциональные сетования на низкую современную мораль, занимая себя едой и напитками.
– Ксюша, – примирительно сказал я, когда ее запал начал гаснуть, и она стала повторяться, – у каждого свое представление о прекрасном. Не могут ведь все женщины мира быть похожи на тебя. Пусть Федору нравятся некрасивые женщины, тебе что с того? Лучше сядь, выпей вина и поешь, боюсь, что нам придется еще долго ждать.
– Я тогда лучше прилягу, – без обиняков заявила она. – И как только вы ходите в такой неудобной одежде! Ну, что ты застыл, словно истукан! Помоги мне и быстро раздевайся!
Глава 16
В Кремль мы вернулись поздно вечером. Там все казалось внешне спокойно, хотя новые слухи о приближении к Москве Лжедмитрия заставляли царедворцев нервничать и шептаться по углам. На наше появление никто, как мне показалось, нарочито, не обратил внимания. После долгой прогулки и новых впечатлений царевна так устала, что решила остаться ночевать в своих покоях.
Я не протестовал и отпросился спать во дворец Ирины в надежде хоть раз по-человечески выспаться Мне, понятное дело, никаких стрельцов для охраны не полагалось. Как только оказался в покоях, быстро умылся и как подкошенный рухнул в постель. Однако сразу уснуть не удалось. В голову полезли неприятные мысли. Хотя все складывалось более-менее удачно и так, как задумывалось, я трезво оценивал всю сложность операции по спасению Годуновых. Все предусмотреть было нереально, к тому же они сами как будто не очень стремились спастись и ничего в этом направлении не предпринимали.
Главное, на что я рассчитывал, это, обманув цареубийц двойниками, вывести Годуновых из Кремля в последний момент перед нападением и спрятать до наступления лучших времен. Сделать заранее это было нельзя. Тотчас начнутся поиски, что крайне осложнит задачу по их спасению. Если с подменой царя и Ксении на двойников все как-то устраивалось, здесь я и рассчитывал на Марусю и ее Федора, то, что делать с царицей Марией Григорьевной, не знал. Найти женщину на ее место было практически невозможно, слишком многие в городе знали царицу в лицо.
Для всего этого нужно было проделать большую организационную работу, в частности, найти надежных людей, у которых можно будет спрятать царскую семью. Меня все время отвлекали на личные отношения и любовные подвиги. Рассчитывать на помощь царя, как мне теперь было понятно, бесполезно. Он, видимо, из чувства обреченности спешил прожить всю жизнь и получить из нее все радости, которые обычно растягиваются на многие годы. Осуждать его за это было бы, по меньшей мере, глупо.
– Ладно, утро вечера мудренее, – решил я, плотно закрыл глаза, расслабился и, наконец, заснул. К сожалению, очень ненадолго. В сон вкрался какой-то непонятный звук, как будто скребли по металлу. Потом что-то отчетливо звякнуло, и я проснулся с ощущением прерванного ночного кошмара. Во дворце было тихо, только нудно звенел над ухом комар. К этой напасти, от которой не было эффективной защиты, я почти притерпелся, но в этот раз не заснул, даже несколько раз попытался поймать его рукой. Однако подлый кровосос ловко изворачивался и, стоило только начать засыпать, вновь принимался гудеть над ухом.
«Сейчас зажгу свечу и поймаю, иначе так и не даст заснуть», – решил я, но встать не успел. Где-то совсем близко скрипнула половица. Я открыл глаза и, не поворачивая головы, чтобы не спугнуть нежданного гостя, всматривался во тьму, пытаясь понять, что происходит: просто разгулялись нервы, или ко мне действительно кто-то подкрадывается. Оружия со мной не было. Саблю и кинжал я оставил при входе в комнату, кольчуга лежала на скамье.
Я затаился и слушал. Опять отчетливо скрипнула под тяжелой ногой половица. Теперь я ждал этот звук и точно определил место, где находится незваный гость. Мысль о том, что забраться в надежно запертый изнутри, с маленькими зарешеченными оконцами, к тому же закрытыми ставнями, дом невозможно, в голову не пришла.
Темнота была кромешная. Наконец в ней что-то еще больше загустело, и теоретически можно было представить, откуда ко мне подбирается человек. У нас с ним оказались разные преимущества, Он не знал, где я нахожусь, и искал меня вслепую, зато был, скорее всего, вооружен, я безоружен, но знал, где он, и куда нужно бить.
Темное пятно теперь приближалось совершенно неслышно, ни дыхания, ни шелеста одежды я не слышал. Я и сам старался не издать ни одного звука Кто знает, что собирается предпринять таинственный пришелец, вдруг услышит меня и окрестит саблей или воткнет конец бердыша. Ни один из этих вариантов не устраивал Мозг между тем интенсивно работал, ища путь к спасению.
Самое неприятное, что я не мог встать. Моя нижняя белая рубаха сразу же станет мишенью. Броситься на невидимого противника тоже было слишком рискованно, непонятно, на что напорешься. Оставался последний относительно безопасный вариант, попытаться спрятаться за лавку, на которой я спал. Недостаток у этого плана был только один, можно, не успев выполнить маневр, отправиться на тот свет. А там уже будет сколько угодно времени размышлять над собственными ошибками.
Между тем я видел, что темный сгусток неслышно приблизился еще на шаг. Медлить было нельзя, и я рискнул, сполз с лавки на пол. Ничего не произошло. Я разрешил себе вздохнуть, теперь нас отделяло хоть какое-то расстояние, и защищала постель. Как я ни старался, но нечаянно стукнулся об пол локтем и сам вздрогнул от стука Однако опять ничего не произошло. Темный сгусток, напоминавший человека, остался на том же месте, никак не отреагировав на мои действия.
– Бывает же такое! – подумал я, отирая холодный пот с лица. – Совсем нервы ни к черту! Тени испугался!
Я встал, нашарил на столе огниво и выбил на трут искру. Раздул огонь и зажег свечу. В комнате я был один. Никакие убийцы сюда не проникли, а скрипело, скорее всего, высыхая, старое дерево. Как бы в подтверждение этого снова что-то отчетливо скрипнуло в соседней комнате. Я уже собрался погасить свечу и лечь, как оттуда же послышался еще и легкий стук, отчетливо слышный в хорошо резонирующем деревянном пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32