Даже если дело касается неведомых тебе женщин!
– Ну вот, теперь ты меня решил обидеть. Я знала, что дело этим кончится!
– Я тебя не обижаю, это ты начала ..
– Конечно, а теперь ты на меня еще и кричишь Мне что, нельзя даже слово сказать?
– Я на тебя кричу! – почти закричал я. – Я даже...
– Кричишь!
– Ну, за что мне такое, – с отчаяньем подумал я, – целый день, как идиот, был вынужден сидеть в одиночестве за столом, пока ее братец кувыркается с гетерами, да еще слушать музыку гусляров. А теперь вместо того, чтобы спокойно лечь спать, урезониваю взбалмошную девицу.
– Я на тебя не кричу! – не скрывая злости, сказал я. – Не нужно придумывать!
– Пожалуйста, не нужно меня обижать! – воскликнула царевна. – Если ты меня разлюбил, то так и скажи, и совсем незачем для этого повышать голос.
– Я тебя не разлюбил...
– Это ты только так говоришь...
– Но, Ксюша...
– Если ты меня еще капельку любишь, то скажи, где мне взять хорошую одежду, чтобы не стыдно было выйти в Москву.
– Тебе нельзя никуда выходить, ну как ты этого не поймешь! И Федору не нужно никуда ходить, это я дурак, придумал на свою голову!
– Нет, я же вижу, что ты меня не любишь, – с отчаяньем сказала Ксения и заплакала.
– Вот этого не нужно, совсем незачем лить слезы! Подумай, ну как ты будешь ходить в мужском платье!
– Буду, буду. Ты даже такой мелочи не хочешь для меня сделать. Пусть, если так, то ударь меня, я все равно не стану плакать!
Однако обещание Ксения не выполнила и так горько зарыдала, что мне пришлось вытирать полотенцем ее сразу ставшее мокрым лицо.
– Хорошо, – наконец сдался я, – достану я тебе мужской костюм. Только с Федором будешь договариваться сама.
– Хорошо, спасибо, как-нибудь договорюсь. А ты не мог сразу согласиться, обязательно нужно было доводить меня до слез?
По этому поводу я мог бы сказать многое, но что бы ее не спровоцировать на продолжение, промолчал.
– А эти Маруся и Федор завтра придут? – спросил я, чтобы сменить тему.
– А они никуда и не уходили, остались ночевать на Царском дворе.
– Как это остались? Но ведь об этом узнают все слуги, а от них весь ваш двор?! – поразился я. – Зачем им было оставаться?
– Никто ничего не знает, только доверенные люди, – успокоила меня Ксения. – Парень переночует у брата, а эта в моих покоях. Зачем им ходить туда-сюда.
– Ну, вы даете! – только и смог сказать я, подумав, что инициатива начинает уходить из моих рук. – Ладно, делайте, что хотите. А как тебе понравилась Маруся, ты дала ей померить свои наряды?
– Дала, только я удивляюсь, с чего ты решил, что с ней мы похожи? Неужели я такая некрасивая, как она? Что это еще за глупости!
– Конечно, вы ни капельки не похожи, ты красавица, а она так, ничего особенного. Но издалека ошибиться можно.
– А ты по мне соскучился? – совсем другим тоном спросила царевна.
– Конечно, – с показным энтузиазмом ответил я, – не то слово!
– Докажи...
– Я же обещал достать платье...
– Нет, докажи по-другому, иди ко мне...
Этой ночью у меня не осталось даже иллюзии, что здесь еще что-то делается по моему разумению. Зато ни слез, ни упреков больше не было, и утомленная царевна доверчиво заснула на моем плече.
Утром нас разбудила карлица со своей всегдашней проблемой – медовухой.
– Матрена, – предложил я ей, не открывая глаз, – давай я с вечера сразу буду покупать тебе по две бутылки. Я и так постоянно не высыпаюсь, а тут ты еще все время меня будишь ни свет, ни заря.
– Две нельзя, – грустно ответила она, – была бы я большой, тогда конечно. А так от двух мне будет худо.
– Так не пей все, оставляй на утро.
– Как же можно, я не удержусь. Ты, голубь, потерпи. Это ничего, на том свете отоспишься.
– Типун тебе на язык, – ответил я, просыпаясь окончательно и тоскливо понимая, что сейчас придется включиться в каждодневную утреннюю суету. Одна мысль о том, что нужно идти добывать Ксении мальчиковую одежду сразу испортила настроение. С бутиками в Москве еще были очень большие сложности. Окончательно его испортил Федор.
– Сегодня опять пойдем гулять, – заявил он, даже не успев поздороваться.
