Зная слугу Альфреда, Барбара была уверена, что ему велели распространить эту новость, и, когда он поднялся, поклонился и вручил ей сложенный пергамент, она сделала знак, чтобы он продолжал свой рассказ. Спрятав письмо в платье, она села и начала завтракать, с таким же интересом, как и другие, слушая то, что рассказывал Шалье. С легким беспокойством она заметила, что Шалье рассказывал о прибытии Саймона к Кенилуэрту, не сказав о том, каким образом принц узнал об этих новостях. Если бы это рассказывал Альфред, упущение не имело бы значения, так как Альфред не любил привлекать к себе внимания, за исключением участия в сражениях и турнирах. Возможно, Шалье сделал это по привычке, но более вероятно, что он был предупрежден: не привлекать внимания к тому, что его госпожа имеет какое-то отношение к несчастью, случившемуся с Саймоном де Монфортом. Эта предосторожность означала, что Альфред предполагал, будто Лестер мог иметь в аббатстве своих сторонников.
Обдумывая это, она слушала, как Эдуард приказал всем отрядам, успевшим прибыть к нему до вечерни последнего дня июля, собраться в главном лагере за стенами Вустера. Как только стемнело, он со своими главными вассалами покинул город. Армия была готова под прикрытием тьмы походным порядком выступить на восток, к Олстеру. Повернув на север, войска по небольшим дорогам вышли на поля и луга в половине лье от Кенилуэрта и остановились на отдых.
Прямо перед восходом они атаковали армию Саймона и обнаружили, что большинство воинов спят, не вооружены и совершенно не готовы к атаке. Когда Шалье с большим воодушевлением начал описывать кровопролитие, Барбара спокойно встала и ушла в сад. Она была уверена, что письмо Альфреда тоже содержит детали, но только не столь кровавые.
Она не была разочарована. Сначала Альфред написал о теплой благодарности принца и о том, что он воспользовался случаем, чтобы сказать, что надеется после битвы отплыть во Францию. Принц сразу согласился и дал ему письмо о проезде за счет казны, подписанное и с печатью. Барбара глубоко вздохнула и произнесла короткую благодарную молитву, прежде чем принялась читать дальше.
«Единственная причина, моя любимая, по которой я не приехал, а послал письмо с Шалье, та, что я должен договориться об условиях довольно крупных выкупов. Ты не поверишь, но Саймон еще глупее, чем можно было заключить по его долгому маршу на запад. Но он превзошел себя после прибытия в Кенилуэрт. Он должен был знать, что принц недалеко и ему надлежит принять меры, чтобы не быть захваченным Эдуардом врасплох, но чувствовал себя в полной безопасности. Саймон не расставил патрули, которые, конечно, заметили бы нас, марширующих по открытой местности, несмотря на темноту; он даже не оставил наблюдателей. Мы до сих пор озадачены причиной того, что ни Саймон, ни кто-либо другой из его главных людей не пошли в крепость, и благодарим Бога, Деву Марию и всех святых за их неосмотрительность. Они остались в деревне, и мы вынули их из постелей. Я захватил в одних рубашках графа Оксфорда, Уильяма Манченези и еще двух молодых джентльменов.
Случилась только одна неудача: в суматохе мы упустили самого Саймона. Очевидно, он знал, где держали маленькую лодку, на которой катались на озере перед Кенилуэртским замком. Возможно, он выбрался через окно, когда мы поставили стражу у дверей. Его уши оказались острее, чем у его друзей, и он бежал, не предупредив их, прежде чем мы добрались до монастыря. Нам известно, что лодка исчезла, а Саймон бежал, оставив свои доспехи, меч и щит.
Можешь себе представить, произошло некоторое замешательство. Не только потому, что мы захватили так много высокородных пленников и не сразу нашли место, где можно было их безопасно и удобно разместить, но и потому, что некоторые с той и другой стороны проявили слишком сильные чувства. Я едва удержал Манченези, чтобы он не плюнул в лицо Гилберту, а Мортимер схватил Адама де Ньюмаркета за горло и принялся его душить. Нам с Гилбертом доставило много хлопот оттащить его. Так что я просто не мог перепоручить своих пленных Гилберту, чтобы он прислал мне за них выкуп, какой сочтет справедливым. Но принц загружен всяческими делами и, по многим причинам, некоторые из которых весьма основательны, не склонен проявлять слишком большую мягкость. Я должен остаться здесь еще на несколько дней».
