– Что будем делать? – негромко, чтобы разговора не слышали волонтеры, спросил меня Минин. – Крестьянам нельзя возвращаться домой, их тут же всех переловят и перебьют.
Вопрос был сложный. Куда девать конный отряд из семнадцати человек, я не знал. Деньги на их прокорм у меня были, но что с ними делать, куда применить, я не представлял.
– Ладно, что заранее думать, – неопределенно ответил я. – Проводим тебя, а там видно будет.
– Ты что, собрался со мной идти до Нижнего Новгорода?
– Посмотрим. Еще нужно попасть на хутор и откопать казачий клад. Ты сможешь с такими ценностями один добраться до дома?
– Если только на струге по Оке.
– Не опасно? Стенька Разин на Волге не балует?
– Это кто такой? – не понял Кузьма.
– Наш народный герой, разбойник. Вроде, – задумался я, подбирая известный Минину персонаж, – вроде Ивана Болотникова.
– И о таком не слышал, – признался Кузьма.
– Восстание такое было, – нетвердо ответил я, не помня точно даты крестьянской войны, затеянной этим действительно выдающимся человеком.
– Мало ли у нас на Руси бунтовщиков, всех не упомнишь, – извиняясь, сказал Кузьма.
– Это точно, у нас всегда не хватает хлеба, но не желающих захватить власть.
– Опять ты, Григорьич, загадками заговорил. Очень вы, закордонные люди, любите непонятно говорить!
Продвигались мы медленно. Лес был густой и нехоженый. Направление мы взяли на юг, чтобы не попасться на пути стрельцам и в то же время продвигаться в сторону хутора с казацким кладом. Можно было предположить, что, не обнаружив нас в поместье, карательный отряд снарядит за нами погоню, или устроит облаву.
Так что стоило подстраховаться и появиться только там, куда еще не дошли слухи о наших ратных подвигах. Минин лучше меня ориентировался на местности и предлагал направление. За разговорами мы вышли к большой дороге.
– Нужно выслать вперед дозор, – предложил я.
– Зачем? – не согласился Кузьма. – Нам нужно убраться отсюда поскорее и подальше, мы и так потеряли много времени. Коли стрельцы захотят нас искать и перекроют дороги кордонами, нужно будет пробиваться с хода.
В этом мнении был резон. Однако и слабое место, если мы наткнемся на главные силы Сомова, то уйти будет трудно, и потерь не избежать.
– Давай лучше проверим, есть ли кто на дороге, и будем решать. Учти, что у стрельцов пищали, а у нас только белое оружие.
– Я сбегаю, – предложил парнишка по прозвищу Кнут, – я глазастый!
– Давай, беги, – согласились мы. – Только быстро, одна ногатам, другая здесь.
Парнишка исчез в зелени придорожных кустов. Наше усталое от долгого пешего пути воинство село отдыхать. День клонился к вечеру, было тепло и сыро. За спешным отступлением никто не озаботился о провианте. Впрочем, крестьяне, привыкшие к частым вынужденным голодовкам и церковным постам, не роптали.
Прошло около часа, а Кнут все не возвращался. Я начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего плохого. Как всегда, результатом спонтанных, непродуманных действий является лишняя головная боль. Мы не оговорили с разведчиком ни времени его дозора, ни места встречи на случай непредвиденных обстоятельств. Потому теперь непонятно было, что делать дальше: сидеть на месте было опасно и невыгодно в тактическом отношении; бросать мальчика на произвол судьбы и идти другим путем не хотелось.
– Подождем-еще немного и тронемся, – предложил Минин, наверное, думавший то же, что и я.
Прошло минут двадцать, Кнут так и не вернулся. Начинало смеркаться.
– Пойдем вдоль дороги, – решил я.
Идея пробираться сквозь густой кустарник соратникам не понравилась. Начался недовольный ропот:
– Чего нам бояться! – по-былинному хвастались волонтеры. – Да мы кого хочешь на одну руку положим, да другой прихлопнем, мокрое место останется!
Однако мы с Кузьмой были непреклонны, и отряд начал медленно двигаться вперед вдоль большака. Сначала все было тихо, но минут через пятнадцать где-то впереди заржала лошадь. Мой донец откликнулся, за что получил от меня кулаком в лоб.
– Стреножить коней, – приказал я, после чего спешился и запалил фитиль у пищали.