– Да, конечно, – ехидно согласился я, – только поговори сначала с Ксенией.
– О чем мне с ней разговаривать? – удивился он. – Болеет и пусть себе болеет. Или она что-нибудь узнала? То-то еще вчера ко мне приставала, где мы были! Ты ей сказал?
– Ничего я не говорил, но она требует, чтобы мы её взяли с собой.
– Ну, надо же! – огорчился царь. – Зачем она нам?
– Незачем.
– А не возьмем, матушке нажалуется. Ты-то что думаешь?
– Ничего я не думаю! Вы родственники, вот между собой и разбирайтесь. Я бы на твоем месте остался сегодня дома. Тогда и она никуда не будет рваться.
– Еще чего! Не разрешу с нами идти, и не пойдет. Я царь я или не царь?
– Ты думаешь? – усомнился я. – Попробуй, прояви монаршую волю, может быть, и получится. Я ее уговорить не смог.
– И проявлю! – воскликнул Федор, но как-то неуверенно, даже можно сказать, опасливо. Во всяком случае, воровато огляделся по сторонам.
– Ладно, ты ее уговаривай, а я пойду за одеждой. В крайнем случае, сводим ее просто погулять по городу, пусть убедится, что там. нет ничего интересного. Может, тогда успокоится.
– Не хочу я время терять. Сколько мне еще жить осталось. Сам же говорил...
– Ничего я тебе такого не говорил. И вообще, ты собираешься что-нибудь предпринять, чтобы спасти царство, или так и будешь по кабакам шляться? Пошел бы, что ли, в ружейную мастерскую, ты же техникой интересуешься.
Федор не ответил, посмотрел так тоскливо и жалобно, что я невольно прикусил язык.
– Ладно, я пошел, Ксения хочет переодеться в моего слугу.
Как всегда бывает, когда чего-то очень не хочешь, оно тут как тут.
Не успел я в Охотном ряду войти в первую же мануфактурную лавку, как там оказалось все необходимое для экипировки. Даже сапоги нашлись. Теперь ничего другого не оставалось, как вывести мою любезную в московский свет.
Когда мы с Ваней Кнутом, нагруженные узлами с одеждой, вернулись на Царский двор, в покоях Федора оказались только их слободские двойники. Годуновы еще не вернулись из церкви.
Маруся вполне освоилась во дворце, даже поздоровалась вполне непосредственно, если не сказать, свысока. Федор, тот по простоте особых эмоций не выражал, только сказал, что царская еда ему пришлась по вкусу, но пожаловался, что здесь нет кислых щей.
– А как наше дело с дьяком Екушиным? – поинтересовалась Маруся, когда светская часть визита окончилась, и мы сидели в ожидании Годуновых.
За хлопотами последних двух дней и, чего греха таить, ночными радостями, я совсем забыл о коварном дьяке и даже не удосужился узнать у его холопа Кирилыча, вернулся ли тот в Москву.
– Вечером пошлю Ваню про него разузнать, – пообещал я, – пока мне было не до того. Это вы с Федором бездельничаете на царских хлебах. Да, кстати, как тебе понравились одежды царевны? Она говорила, что ты их вчера мерила.
– Ничего, – с показным равнодушием сказала Маруся, – если бы я была царевной, то одевалась бы получше.
– Да ну? – делано удивился я. – А сама Ксения тебе как?
– Обычная девушка. Такая, как она, у нас в слободе каждая вторая. Мимо пройдешь, не заметишь.
Оценка, надо сказать, была вполне уничижительная, совсем в духе самой Ксении. Что касается Маруси, а может быть и большинства женщин вообще, то никаких авторитетов, когда дело касается внешности конкуренток, для них не существуют. Прямо и принципиально режут за глаза самую горькую правду.
– Ну, ну, тебе виднее, – с невольной улыбкой сказал я.
– А что, неужели она тебе нравится? – искренне поразилась Маруся. – Вот не думала, мне казалось, что ты разбираешься в женской красоте!
Почему ей так казалось, она не уточнила. Чтобы не усугублять разговор, я перешел на другую тему, спросил, когда они с Федором собираются возвращаться к себе домой.
– Не знаю, как Маруся скажет, – первым ответил парень. – Я так хоть сейчас. В гостях хорошо, а дома лучше.
– Ничего, мы еще здесь поживем, – обнадежила меня девушка. – Я с самим царем еще толком не познакомилась. Он все правит и правит, совсем дома не сидит!
Мне стало приятно, что она так быстро разобралась в системе государственной власти, но от комплимента я воздержался, тем более, что в это время вернулись Годуновы.