Барбара уронила пергамент на колени. Он остался в Вустере из-за выкупов или же он ранен? Она вскочила и побежала обратно в трапезную, оттащила Шалье от его внимательных слушателей и с беспокойством спросила, не ранен ли Альфред.
Шалье засмеялся:
— Чем его могли ранить? Подушкой? Все были раздеты и даже не успели схватиться за мечи. Мало того, миледи, он даже не оцарапался.
Он ответил легко и естественно, и Барбара сказала себе, что Шалье не оставил бы своего хозяина, если бы тот находился в опасности. Шалье добавил также, что Альфред велел ему оставаться в Ившеме. Сначала у Барбары стало легче на сердце, затем оно сжалось, потому что она подумала, что Альфред дал ему это распоряжение с единственной целью: уверить ее, что все в порядке. У него не было других причин лишать себя слуги.
Она покачала головой.
— Нет, ты не нужен мне здесь, — сказала она и затем, чтобы не швырять в лицо мужу его великодушный жест, нашла удобную причину, чтобы отослать Шалье обратно в распоряжение Альфреда. Память подсказала ей знакомое имя.
— Кроме того, ты должен передать своему хозяину сообщение об одном из его пленных. Граф Оксфорд женат на моей подруге Алисе. Она очень молода и будет невероятно напугана. Я бы хотела, чтобы ты попросил Альфреда позволить Оксфорду написать жене и, установив выкуп, разрешить ему уехать, если Оксфорд даст слово и согласится Эдуард.
Оживление, с каким Шалье ухватился за предложенный ею повод для отъезда, мало ее огорчило, и, когда он уехал, она ругала себя за то, что не отправилась вместе с ним. Но она тут же расхохоталась: Альфред убил бы ее, если ко всем его проблемам она добавила еще и себя. Вустер, переполненный пленными и теми, кто бросился под знамя Эдуарда после его победы, должно быть, похож на свинью с многочисленным выводком: все толкаются, ищут место поесть и спокойный угол, чтобы поспать. Вообразив себе кучу поросят с лицами степенных сторонников Эдуарда, таких, как Джон Гиффард и Роджер Лейборн, она засмеялась. Захватив работу, Барбара вышла в сад, чтобы найти скамейку в тени.
Время от времени Барбара доставала письмо Альфреда и перечитывала его, чтобы уверить себя, что, он не ранен, а в Вустере его задержало дело более важное, чем государственные вопросы, — существенная выгода для его кошелька. Теперь ей не снились плохие сны, но беспокойство давало о себе знать: иногда Барбара вскакивала среди ночи, потому что ей казалось, что она слышит стук копыт. На рассвете третьего августа она внезапно проснулась, словно кто-то толкнул ее. Раздраженно вздохнув, она повернулась, чтобы попытаться снова заснуть, когда царапанье в дверь заставило ее подняться, завернувшись в легкое одеяло.
Монах, такой древний, что она не могла подумать, будто его привел к ней соблазн, поднял руку, чтобы снова поскрести в дверь.
— Святой аббат послал меня, чтобы сказать вам, что он получил сообщение от графа Лестера. Милорд находится на пути сюда, чтобы послушать хвалебную мессу и попросить помолиться за него.
— Лестер, но почему… — выдохнула Барбара, но не закончила фразу.
Она знала, почему аббат сообщил ей о прибытии Лестера. Рассказ Шалье ясно показал всем, что ее муж принадлежит к партии принца. Аббат хотел от нее избавиться. Если бы она осталась в Ившемском аббатстве, граф мог бы потребовать ее в заложницы. Аббат вынужден был бы отказать ему, а он не хотел рисковать, вызывая гнев Лестера.
— Отец аббат пошлет с вами человека, чтобы вы могли безопасно уехать из города, если захотите.
Барбара коротко кивнула и попросила монаха разбудить ее людей, чтобы приготовиться к отъезду. Она растолкала свою служанку, благодаря Бога, что приказала Клотильде упаковать все вещи в тот же день, когда приехал Шалье, в надежде, что за ней скоро примчится муж, а она уже будет готова. Пока Клотильда сидела, протирая глаза, она объяснила ей ситуацию.