Дальше мы пробирались с максимальной осторожностью. То, что впереди нас ждет засада, мне подсказывала не только интуиция. Появилось ощущение приближающейся опасности. Пробираться сквозь густые заросли без шума не получилось. Минин то и дело шепотом ругал неосторожных дружинников. Запахло дымом.
Нужно было как можно тише подобраться к людям у костра и выяснить, кто они такие, и что делают в лесу.
– Я пойду один, – решил я, – а ты возьми пищаль и жди сигнала, в случае чего стреляй.
Минин собрался возразить, но передумал и взял самопал. Я начал красться к дороге, внимательно смотря под ноги, чтобы под ними не затрещала сухая ветка. Метров сто прошел беспрепятственно. Впереди показался просвет в деревьях. Дальше я продвигался где ползком, где на четвереньках. Наконец кустарник кончился. Впереди было открытое место. Я залег и осторожно высунул голову из-за укрытия.
Нас ждали. Пять пищалей было направлено на место у поворота дороги, где стрельцы рассчитывали увидеть нас. Связанный по рукам и ногам парнишка Кнут лежал ничком на земле. Я узнал его по синей рубахе. Нападать в одиночку на пятерых профессиональных солдат мне никак не светило. Пришлось отползать назад со всеми возможными предосторожностями. Мою возню в кустах в засаде не услышали, и я беспрепятственно вернулся к отряду.
– Что будем делать, народный герой? – спросил я Минина.
К имени «народного героя» Кузьма притерпелся, воспринимал, как мое очередное чудачество.
– Нападем сзади, что здесь думать.
– Убивать стрельцов не хочется, – признался я, – ничего они нам плохого не сделали.
– Как поймают, такое сделают, по-другому запоешь. Очень ты, Григорьич, диковинный, не от мира сего... Ну, да дело у нас честное, христианское, может, ты и прав. Незачем зря русскую кровь лить. Давай попробуем их в полон взять. Получится – хорошо. Нет – как Господь рассудит.
Воевать с тройным превосходством в живой силе всегда приятнее, чем наоборот. Тем более, что волонтеры, вдохновленные недавней победой, рвались в бой и были полны воинского энтузиазма. Операцию мы спланировали и провели вполне прилично. Стрельцы ожидали нас на дороге и не успели «переориентироваться». Только один десятник выпалил из своего короткого самопала. К счастью, ни в кого не попал. Произошла короткая рукопашная схватка, в которой верх оказался наш за явным преимуществом в количестве бойцов и энтузиазме.
Наш лазутчик парнишка Кнут оказался живым и почти невредимым. По его молодости лет стрельцы не приняли паренька всерьез и задержали на всякий случай, чтобы он не выдал местоположение засады.
Мы с Кузьмой преступили к допросу пленных. Солдаты, смущенные своим ротозейством и поражением, отвечали охотно. От них мы выяснили, где Сомов поставил свои сторожевые пикеты. Это было большое дело, можно было выскользнуть из кольца без столкновений с противником.
Оставался открытым один вопрос, как, не убивая, задержать на месте стрельцов, чтобы они не успели навести на нас всю свою команду. Кто-то предложил забрать лошадей, а самих солдат связать. Мысль была здравая, и мы ею воспользовались. Правда, она не понравилась самим побежденным, но их мнение не было решающим.
Оставив пленных самостоятельно развязывать путы, мы, пользуясь полученной информацией, поскакали по свободной от дозоров дороге. Стрельцы нас не обманули. Действительно, на ней не оказалось никаких кордонов. Отдохнувшие лошади взяли высокий темп и шли хорошей рысью. Обычной рысью лошади проходят двенадцать верст в час, мы двигались еще быстрее. Это, конечно, не гонка на «Феррари», но скорость вполне достойная, в три раза быстрее, чем у пешехода.
Стемнело. На наше счастье, ночь была лунная, как в таком случае говорят, «хоть копейки собирай», и за два часа мы отмахали почти тридцать километров. Минин хорошо знал дорогу и сумел найти съезд с большака к нужному нам хутору, К полуночи мы оказались на месте.
Здесь ничего не изменилось, только что свежие могилы уже заросли молодой травой. Изба проветрилась, и теперь больше ничто не напоминало о недавней драме.
Для наших дружинников мы придумали легенду об оставленном здесь Мининым «говядарьском» инвентаре. Не стоило дразнить их воображение «несметными богатствами».