Ксения, как только вошла, сразу же впилась взглядом в объемный узел с одеждой.
– Достал? – требовательно спросила она, кося строгий взгляд на брата.
– Все-таки достал, – констатировал он, явно не получая от моей ловкости никакой радости.
– Достал, – подтвердил я.
– И шапка есть? – спросила царевна.
– И шапка, и сапоги. Все красное, думаю, тебе понравится.
– Пойдемте, поможете мне, – властно приказала Ксения Марусе и своей дворовой девушке, и они пошли переодеваться.
– Ну, что уговорил остаться дома? – спросил я царя.
Тот только безнадежно махнул рукой. Судя по всему, в царском семействе принципы Домостроя не срабатывали. В общем, так и должно было быть. Царевна, на случай наследования престола, получила образование примерно такое же, как и Федор. Вероятно потому в общении с ними я не чувствовал такого большого культурного разрыва, как в случае с простыми обывателями или их матерью.
Как можно было предположить, переодевание затянулось. Федор давно обменялся одеждой со своим тезкой, а царевны все не было. Мы нетерпеливо ждали, когда она будет готова. Разговор не клеился. Отправить слободского Федора и моего Ваню Кнута было некуда, а при них царь держал себя, как и ему и было положено, сдержанно и величаво. Только когда у него окончательно лопнуло терпение, недовольно пробурчал:
– Интересно, сколько нужно времени, чтобы просто переодеться!
Я, как человек более опытный в общении с прекрасным полом, только пожал плечами.
Наконец дверь, за которой происходило таинство перемены пола, открылась, и к нам, плавно ступая маленькими сапожками, вышел очаровательный мальчик, одетый во все красное. Никакого диссонанса с общей модой в этом не было. Большинство москвичей предпочитало щеголять в одеждах самых ярких расцветок, чем и обуславливалось значительное количество в городе красильных мастерских.
– Ну и как?! – подбоченившись спросил стройный юноша и картинно встал, круто выставив крутое бедро с упертой в него рукой.
По мне, так за версту было видно, что никакой это не мальчик, а девушка с нежным личиком, тонкой розовой кожей и заметной даже под кафтаном округлой грудкой. Оставалось только уповать на то, что заподозрить в переодетой царевне женщину просто никому не придет в голову. Моды менять одежду еще не было в природе. Во всяком случае, на святой Руси.
– Ну, как сказать, – без подъема сказал царь, – на слугу похожа, только при нашей с Алексеем одежде, нам слуг вроде бы не полагается.
– Тогда пусть он оденется в свое обычное платье, – разом решила конспиративные сомнения царевна. – Только переоденься побыстрее, – распорядилась она, – мы и так потеряли слишком много времени.
– Ну, ты даешь! – с восхищением воскликнул я. – У тебя еще хватает совести говорить о потере времени! Знаешь, сколько ты времени переодевалась?
– Не могла же я выйти кое-как одетой! – хладнокровно объяснила Ксения. – Все-таки я женщина. Ну, что ты стоишь как столб! Иди, переодевайся. Федор прав, я буду среди вас самая нарядная. Сам не мог додуматься прилично одеться!
Пришлось срочно посылать дворовую девушку за вещами и превращаться из заурядного горожанина в «красавца» витязя в бархатном камзоле, опушенном собольим мехом, правда с прорешкой от арбалетного дротика на спине. Заштопать дырку у меня не дошли руки.
Пока я менял одежду, вся компания висела над душой, точнее будет сказать, толклась за дверью комнаты, в которой я переодевался и подбадривала советами и понуканиями.
– Наконец-то! Сколько можно копаться! – упрекнула царевна, когда я вышел.
Ее последнюю фразу я проигнорировал и гордо направился к выходу. В сенях государевых покоев, как и в других общих помещениях, через которые мы проходили, совсем не оказалось придворных и слуг. Все куда-то исчезли, хотя обычно народа там толклось много. Мне небезосновательно показалось, что шалости молодых Годуновых во дворце ни для кого не секрет, и все только делают вид, что ничего не замечают.
– Ну, и куда вы хотите пойти? – спросил я, когда наша троица покинула Кремль.
– Туда, где вы были вчера, – быстро сказала царевна.
Федор подумал и согласно кивнул. Единственный, кто не хотел идти в публичный дом, был я. Не то, чтобы меня достали вчерашние гусляры или пугали запредельные цены, что, впрочем, тоже имело место, таких трат мой бюджет долго выдержать не мог, я боялся, что после того, как Ксения увидит тамошних красоток, меня будет ждать слишком страстное выяснение отношений. Что при полной невиновности бывает особенно обидно.