— Но вы ничего не должны аббату, — возразила служанка, вставая и ища одежду для Барбары, чтобы она могла переодеться. — Нравится ему или нет, я не думаю, что он отдаст вас Лестеру, а граф слишком святой, чтобы заставить его. Если же вас схватит передовой отряд графа…
— Одевайся, — настаивала Барбара, беря из рук служанки одежду и надевая ее. — Есть опасность быть схваченными, но она не велика. Я не думаю, что люди Лестера захотят обременять себя двумя женщинами, бегущими из города. Чтобы у нас было чем отвлечь их, возьми лучшую одежду Альфреда к себе в седельную сумку, а я возьму свою и драгоценности. Тогда, если будет необходимо, мы оставим багажных животных. Мне не нравится, что мы потеряем палатку и простыни, но солдаты всегда роются в добыче.
— Но почему мы должны уехать совсем? — настаивала Клотильда, зашнуровывая платье хозяйки. — Вы предупредили аббата об армии Саймона. Он должен быть благодарен вам и защищать вас.
— Глупая женщина, — прошептала Барбара, — если Лестер перейдет реку и убежит от принца, он может пойти на восток и поднять новую армию. Тебе не приходит в голову, что мой идиот муж, несомненно, почувствует обязанность остаться и поддержать Эдуарда в этой новой ситуации? Если я предупрежу Эдуарда, возможно, он успеет захватить Лестера, пока тот не ушел отсюда. И если я смогу показаться Эдуарду слишком напуганной, вероятно, он позволит моему мужу остаться защищать меня.
— Сэр Альфред убьет вас, — испуганно прошептала Клотильда.
Но Барбара не хотела об этом думать и сердито покачала головой, так что служанка замолчала. Она запихнула простыни и покрывало в одну корзину и подхватила ее, Барбара взяла другую, и они молча прокрались по коридору к конюшне. Там они нашли Беви и Льюиса, седлающих лошадей. Они поглядели на свою хозяйку, но она повелительно подняла руку, и все они промолчали. Леди Барбара никогда не вовлекала их в беду. Оба мрачно кивнули, когда увидели, что Клотильда запихивает все самое ценное в сумки, которые крепились на ее лошадь. Бросив багажных животных, они смогут подкупить отряд, слишком многочисленный, чтобы вступать с ним в схватку. Когда Беви поднимал облегченную корзину, в конюшню вошел поверенный аббата, ведя своего оседланного мула и держа в руках два плаща из неотбеленной шерсти, таких же, как его собственный.
Барбара облегченно вздохнула и назвала себя дурой, потому что не подумала о такой простой маскировке. Ни один человек, находящийся в распоряжении Лестера, не позволит себе преследовать или поднять руку на человека в монашеской одежде, так что шанс, что им позволят проехать, если увидят в отдалении, был очень велик. Конечно, если кто-то заметит, что она едет на кобыле, а не на муле, или если им не повезет и они столкнутся лицом к лицу… Барбара отогнала эту мысль, пока надевала плащ и садилась на Фриволь. Прежде чем накинуть капюшон, она взглянула на грозовые тучи на едва посветлевшем небе и улыбнулась. Не была ли это божья милость, чтобы никакой остроглазый всадник не удивлялся тому, что братья покрыли головы в такой прекрасный день? Однако Барбара не заметила никаких признаков вооруженных людей, пока поверенный аббата вел их через город на дорогу, ведущую на север, к Олстеру. Барбара вскрикнула, когда они не повернули на запад вдоль реки, и их проводник подъехал к ней.
— Вам лучше немного проехать на север, прежде чем повернуть на запад, — пояснил он. — Граф Лестер перешел Северн по броду близ Кемпси прошлой ночью. Большая часть его отрядов находится близ Ившема, но вы можете встретить небольшие группы ленивых солдат. Святой аббат считает, что вам опасно ехать этим путем. Я провожу вас на север вдоль реки Хармингтон и покажу дорогу, которая выведет вас через Олстер к Вустеру.
Его лицо ничего не выражало. Барбара удивилась его словам. Разве он не боялся, что она может передать то, что узнала, противникам Лестера? Она жестом подозвала своих людей и натянула поводья Фриволи, чтобы они могли подъехать к монаху с двух сторон. Поверенный бросил на нее испуганный взгляд, она улыбнулась и неторопливо кивнула. Он, казалось, хотел сказать еще что-то, но промолчал, вздрогнул и сгорбился, и Барбара знала, что ее люди убьют его, если на них нападут.