* * *

Вдалеке от больших дорог мы чувствовали себя в относительной безопасности и, ложась спать, оставили только одного караульного. Расчет оказался правильным, ночью нас никто не побеспокоил. К утру начался нудный обложной дождь. Иван Крайний занялся поисками пропитания и шустрил по тайным хозяйским сусекам. Мы же с Кузьмой отправились откапывать таинственный сундук.
Точное место, где казацки его закопали, мы с Мининым не запомнили, От того места, где мы прятались, до огорода было довольно далеко. К тому же с тех пор прошло много времени, чтобы помнить все подробности. К тому же, казаки все замаскировали, а двор забросали глиной, так что работа нам предстояла большая и тяжелая.
– Нам нужен длинный штырь, – сказал я, вспомнив старый французский фильм с Жаном Габеном, в котором полиция искала у старика-фермера трупы убитых им бандитов.
– Зачем? – удивился Кузьма.
– Будем протыкать землю, где недавно копали, земля более рыхлая.
– А саблей можно?
– Сабля коротка, помнишь, когда закапывали сундук, яму вырыли глубже человеческого роста.
Мы вернулись в подворье, но в крестьянских службах ничего подходящего не нашлось. Пришлось обойтись длинной саблей. Впрочем, много мы не потеряли, только что выпачкали и промочили колени. В двух местах земля оказалась рыхлой. Мы выбрали то место, которое больше соотносилось с запомнившимися ориентирами. Взялись за лопаты. Я впервые пользовался таким старинным инструментом. Лопата была вся деревянная, только нижняя режущая часть «налопатника» оббита стальной полоской. Работать таким орудием было тяжело, тем более, что суглинок сильно пропитался водой и намертво лип к дереву. Пришлось, как ни хотел этого избежать, прибегнуть к помощи наших ратников.
Крестьянские парни управлялись с привычным орудием труда не в пример ловчее меня и горожанина Минина. Быстро отрыли яму, но оказалось, что она пуста. Во втором намеченном месте нам повезло, на предполагаемой глубине показалась дубовая крышка сундука. Находка очень заинтересовала наших помощников. Повторение легенды о «говядарьском» инструменте, кажется, никого не убедило. Однако привитых навыков дисциплины парням хватило, чтобы не задавать «отцам-командирам» прямых вопросов.
Сундук оказался так тяжел, что везти его на одной лошади, вьюком, было невозможно. Пришлось исхитряться и делать снасть, чтобы подвесить его между двумя лошадьми. Конечно, логичнее было бы сундук вскрыть и переложить содержимое в мешки, но делать это по понятным причинам мы с Мининым не стали.
Все эти заботы заняли много времени. Дождь, между тем, все не прекращался, и решено было остаться здесь еще часа на два. Тем более, что Крайний, обшарив все подворье, нашел-таки припрятанное покойными хозяевами толокно и затеял варить кашу. От нечего делать я вернулся в огород, осмотреть первую, пустую яму. То, что в этом месте недавно копали, было несомненно, только непонятно, зачем?
Прихватив саблю, я спрыгнул вниз и начал протыкать землю. Это не осталось незамеченным, и вскоре все волонтеры собрались вокруг, мешать советами.
– Интересно? – спросил я, когда они мне окончательно надоели.
– Интересно, – ответило хором несколько голосов.
– Тогда лезьте и копайте.
Уговаривать и подгонять энтузиастов не пришлось. Охотники тут же спрыгнули в жидкую грязь и начали остервенело вгрызаться в землю. Любовь к кладам, видимо, заложена в людях генетически. Мне и самому было интересно, какой сюрприз готовит нам липкая, жирная глина. Пропорционально глубине ямы росли азарт и нетерпение.
– Поди, там горшок с золотом, – мечтательно сказал Ефим.
– Ясное дело, не станут же на такую глубину невесть что закапывать, – добавил молчаливый парень, поднимая из ямы вверх перепачканное лицо, – золото не золото, а серебро точно есть.
Жажда богатства начала вползать в безыскусные, чистые сердца.
– А делить-то как будем? – неизвестно к кому обращаясь, но косясь на меня, спросил Ефим.
– Известно, по справедливости, – вмешался в разговор Иван Крайний. – Всем поровну.
– Вы сначала медведя убейте, а потом уже шкуру делите, – посоветовал я.
– Какого медведя? – заинтересовался Кнут.
– Неубитого, – замысловато ответил я.