– Может быть, мы поищем другое место? – попробовал я вылезти из-под Дамоклова меча. – Ты же вчера хотел поиграть в зернь? – с надеждой спросил я царя.
– Нет, – кратко ответил он и глянул на меня такими замутненными предощущением любовных утех глазами, что мне осталось только пожать плечами и отдаться на волю волн.
Проторенный путь мы миновали безо всяких происшествий. Только что Ксения, впервые оказавшаяся в роли обычного пешехода, нервничала и боялась всех встречных мужчин. Однако на нее никто не покусился, и вскоре мы уже входили в тайную калитку подпольного борделя.
Время для погружения в пьянство и разврат оказалось слишком ранним, и мы оказались первыми посетителями. Нам даже долго не открывали. Когда же, наконец, впустили под своды порока, вчерашний метрдотель, не выспавшийся и всклоченный, удивленно нас осмотрел, узнал и пригласил выбрать любое понравившееся место.
Пока мы усаживались, вокруг метались слуги, пытаясь навести в зале порядок.
– Рад вас снова видеть у нас, – откашлявшись, сообщил мэтр. – Простите, что заставили ждать на пороге.
– Ничего, – нервно успокоил его нетерпеливый царь. – Прикажи прислать сюда Лауру и Беатриче!
– Кого? – вытаращил было глаза «бардельер», но тотчас понял, кого имеет в виду странный юноша. – Понял, ваших вчерашних помощниц. Они еще спят, вы подождете, или прислать тех, что уже встали?
– Вчерашних! Мы не спешим, – горячо воскликнул пламенный Ромео.
– А вам? – спросил он нас с Ксенией, с удивлением рассматривая совсем юного посетителя, которому здесь было явно нечего делать.
– Нам ничего нужно, я, как и вчера, – подчеркнул голосом, – буду один!
– А мне пришли, – неожиданно потребовала девушка. – Хочу посмотреть...
– Ты чего это выдумала, – набросился я на нее, как только метрдотель отошел, – что это ты здесь собираешься смотреть?! Напросилась с нами, так сиди, чтобы тебя ни видно и ни слышно!
Ксения рассердилась и открыла рот, объяснить, кто здесь будет командовать, но, увидев, что к нам уверенно направляется какая-то девушка, вопросительно на меня посмотрела:
– А это кто?
– Та, что ты заказывала, – ехидно сказал я, – гетера.
– Гетера? – повторила она, пытаясь вспомнить, что это означает. – А зачем она нужна?
– Это уж твои проблемы, ты же ее захотела, можешь с ней поцеловаться.
Девушка уже подошла к столу и рассматривала нашу компанию припухшими со сна глазами. Была она классом ниже вчерашних, полная с милым простым лицом.
– Садись, – пригласил я ее, стараясь не замечать уничижающего взгляда царевны. – Знакомься, этого молодого человека зовут...
– Петр, – быстро проговорила Ксения, – как апостола.
– Ага, – кивнула гостья, – а меня Любка. – Она села, после чего все замолчали. Федор нетерпеливо ждал своих вчерашних подруг и не обращал на нас внимания, Ксения то во все глаза смотрела на Любку, то тревожно оглядывалась по сторонам, явно не зная, что делать. Вопрос с общением решил метрдотель, привел слуг с припасами. Те бодро расставили на столе винные бутылки.
– Послушай, – сказал я мэтру, – ты взял с нас вчера слишком много. Сегодня рассчитывай на пять дукатов, больше не заплачу.
– Шесть, для ровного счета, – быстро сказал он. – Не будут же такие знатные бояре торговаться из-за мелочей!
Я так не думал и уже собрался это продемонстрировать, но меня опередил Федор:
– Хорошо, мы заплатим, – рассеяно сказал он.
Мне такой типично царский подход к чужим деньгам понравился. У него в кармане не было и полушки, и пока он еще ни разу не заводил разговора о пополнении или компенсации моей казны. Безмятежно наблюдал, как я за все расплачиваюсь.
– Пять, – резко сказал я, – или мы отсюда уйдем!
Сказал это исключительно из упрямства, чтобы показать халявщику, кто платит, тот и будет заказывать музыку.
– Хорошо, – снисходительно улыбнулся метрдотель, – пусть пять, хотя нищие к нам сюда не ходят.
– Ладно, тогда мы пошли, – сказал я, вставая, чтобы своевременно разрубить Гордиев узел.
– Ну, зачем же ты так, мы дорогим гостям всегда рады, – тотчас растекся в нежной улыбке мэтр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32