Но этого не произошло. На самом деле они не встретили никого, за исключением одного или двоих крестьян, медленно ехавших на скрипевших телегах по дороге на юг. Они не отпустили поверенного, когда повернули на неровную дорогу в Хармингтон, но позволили ему вернуться, проехав еще около двух миль. Барбара подумала, и ее люди согласились, что если бы аббат хотел отдать их в руки Лестера, то сделал бы это рядом с городом, где уже была их армия. Поверенный негодовал, слыша их рассуждения, и сказал, что только с божьей помощью не пролилась его невинная кровь и, если бы они встретили людей графа, это была бы случайность, а не дело его рук.
Он так негодовал, что Барбара поверила ему, но его поведение заставило ее задуматься о конфликтах, вызванных честью, преданностью и необходимостью защищать что-то более ценное, чем своя собственность, — собственность Бога. Некоторое время, пока она размышляла о том, как аббат разделит свою преданность между принцем и Лестером, Барбара внимательно глядела по сторонам, но разглядеть можно было немного. Дорога вилась через лес, вдоль нее росли густые деревья, и в любом направлении можно было увидеть не больше чем на несколько ярдов. Вскоре они все расслабились, поняв, что отъехали слишком далеко на север, чтобы их могли побеспокоить передовые или отставшие отряды Лестера. Тут они подъехали к крошечной деревушке. Место казалось пустым, но Барбара знала, что жители часто прячутся, когда появляется группа всадников; спокойствие не насторожило ее. В следующее мгновение из укрытия выскочили всадники, и они были окружены.
Клотильда пронзительно закричала, но Барбара не разобрала, какое имя она назвала. Она поглядела в ее сторону, собираясь с мыслями, чтобы с надменным спокойствием сказать подходящую ложь. Толпа захватчиков расступилась, давая дорогу большому черному жеребцу, и Барбара прикусила губу: ее хрупкая надежда увидеть знакомое лицо исчезла. Захватчик был в шлеме с металлическим забралом, и лица не было видно. Нельзя было разглядеть ни глаз, ни подбородка, сумеречный свет даже не проникал через прорезь.
Барбара смотрела, не веря своим глазам, на щит, потом отбросила капюшон и воскликнула:
— Лорд Мортимер, это я, леди Барбара.
Единственное слово, сказанное Мортимером, когда он откинул забрало, было не очень приветливым, и Барбара рассмеялась. Она сразу рассказала ему, откуда они приехали и почему и что она узнала от поверенного аббата.
— Женщина всегда суется не в свое дело. Дура, даже если у принца недостаточно отрядов, чтобы перегородить каждый брод, думаешь у него нет шпионов? Мы знаем, что Лестер пересек реку.
Он колебался, бросил на нее уничтожающий взгляд, затем подозвал слугу и попросил его ехать назад и сообщить принцу, что Лестер намерен прослушать мессу в Ившемском аббатстве. От его резких слов слезы стыда навернулись на глаза Барбары, но, услышав, что он повторил ее сообщение, она почувствовала себя гораздо лучше. Он назвал ее дурой, но не знал, где находится Лестер, пока она не сказала ему об этом. Барбара увидела, что все его всадники сели на лошадей, и догадалась, что они как можно быстрее поскачут на юго-восток в надежде найти графа.
Ее догадка полностью подтвердилась, когда Мортимер продолжил:
— Попросите принца Эдуарда заставить всех поспешить. Я пришлю ему сообщение, как только увижу армию Лестера. И если по божьей воле граф еще не покинул Ившем, я попытаюсь удержать мост у Бенгеуэрта. — Он махнул, чтобы слуга ехал, и повернулся к Барбаре. — Что мне теперь с вами делать?
— Я буду рада поехать в Вустер, если вы считаете, что так будет лучше, милорд, — вымолвила она с мимолетной надеждой, что по пути сможет встретить Альфреда.
— Это невозможно, — буркнул он. — На подступах к олстерской дороге вас на каждой миле будут останавливать отряды, чего вы вполне заслуживаете. Но ваш муж — хороший человек и беспокоится о вас; один Бог знает почему. Он никогда не простит мне, если какой-нибудь солдат дурно обойдется с вами.