Вопрос с косолапым заинтересовал не только парнишку Кнута, но тут металл лопатной закраины лязгнул обо что-то твердое, и разговор прервался на полуслове.
– Чего там? – прошептал любознательный Кнут, склоняясь вместе с товарищами над ямой.
Молчаливый копатель отставил неуклюжую лопату к стенке ямы и начал руками отрывать находку. Кажется, волонтеры были правы, в земле был зарыт глиняный горшок.
Азарт кладоискательства зацепил даже меня, и я, как и все, пал перед ямой на колени.
– Ну, чего там?! –торопили нетерпеливые зрители. – Осторожней, не разбей! Подковырни его, тащи за горло!
Молчун, не спеша, разгребал руками глину, освобождая горшок. Напряжение достигло предела. Наконец он вытащил сосуд из земли и взял его в руки.
– Тяжелый? – спросил чей-то взволнованный голос.
– А то! – гордо ответил счастливый землекоп.
– Давай сюда, – попросил Крайний.
Молчун передал ему горшок и собрался вылезти из ямы.
– Посмотри, может быть, еще что-нибудь есть, – попросил я.
Парень пожал плечами и снова взялся за заступ. Однако копать не стал, наблюдал, как Крайний аккуратно очищает горловину.
– Ишь, как хорошо закрыли, чтобы вода, знать, не попала, – бормотал он, примериваясь, как ловчее снять керамическую крышку. – Надолго, видать, прятали.
Иван вытащил из-за голенища нож и начал отколупывать залитую смолой крышку. Все, затаив дыхание, сгрудились вокруг него. Наконец крышка поддалась. Иван засунул пальцы в горловину и выудил из горшка холщовую тряпицу, завязанную в узелок. Иван начал зубами развязывать тугой узел.
– Чего там, никак, деньги? – спросил из ямы молчун, которому ничего не было видно.
Ему не ответили, напряженно ждали, когда Крайний справится с узлом. Наконец он развернул таинственную находку. Там, как можно было предположить, действительно были серебряные монеты.
– Это ж надо, какое богатство! – выдохнул кто-то из зрителей.
Богатство было небольшое, сотня монет, целых и рубленных на части, но для крепостных крестьян это было целое состояние.
– Покажи, – попросил я, но Иван сделал вид, что не услышал просьбу и завязал тряпку.
– Поделить надобно, – подал голос из ямы Молчун, – по справедливости.
– Успеем поделить, – обозначил я свое начальственное присутствие, – копай дальше, может быть, там еще что-нибудь есть.
– Пусти меня, – попросил Молчуна еще один охотник, парень по прозвищу Крот.
– Сам раскопаю, – ответил тот и принялся энергично выбрасывать из ямы чавкающую глину.
– Есть, – радостно закричал он, когда лопата опять на что-то наткнулась.
Опять все сгрудились вокруг ямы. Молчун встал на колени и опять принялся руками разгребать мокрую землю.
– Кажись, доски, – сообщил он, вынимая из земли завернутый в холстину сверток.
– Дай сюда, – попросил я, предположив, что это что-нибудь более ценное, чем серебряные талеры.
Молчун передал мне сверток. По форме и весу это могли быть только иконы. Я тут же забыл про неинтересное серебро и начал рассматривать находку, тщательно упакованную в залитую смолой и обмазанную дегтем холстину.
С иконами на Руси до середины семнадцатого века, когда в Москве появились государевы иконописные мастерские, была напряженка. Во времена татарского владычества иконопись осуществлялась в монастырях, которым поработители русской земли не только не препятствовали, но и оказывали покровительство.
Особенное развитие писание икон получило во второй половине XVII столетия, в Москве, когда, для удовлетворения потребностей государева двора, возник при оружейном приказе целый институт «царских» иконописцев, «жалованных» и «кормовых», которые не только писали образа, но и расписывали церкви, дворцовые покои, знамена, древки к ним.
В «нашем время», в начале семнадцатого века, икон в бытовом пользовании было еще мало. Зато многие церковные люди и миряне не только воздавали иконам такое же поклонение, как честному и животворящему кресту, но и «возлагали на эти иконы полотенца и делали из икон восприемников своих детей при святом крещении. Говоря попросту, делали из ликов святых идолов и кумиров.
Я нигде, включая несколько помещичьих усадеб, икон пока не встречал. То, что простые, хуторяне имели немалые деньги и к тому же иконы, наводило на размышления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32