— Мне очень жаль, милорд, — робко сказала Барбара, вдруг почувствовав, что она все-таки не хочет встретить Альфреда.
Она вдруг вспомнила слова Клотильды, что он убьет ее за отъезд из Ившема, и как она смеялась над собой, когда думала поехать в Вустер, зная, как он рассердится за то, что она обременит его своим присутствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Обдумывая это, она слушала, как Эдуард приказал всем отрядам, успевшим прибыть к нему до вечерни последнего дня июля, собраться в главном лагере за стенами Вустера. Как только стемнело, он со своими главными вассалами покинул город. Армия была готова под прикрытием тьмы походным порядком выступить на восток, к Олстеру. Повернув на север, войска по небольшим дорогам вышли на поля и луга в половине лье от Кенилуэрта и остановились на отдых.
Прямо перед восходом они атаковали армию Саймона и обнаружили, что большинство воинов спят, не вооружены и совершенно не готовы к атаке. Когда Шалье с большим воодушевлением начал описывать кровопролитие, Барбара спокойно встала и ушла в сад. Она была уверена, что письмо Альфреда тоже содержит детали, но только не столь кровавые.
Она не была разочарована. Сначала Альфред написал о теплой благодарности принца и о том, что он воспользовался случаем, чтобы сказать, что надеется после битвы отплыть во Францию. Принц сразу согласился и дал ему письмо о проезде за счет казны, подписанное и с печатью. Барбара глубоко вздохнула и произнесла короткую благодарную молитву, прежде чем принялась читать дальше.
«Единственная причина, моя любимая, по которой я не приехал, а послал письмо с Шалье, та, что я должен договориться об условиях довольно крупных выкупов. Ты не поверишь, но Саймон еще глупее, чем можно было заключить по его долгому маршу на запад. Но он превзошел себя после прибытия в Кенилуэрт. Он должен был знать, что принц недалеко и ему надлежит принять меры, чтобы не быть захваченным Эдуардом врасплох, но чувствовал себя в полной безопасности. Саймон не расставил патрули, которые, конечно, заметили бы нас, марширующих по открытой местности, несмотря на темноту; он даже не оставил наблюдателей. Мы до сих пор озадачены причиной того, что ни Саймон, ни кто-либо другой из его главных людей не пошли в крепость, и благодарим Бога, Деву Марию и всех святых за их неосмотрительность. Они остались в деревне, и мы вынули их из постелей. Я захватил в одних рубашках графа Оксфорда, Уильяма Манченези и еще двух молодых джентльменов.
Случилась только одна неудача: в суматохе мы упустили самого Саймона. Очевидно, он знал, где держали маленькую лодку, на которой катались на озере перед Кенилуэртским замком. Возможно, он выбрался через окно, когда мы поставили стражу у дверей. Его уши оказались острее, чем у его друзей, и он бежал, не предупредив их, прежде чем мы добрались до монастыря. Нам известно, что лодка исчезла, а Саймон бежал, оставив свои доспехи, меч и щит.
Можешь себе представить, произошло некоторое замешательство. Не только потому, что мы захватили так много высокородных пленников и не сразу нашли место, где можно было их безопасно и удобно разместить, но и потому, что некоторые с той и другой стороны проявили слишком сильные чувства. Я едва удержал Манченези, чтобы он не плюнул в лицо Гилберту, а Мортимер схватил Адама де Ньюмаркета за горло и принялся его душить. Нам с Гилбертом доставило много хлопот оттащить его. Так что я просто не мог перепоручить своих пленных Гилберту, чтобы он прислал мне за них выкуп, какой сочтет справедливым. Но принц загружен всяческими делами и, по многим причинам, некоторые из которых весьма основательны, не склонен проявлять слишком большую мягкость. Я должен остаться здесь еще на несколько дней».
Барбара уронила пергамент на колени. Он остался в Вустере из-за выкупов или же он ранен? Она вскочила и побежала обратно в трапезную, оттащила Шалье от его внимательных слушателей и с беспокойством спросила, не ранен ли Альфред.
Шалье засмеялся:
— Чем его могли ранить? Подушкой? Все были раздеты и даже не успели схватиться за мечи. Мало того, миледи, он даже не оцарапался.
Он ответил легко и естественно, и Барбара сказала себе, что Шалье не оставил бы своего хозяина, если бы тот находился в опасности. Шалье добавил также, что Альфред велел ему оставаться в Ившеме. Сначала у Барбары стало легче на сердце, затем оно сжалось, потому что она подумала, что Альфред дал ему это распоряжение с единственной целью: уверить ее, что все в порядке. У него не было других причин лишать себя слуги.
Она покачала головой.
— Нет, ты не нужен мне здесь, — сказала она и затем, чтобы не швырять в лицо мужу его великодушный жест, нашла удобную причину, чтобы отослать Шалье обратно в распоряжение Альфреда. Память подсказала ей знакомое имя.
— Кроме того, ты должен передать своему хозяину сообщение об одном из его пленных. Граф Оксфорд женат на моей подруге Алисе. Она очень молода и будет невероятно напугана. Я бы хотела, чтобы ты попросил Альфреда позволить Оксфорду написать жене и, установив выкуп, разрешить ему уехать, если Оксфорд даст слово и согласится Эдуард.
Оживление, с каким Шалье ухватился за предложенный ею повод для отъезда, мало ее огорчило, и, когда он уехал, она ругала себя за то, что не отправилась вместе с ним. Но она тут же расхохоталась: Альфред убил бы ее, если ко всем его проблемам она добавила еще и себя. Вустер, переполненный пленными и теми, кто бросился под знамя Эдуарда после его победы, должно быть, похож на свинью с многочисленным выводком: все толкаются, ищут место поесть и спокойный угол, чтобы поспать. Вообразив себе кучу поросят с лицами степенных сторонников Эдуарда, таких, как Джон Гиффард и Роджер Лейборн, она засмеялась. Захватив работу, Барбара вышла в сад, чтобы найти скамейку в тени.
Время от времени Барбара доставала письмо Альфреда и перечитывала его, чтобы уверить себя, что, он не ранен, а в Вустере его задержало дело более важное, чем государственные вопросы, — существенная выгода для его кошелька. Теперь ей не снились плохие сны, но беспокойство давало о себе знать: иногда Барбара вскакивала среди ночи, потому что ей казалось, что она слышит стук копыт. На рассвете третьего августа она внезапно проснулась, словно кто-то толкнул ее. Раздраженно вздохнув, она повернулась, чтобы попытаться снова заснуть, когда царапанье в дверь заставило ее подняться, завернувшись в легкое одеяло.
Монах, такой древний, что она не могла подумать, будто его привел к ней соблазн, поднял руку, чтобы снова поскрести в дверь.
— Святой аббат послал меня, чтобы сказать вам, что он получил сообщение от графа Лестера. Милорд находится на пути сюда, чтобы послушать хвалебную мессу и попросить помолиться за него.
— Лестер, но почему… — выдохнула Барбара, но не закончила фразу.
Она знала, почему аббат сообщил ей о прибытии Лестера. Рассказ Шалье ясно показал всем, что ее муж принадлежит к партии принца. Аббат хотел от нее избавиться. Если бы она осталась в Ившемском аббатстве, граф мог бы потребовать ее в заложницы. Аббат вынужден был бы отказать ему, а он не хотел рисковать, вызывая гнев Лестера.
— Отец аббат пошлет с вами человека, чтобы вы могли безопасно уехать из города, если захотите.
Барбара коротко кивнула и попросила монаха разбудить ее людей, чтобы приготовиться к отъезду. Она растолкала свою служанку, благодаря Бога, что приказала Клотильде упаковать все вещи в тот же день, когда приехал Шалье, в надежде, что за ней скоро примчится муж, а она уже будет готова. Пока Клотильда сидела, протирая глаза, она объяснила ей ситуацию.
— Но вы ничего не должны аббату, — возразила служанка, вставая и ища одежду для Барбары, чтобы она могла переодеться. — Нравится ему или нет, я не думаю, что он отдаст вас Лестеру, а граф слишком святой, чтобы заставить его. Если же вас схватит передовой отряд графа…
— Одевайся, — настаивала Барбара, беря из рук служанки одежду и надевая ее. — Есть опасность быть схваченными, но она не велика. Я не думаю, что люди Лестера захотят обременять себя двумя женщинами, бегущими из города. Чтобы у нас было чем отвлечь их, возьми лучшую одежду Альфреда к себе в седельную сумку, а я возьму свою и драгоценности. Тогда, если будет необходимо, мы оставим багажных животных. Мне не нравится, что мы потеряем палатку и простыни, но солдаты всегда роются в добыче.
— Но почему мы должны уехать совсем? — настаивала Клотильда, зашнуровывая платье хозяйки. — Вы предупредили аббата об армии Саймона. Он должен быть благодарен вам и защищать вас.
— Глупая женщина, — прошептала Барбара, — если Лестер перейдет реку и убежит от принца, он может пойти на восток и поднять новую армию. Тебе не приходит в голову, что мой идиот муж, несомненно, почувствует обязанность остаться и поддержать Эдуарда в этой новой ситуации? Если я предупрежу Эдуарда, возможно, он успеет захватить Лестера, пока тот не ушел отсюда. И если я смогу показаться Эдуарду слишком напуганной, вероятно, он позволит моему мужу остаться защищать меня.
— Сэр Альфред убьет вас, — испуганно прошептала Клотильда.
Но Барбара не хотела об этом думать и сердито покачала головой, так что служанка замолчала. Она запихнула простыни и покрывало в одну корзину и подхватила ее, Барбара взяла другую, и они молча прокрались по коридору к конюшне. Там они нашли Беви и Льюиса, седлающих лошадей. Они поглядели на свою хозяйку, но она повелительно подняла руку, и все они промолчали. Леди Барбара никогда не вовлекала их в беду. Оба мрачно кивнули, когда увидели, что Клотильда запихивает все самое ценное в сумки, которые крепились на ее лошадь. Бросив багажных животных, они смогут подкупить отряд, слишком многочисленный, чтобы вступать с ним в схватку. Когда Беви поднимал облегченную корзину, в конюшню вошел поверенный аббата, ведя своего оседланного мула и держа в руках два плаща из неотбеленной шерсти, таких же, как его собственный.
Барбара облегченно вздохнула и назвала себя дурой, потому что не подумала о такой простой маскировке. Ни один человек, находящийся в распоряжении Лестера, не позволит себе преследовать или поднять руку на человека в монашеской одежде, так что шанс, что им позволят проехать, если увидят в отдалении, был очень велик. Конечно, если кто-то заметит, что она едет на кобыле, а не на муле, или если им не повезет и они столкнутся лицом к лицу… Барбара отогнала эту мысль, пока надевала плащ и садилась на Фриволь. Прежде чем накинуть капюшон, она взглянула на грозовые тучи на едва посветлевшем небе и улыбнулась. Не была ли это божья милость, чтобы никакой остроглазый всадник не удивлялся тому, что братья покрыли головы в такой прекрасный день? Однако Барбара не заметила никаких признаков вооруженных людей, пока поверенный аббата вел их через город на дорогу, ведущую на север, к Олстеру. Барбара вскрикнула, когда они не повернули на запад вдоль реки, и их проводник подъехал к ней.
— Вам лучше немного проехать на север, прежде чем повернуть на запад, — пояснил он. — Граф Лестер перешел Северн по броду близ Кемпси прошлой ночью. Большая часть его отрядов находится близ Ившема, но вы можете встретить небольшие группы ленивых солдат. Святой аббат считает, что вам опасно ехать этим путем. Я провожу вас на север вдоль реки Хармингтон и покажу дорогу, которая выведет вас через Олстер к Вустеру.
Его лицо ничего не выражало. Барбара удивилась его словам. Разве он не боялся, что она может передать то, что узнала, противникам Лестера? Она жестом подозвала своих людей и натянула поводья Фриволи, чтобы они могли подъехать к монаху с двух сторон. Поверенный бросил на нее испуганный взгляд, она улыбнулась и неторопливо кивнула. Он, казалось, хотел сказать еще что-то, но промолчал, вздрогнул и сгорбился, и Барбара знала, что ее люди убьют его, если на них нападут.
Но этого не произошло. На самом деле они не встретили никого, за исключением одного или двоих крестьян, медленно ехавших на скрипевших телегах по дороге на юг. Они не отпустили поверенного, когда повернули на неровную дорогу в Хармингтон, но позволили ему вернуться, проехав еще около двух миль. Барбара подумала, и ее люди согласились, что если бы аббат хотел отдать их в руки Лестера, то сделал бы это рядом с городом, где уже была их армия. Поверенный негодовал, слыша их рассуждения, и сказал, что только с божьей помощью не пролилась его невинная кровь и, если бы они встретили людей графа, это была бы случайность, а не дело его рук.
Он так негодовал, что Барбара поверила ему, но его поведение заставило ее задуматься о конфликтах, вызванных честью, преданностью и необходимостью защищать что-то более ценное, чем своя собственность, — собственность Бога. Некоторое время, пока она размышляла о том, как аббат разделит свою преданность между принцем и Лестером, Барбара внимательно глядела по сторонам, но разглядеть можно было немного. Дорога вилась через лес, вдоль нее росли густые деревья, и в любом направлении можно было увидеть не больше чем на несколько ярдов. Вскоре они все расслабились, поняв, что отъехали слишком далеко на север, чтобы их могли побеспокоить передовые или отставшие отряды Лестера. Тут они подъехали к крошечной деревушке. Место казалось пустым, но Барбара знала, что жители часто прячутся, когда появляется группа всадников; спокойствие не насторожило ее. В следующее мгновение из укрытия выскочили всадники, и они были окружены.
Клотильда пронзительно закричала, но Барбара не разобрала, какое имя она назвала. Она поглядела в ее сторону, собираясь с мыслями, чтобы с надменным спокойствием сказать подходящую ложь. Толпа захватчиков расступилась, давая дорогу большому черному жеребцу, и Барбара прикусила губу: ее хрупкая надежда увидеть знакомое лицо исчезла. Захватчик был в шлеме с металлическим забралом, и лица не было видно. Нельзя было разглядеть ни глаз, ни подбородка, сумеречный свет даже не проникал через прорезь.
Барбара смотрела, не веря своим глазам, на щит, потом отбросила капюшон и воскликнула:
— Лорд Мортимер, это я, леди Барбара.
Единственное слово, сказанное Мортимером, когда он откинул забрало, было не очень приветливым, и Барбара рассмеялась. Она сразу рассказала ему, откуда они приехали и почему и что она узнала от поверенного аббата.
— Женщина всегда суется не в свое дело. Дура, даже если у принца недостаточно отрядов, чтобы перегородить каждый брод, думаешь у него нет шпионов? Мы знаем, что Лестер пересек реку.
Он колебался, бросил на нее уничтожающий взгляд, затем подозвал слугу и попросил его ехать назад и сообщить принцу, что Лестер намерен прослушать мессу в Ившемском аббатстве. От его резких слов слезы стыда навернулись на глаза Барбары, но, услышав, что он повторил ее сообщение, она почувствовала себя гораздо лучше. Он назвал ее дурой, но не знал, где находится Лестер, пока она не сказала ему об этом. Барбара увидела, что все его всадники сели на лошадей, и догадалась, что они как можно быстрее поскачут на юго-восток в надежде найти графа.
Ее догадка полностью подтвердилась, когда Мортимер продолжил:
— Попросите принца Эдуарда заставить всех поспешить. Я пришлю ему сообщение, как только увижу армию Лестера. И если по божьей воле граф еще не покинул Ившем, я попытаюсь удержать мост у Бенгеуэрта. — Он махнул, чтобы слуга ехал, и повернулся к Барбаре. — Что мне теперь с вами делать?
— Я буду рада поехать в Вустер, если вы считаете, что так будет лучше, милорд, — вымолвила она с мимолетной надеждой, что по пути сможет встретить Альфреда.
— Это невозможно, — буркнул он. — На подступах к олстерской дороге вас на каждой миле будут останавливать отряды, чего вы вполне заслуживаете. Но ваш муж — хороший человек и беспокоится о вас; один Бог знает почему. Он никогда не простит мне, если какой-нибудь солдат дурно обойдется с вами.
— Мне очень жаль, милорд, — робко сказала Барбара, вдруг почувствовав, что она все-таки не хочет встретить Альфреда.
Она вдруг вспомнила слова Клотильды, что он убьет ее за отъезд из Ившема, и как она смеялась над собой, когда думала поехать в Вустер, зная, как он рассердится за то, что она обременит его своим присутствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41